So-chan пишет: So-chan, вот почему, я всегда с опаской смотри фильм после прочтения книги, по которой этот фильм снят. Надо уметь отделять книгу от фильма...))) Но это ооооочень сложно. Ты уже в процессе чтения, в своём воображение этот фильм сняла и просмотрела, а тут бац и показывают совсем не то)))

Кстати, поэтому я против иллюстрирования глав своих проектов. Не хочу никого лишать работы воображения, это же самая главная привилегия читателя

So-chan пишет: А у нас, у читателей, воображение просто зашкаливает)))Хотяяя, мне иногда нравится когда предлагают своё виденье героев. Это же не кино, где всё сняли и исправить уже нельзя. Тут можно посоперничать и предложить свою версию.

So-chan пишет: Мда, наверное надо сначала сериал посмотреть, а потом книгу читать) тогда не будет так ужасно
А сколько всего серий будет? И интересно а хотя бы с русскими субтитрами будет?
So-chan пишет: Люба пишет: Тут поддерживаю Любу, люблю смотреть когда в переводах предлагают своих кандидатов, у меня с фантазией плохо, сама ничего не подберу, но когда просматриваю выбор других то могу и для себя найти)

Cerera пишет:
Может дело в этом, потому что на английском сайте Драмалист все как бы очарованы началом (посмотрим, что напишут фанаты ) Серий обещают 35. Как я поняла по 2 в неделю, то есть прокат до конца ноября. Русские сабы быть могут, но не особо быстро. А кто хочет взять "Балладу" переводить из наших сабкоманд я не в курсе.

So-chan пишет: Люба пишет: Тут поддерживаю Любу, люблю смотреть когда в переводах предлагают своих кандидатов, у меня с фантазией плохо, сама ничего не подберу, но когда просматриваю выбор других то могу и для себя найти)[/quote]

Списки актеров вряд ли у меня будут. С миром звезд я не в ладах. Держу только список любимых азиатских актеров, чтобы отслеживать их проекты и усе.

So-chan пишет: Жаль, но ты держи нас в курсе, и после каждой серии отзыв)

Cerera пишет:
Конечно. Могу даже маленький рекап на серию делать, если найду серию в хорошем качестве, чтобы делать с нее скриншоты.

So-chan пишет: Было бы интересно взглянуть

Ага, все-таки 4 серии в неделю. Поправочка. А 1-ую серию в английском переводе я уже нашла на одном канале в Ютубе:

P.S. Слушайте, беру свои слова обратно про ужасную первую серию. Знаете в чем дело? В том, что в разных регионах Китая идут разные варианты сериала в зависимости от цензуры в регионе! ***** (тут мат) Китай. В общем, я смотрела 1 серию длиною в час здесь (www.viki.com/videos/1052393v-sound-of-th...-da-mo-yao-episode-1). Вот она сумбурная вышла А вчера предлагаю вам эту и вижу: 46 минут + заставки. И впадаю в ступор, а что же смотрела я. Включила и вижу сцены, которых у меня не было Но пока вариант ниже выглядит более толковым.




Обновлено: Да, теперь две серии ровны той первой на 59 минут. Сравните 59 против 46+40=86. Намного лучше звучит От первой серии осталась только придирка: Цзю-е все-таки порхает c верблюда, и героиня, приехав в столицу, ведет себя беззаботно, но уже не дурой без царя в голове, так как больше монологов и диалогов лучше раскрывают ее мотивацию.И да, в этой версии полностью вырезано прошлое героини, отчего ее образ становится более загадочным для зрителя. И я смогла в первой серии лучше рассмотреть платье, панорамы и появились подколки с Братцем-волком Уряяя!

Вторая серия:

So-chan пишет: Мда, они со своей цензурой там же нет ничего такого.

А вот и третья английская (соответствует 4 главе книги):

Хочу сегодня поделиться ссылкой на один английский блог: My drama tea Там появился отзыв на начало сериальной "Баллады". А зачем я этим делюсь? Да, потому что хозяйка блога делает красивые коллажи. Можете полюбоваться.

Отзыв довольно интересный (любопытно мнение человека, который книгу не читал) и во многом я там согласна, но... почему никому так не интересна бизнес-часть произведения, только любовь подавай

Нашла на блоге sut3kii.wordpress.com/ фанатские зарисовки.

Вау!!!! Классно!

Возрадуйся, читатель!!! Нашелся человек настолько же умный как Цзинь Юй, благородный как Цзю-е и дерзкий как Хо Цюйбинь, что возьмется редактировать наш проект!!! Счастливый день сегодня у "Баллады".

P.S. Начинаем работу со следующей недели.

Мы правда начнем? Правда.


Может, это сон? Сейчас проверим.

Ура Спасибо редактору и переводчику, засела в засаде и жду

Так-с, мы вернулись. Пожелаем "Балладе" более удачного года (а мы, кстати, первые сто страниц сделали - зацените объемы романы ). И огромное спасибо Lily, что пришла на помощь с этим проектом.

Итак, у нас 5 глав, где на новую пьесу приезжают важные гости


К шестому дню показа «Хуа Юэ Нун» цены взлетают в три раза, а все места раскупают на несколько дней вперёд.
Как и обещала, я не только выплачиваю девочкам жалование в конце месяца, но и доплачиваю за участие в пьесе в зависимости от роли. Все счастливы, даже Фан Жу, ведь она стала знаменитой и может соперничать с лучшими танцовщицами в городе. Теперь её личное время стоит очень дорого, и большинство клиентов может увидеть её только на представлении.
Помещение для выступлений разделено на общую залу и частную зону наверху, где за бамбуковой занавеской вместе с девушками могут уединиться высокопоставленные гости, чтобы в тишине насладиться представлением¹.
Я привожу семейство Ли в такую комнату.
— Госпожа Юй, мы не достойны таких почестей и можем посидеть и в общем зале, — возражает Ли Яньнянь.
— Мастер Ли, это моя личная комната. Я никому её не сдаю, так что можете спокойно сидеть здесь.
Ли Янь смотрит на меня хитрым взглядом и интересуется:
— Для кого же вы держите эту комнату?
Я улыбаюсь в ответ. Мол, догадайся.
Дверь раздвигается, и в комнату вбегает служанка. Даже не поздоровавшись с Ли Янь, она начинает что-то поспешно объяснять:
— Хун-гу срочно вас ищет. Прибыли очень важные гости. Вы должны выйти к ним.
Я резко вскакиваю, но затем медленно опускаюсь на циновку. Служанка непонимающе смотрит на меня.
— Человек, которого вы ждёте, наконец прибыл? — догадывается Ли Ян.
Я слегка киваю.
— Скорее всего. Хун-гу всю жизнь прожила в этом городе и всех знает. Она бы не позвала меня, если бы дело не было важным.
— Нам уйти?
Я качаю головой.
— В доме ещё полно пустых комнат.
Выпиваю чай, чтобы успокоиться, и поправляю юбку, прежде чем выйти к гостям.
Хун-гу уже ведёт двух гостей по коридору. Стоит ей завидеть меня, как её лицо расслабляется. С ней Сяо Хо, нет, Хо Цюйбин, в роскошных элегантных одеяниях, с ухоженными волосами, собранными в пучок, и каменным лицом. Стоит ему заметить меня, как он останавливается как вкопанный. Я кокетливо улыбаюсь и выхожу приветствовать его:
— Молодой господин Хо, благодарю, что почтили наше скромное заведение своим присутствием. Это большая честь!
Он таращится на меня несколько секунд, и вдруг его брови взлетают вверх.
— Ты всё-таки приехала в Чанъань! — восклицает он с широкой улыбкой.
Хун-гу переводит взгляд с меня на Хо Цюйбина, совершенно не понимая, что происходит. Мне хочется немножко поиздеваться над ним, но когда он улыбается так открыто, в голову не лезут никакие «пакости», и это меня немножко злит. Я берусь проводить гостей сама.
Но не успеваю сделать и шага, как, подобрав юбки, к нам подбегает служанка. Хун-гу тут же начинает её бранить:
— Что это такое? Как ты смеешь появляться перед гостями в таком виде?
Служанка останавливается, медленно подходит к нам с некой обидой и поворачивается ко мне.
— Что случилось? — интересуюсь я.
— Прибыл господин У. С ним красивый юноша лет двадцати и ещё какие-то люди. Господин У говорит, что это третий господин Ши.
Я ахаю и подбираю юбки, но тут же вспоминаю, что будет грубо вот так уйти.
— У меня возникло срочное дело, пожалуйста, извините меня, молодой господин, — кланяюсь я, подбежав к Хо Цюйбину.
— Проводи господина Хо в его комнату, — кричу я Хун-гу напоследок и убегаю.
Служанка кричит мне вслед:
— К боковым воротам!
Цзю-е медленно толкает кресло-каталку. С ним господин У, Тянь Чжао и Сяо Фэн.
— Почему вы меня не предупредили? — радостно кричу я на бегу.
— Это было сиюминутное решение. Мне стало интересно, какими же делами ты вчера занималась, что даже не приехала домой ночевать.
Я морщу носик от удовольствия и иду рядом с ним.
— Вчера я не делами занималась, а любовалась красавицей. Вот подождите немного и сами её увидите.
Он улыбается, но не отвечает.
Я провожаю его до дальней комнаты в конце коридора.
— Господа могут подняться по лестнице, а о молодом господине я позабочусь лично.
Господин У и остальные переглядываются, но не сходят с места.
— Ступайте, — разрешает им Цзю-е.
Мужчины разворачиваются и уходят, а я отвожу Цзю-е в небольшую комнату. Хотя это и комнатой сложно назвать, так деревянный ящик, в котором еле могут устроиться два человека. Я даже не могу полностью выпрямиться, так что сижу на коленях около Цзю-е.
Чувствую себя виноватой за такую тесноту и пытаюсь объясниться:
— Из соображений безопасности комнату не могли сделать просторнее.
Дверь закрыта, и я тяну за шнурок. Скоро комната начинает медленно подниматься.
— Я слышал о таких подвесных гондолах. Ты построила её специально для меня?
Слегка киваю.
В кромешной темноте тихо, даже очень, так что стук моего сердца кажется оглушительным грохотом. Мне стоит только протянуть руку, чтобы зажечь свечу, но я не шевелю и пальцем. Цзю-е тоже молчит. Мы просто сидим в этом тесном ящике в тишине. Лёгкий аромат трав от тела Цзю-е медленно заполняет воздух и, кажется, проникает в самое моё сердце.
Пока мы добираемся до комнаты, представление уже начинается. Я делаю чай для Цзю-е, когда ко мне подходит господин У и шепчет на ухо:
— Не хорошо было бросать Хун-гу одну разбираться с бардаком. Живо иди и помоги ей.
Цзю-е слышит наше бормотание и оборачивается к нам:
— Юй, если что-то важное, иди.
Понимая, что дело безотлагательное, я передаю чашку с чаем Тянь Чжао и выхожу из комнаты.
В коридоре сталкиваюсь с Хун-гу, и она тут же пихает чайный поднос мне в руки:
— Я не могу больше это выносить! От взгляда на лик молодого господина Хо кровь стынет в жилах. Стоило ему только войти к нам, а мне уж кажется, что снова наступили лютые холода — защити нас Небеса! — а я ведь только совсем недавно достала весенние платья. Я всё время улыбалась и наговорила ему миллион глупостей, а он даже не пошевелил бровью. Мне очень страшно. Может, наше выступление и не оскорбило великого генерала, но, кажется, привело в ярость самого высокомерного дворянина столицы. Но стоило тебе появиться, как он улыбнулся. Не знаю, что между вами двумя происходит, но я не хочу составлять вам компанию. Боюсь, мне не сносить головы.
Всё это она бросает мне на ходу, собираясь уйти.
Я резко преграждаю ей дорогу.
— Ты не можешь бросить меня одну!
Хун-гу пропускает мою просьбу мимо ушей:
— Сейчас ты хозяйка этого заведения. Мы тебе только помогаем.
Она уходит быстрым шагом, так что я различаю лишь её силуэт в конце коридора.
— В тебе нет ни капли верности, — сердито бросаю я ей вслед.
Хун-гу оборачивается и произносит с усмешкой:
— Что важнее жизнь или преданность? А что касается представления, это была всецело твоя идея, я лишь её одобрила и всячески тебя подбадривала.
Я вздыхаю, поправляю чайный поднос и медленно иду к гостю. Слуга открывает для меня дверь. Кланяюсь в знак благодарности и вхожу. Молодой господин Хо, который, по слухам, может менять погоду в этом городе по своему желанию, ровно сидит на коленях и смотрит на сцену с каменным лицом.
Опускаю чайный поднос и протягиваю гостю чашку обеими руками. Он не смотрит в мою сторону, а у меня нет желания говорить. Лучше сама посмотрю пьесу.
Хо Цюйбин берёт чашку и делает глоток. В этот момент на сцену в наряде великого генерала выходит Цю Сян. Сжимая в руках фальшивый меч, она поёт о своей ненависти к сюнну и страстном желании сталью и кровью защитить родную страну.
Хо Цюйбин выплёвывает чай на первом же слове песни и сгибается пополам от смеха. Я спешу забрать у него чашку из рук, ставлю её на стол и достаю платок, чтобы всё вытереть.
В конце концов господин Хо берёт себя в руки и указывает на Цю Сян.
— Если бы главнокомандующий Вэй так задирал нос, это сюнну убили бы его, а не он — их.
Вспомнив, что сюнну одним только своим видом подобны тигру, я тоже стараюсь не рассмеяться. Я встаю занять своё прежнее место, но господин Хо хватает меня за руку. С удивлением оборачиваюсь к нему, и он говорит:
— Не считая девушки, играющей принцессу, в этой пьесе не на что смотреть. Сядь и поговори со мной. Я хочу кое-что у тебя спросить.
— Да, господин Хо, — отвечаю я, потупив взгляд.
— Юй, я же говорил тебе, что несмотря на мой статус, ты всё ещё можешь называть меня Сяо Хо, — произносит он с некой безысходностью.
— Теперь вы верите, что я подданная Хань?
— Не знаю, ты очень таинственная: прекрасно знаешь Западный край, но утверждаешь, что ты из Хань, хотя при этом совершенно не знакома с ханьским миром. Даже если бы мы были вполовину не так подозрительны, ты бы приняла нас за обычных людей? После того путешествия я знаю, что ты не таишь зла. Но в той поездке я маскировался под сиюй² и не мог признаться, кто я на самом деле.
Я не поднимаю головы, хотя понимаю, что его слова разумны.
— Юй, ты можешь принять моё объяснение? — тихонько спрашивает он.
Я поднимаю голову и смотрю на него.
— Я знаю Западный край, потому что росла в стае волков. Мы инстинктивно ориентируемся в пустыне. Я никогда не жила в Хань, поэтому здесь всё для меня чужое. Но называю себя жителем этой страны, потому что считаю себя таковой. — Я указываю на сердце. — Но, возможно, я ни на кого не похожа и принадлежу стае волков. Это всё, что я могу сейчас сказать. Вы можете поверить мне?
Он смотрит мне в глаза и кивает.
— Я верю. Что касается остального, то надеюсь, в один прекрасный день ты сможешь всё рассказать.
Только уверенные в себе люди смотрят другим в глаза, и Хо Цюйбин — такой человек. После того, как наши взгляды встречаются, я быстро отворачиваюсь. Не хочу изучать его мысли и не хочу, чтобы он изучал мои.
— Сколько времени ты провела в Чанъане? — интересуется он.
— Шесть месяцев, — отвечаю я.
Он затихает и затем спрашивает:
— Ты ведь нарочно поставила эту пьесу для меня, а значит, уже знала, кто я. Почему ты не искала со мной встречи? А если бы я узнал о представлении, но всё равно не пришёл?
Значит, он решил, что это представление для него. Он так зациклен на себе, что мне хочется подразнить его:
— Когда я хотела найти вас, то не знала где. А когда узнала, то подумала, что наша встреча бессмысленна.
Он изучает меня, и тут его голос становится ледяным:
— Тогда зачем эта пьеса?
Я не даю ответа, и лишь нежные звуки песни нарушают тишину.
Его руки резко сжимаются в кулаки.
— Ты хочешь войти во дворец? Я думал, ты экзотический цветок пустыни, но видимо ты, как и все, всего лишь желаешь жить во дворце Феникса³.
Я с улыбкой качаю головой.
— Нет, я всем довольна, зачем мне в то проклятое место?
Его лицо расслабляется, и он переводит взгляд на Фан Жу.
— Ради неё?
Я снова качаю головой
— Она невинна и просто ищет способ зарабатывать на жизнь. Сомневаюсь, что она выживет во дворце.
— Не то, и не это. Тогда для кого все это?
Я бросаю косой взгляд на Ли Янь.
— Для неё.
Его брови взлетают вверх, и он произносит с полуулыбкой:
— Я бы подумал, что тебя воспитали лисы, а не волки. Твой план достиг цели. Принцесса узнала об «Хуа Юэ Нун» и спросила меня, был ли я на представлении и не видел ли человека, поставившего пьесу.
Я тут же кланяюсь.
— Спасибо за похвалу.
Он переводит внимание на сцену, и на какое-то время забывается в превратностях судеб героев. Мы сидим в тишине. Кажется, мы больше не вернёмся к прошлой теме, и я уже хочу уйти, как вдруг господин Хо произносит:
— Каждый шаг в этой пьесе не случаен, а каждое слово хорошо продумано. Ранее ты бросила меня и помчалась встречать господина «Шифан». Ты не побоялась, что я рассержусь?
Я знаю, что поступила опрометчиво, но не сожалею об этом.
— Он мой господин. Конечно же, я должна была выйти и поприветствовать его, — отвечаю я, тщательно обдумав, что сказать.
Он пронзает меня взглядом.
— Вот как? Значит мой статус ниже?
Я не нахожу ответа, но тут дверь открывается и раздаётся голос слуги:
— Господин, Хун-гу просит у вас аудиенции.
Он не выдерживает и резко отвечает:
— Пусть говорит, только быстро.
Хун-гу поспешно говорит:
— Господин Хо, нижайше прошу прощения за то, что испортила вам настроение, но ваша покорная слуга не могла не придти. Взываю к вашему безграничному милосердию, но хозяин «Ши» желает видеть девицу Юй. Он в ярости и бранится на господина У.
В ярости? Я ожидала такой реакции только в наихудшем случае.
Тру лоб от досады.
— Я всё поняла. Приду как можно скорее.
Напоследок я бросаю извиняющийся взгляд на Хо Цюйбиня.
— Мне нужно идти. Я вижу, что вы не мелочный человек и не будете сейчас чинить мне препятствий. Пойду выслушивать своё наказание. Моей ситуации и так не позавидуешь.
— Неудивительно, что принцесса была озадачена, отчего «Шифан» так странно себя повёл. Ты смелая, раз решилась поставить пьесу о личной жизни императорской семьи без одобрения своего господина.
Я не роняю ни слова и лишь медленно встаю.
— Может, мне проводить тебя? — внезапно предлагает Хо Цюйбинь.
Я поражена его предложением, но по сердцу разливается тепло. Качаю головой. Господин Хо лениво улыбается и говорит с некоторой толикой поддразнивания:
— Не пытайся лезть из кожи вон. Если господин «Шифан» откажется от тебя, я с радостью приму тебя в своём доме.
Я стреляю в него убийственным взглядом и выскальзываю из комнаты.
Стоит мне выйти в коридор, как Хун-гу хватает меня за руку. Её прикосновение холодно как лёд, и я крепко цепляюсь за Хун-гу.
— Что происходит?
— Я не знаю, меня не пускают в комнату. Сяо Фэнь сказал срочно тебя искать. Говорит, господин У стоит на коленях
— Не бойтесь, Хун-гу, за всё отвечать буду только я.
— Ты не знаешь, но в «Шифан» такое бывало, что человек в одночасье лишался своего состояния и до конца жизни попрошайничал на улице, пока не умирал от голода. Меня ведь могут так наказать. Мне ужасно страшно от одной мысли об этом, — шепчет она.
Мне тоже становится всё страшнее и страшнее, но я всё равно спокойно отвечаю:
— Даже если и так, то виновата я, а не вы.
Хун-гу идёт со мной с мертвенно бледным лицом.
Стоит дойти до комнаты господина, Сяо Фэн преграждает нам дорогу и не пускает Хун-гу дальше.
Кажется, Хун-гу и сама рада, что дальше ей нельзя, так что я просто говорю ей напоследок:
— Пьеса скоро закончится. Лучше проводи гостей и убедись, чтобы больше не было неприятностей. Не стоит создавать господу У лишнее сложности.
Хун-гу находит моё предложение разумным и уходит.
Сяо Фэн пропускает меня вперёд, и я бросаю ему:
— Большое спасибо, что предупредил.
Он фыркает под нос и, посмотрев мне прямо в глаза, говорит:
— Лучше хорошенько подумай, как объяснишься Цзю-е. Неудивительно, что учитель Сань говорил, что от женщин одни только беды.
Стучу его по макушке и хмурюсь от ярости.
— Вот же грубиян, лучше тебе никогда не женится.
Делаю глубокий вдох и медленно отворяю дверь. Господин У стоит на коленях, спиной ко мне. А вот Цзю-е не кажется сердитым, его лицо спокойно, даже немного нежно, как в обычные дни. За спиной Цзю-е, вытянув руки по швам, стоит Тянь Чжао. Бамбуковая штора уже опущена, закрывая вид на сцену. В комнате царит строгая и почтительная тишина.
Я пришла услышать гневные крики Цзю-е, но он и Тянь Чжао молчат.
Раз управляющий «Шифана», ответственный за квартал удовольствий, стоит на коленях, то похоже придётся и мне. Семеню в комнату и опускаюсь рядом с господином У.
— Ты свободен! Решение о твоём наказании передаст Шэнсин, — слабо произносит Цзю-е.
Господин У бьётся головой об пол.
— Я сирота, и если не «Шифан», то закончил бы свою жизнь бездомной собакой. Да, на этот раз я скрыл правду о делах Юй, не оповестил нужных людей. И какое бы наказание вы ни вынесли, я приму его без жалоб. Но я не могу смириться с тем во что превращается «Шифан». По сравнению с другими торговыми домами, ваши покорные слуги всегда честно ведут дела и не обижают торговцев на рынке, но неужели я должен беспомощно наблюдать, как у нас отнимают танцевальные дома, скупая их один за другим. Каждый раз я спрашиваю себя: почему молодой господин так себя ведёт, почему он только отдаёт распоряжения, но не вмешивается, безучастно наблюдая за происходящим. Ваш батюшка, господин, строил эту торговую империю своим потом и кровом, и неужели вы хотите её уничтожить? Цзю-е, не будет ли вам позже стыдно увидеть…
Тянь Чжао взрывается криком:
— Замолчи!!! Неужели твои седины дают тебя право говорить с таким непочтением. Так учил тебя отец говорить со своим господином?
Господин У снова бьётся головой об пол и бормочет сквозь слёзы:
— Я не посмею, я не так сказал, я не хотел, не хотел…
Его бормотание окончательно утопает в рыданиях.
Ничуть не переменившись в лице, Цзю-е поворачивается ко мне. Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза.
— Ты действительно удивила меня. Если ты такая хитроумная, то дом «Ло Юй» не достаточно хорош для тебя. Вместо того чтобы хорошо управлять заведением, ты решила обратить на себя внимание дракона и феникса. Чего ты пытаешься добиться?
Господин У вытирает слёзы и вступается за меня:
— Девица Юй ещё очень молода и всего лишь хотела привлечь больше клиентов, я сам виноват, что не остановил её. Если господин желает кого-нибудь наказать, то вся ответственность должна лечь на меня.
Цзю-е равнодушно хмыкает и начинает медленно объяснять:
— Дедушка У, на этот раз вы ошиблись. Прислушайтесь к словам песни, присмотритесь к персонажам. Ради чего все это? Если бы она просто хотела помочь, то сгодилась бы любая старая пьеса. Но она же своим представлением намекнула на личные дела императорской семьи. Такой огромный риск свидетельствует только о грандиозных планах.
Дрожа от страха, господин У оборачивает ко мне свой взор. Мне становится стыдно перед господином. Искоса посмотрев на него, я поворачиваюсь к Цзю-е и признаюсь:
— Я сделала всё нарочно, пытаясь привлечь внимание принцессы Пинъян и позже познакомиться с нею.
Цзю-е смотрит на меня и кивает:
— Твои амбиции достаточно велики, но взвесила ли ты все последствия и готова ли нести ответственность?
— Последствия? Вот чего боится Цзю-е? У «Шифан» осталось мало возможностей. Первое, «Шифан» сейчас как колосс на глиняных ногах, так как никто не в силах контролировать такую огромную империю, но корень проблемы в ином. Упадок «Шифан» сопряжён с падением рода Доу⁴, который благоволил вам. Когда у клана было всё хорошо, то и ваши дела шли в гору, но теперь возвысился род Вэй, а род Доу в немилости, что и затронуло ваши дела. Либо «Шифан» и Вэй будут питать друг к другу взаимную антипатию, либо постараются построить взаимовыгодные отношения.
Тянь Чжао смотрит на меня с неверием, а на лице господина У сменяется смесь страха и надежды.
— Влияние и власть рода Вэй безграничны, но у генерала полно родственников, которые злоупотребляют своим положением, что генералу бы хотелось пресечь. Поэтому союз был выгоден не только «Шифан», но и роду Вэй. Власть неотделима от денег. С древних времён торговцы играют важную роль в политике, и чиновники желают иметь с ними знакомства. Более того, в Чанъане, где собрались все политические силы, не все ли борются за могущество? Я не знаю вашего отца, но много наслышана о нём и считаю, что он одобрил бы данный союз.
Цзю-е берёт чашку со стола и подносит к губам:
— Раз ты всё поняла, то чего хочешь?
—Я бы не осмелилась заговорить об этом, но сейчас переломный момент. У нас осталось лишь несколько лет.
Тянь Чжао и господин У не сводят с меня глаз，но Цзю-е только молча ставит чашку на стол и лишь потом даёт ответ:
— Госпожа Цзюнь Юй, «Шифан» нанимает тысячи людей, у которых нет ни твоей сообразительности, ни отваги или стремлений. Но у них есть семьи, чьими жизнями они будут рисковать, если решаться играть с тобой в подобные игры. С этого дня я распродам все танцевальные заведения, и они больше никак не будут связаны с «Шифан». Судьба этого дома теперь всецело в твоих руках. Тянь Чжао, давай вернёмся домой.
У него жутко бледное лицо, но он по-прежнему сохраняет спокойствие, хотя и кажется каким-то отдалённым и безучастным.
Не могу поверить, но он больше не смотрит на меня.
Цзю-е едет к выходу, но мы с господином У стоим на коленях перед дверью.
— Пожалуйста, дайте мне дорогу, — вежливо просит он, но его голос холоден как лёд — лёд, который может заморозить человеческое сердце.
Лёд, который остается в комнате даже после его ухода.
Я прыгаю на ноги и бегу за дверь. Сяо Фэн кричит мне вдогонку: «Сестрица Юй!», но я не оборачиваюсь. Я должна убежать от него, от этого холода.
Я бегу и бегу, но тут внезапно задумываюсь, как же он спустится вниз: он ведь не позволит никому себе помочь, сожмёт зубы и сам пойдёт, злясь и ненавидя себя за бессилие. Разворачиваюсь и бегу найти слугу, который расскажет Тянь Чжао и Сяо Фэн, как спуститься в деревянном ящике.
1. Девушки разливали напитки и подносили угощение. Могли развлечь гостя беседой, стихами и т. п. Об иных услугах речи и не идет.

2. То есть под жителя Западного края, так эта географическая область звучит по-китайски.

3. Иными словами, стать наложницей императора.

4. Про род вдовствующей императрицы Доу кратко упомянула Хун-гу в 3 главе, когда рассказывала историю дома Ши.

В целом, стратегия ведения войны такова. После того, как полководец получил приказы от правителя, объединил армию и собрал войска:
Не разбивай лагерь на обманчивой местности.
Объединяйся с союзниками на удобной местности.
Составь стратегические планы для окружённой местности.
Сражайся на смертельной местности.
Есть дороги, по которым не ходят.
Есть армии, на которые не нападают.
Есть укреплённые города, которые не штурмуют.
Есть местности, из-за которых не соперничают.
Есть приказы правителя, которые не выполняют¹.
Я задумываюсь над этими словами, и кисть замирает. Почему? Почему мне послышался страх в голосе Цзю-е в тот день и отчего он тщательно не обдумал мои слова? Он объяснил, что принимает во внимание жизни тысячи работников «Шифан», поэтому не хочет, чтобы я чинила неприятности, но я ведь ищу покровительства у официальной власти, что только укрепит торговую империю. Я ведь не стала вмешиваться непосредственно в политическую борьбу родов Доу и Вэй, чтобы не слетели головы тысячи людей «Шифан», а только осторожненько привлекла внимание принцессы Пинъян. Что может быть безопаснее? Нужно действовать, иначе ситуация станет хуже. Неужели он не видит? Цзю-е, о чём ты думаешь? Или твоё беспокойство не связано с судьбой «Шифан»?
В дверь стучат, но я все еще в оцепенении сижу над копией «Искусства войны». Входит Ли Янь с небольшим кувшином вина.
— Сколько ещё ты собираешься сидеть взаперти?
Я откладываю кисть в сторону и говорю:
— Хун-гу тебя прислала?
Ли Янь разливает вино.
— Она запретила мне приходить. Но я пришла, так как хотела узнать, какие планы у вас на моих братьев: они ведь не могут жить здесь нахлебниками.
Ли Янь протягивает мне чарку.
— Будешь? Вино поможет тебе забыть о печалях.
Я отталкиваю чарку.
— Лишь на время. Как только голова прояснится, боль вернётся.
Линь Янь качает головой, смеётся и осушает чарку залпом.
— Не понимаешь ты его ценности. Оно помогает сбежать от себя и облегчить тяжесть на сердце хотя бы временно. Это лучше, чем ничего.
Я молча беру чарку со стола и делаю глоток.
— Что собираешься делать? — интересуется Ли Янь, медленно потягивая вино.
Верчу чарку в руках и качаю головой.
— Не знаю. Изначально я лишь хотела возродить «Шифан», но оказалось это никому не нужно, а я лишь занималась самообманом. Ли Янь, я сделала что-то не так?
— Цзинь Юй, как ты можешь говорить такие глупости. Жизнь — река, а мы все гребём на лодке против течения. Как ты собираешься получить этот дом с таким отношением? «Тяньсян» ведёт агрессивную политику, за ними явно стоят какие-то важные люди. Многие дома «Шифан» разорились и были ими выкуплены. Так и будешь продолжать сидеть и кручиниться?
— Ты в Чанъане не долго, но всё схватываешь на лету.
Ли Янь отчего-то меняется в лице, внезапно хватает меня за руку и, посмотрев прямо в глаза, шепчет:
— Мы с тобой одинаково умны и понимаем друг друга без слова. Раз я догадалась о твоих намерениях с пьесой, то и ты уже должна была понять, чего хочу я. Мне нужна твоя помощь.
Я не протягиваю руку и не откликаюсь на просьбу, но всё же говорю:
— Благодаря своему уму и красоте, ты сможешь получить всё, что захочешь, и без моей помощи.
Ли Янь смотрит на меня какое-то время, с лёгкой улыбкой отпускает мою ладонь и тянется налить себе ещё вина. Её щёки уже раскраснелись от выпитого и теперь прелестны точно персики. Её очи темны, они похожи не на отражающие свет водные зерцала, а на тихие омуты. Она подобно цветку в пору цветения, всё государство падёт к её ногам, и все же ее лик омрачают грустные думы.
Из коридора раздаётся тоненький голосок Фан Жу:
— Госпожа Юй, можно войти?
Но не успеваю я дать ответ, как дверь уже отворяют.
— И сколько ещё Хун-гу пошлёт ко мне утешителей? — тяжело вздыхаю я.
Тут раздаётся голос Хун-гу:
— Пока ты не перестанешь грустить.
— Проходи. Давайте сядем и поговорим.
Ли Янь накидывает вуаль и, опустив голову, отсаживается в уголке. Фан Жу и Хун-гу садятся напротив меня. Убираю со стола бамбуковые дощечки и говорю:
— Хун-гу, господин У должен был сообщить вам, что мы больше не нужны «Шифан».
— Я бы не решилась говорить так перед господином У, но тебе скажу, так как ты не осерчаешь. «Шифан» распродаёт все свои танцевальные заведения. Говорят, все деньги пойдут на открытие торговли лекарственными травами. Так если у тебя хватает серебра, теперь можешь управлять домом как хочешь. Купить заведение может даже посторонний, хотя в первую очередь дома продают людям «Шифан». Господина У ждёт полное разорение; он безутешен и всё время проводит дома. Но с другой стороны, без надзора «Шифан» мы может делать всё, что захотим.
Делать что захотим? Я молча смотрю на стол. Хун-гу терпеливо ждёт моего ответа, но я не шевелюсь.
— Юй, что с тобой? — слегка толкая меня, недоумевает Хун-гу.
Качаю головой и озвучиваю свои мысли.
— Я рада, что вы готовы следовать за мной, но вы подумали, куда я могу вас завести. К какой цели? Кто знает, чем всё кончится? Взяв под управление «Ло Юй», я могу накликать на нас беду и гнев императорского дома.
Хун-гу тоже качает головой и тепло мне улыбается.
— Я с самого начала подумала, к чему нас может привести эта авантюра, к каким бедам. Могли ведь и казнить. Но тогда, конечно, твоя голова полетела бы первой, а нас в худшем случае признали бы непутёвыми сообщниками. Однако если снищем богатство и славу, то ты поделишься с нами. Само собой ты не сумасшедшая и не глупая, и сама голову под топор не понесёшь, поэтому я успокоилась и решила тебе довериться.
Поднеся к губам шёлковый платочек, Фан Жу дожидается, когда Хун-гу договорит, поднимает ко мне взгляд и тихонько говорит тоненьким голосом:
— Сегодня сановник Сунь хотел угостить меня чаркой вина, но я отказалась. Он, конечно, осерчал, но не посмел настаивать, так как знает, что я под защитой подчинённых главнокомандующего Вэй и племянника императрицы-матери, молодого господина Хо, начальника цензората Ли, трёх сыновей генерала Ли Гуаня… Вот такие важные люди приходили полюбоваться на мой танец. Сыновья Ли даже подарили мне рулон шёлка, а господин Хо — парчовую накидку.
Я качаю головой с улыбкой и перевожу взгляд на Хун-гу.
— Ты так с головой ушла в книги, что у меня просто не было возможности всё рассказать, — объясняет Хун-гу.
— Хотя я и не знаю, что нас ждёт впереди, — продолжает Фан Жу, — но прекрасно понимаю, что если бы не ты, я бы не смогла вот так спокойно отказать сановнику Сунь. И все остальные сёстры могут отказать мужчинам, которых не желают видеть, а ведь раньше приходилось соглашаться, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Теперь можно покупать наряды только на деньги от выступлений и не пускать кого попало за порог. Хун-гу нас теперь отчаянно защищает, и нас никто не смеет обидеть.
Отчего-то Хун-гу так неловко слышать похвалу Фан Жу, что она с особым усердием разливает чай, не поднимая глаз.
— Всего несколько дней, а мы так много сделали! — хвалю я всех.
Но Хун-гу пьёт чай, опустив голову, и словно не слышит меня. Ли Янь тоже ушла в свои мысли.
Бросаю на неё косой взгляд и хлопаю в ладоши, чтобы привлечь внимание.
— Продолжим в тот же духе и постараемся заработать ещё больше денег.
Только на этих словах Хун-гу наконец поднимает голову.
— Сейчас у нас прекрасная возможность осуществить свои планы. Наше заведение работает с начала весны, и доход растёт с каждым днём. Если добавить к этому всё, что я скопила за несколько лет, то мы сможем выкупить «Ло Юй». В отличие от нас не каждый танцевальный дом может собрать такую огромную сумму серебра за раз, так что нам нужно лишь взять деньги и воспользоваться ситуацией…
Я понимаю, что она права и нужно спешить, но отчего-то с губ само собой срывается:
— Неважно. Мне надоело сидеть в четырёх стенах, пойду прогуляюсь.
Фан Жу тут же встаёт, кланяется мне, и они с Хун-гу покидают комнату.
Встаю из-за стола и машу Ли Янь.
— Не соизволит ли красавица составить компанию простой деревенщине и вместе насладиться пейзажем?
Ли Янь изящно принимает моё приглашение:
— Когда думы тяжелы, так и хочется отправить куда-нибудь свои стопы.
Мы вместе спускаемся в сад.
— Ты поедешь сегодня вечером в поместье Ши? — интересуется Ли Янь.
Тяжело вздыхаю, но не даю ответа.
— Господин «Шифан» воистину странный человек. Зачем бросать танцевальные заведения, которые гарантировано принесут прибыль, и вкладывать в торговлю лекарственными снадобьями, что намного рискованнее. Бросать — легко, а вот делать – тяжело. Если ты действительно заботишься о «Шифан», отойди в сторону и попытайся понять, что происходит.
Мне не хочется сейчас об этом говорить, и Ли Янь меняет тему, описывая мне интересные места в предместьях Чанъаня, которые мы обязательно должны посетить.
Мы прогуливаемся вдоль озера, по берегам которого раскинулись плакучие ивы. Несколько девушек сломали её пышные ветви и чертят ими круги на воде.
От этого зрелища в глазах Ли Янь загорается сердитый огонёк, а между бровями залегает складка.
— Мне нужно вернуться в дом.
Киваю, и она тут же оставляет меня одну. Судя по выражению её лица и смене настроения, она вспомнила нечто важное.
Девушки замечают нас, в испуге бросают веточки ивы и бегут поприветствовать с должным почтением. Я ничего не говорю, лишь подхожу собрать разбросанные ветки.
— Если воткнуть в землю их, они будут жить?
Девушки обмениваются изумлёнными взглядами. Старшая отвечает:
— Сезон ивы прошёл, так что веточки не примутся.
— Отдайте ветви садовнику, пусть попробует их посадить. Если за ними поухаживать, они ещё дадут побег.
Девушки смотрят на меня в недоумении, и я терпеливо объясняю:
— Если ради любования цветком, вы поставите его в вазу или украсите волосы, то цветы лишь обидятся. Если вы сломали ветки, то не бросайте их, а уж лучше сплетите корзины, этого бы хотела сама ива. Наслаждайтесь красотой, а не уничтожайте.
Не все поняли мои слова, но кое-кто понял. Мне было так больно видеть, как они ломают ветки, что с лица сошла вся краска, и я махаю им уйти. Девушки тут же разбегаются по делам.
Я вспоминаю папу, бесконечную пустыню Западного края… подавляю эти мысли, но на сердце всё равно становится одиноко. В оцепенении стою на озёрном берегу и с грустью смотрю на ивы, что растут на другой стороне. Они не понимают. Они ничегошеньки не понимают. А Ли Янь? Она рассердилась. Поймёт ли она? Нет, она не из тех людей, что будут плакать над опавшими цветами.
Снова задумываюсь о появлении Ли Янь. Она — одна сплошная загадка, которую я никак не могу разрешить. И тут меня пронзает идея. Я знаю, кем она может быть. Эта мысль столь внезапна и ошеломляюща, что я вскрикиваю…
В этот же момент мне кажется, что кто-то за моей спиной тоже вскрикивает, и я резко оборачиваюсь. Прямо передо мной стоит Хо Цюйбин. Он настолько близко, что я почти врезаюсь ему в грудь. Машинально отпрыгиваю, совершенно забыв, что за моей спиной озеро. Пытаюсь удержаться на ногах, но мне не за что уцепиться.
Хо Цюйбин пытается схватить меня за руку, но я отпрыгнула слишком далеко (сказались рефлексы, выработанные на боевых тренировках), так что он еле-еле задевает мои пальцы… и я лечу в воду. Плавать-то я умею: Братец-волк научил меня стилю «волчий топор». Техника гармоничная, красивая, элегантная, гребки мощные, как у летящего дракона, стремительные, как у встревоженного лебедя… так вот этот стиль полная противоположность всему описанному.
Плыву к берегу, а Хо Цюйбин стоит и смеётся, да так, что схватился за живот от натуги и вот-вот покатится по земле.
— Ты истинная дочь волков. Эти движения, а поза…. ха-ха-ха… тебе осталось только открыть рот и высунуть язык…
И он снова заходится в хохоте, что остальных слов просто не разобрать.
Я так на него зла, что аж желчь подкатывает. Опустив руки в воду, я открываю рот и по-волчьи высовываю язык. Пусть помирает со смеху! Из горла Хо Цюйбина вырывается визг. Давясь смехом, он плотно закрывает глаза руками и медленно оседает на землю, пряча голову.
Доплываю до берега, и Хо Цюйбин протягивает руку, чтобы помочь встать. Первоначально я хотела проигнорировать его жест доброй воли, но передумываю и хватаюсь. Хо Цюйбин уже готов вытащить меня на сушу, но я со всей силой тяну назад и ухожу под воду. Удивительно, но он не сопротивляется, только крепче сжимает мою ладонь и летит следом. Вовсю позлорадствовав, я хочу его отпустить, но он не даёт. Вода в озере такая чистая, что мы можем пялиться друг на друга. Его чёрные волосы расплываются ореолом вокруг лица, а улыбка кажется ещё более наглой.
Начинаю энергично работать ногами, чтобы всплыть. Хо Цюйбин не отпускает и плывёт следом. Даже на берегу он всё ещё держит меня за руку. Мой большой палец свободной руки оказывается прямо на сгибе его локтя, так что я могу его ущипнуть, но Хо Цюйбин оказывается быстрее и теперь уже взял Хо Цюйбин меня за обе руки. Я лишь посильнее хватаю его и, используя его руки как опору, бью ногой по бедру. Он странно смотрит на меня, затем на воду и отталкивает с истошным воплем:
— Отчего ты такая злая?! Если бы ты попала по цели, я бы уже распрощался с белым светом.
Я держусь за край берега и выхожу из воды. Моё весеннее платье из тонкой ткани прилипло к теплу, неприлично его обрисовывая. Хо Цюйбин так и цокает языком. Мчусь к дому без оглядки, сгорая от стыда.
Быстро переодевшись в своей комнате, я кричу служанке в коридоре:
— Сообщи всему дому, что если придёт слуга молодого владельца Хо и попросит чистую одежду, то никому не дозволено давать ему и клочка ткани. Скажете, я приказала. Вся мужская одежда сейчас стирается, но у нас полно женской. Можем дать ему наряд или два.
Синь Янь приходит в замешательство от такого приказа, но спешит выполнять.
Расчёсываю мокрые волосы перед бронзовым зеркалом, а губы так и расплываются в улыбке. Посмел высмеять меня на моей же территории. Ну, посмотрим, кто будет смеяться последним.


За ужином Хун-гу поднимает на меня взгляд и замечает:
— Сегодня приходил молодой господин Хо с ледяным лицом, не посмотрел ни одного танца и быстро ушёл. Его слуга попросил чистую одежду, но раз ты приказала, мы оказались перед выбором. Испугались, что господин разозлится и разгромит весь дом. Весь Чанъань знает, что если рассердится великий генерал Вэй, то это не страшно, а вот если рассердится молодой господин Хо, то нужно готовиться к похоронам.
Я улыбаюсь и палочками передаю Хун-гу овощи.
— Так ты дала ему одежду или нет?
Она делает печальное лицо:
— Нет, но я чуть не умерла от страха. Меня не заботит, в какие игры вы там играете, но, пожалуйста, не втягивайте в это невинных людей. Женщине нельзя пугаться, а то она постареет раньше времени.
Я стараюсь не смеяться во весь голос.
— Так ты лично видела молодого господина Хо?
— Нет, но позже его слуга приказал подать повозку к самим воротам и сказал всем уйти. И он уехал… только вот… вот…
Я не выдерживаю:
— Что вот?
Она начинает смеяться
— Только вот… там, где прошёл молодой господин Хо, словно дождь пробежал. В комнате, где он остановился, промокли все циновки и подушки.
Я бросаю палочки для еды и хватаюсь за живот от смеха.
Нынешний император — приверженец Конфуция², особенно в его учении о ритуалах. Конфуций говорил, что ритуал рождает нравственность и прежде всего требует правильного выбора одежды; ношение правильного костюма — самое главное требование для каждого подданного в Чанъане, хоть богатого, хоть бедного. Так как Хо Цюйбин всегда правильно одевается и укладывает волосы, то сейчас он должен быть в безвыходном положении. Если кто-то из богатых и сильнейших мира сего случайно его увидит, то он станет посмешищем двора.
Я вспоминаю его вечно бесстрашный взгляд, и желание смеяться пропадает. Примет ли он произошедшее близко к сердцу? Нет. Он не из тех людей, кто становится рабом своей одежды. Конечно, он постарается не попасться никому на глаза, а если и попадётся, то просто сделает каменное лицо и притворится, что не заметил другого человека. Это заставит встречного задаться вопросом, одет ли неправильно он сам, и не стали ли «мокрые» наряды внезапно последним писком моды в столице. Или же Хо Цюбин просто отмахнётся, давая понять, что всё это пустяки.

Ветер звенит в ушах. Впервые после того как я прибыла в Чанъань, бегу что есть мочи. Хочется выть.
Добежав до поместья Ши, я перебрасываю верёвку и перелезаю через стену. Но стоит коснуться земли, как ко мне подходят двое мужчин. Я не хочу вредить им и пытаюсь ускользнуть, но ребята проворны и загоняют меня в угол. Вот уж не подумала, что поместье так охраняют; со стороны всё не то, чем кажется.
Замечаю тень в отдалении. Кажется, это Ши-бо.
— Ши-бо, это я, Юй!
Ши-бо приказывает охранникам отпустить меня, и те сразу же уходят.
— Почему вы не могли войти через парадную дверь? — интересуется у меня Ши-бо.
Я срываю с лица вуаль и тяжело вздыхаю.
Ши-бо смотрит на мою недовольную мордочку и начинает смеяться:
— Ах! Не понимаю я вас, молодых. Цзю-е всё ещё не почивает, можешь идти к нему.
— А почему вы решили, что я пришла к Цзю-е. Может, это я по вам соскучилась, — дразнюсь я.
Ши-бо хохочет.
— Я уже стар и должен ложиться спать пораньше. Помни об этом в следующий раз, а то иначе Цзю-е придётся встречать гостей вместо меня.
После этих слов Ши-бо уходит.
Я же остаюсь стоять на месте, прикусываю губу, а затем снова срываюсь на бег как сумасшедшая.
Направляюсь к бамбуковой роще, откуда доносится игра флейты. Ночь холодна, ветер играет с бамбуком точно на цитре. Дрожу от холода, но лишь ускоряю шаг.
Зеленоватый, точно светлячок, огонёк лампы отбрасывает на бумажную стену тень Цзю-е. Отчего-то его силуэт кажется таким одиноким.
Я стою снаружи и слушаю его игру. Сколько бы времени не понадобилось, я буду стоять не шелохнувшись. Я прямо за окном, где его тень легла на бумажные «стёкла». Протягиваю руку, но затем опускаю, снова поднимаю... и не решаюсь… но всё же через несколько мгновений мои пальцы нежно дотрагиваются до его «лица».
Твои глаза, брови, нос и… губы.
Я слегка касаюсь их, и сердце сжимается. Тут же одёргиваю ладонь и касаюсь уже его переносицы. Я не вижу его лица, но знаю, что он снова хмурится от беспокойства. Будь я ветром, я бы унесла его печали? Ты его тень, тебе ведомы его думы? Пожалуйста, скажи мне, что его так волнует? Скажи!
Окно тихонько отворяется, и его лицо оказывается прямо перед моим. Моя рука так и застывает в воздухе, так близко от него. Так близко, что я почти чувствую тепло его тела, но не решаюсь коснуться.
Сердце не может ответить мне, что я испытываю — грусть или радость? Я невинно улыбаюсь и убираю руку за спину.
— Сколько времени ты здесь простояла?
— Я только что пришла, — вру я.
— Заходи поскорей, на улице сыро от росы.
Киваю и захожу. Цзю-е закрывает окно, подъезжает к столу и кладёт флейту. Мой взгляд падает на масляную лампу. На фитиле уже образовался нагар, и масло сгорает с неприятным треском. Вынимаю серебряную заколку из волос и убираю нагар, чтобы свет стал ярче.
Прячу украшение обратно в причёску и поворачиваю голову к Цзю-е.
— Почему вы используете масляные лампы вместо восковых свечей?
Не сводя взгляда с синеватого огонька, он отвечает:
— Старики говорят, что свет масла притягивает счастливые известия. Вот я и хотел проверить, правда ли это.
Сердце подпрыгивает, но я сохраняю спокойствие и интересуюсь:
— И как оказалось, правда или нет?
Он улыбается одними уголками губ, но вместо ответа на мой вопрос говорит:
— А ещё говорят, что огонь масляной лампы указывает на привидений. Мол, стал огонёк зеленоватым, значит, к тебе подбирается призрак. Так вот что интересно: стоило огоньку сменить свет, как я открыл окно, а там ты. Ничего странного не почувствовала?
Я смеюсь:
— Я слышала, что призраки особенно любят высушивать жизненную энергию янь из молодых красавцев. Поберегитесь.
— Так значит, верно, что тебя ничего не пугает в этом мире. Или ты всё же чего-то боишься?
Я чуть не выкрикиваю: «Вас!» — но боюсь разрушить эту дразнящую атмосферу, так что я просто закатываю глаза и смеюсь.
— Цзю-е, я слышала от Сяо Фэна, что вы хороший лекарь. Можно ли послать за вами, если в моём доме кто-нибудь заболеет? Лекари нынче такие дорогие.
— В детстве я очень часто болел целыми днями, так что к нам постоянно ходили лучшие лекари города. Один даже жил у нас полтора года, у него я и выучился этому ремеслу.
Хотя он и произносит это с улыбкой, я вижу, с какой грустью и одиночеством он смотрит на окно. Если бы сейчас кто-нибудь стоял снаружи, его тень тоже упала бы на окно, и две тени полностью бы накрыли друг друга, защищая от холода ночи.
— Отчего ты улыбаешься?
— Я чувствую себя счастливой, разве нужна иная причина?
Он тоже начинает улыбаться.
— Отчего вы улыбаетесь?
— Я чувствую себя счастливым, разве нужна иная причина?
Мы сидим друг рядом с другом в тишине. Рука сама тянется к флейте на столе. Подношу к губам и пытаюсь тихонечко взять несколько аккордов. На лице Цзю-е мелькает странный взгляд, и он отворачивается. Что с ним? И тут я понимаю, что его губы касались этой флейты совсем недавно. Я смущена, но всё равно счастлива.
— Уже поздно, иди в свою комнату, отдохни! — произносит Цзю-е, стоит мне положить флейту обратно на стол.
— Вы позволите мне остаться?
— Та комната уже давно пустовала, так что она всегда свободна для тебя. Я понимаю, что теперь у тебя появилось дело, и ты не всегда сможешь ночевать здесь.
— Почему вы решили отказаться от танцевальных заведений? И если я решу выкупить «Ло Юй», вы не будете против?
— Как управлять «Ло Юй» — твоё дело, — холодно произносит он. — После того как выкупишь его, этот дом не будет иметь никого отношения к «Шифан». Каждый из нас будет заниматься своими делами.
Смотрю на него сердитым взглядом. Чем сильнее он хочет установить чёткие границы в наших отношениях, тем сильнее во мне рождается непокорство.
— У меня нет денег — одолжите.
Эту неожиданную просьбу он встречает с улыбкой.
— Если у тебя нет нужной суммы, я могу дать тебе деньги на дом. Только живи в нём мирно и спокойно.
Округляю глаза и смотрю с обидой.
— Цзю-е!
Он пристально смотрит на меня и медленно отвечает:
— Юй, воды Чанъаня глубоки, и я вынужден барахтаться в мутной воде. Но ты можешь плавать в чистых водах и жить спокойно. Если хочешь заниматься делами, то дома «Ло Юй» тебе более чем хватит.
Я дуюсь
— Это не так-то легко. Если не посягать на других, они посягнуть на тебя. Разве «Тяньсян» позволит «Ло Юй» выжить?
— Не волнуйся. Я не позволю им вмешиваться в твои дела.
Значит, он всё ещё хочет помогать мне.
— Цзю-е, я не хочу быть шёлковой повиликой. Повилика может выжить только благодаря дереву, которое защищает её от ветра и дождя. Но если дерево устанет или если дождь будет слишком силён, то дереву тоже понадобится помощь. Повилика может только наблюдать и ничего не делать. Я не хочу только полагаться на дерево. Я сама хочу быть другим деревом и защищать других от ветра и дождя, чтобы наслаждаться солнышком, а после непогоды вместе любоваться красивой радугой.
Стоит мне закончить, как тут же заливаюсь краской, вспомнив, что шёлковая повилика, обвившая дерево, это символ брачных уз.
Цзю-е смотрит на меня в остолбенении, на его лице сменяются разнообразнейшие эмоции. Моё сердце в смятении. Опускаю голову и, спрятав руки под столом, тереблю край юбки.
После долгого молчания Цзю-е наконец находится с ответом:
— Юй, делай, как велит твоё сердце.
Я с радостью поднимаю голову и смотрю на него. Он улыбается.
— Я хотел одолжить тебе денег, чтобы выкупить «Ло Юй», но если хочешь быть деревом, то должна сама бороться с ветрами и дождём.
— Я найду способ выкупить дом и без ваших денег.
— Буду с нетерпением ждать, — кивает он
— А почему вы решили заняться торговлей лекарственными травами?
Цзю-е словно вспоминает о чём-то, и его улыбка дрожит.
— Раз мы установили границы, то в дела друг друга не лезем.
Моё теплое сердце внезапно холодеет. Что я сказала не так?
Он смотрит на меня с какой-то долей безысходности.
— Юй, я не такой как ты. Но всё что я делаю ради твоего блага и блага танцевальных заведений.
— В чём же наше отличие? — вопрошающе смотрю я.
Он только смотрит на меня и улыбается, но в его улыбке чувствуется некая горечь.
— Иди спать. Я устал.
Он действительно выглядит усталым. Моё сердце смягчается, и я быстро встаю.
— Всё, ухожу.
Он берёт лампу и ставит для меня новый фитиль. Кланяюсь и иду в свою комнату с его лампой.


1. Отрывок из «Искусства войны» Суньцзы.
Героиня занимается копированием текста, довольно распространенное в Китае времяпрепровождение.

2. Во времена действия романа конфуцианство еще не стало единой идеологией страны, и правители могли придерживаться взглядов разных философских и религиозных школ.

Серии сериала к 5 главе. Фактически под события главы ложатся две серии, так как в сериал введены некоторые сцены (и некоторые герои появляются раньше). Кстати, любопытно, что в сериала Юй чуть ли не на контрах с Ли Янь.

4 серия:



5 серия:



Любопытно, что на русском сериала до сих пор нет. Парадокс. Обычно сериала (а уж тем более весьма популярные, а любили исторического Китая уж точно все "Балладу" просмотрели) расхватывают, как горячие пирожки.