Я, может быть, совсем не в тему (жду, как последний гад, книжку целиком)), потому сразу приношу извинения, если так.

So-chan пишет: Очень напоминает викканское (оно же оккультное и даже христианское) поверье, что с именем связана сила. Тут, правда, получается наоборот, но идея сама по себе, похоже, та же).

Euphony пишет:
В тему конечно сама иногда чтобы не мучатся жду всю книгу чтобы потом почитать так сказать в сласть

Euphony пишет:
Юф знаешь вот я перевожу не одну серию связанную с завязкой на мифах, и заметила "сила имени" прослеживается почти во всех культурах

О том и речь, что этот момент во многом прослеживается. Я, правда, ничего совершенно не знаю о японской культуре, потому мне и стало интересно, когда пост Соби прочла)).

Очень понравилась главная героиня, особенно тем, что несмотря на предательство ее учителя, она устроила ему достойный уход, соблюла необходимый ритуал.
Что это за культ Сетнэхт, который инициировал убийство Нафре и похитил душу Локана? Суда по всему, у главных героев, помимо симпатии друг к другу, появился и общий смертельный враг.
Спасибо.

Solitary-angel, поздравляю с Днем рождения! Желаю всего наилучшего.

Solitary-angel, с днем рождения, милая! Всего тебе самого хорошего, и, конечно же, вдохновения. Счастья!!!

Natala добро пожаловать в темку.
Natala пишет:
О Сетнэхтах мы немного знаем с первой книги о старшем братике Крайл не знаю читали ли поэтому вот ссылочка на темку "Грехи сердца"
Natala пишет:
Я обожаю Сильвер за хитроумно-сотканные интриги, и мы еще не раз убедимся, что все совсем не так как кажется на первый взгляд.

Natala, Стелла спасибо за поздравления и за море позитива сейчас перестаю филонить и буду отправлять продолжение Соби

Solitary-angel пишет: Solitary-angel,спасибо за ссылку. Книгу еще не читала, поэтому буду, параллельно со второй, знакомиться и с первой частью.

Аластор любовался, как Нафре снимает куртку, аккуратно ее складывает пополам, плечо к плечу, и кладет на землю у могилы. Каштаново-черные волосы переливались в лунном свете, ниспадая вдоль шеи аккуратной резкой линией. Неясные изгибы спины привлекли внимание, Аластору хотелось провести по ней пальцами.
«Красивая».
Это второе, что он заметил.
Первой была попка. Высокая круглая великолепная попка. Аластор заметил ее еще вчера в клубе. Он смотрел на нее в молчаливом восхищении с того момента, как добрался на кладбище, пока незнакомка зачитывала исковерканную декларацию отрицания.
Отодвинув полу пиджака, Аластор засунул руку в карман штанов. Он не мог побороть искушение, но в его силах контролировать собственную реакцию.
Именно эта «реакция» оказалась особенно сильной с первого мгновения, как он взглянул на девушку. Словно разбитая губа, к которой прикасаешься языком снова и снова, хотя знаешь, что не следует.
Плохая аналогия. Теперь Аластору захотелось соприкоснуться языком с языком Нафре.
Нафре бросила на него взгляд, глаза были настолько темными, что с трудом получалось различить зрачок и радужку.
На пояснице нож, в кобуре подмышкой пистолет, второй за поясом. Оружие не представляло особой угрозы, поэтому Аластор не потребовал его убрать.
– Не интересно мое оружие? – спросила она.
– Ты не успеешь его достать, я тебя обезоружу. – Аластор помолчал, обдумывая, стоит ли продолжить мысль, затем продолжил: – И даже если ты им воспользуешься, я не смертен.
Своего рода предупреждение.
– Да, я в курсе.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Ты знаешь, что люди говорят о предположениях.
«На самом деле, нет».
Она прожигала его взглядом. Черная рубашка с высоким застегнутым воротником, длинными рукавами и тонкой белой полоской обрисовывала контуры груди и рук, словно вторая кожа. Нафре дернула плечами и положила руки на бедра, отчего ткань на груди плотно натянулась. Нежная, полная, округлая, не слишком большая – идеально ляжет в ладонь. Аластор видел очертание сосков, сморщенных от холодного ночного воздуха… и почти ощущал их в руках.
Руки сжались в кулаки.
Нафре подняла руку и щелкнула пальцами со словами:
– Глаза подними.
Он поднял взгляд, затем вновь опустил.
На левом плече сквозь разорванную рубашку был виден небольшой участок кожи.
Притворившись, что именно туда он и смотрел все время, Аластор указал подбородком на белый логотип, выделявшийся на черной рубашке.
«Сугои».
– Бегаешь.
– Я?
«Готов поспорить, что среди всех остальных ошеломляющих открытий, она точно занимается бегом».
Аластор не чувствовал никаких исходящих от Нафре сверхъестественных вибраций. Она точно человек. Но разорванная рубашка демонстрировала линии рельефного шрама, который свидетельствовал об обратном. Метка не случайна, а передает особый рисунок: анк с крыльями и рожками. А значит, их знакомство приобрело совершенно иной оборот.
Метка, врезанная в кожу собственноручно, обличала ее как Чуждую, Дочь Исиды. Ее присутствие на этом кладбище поднимало множество вопросов, в том числе, почему она принимает заказы на убийство от Ксафана или какой-то сошки Верхнего мира, вместо того, чтобы оттачивать навыки у Стражей Исет, элитных войск Дочерей Исиды.
Исет или Исида – древнеегипетская богиня. Ее дочери рождаются по женской линии. Немногие знают детали. Их род скрытен и замкнут. Но благодаря отношениям Дага и Рокси Тэм Аластор знал достаточно, чтобы опознать метку и понять ее значение. Нафре Курата не просто Дочь Исиды, она чистокровный член Стражи Исет. Они единственные вырезали знак на коже и принимали «первую кровь», питаясь праном, поддерживая жизненную силу кровью других. Они могли питаться не убивая, и, как правило, брали кровь у людей.
Чуждые были врагами Сета в течение последних 6000 лет, и значит – Нафре автоматически становилась врагом Аластора.
– Не хочешь болтать? – Он кивнул на могилу. – Тогда берись за дело, котенок.
– Засранец, – пробормотала она.
– Чтоб мне провалиться... – он схватился за сердце в притворном испуге, – ты задела меня за живое.
Затем Аластор опустил руки и ожесточил тон:
– Копай!
Бросив на него последний уничижающий взгляд, Нафре спрыгнула в яму и принялась за работу.
Движения были ровными и четкими, спортивная одежда сидела как влитая. Хороший выбор гардероба для вечерней работёнки. Не сковывающая движения, поддерживающая тепло либо холод в зависимости от ситуации. Эта девочка знала, чем занимается, и была готова ко всему. Аластор не знал, отчего это его так удивило, собственно, отчего она его так поражала.
Парень в переулке за клубом сдал Батчера, рассказав Аластору, где найти киллера и намекнул, что рядом может находиться напарник наемника. Но он не поделился всей информацией, не проронив ни слова, что этот сообщник темноволосая черноглазая стройная норовистая штучка, прострелившая собственному наставнику башку и сердце.
Покосившись в сторону могилы, Аластор заметил:
– У тебя ледяное сердце. Я так понимаю, ты убила Батчера, чтобы заграбастать заказ? Собственного наставника? Или тебя кто-то нанял?
Она прекратила копать, но головы не подняла.
– Кто сказал, что меня наняли его убить?
Аластор переварил услышанное. Она была мишенью, и ей удалось одержать верх. Забавно, что Мик не упомянул об этом.
– Так значит, ученик превзошел учителя. Батчер должен тобой гордиться.
– Уверена, так бы они и было, если бы он не умер. – Спокойный тон, резкие слова. Она ничем себя не выдала, но что-то вызвало у Аластора подозрение: Нафре не так проста, как старается показать.
Она вернулась к работе, вгрызаясь в землю и поднимая лопату, мышцы с легкой синхронностью двигались под одеждой.
А Аластору хотелось положить ладони на её бедра или чуть выше и погладить круглую попку, он жаждал ощутить обнаженную кожу.
«Проклятье!»
Переведя взгляд на кладбище, Аластор попытался взять мысли под жесткий контроль. Стук лопаты и ссыпание земли создавали фоновый шум.
Несколько сотен лет назад Аластор возможно и ощутил бы груз вины, что разрешил трудиться леди, пока сам стоит в ожидании. Ведь он рос в доме, где было нормой наносить визиты знакомым, устраивать чаепития и подавать даме руку, когда та выходит из кареты. Женщина, которую он считал матерью, была младшей дочкой барона. Аластор с молоком впитал галантность, с серебряной ложки и с младенчества изучил замысловатые танцы этикета высшего общества.
Он оставил эту жизнь в тот день, когда Сет разнес его мир в клочья, ворвавшись словно буря.
Сейчас Аластор не ощущал даже слабого намека вины.
Пока выпало свободное время, он не спеша рассмотрел деревья, надгробные плиты и узкую дорожку, исчезающую за холмом. Затем повернулся к кладбищенским воротам со стороны дороги. Там было практически не на что смотреть. Ничего, кроме короткой травы с каждой стороны, которая переходила в смешанный лес.
Хорошее прикрытие для того, кто бы там ни прятался.
Там кто-то был. Человек. Кто-то наблюдал за Нафре до его прихода.
Аластор конечно ей солгал. Она спросила, почему он позволил ей похоронить Батчера, если собирался заставить выкопать. Нафре твердо верила, что это он за ней наблюдал. Но, если честно, он явился, именно когда она читала исковерканную молитву отрицания из Книги Мертвых. Чье бы присутствие она не почувствовала, это был не Аластор.
Человек расположился где-то на расстоянии с полкилометра, удобно устроившись на дереве, наблюдая за ними через какой-то прибор. Бинокль или прицел.
Аластора это мало волновала. Пули не могли причинить ему вреда, а что касается Нафре, если ее убьют... впрочем он всегда может получить больше ответов от ее души.
Как ни странно, эта возможность не казалась такой уж привлекательной.
– Кто знает, что ты здесь? – спросил Аластор, доставая из кармана английскую ириску. Развернув конфету, он положил ее в рот, а обертку засунул обратно в карман.
Нафре остановилась и бросила на него косой взгляд из-под густых прямых ресниц.
– Ты и какой-то парень по имени Мик, связной по заказу. – Она остановилась и постукала указательным пальцем по щеке. – О, но ты уже об этом знаешь. Ведь именно он меня сдал?
– На самом деле он сдал твоего наставника. Мик почти ничего не сказал о тебе. Только вскользь упомянул о «напарнике». Прибавив, что приди я минут на пять раньше, то столкнулся бы с тобой. Я не стал говорить Мику, что мы и так столкнулись.
Она кивнула.
– Он мертв?
– Когда я уходил, был жив, хотя истекал кровью.
– Хорошо. – Она подняла лопату и погрузила в землю. – Как только мы закончим, я лично его прикончу.
«Само собой».
Но у Аластора появилось такое чувство, что ее опередит заказчик, пославший Мика в роли лазутчика.

Несколько минут спустя лопата звякнула о металл, скорей всего о пряжку пояса. Нафре поставила лопату в угол могилы, потом села и руками расчистила остатки грязи, обнажив туловище мертвеца.
– Этого достаточно? Или ты хочешь, чтобы я вытащила его сюда? – холодно и бесстрастно сказала Нафре, но в душе у нее бушевал гнев и негодование. И что-то еще.
«Горе?»
Такая вероятность удивила Аластора.
Он склонился над краем могилы и увидел, что Нафре разрыла большую часть верхней части тела Батчера. Конечно, главное, что есть доступ к груди. Интересно, что Нафре оставила лицо засыпанным.
– Сойдет.
Она кивнула, поднялась и, отступив на шаг, присела на бугор, покрывающий ноги Батчера. По одну сторону лежала груда земли, которую она насыпала, пока выкапывала наставника, сделав могилу слишком узкой для задачи, которую Аластор собирался исполнить.
Нафре взглянула на него с холодным отрешенным выражением и надежно скрывая мысли. Аластор мог догадаться, о чем она думает. Ей хотелось изрешетить его пулями, зарезать, а потом, возможно, и расчленить его бьющийся в конвульсиях труп. И Аластор не винил ее за такие желания.
– У тебя...
Он сделал неопределенный жест в сторону щеки.
Нафре не ответила, не пошевелилась, но что-то изменилось в выражении ее лица столь неприметно, что Аластор чуть не пропустил этот момент.
Нафре подняла руку и провела пальцами вдоль изящной скулы, оставляя не одно, а три аккуратных пятна.
Затем ее взгляд опустился на грязные руки, и глаза слегка расширились.
Нафре потерла щеку плечом и с ненавистью взглянула на Аластора. Он решил, что, пожалуй, не стоит говорить, что три аккуратные линии превратились в одно большое коричневое пятно.
Вместо этого он заглянул в могилу, а затем посмотрел на свои итальянские мокасины. Идея лезть в грязь не казалась особо заманчивой, но он не мог представить, как девушка вытащит тело наружу.
– Подвинься!
– Только не говори, что ты собираешься лезть ко мне.
Она посмотрела на сырые земляные стены, затем перевела взгляд на частично раскопанное тело у ног.
– Мне эта мысль нравиться еще меньше, чем тебе, но я не вижу альтернатив. Тело же не взлетит само по себе?
– А твои силы настолько ничтожны, чтобы поднять труп?
– Телекинез не в моем репертуаре, – Аластор выгнул бровь. – Как насчет тебя?
Она облизнула губы, продемонстрировав кончик языка. Аластор понаблюдал за движением с настойчивым желанием запустить свой язык в этот ротик.
Нафре махнула рукой, охватывая периметр могилы.
– Здесь мало места. Позволь мне сначала вылезти.
Аластор сохранил бесстрастное выражение лица и покачал головой.
К его удивлению, Нафре улыбнулась. Сдержано, только губами. Это поражало, ведь в данной ситуации улыбка, мягко говоря, была не уместна. Затем он увидел ямочки на щеках. По одной на каждой щеке, словно подарок. Эта улыбка могла полностью ослепить.
Наверное, это было ее оружием.
Но в глазах не было ни смешинки. Они были холодны и непроницаемы, как темная поверхность безмятежного бездонного озера. Кто мог знать, что скрывается в его глубинах?
Но Аластор полюбовался ею пару секунд. Нафре Курата действительно прекрасна, а в его жизни так мало красоты.
Мысль настолько его позорила, что заставила отпрянуть от края могилы, словно даже малейшее увеличение расстояния могло бы подарить ускользающий контроль над неуправляемыми мыслями.
– Давай. Помоги мне, – нетерпеливо сказала она и протянула правую руку.
– Боюсь, что нет, котенок.
Ему было искренне жаль. Он был готов первым признать, что могила слишком узкая, и подозревал, что становится с Нафре близко и тесно, действительно паршивая затея. Но он не видел альтернатив: и так ясно, что едва он вытащит ее наверх, девчонка сбежит отсюда со всех ног, а он еще не готов ее отпустить.
– Не сомневаюсь, ты как хорошая деточка дашь мне слово, и будешь ждать здесь, пока я закончу со своими делами. Но у меня небольшая проблема с доверием. Особенно если в дело вовлечена одна из Дочей Исиды. Ты ведь непростая штучка?
При упоминании Исет Нафре хлопнула ладонью по левому плечу.
– Как?..
Она запнулась и напустила на себя безразличный вид, отрезав доступ к своим мыслям.
Затем до него дошло.
«Ей неприятно, что я оценил ее по сущности. Интересно».
– Что ты знаешь о Дочерях Исиды? – спросила Нафре.
– Не много, только что вы враги Сета.
Он изучал ее выражение лица, пытаясь различить хоть какие-то эмоции, но она выглядела безучастной.
– О... – он щелкнул пальцами, – а еще, мой брат кувыркается с одной из вас.
Нафре вздрогнула. Аластор предположил, что ей не понравился выбор слов.
– Ее зовут Рокси Тэм, знаешь такую?
– Нет.
Почему он решил, что она лжет? Аластор едва успел задать вопрос, а она уже поспешно ответила.
– Возможно, ты слышала о ней?
Ответа не последовало. Какое попадание в десяточку.
Отдаленные приглушенные шаги предупредили Аластора, что их тайный соглядатай пытается подобраться ближе, оставаясь незамеченным.
Нафре тоже напряглась, вздернув подбородок и медленно повернув голову. Аластору стало любопытно: это врождённая интуиция или она на самом деле смогла расслышать шаги. У него как у жнеца много козырных карт в рукаве, но разве они есть у Чуждой?
Он оглянулся через плечо и поймал на долю секунды отражение лунного света на металле.
«Оружие, застежка молнии, нож? Впрочем, не важно, главное блеск выдал местоположение их незваного гостя».
– Я спрашивал тебя раньше, кто знает, что ты здесь, – сказал Аластор. – Ты точно не из болтливых, но кто бы это ни был, он решил к нам присоединиться. А значит, я готов покончить с делами.
Сожалея по поводу обуви, купленной меньше недели назад, Аластор спрыгнул в яму, прижавшись грудью к спине Нафре, ее великолепная попка оказалась у паха.
Малышка оскорблено выдохнула, тем самым лишь подстегивая приобнять одной рукой чуть ниже груди без единой чертовой причины, просто так велело желание.
Аластор ожидал борьбы, но получил реакцию профессионала. Казалось, напряжение просто жужжало сквозь ее тело, когда она стояла словно статуя, ожидая следующего шага, чтобы получить шанс сдвинуться самой. Нафре приподняла голову, словно прислушивалась, так же как и он.
Ни единого звука, да он их и не ждал. Кто бы ни скрывался в ночи, он скорее наблюдал, чем готовился атаковать.
Аластор слышал устойчивое сердцебиение Нафре на уровне своего запястья.
Ощущал запах волос.
Он наклонился ближе и вдохнул.
«Цветочный... но не совсем...»
Затем прикоснулся щекой к ее макушке и вздохнул снова.
«Возможно, фруктовый...»
Ему захотелось зарыться лицом в волосы и какое-то время лишь чувствовать ее аромат.
Порыв прошел, когда она резко отклонила голову назад. От разбитого носа Аластор спасся лишь благодаря нечеловеческим рефлексам. Но этот удар оказался лишь отвлекающим маневром. Нафре качнула бедрами вперед и назад, что можно было бы расценивать как определенный намек, за исключением того факта, что она приложила силу, равносильную тарану. Она пихнулась попкой достаточно, чтобы отшвырнуть Аластора к глиняной стене могилы. Он все-таки сдержал проклятье, почувствовав, как влага просачивается сквозь одежду, губя костюм.
Но она явно с ним еще не закончила - каблук вонзился в коленку как кувалда.
«Да пошло все к дьяволу».
– Черт возьми, делай что должен, – приказала она, понизив голос до стального. – И проваливай отсюда.
– Отдаешь приказы, котенок? – прошептал он ей на ухо.
– Устала их выслушивать. Хочешь меня убить – убей. Если не собираешься... убирайся нафиг с моего пути.
– Какой сквернословный ротик.
– Сквернословный… – она повернула голову и взглянула на него через плечо, – и грязный. Оба слова подходят друг другу просто замечательно.
Аластор подумал о том, как бы хотел отшлепать эту непослушную девчонку.
– Сию секунду.
Обхватив запястья, он отодвинул ее от себя. Посыпалась земля, когда Нафре врезалась плечом в стенку могилы.
– Сядь на корточки, – раздался тихий приказ.
Она впилась в него взглядом, темные глаза сверкали огнем, челюсть сжата.
– Если продолжишь так на меня смотреть, котенок, я обижусь. Можно подумать, я тебе не нравлюсь.
Резко дернув Нафре вперед, Аластор прижал ногу сзади к ее коленям достаточно сильно, чтобы те подогнулись. Она раздраженно выдохнула.
Аластор ожидал потока ругательств, возможно, даже некоторого сопротивления. Но Нафре ничего не делала, просто смотрела вперед, и это настораживало. Стоя коленями на трупе, с задранными над головой руками, ведь Аластор по-прежнему крепко удерживал ее запястья, Нафре умудрилась выглядеть грациозно, как гребаная королева.
По непонятной причине у Аластора на душе заскребли кошки. Она застрелила последнего живого свидетеля, который мог помочь найти останки Локана. Аластор просто искал ответы, а чувствовал себя полным ублюдком.
Не желая изучать это чувство слишком подробно, Аластор переместил захват и теперь держал обе ее руки одной. Он расставил ноги возле плеч трупа и наклонился к Нафре. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга, он даже ощущал ее дыхание на своей щеке.
В течение секунды Аластор удерживал ее взгляд, смотря в полуночные глаза. Красивые, даже когда метали кинжалы, достаточно пронзительные, чтобы ранить до крови.
Он стал чертовски легкомысленным. Сидит в мокрой вонючей могиле, раздвинув ноги над трупом, тем времен размышляя, как переспать с этой девушкой. Его тянуло что-то большее, чем ее прекрасное лицо и красивые изгибы. Нафре очаровала его по какой-то странной, необъяснимой причине.
«Что превратило ее в киллера?»
Вопрос вызвал кривую усмешку. Возможно, нечто похожее на то, что превратило титулованного лорда в одного из жнецов душ.
«Наследие. Кровь. Долг».
«Мне не стоит думать о ней. Тем более жаждать».
«Проклятый долбаный ад».
Необходимо покончить с делами, забрать темную душу к Сету, а затем отправиться домой под горячий душ и немного похулиганить с озорными пальчиками. Это станет довольно приятным избавлением от проблемки.
Нетерпеливо выдохнув сквозь зубы, Аластор посмотрел на тело, расставил пальцы, точно когти, и одним ударом порвал мышцы и кости. Грудь Батчера подалась с хлопающим звуком.
С губ Нафре сорвалось резкое шипение. Она медленно и глубоко вздохнула, но не проронила ни слова.
Аластор пошевелил пальцами. Мертвая плоть даже недавно умершего на ощупь другая, нежели живые мышцы и кожа. Холодная. Ведь кровь больше не бежит по венам. Как правило, он забирал души у живых. По крайней мере, они были живы до того, как он с ними разбирался. Отнять у трупа сердце и душу было как-то... неспортивно. Но данная ситуация стала исключением из правил. Цель оправдывает средства и все в таком духе.
Просунув руку глубоко в грудную клетку, Аластор нащупал сердце.
Посмотрев на Нафре, он вытащил орган, оторвав его от вен и артерий. Левый желудочек был раздроблен.
– Проклятье, оно практически уничтожено. Словно полкило фарша.
– Фарша?
– Рубленого мяса.
– Я тебя предупреждала.
И она элегантно пожала одним плечом.
– Может, мне тогда стоит обратиться за ответами к тебе, котенок.
– Хатакэ кара хамагури ва торэну, – тихо ответила она. Губы изогнулись в улыбке, но глаза остались холодными. Аластору захотелось наклониться на пару сантиметров, прижаться губами к губам и растопить этот лед.
Поэтому он наоборот отстранился на пару сантиметров.
– Объясни.
– С рисового поля моллюсков не собрать.
– Ты о том, что нельзя выдавить кровь из камня? – практически прорычал он, не понимая, почему позволил ей себя зацепить. Он никогда и никому не позволял подобного.
Она задумалась на секунду и ответила:
– Тютелька в тютельку.
У Аластора появилось странное ощущение, что девчонка потешается над ним. И ему это очень не нравилось. Появилось желание запугать...
«Нет!»
Стоило этой мысли сформироваться, как он понял – ложь. Он не хотел запугивать и устрашать. Он предпочитал ее силу.
«Чертовски нелогично. Ценен запуганный противник, а сильный приносит лишь вред».
– Не боишься меня, котенок? Не страшно, что я могу забрать твою бессмертную душу?
Губы чуть приоткрылись. Аластор подумал, что наконец до нее дошло в каком положении она находится.
Как же. Она только с фырканьем хохотнула.
– Моя душа конфискована, – прошептала она и дернула запястье.
Больше не было причин ее удерживать, и Аластор отпустил руку.
– Тебе, возможно, придется ввязаться в драку, Аластор Крайл, – произнесла она его имя, словно пробуя на вкус. – Есть преимущественное требование. – Помолчала и добавила: – Так насколько сильны жнецы?
У кого-то есть право на ее душу и это означало, что Аластор не может ее забрать.
– Я так понимаю, ты ссылаешься на свой долг перед Исидой.
– Когда-нибудь слышал поговорку о предположениях? – В интонации сквозил оттенок горечи. – Если ты предположил, ты на это наложил. Дошло?
«По правде говоря, нет».
Но сейчас его интересовало другое.
– Если не Исет, то кто?
Она не ответила, хотя Аластор этого и не ждал.
– Ты мне должна рубашку, – пробормотал он.
– Что, прости? – тон вышел холодней арктического льда.
– Ты должна мне рубашку, на этой кровь. – Он кивнул на грязные манжеты. – Если бы мне не пришлось опасаться, что ты убежишь, я бы действовал аккуратней.
Не дождавшись ответа, Аластор полез в дыру в груди Батчера, концентрируя мысли и энергию.
Вдали раздался раскат грома. Аластор замер и посмотрел вверх. Небо было ясное.
Он глянул на тело, отметив, что гром, казалось, взволновал членистоногих, живших в почве, застав вылезти из земли. Сороконожек, насекомых, червей…
За первым последовал второй раскат, уже ближе. Вышел он как-то сердито и неестественно, оставляя в душе острое ощущение смутной тревоги.
Должно быть, Нафре почувствовала то же самое. Она склонила голову и сосредоточила взгляд на каком-то отдаленном пятне. Аластор понял, что она сконцентрировало все свое внимание, прислушиваясь к повторному раскату.
В тишине ночи он вернулся к своей миссии, призывая темную душу. Она явилась, скользкая и холодная, извиваясь вокруг предплечья и поглаживая плечо.
Аластор был рад ее видеть. Учитывая, как долго тело пролежало холодным, одно или две секунды он сомневался в своем успехе. Да, существовала возможность самостоятельного путешествия души усопшего в Потусторонний мир за пределы власти Сета.
Батчер знал и видел многое в ночь убийства Локана. Аластор был в этом уверен. К сожалению, у него нет возможности лично пообщаться с душой. Это работа Сета. Он всего лишь курьер.
Аластор привязал маслянистое аморфное облако золотой нитью чистейшей энергии. Душа корчилась и крутилась чуть выше левого плеча, дергаясь на привязи, словно осознавала свою судьбу: стать обедом для Сета, что отнимет любую надежду на перерождение и новую жизнь.
Парадокс состоял в том, что душа оказалась не такой темной, как надеялся Аластор. Батчер мог быть убийцей, но он сделал что-то хорошее в своей прожженной пестрой жизни, ведь в его душе еще остался намек на сияние. Как правило, Аластора такие души не волновали. Сету нравились души смолянистые, пропитанные преступными намерениями и злобой, точно мороженое, скапывающее со стаканчика, тая под палящим солнцем. Сияющая душа, даже затемненная, не представляла интереса.
Однако случай с этой душой был другим. Аластор забирал ее не для пищи, а чтобы отец считал с нее информацию, как с книги.
Аластор поднял голову и понял, что Нафре не отрывает взгляда от темной души. Его удивило, что она вообще может видеть души. Люди не могли. Но он уже знал, что она Дочь Исет и однозначно не человек вне зависимости от того, излучает сверхъестественную вибрацию или нет.
Границы могилы удерживали их так близко друг к другу, как горошинки в стручке.
– Не надо, – прошептала она.
– Что не надо?
Его взгляд опустился на рот девушки.
Она облизнула губы.
– Не забирай душу Батчера.
Слова были полны тоски, настоящей боли.
– Ты его убила, – напомнил он. – Я знаю.
Она не стала спорить, говорить, что у нее не было выбора, и Батчер напал первым, хотя Аластор подозревал, что именно так и было.
«Необъяснимо», – подумал он, испытывая желание прижать ее к груди и не отпускать. – «Чертовски странный порыв».
Он потянулся к ней, намериваясь прикоснуться. Всего лишь одно мимолетное прикосновение. Но замер, когда пальцы почти коснулись щеки. Время словно остановилось. Наконец Аластор уронил руку и сказал:
– Странно, но если бы я мог сделать то, о чем ты просишь, я бы так и поступил. Но твой друг владеет очень важной для меня информацией. Поэтому боюсь, придётся отклонить твою прелестную просьбу.
И будь он проклят, если не верил каждому произнесенному слову этой странной короткой тирады. Если бы душа Батчера потенциально не содержала ключ к поиску убийц Локана, он бы просто сделал то, о чем она просила. Такова была власть этих невероятных полуночных глаз.
– Будь осторожна на обратном пути, – предупредил он. – Кто-то притаился...
– Ты просишь меня быть осторожной? – рассмеялась она, снова опустив подбородок, на сей раз в соблазнительно непривычной манере. Скромный киллер. Нафре Курата состояла из пазлов, собирать которые Аластару хотелось медленно, с наслаждением...
Ну, или медленно разбирать.
– Притаился... дальше по дороге? – спросила она с каменными нотками в голосе. – На дереве? Прицел?
– Или бинокль. Да. Но уже не на дороге. Ближе.
– Да, я заметила.
Его взгляд опустился на рот и замер. Губы Нафре приоткрылись, дыхание замерло.
– Проклятье!
Он наклонился, намереваясь попробовать ее, получить поцелуй, один лишь поцелуй, прежде чем направиться в обитель Сета.
Нафре изумленно уставилась на него. Она подняла ладонь и опустила на его грудь, Аластор мог чувствовать биение собственного сердца.
– Не надо, – прошептала она, когда Аластор наклонился так близко, что мог почувствовать ее дыхание на собственных губах. И тут кончик ножа уколол кожу у основания шеи.
«Красиво сыграно».
– Ты очень искусна.
Алостор отстранился на достаточное расстояние, чтобы увидеть блеск лезвия в ее руке. Он даже не заметил, когда она вытянула его из ножен. Такое невнимание совершенно для него не типично.
– Но ты не можешь убить меня, котенок. Жнецы не умирают так легко.
– Знаю. Но я могу причинить тебе боль. – Она выдержала паузу. – Ты пытаешься взять то, чего я тебе не предлагала, и пострадаешь за это.
Он открыл рот собираясь возразить, что именно она предлагала. Возможно не словами, но приоткрытыми губами и взглядом. Затем пожал плечами. Не в его стиле умолять.
– Если ты говоришь «нет», котенок, так тому и быть. Я теряю...
Он встал и погрузил пальцы в рыхлую землю на поверхности могилы, затем достаточно сильно оттолкнулся от стены, и прежде чем выбраться наверх, добавил, бросив на нее взгляд через плечо:
– …но и ты тоже.

ииии 5 глав спасибо за продолжение!!! наверное можно уже начинать читать)

Аластор почти потерял голову от очаровательной представительницы из логова врага. Нафре храбрая и, не упускающая руки перед лицом опасности, девушка. Очень интересная будет пара, скучать им явно не придется.
Спасибо.

Ура! Наконец то я добралась до этой главы))) Я так соскучилась по этой истории и по её героям. Тем более, предыдущая глава закончилась на интересном моменте Наши герои познакомились и мило спорят над могилой)))

Solitary-ange, So-chan, Лайла, спасибо огромное!!!

Solitary-angel пишет:

Умора))) Мало того, что он загнал девочку раскапывать могилу человека, которого она только что убила и закапала он умудряется ещё любоваться Нафре в этот момент. Вот же нахал!))) Но он такая обаяшка.

Solitary-angel пишет:
Я смотрю Аластор не может ни о чем другом думать рядом с ней)))
Solitary-angel пишет:

Это так романтично))) Первое общение, взгляд, вздох, объятье... Постойте ка! Это все происходит практически на покойном!!! Ну черт побери-это так мило!)))

Solitary-angel пишет:
Мне кажется, что в дальнейшем, Аластор, многое отдаст за её душу.

Solitary-angel пишет:
Уверена на все сто - это то, что он позволил себя убить.

В переулке через дорогу от бара «Тессо и Гриль» Даган схватил Рокси за руку и развернул к себе лицом. Поцелуй вышел быстрым и требовательным. Воздух был прохладным, а губы дарили тепло и уют.
– Ты чего? – Рокси вопросительно взглянула на любимого.
– Наверстываю упущенное.
Он поцеловал ее, потому что хотел, мог, и она ему позволяла. Он впустую потратил одиннадцать лет, которые мог – вернее должен был – ее целовать.
Не в его привычках сожалеть о содеянном, но и повторять ошибки Даг не собирался.
Опустив голову, он вдохнул аромат Рокси. Провел рукой по изгибам талии, остановившись на поясе, из-за которого торчала рукоять ножа.
– Ты так великолепна, когда рвёшься в бой, Рокси Тэм.
– Ты мне уже это говорил. Но я не планирую сегодня кого-то протыкать. – Рокси дерзко и вызывающе выставила бедро, но губы дрогнули в намеке на улыбку. – Если только ты сам не хочешь нарваться на неприятности, мальчик-жнец?
– Все зависит от того, что ты имеешь в виду. – Он выдержал паузу. – Если ты про обнажённых нас с тобой и небольшую потасовку за право быть сверху, то мой ответ «да».
– Неужели? – Она наклонилась и, засунув руку под футболку Дага, провела ногтями по его животу, скользя все ниже и ниже и остановившись лишь за поясом джинсов с низкой посадкой. – Тогда мне лучше закончить свои дела побыстрей.
Да. Чем скорее, тем лучше. Единственная проблема... Рокси всегда думала в единственном числе, и ему приходилось мысленно исправлять «я» на «мы». Фигушки, она зайдет туда одна.
Рокси направилась по переулку к улице, а Даг отстал на шаг или два ради чистого удовольствия полюбоваться её походкой. Такая сексуальная и самодовольная. Блин, как же ему не терпелось увидеть ее голышом.
– Сначала дела, игры потом, – бросила она через плечо.
Дойдя до начала переулка, Рокси остановилась и обернулась. Бронзово-золотистые глаза расширились, когда она поняла, насколько близко стоит Даг.
– Нет! Ты не пойдешь со мной. Жди здесь. Мы же договорились.
– Не совсем. Ты сказала, что будешь действовать в одиночку. А я промолчал. Это не договорились.
Они схлестнулись взглядами.
Их чувства друг к другу совсем не означали, что куча нюансов в отношениях рассосется сама собой.
Ни единого разногласия или проблемы, пока они резвятся в кровати, на кухонном столе, полу в гостиной, либо просто прислонившись к стене, и это не говоря о душе. Но стоило покинуть этот кокон, как они сталкивались с тем, что Даган – жнец душ и сын Сета, а Рокси – Дочь Исет. Он одержим поиском останков брата и его воскрешением, а Рокси всего пять дней назад была Стражем Исиды и получила приказ убедиться, что «мертвый жнец останется таковым и впредь», как она красноречиво выразилась.
То, что она оставила Стражей, не означало, будто Рокси пошлет подальше убеждения, которых придерживалась десятилетие.
И сам Даган уж точно не собирался отступать от цели воскресить брата.
Патовая ситуация.
Даган взглянул на «Тессо и Гриль». Перед входом двое верзил выборочно пропускали людей внутрь.
– Меня пропустят, – сказала Рокси, проследив за его взглядом. – А тебя вот… – она вопросительно приподняла бровь, – скорее всего, нет.
Последней раз, когда Рокси встречалась с Большим Ральфом, инфантерией Верхнего мира, который главенствовал над проститутками Асмодея, демона похоти из Потустороннего мира, Ральф упомянул Ксафана и какого-то Батчера.
Не прошло и часа с того момента, как позвонил Мэл и сказал, что Аластор отправился за парнем, который возможно что-то видел в ночь убийства Локана. Парня по имени Батчер.
«Твою мать, неужели появился шанс? Я же не доверяю совпадениям? Но погряз в них».
Аластор отправился преследовать парня, которого они с Мэлом откопали. А Дагану нужно было поболтать с Большим Ральфом, а через него с Асмодеем. Все знали, что демон не испытывает лояльность ни к одному из игроков Потустороннего мира, кроме себя любимого. Он предлагал информацию любому, кто больше заплатит.
Даган надеялся, что разговор приведет хоть к какой-то ниточке, связанной с Локаном.
С другой стороны, Рокси надеялась...
«Твою мать!»
Даган понятия не имел, на что она надеялась. Рокси выразила сочувствие в связи со смертью Локана. Он знал, что искренне. Но Даган также понимал, что у его девочки есть серьезные опасения относительно поиска и воскрешения Локана, а также уничтожения убийц. Ведь это фактически распахнет двери для мести, что в свою очередь может привести к Армагеддону, который распространится на Верхний мир, оставляя за собой горы трупов.
Рокси не могла больше оставаться Стражем Исиды, но последнее десятилетие ее главной задачей оставалась охрана Стражей и защита человечества. Все это невозможно искоренить из души в одночасье.
Даган взял ее за руку, и Рокси глянула вниз, а затем подняла взгляд на его лицо.
– Давай перестанем переживать, как мы поделимся информацией, когда...
– Если, – поправила Рокси.
– ... если мы что-то узнаем. Давай выясним все что сможем, а позже разберемся. – Он замолчал на пару секунд. – Я не хочу, чтобы ты шла туда одна.
– Я могу сама о себе позаботиться.
– Знаю. – Даган самоиронично улыбнулся. – Но я не могу ждать, пока ты там занята делами.
Рокси вздохнула.
– По крайней мере, сделайся невидимым.
Достойный компромисс. Жнецы могли согнуть молекулярные связи, преломить свет и скрыться из виду. Он войдет в «Тессо» вместе с ней, но его увидят, только когда Даган этого пожелает, и единственным, кто знает о его присутствии, будет Рокси.
– Давай уже исчезай, – сказала она.
Он так и поступил.
– Это чертовски жутко.
Даган не стал оспаривать сей факт.
Рокси перешла улицу и остановилась, только когда двое парней преградили ей дорогу.
– Приветик, – начала она разговор.
– Ты чего-то быстро вернулась, – пробурчал вышибала.
Рокси не была завсегдатаем, но ходила в этот клуб достаточно часто, чтобы парень помнил ее лицо, если не имя.
– Просто не смогла пройти мимо.
Рокси достала сто баксов из кармана. Вышибала забрал деньги и открыл дверь. Пока Рокси проходила мимо, парень не сводил с нее взгляда. Придурок и не догадывался, что Даган идет следом и собирается вырвать ему сердце, если он не перестанет пялиться на задницу его девушки.

У Нафре ушел почти час на осмотр территории, но нужно было убедиться в отсутствии улик, способных связать ее со смертью Батчера. Она знала, что выполнила обычную работу. Никто не найдет труп, а значит не будет ее искать.
Но все-таки лучше дважды проверить, чем потом жалеть.
По коже побежали мурашки. Нафре метнула взгляд в сторону кладбищенских ворот. Теперь она знала, что за похоронами Батчера наблюдал кто-то другой, а не Аластор Крайл. И за повторным захоронением следил также не жнец. Блондин давно ушел, вместе с ним исчезла электрическая вибрация.
Но за Нафре по-прежнему наблюдали.
Она не первый раз ловила отблеск металла. Бинокль или прицел. Нафре интуитивно делала ставку на последнее, но не спешила на зачистку, прекрасно понимая, что если бы кто-то хотел ее застрелить, она бы умерла еще пару часов назад.
«Вероятно, сегодня не моя ночь сыграть в ящик».
И ее это вполне устраивало. Нафре не спешила покинуть этот бренный мир, так как умудрилась продать душу. Смерть гарантировала ей вечность в Потустороннем мире с демоном.
Сделав последний круг вокруг могилы, Нафре убедилась, что никого нет. Взяла лопату и направилась к машине Батчера, смотря под ноги и идя точным путем, которым тащила тело. Она уже провела зачистку здесь и на стоянке. Это последняя проверка.
По пути Нафре остановилась и подобрала конфетную обертку. Английская ириска. Она моргнула. Жнец.
«А он пах достаточно хорошо, чтобы им полакомиться».
Нафре заметила это, но поняла только теперь, глядя на бумажку в руке. Затем смяла ее и засунула в карман.
Дойдя до машины Батчера, она открыла багажник и положила лопату сбоку. Вытащила тряпку и бутылку с водой. Намочила ткань и стала с силой тереть руки, размазывая грязь. Небрежно захлопнула багажник. Направилась к водительскому месту, продолжая вытираться. В окнах машины отображались деревья и дорога.
Чуть сместившись в сторону, она посмотрела, что творится за спиной, наливая еще воды и продолжая вытирать руки. Без всякого сомнения, снова блеснул металл. Следящий за ней явно дилетант, по крайней мере, по части маскировки.
Повторный блик секундой позже. На расстоянии где-то в чуть больше пятнадцати метров. Тень в черном скользнула из-за дерева прямо за воротами кладбища.
У Нафре слегка ускорился пульс. Она оставалась стоять в расслабленной позе, не желая, чтобы наблюдавший знал, что за ним самим следят.
Развернув и обратно свернув тряпочку в чистый квадратик, она снова плеснула воды. Все это время она не сводила глаз с отражения в окне, стараясь не подавать виду, что засекла слежку.
Нож на пояснице. Решиться напасть было бы чистым безумием. Вместо этого Нафре медленно переместила руку и сжала пальцы на рукояти глока, засунутого за пояс.
Она сможет убить. С легкостью вытащит пистолет, прицелится и выстрелит. Попадет с первой попытки и, вероятно, убьет первой пулей. Ну а затем контрольный.
Но убийство не даст ответов. И поскольку ей крайне не хотелось идти на такой шаг, она решила подождать следующего шага соперника.
Наконец парень сдвинулся вперед, на лысый череп упал лунный свет. Он стоял неподвижно и пристально смотрел на Нафре. Ей показалось, что по коже ползет что-то противное. Мышцы непроизвольно дернулись.
Она продолжала следить за руками незнакомца, ожидая хоть малейшего признака угрозы. Но парень медленно и осторожно попятился.
И вот, когда он повернулся, его залил лунный свет, и Нафре полностью разглядела следившего в профиль.
«Сюрприз. Не он, а она».
У наблюдателя имелась грудь.
Похоже, Батчер все-таки позвонил заказчику, этой священице Сетнэхта. Либо так, либо она пришла сюда сама.
В таком случае женщина знала, что Батчер мертв, так как видела собственными глазами, как Нафре его застрелила. Также она знала, что сама Нафре жива. А это лишняя неприятность.
Но любую трудность можно превратить в преимущество, и здесь есть такая возможность.
В голове Нафре проигрывались различные варианты. Убить женщину. Не лучший способ получить ответы. Сразиться с ней. Достойный выбор, но Нафре была психологически и физически истощена. Она на пределе, а значит, может допустить ошибку. Лучше подождать. Утро вечера мудренее.
Сев за руль и повернув ключ зажигания, она обдумала, как провести остаток ночи. Душ, компьютер. Ей необходимо найти сведения о культе Сетнэхт и их высоко преподобных.

Через час с мокрыми волосами и тяжелым сердцем Нафре натянула розовую фланелевую пижаму. Она вымылась дважды, первый раз смыла грязь, но не смогла отделаться от ощущения, что недостаточно чиста.
Прибавьте к этому странное напряжение, от которого руки покрывались гусиной кожей. Казалось, она не в силах избавиться от электрических покалываний, излучаемых жнецом на кладбище. Словно он все еще был с ней рядом.
Нафре села на диван и уставилась в пустоту.
«Батчер мертв».
Они были практически неразлучны целых шесть лет. Дрались, смеялись и работали вместе.
«Он мертв».
И она его убийца. Но кроме этого она еще позволила забрать его жнецу Сета, богу хаоса и зла. Не похоже на перспективу блаженной вечности.
«Гадство».
Словно у нее был выбор. Экстраординарный жнец Аластор Крайл, казалось, был не в настроении заключать сделки. А у нее отсутствовали рычаги воздействия.
Пару секунд она обдумывала возможность вызвать существо, которому принадлежала ее душа, с целью попросить забрать душу Батчера у жнеца. Но в этом плане было несколько изъянов. Для вызова необходимо круг из соли, свеча и ее кровь, не говоря о тонкой гравированной золотой пластине, которую демон дал ей в ночь заключения договора.
На кладбище она могла раздобыть только собственную кровь.
Да и у Нафре не было уверенности, что она может его вызвать. Она никогда не пробовала. Годами их встречи происходили по его прихотям, и она не желала видеть его чаще, чем приходилось. Демон появлялся у ее двери, называл имя, она делала работу, а через пару дней он возвращался узнать о результате.
Иногда она выполняла заказы, иногда нет. Это зависело от того, отвечала ли потенциальная жертва ее собственным критериям.
Убийца с совестью.
Да, это о ней.
Демон пояснил, что не намерен играть по таким правилам. Если честно, он пришел в ярость, когда она впервые отказалась. Его маленькие темные глаза так и заблестели в свете свечей, а рот сжался в жесткую линию.
– Будешь делать, что велено, – угрожающе приказал он.
– Да. Без проблем, – ответила Нафре. – Сразу как удостоверюсь, что ваша цель – полная мразь. А этот парень не подпадает под данную категорию. Он волонтер в благотворительном фонде. Сам делает взносы. Уважительно относиться к матери. Помог сестре, когда она в этом нуждалась, и позволил бывшей жене оставить себе дом и машину без всяких споров. Да, он мошенничает с налогами. Должен заплатить три штрафа за парковку. Использует наклейку матери об инвалидности для получения места на парковке. Но его даже плохишом не назовешь. Я не стану его убивать.
– Он в книге должников. Его душа обещана... – Чтобы ни собирался сказать демон, он вовремя себя поправил: – Я получу его душу.
– Тогда забери ее сам, я не буду делать эту работу. Найди мне убийцу. – Она скрестила руки на груди и посмотрела на демона. – Дай мне мразь, и я выполню работу. Иначе делай ее сам.
Демон взирал на нее с почти белыми от ярости губами.
«Демон».
Только на словах. Нафре не знала, кого ожидала увидеть, когда продавала душу, но точно не коренастого мужика среднего роста с уродливым, но вполне себе человеческим лицом. Никакого раздвоенного языка, хвоста или глаз ящерицы. Просто страшный чувак, высокомерный и надменный.
После того разговора демон начал давать ей цели, приемлемые для ее чувствительной натуры.
Нафре не знала, кого нанимали для грязной работы, от которой она отказывалась. Возможно никого. Она проверила пару месяцев спустя: парень, которого она отказалась убрать, был по-прежнему жив.
Нафре нервно и напряженно потерла ладонями по плечам. Статическое электричество витало в воздухе. Напоминало об ощущении на кладбище, и это ее не радовало.
Она подошла к окну и отдернула занавеску.
У нее перехватило дыхание. Сердце чуть не вырвалось из груди.
«Какого черта?»
Электрическая вибрация, которую она чувствовала, оказалась не воспоминанием о воображаемых чарах жнеца. Он все еще был с ней.
Аластор Крайл стоял на улице под окном ее квартиры, прислонившись к фонарному столбу. Идеально подстриженные золотисто-медовые волосы переливались от света лампы. Плечи казались невероятно широкими, а талия стройной и узкой, подчеркнутая покроем темного однобортного пиджака. Руки были скрещены на груди. Жнец хмуро глянул на Нафре, словно она была виновата в его присутствии, и он приперся сюда не по собственной воле.
Над его левым плечом покачивался дух Батчера.
В душе Нафре бушевали эмоции: неловкость, смятение, гнев…
Она открыла защелку и распахнула окно. Оперлась руками о подоконник и выглянула наружу.
– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычала она, надеясь, что чертов сосед не проснется.
– Странную профессию ты выбрала, котенок.
– Что?!
Она покачала головой на столь странное заявление. Он жнец душ и критикует ее деятельность?
– Ты следил за мной?
«Как? Зачем?»
Она думала, что он ушел с кладбища задолго до нее.
Он пожал плечами и оттолкнулся от столба.
– За тобой следили.
– Следили, – подтвердила она и с непониманием уставилась на него. Он пришел сюда сказать ей об этом, но ведь уже предупредил на кладбище.
В голову закралась странная мыслишка.
– Ты следил за мной, чтобы убедиться, что я в порядке? Словно мы возвращались со школьного бала? Ты что, прикалываешься?
Он открыл, а затем закрыл рот, и его молчание стало для нее ответом.
«Надо же, оказывается, у меня появился сверхъестественный нежеланный ухажер».
– Просто хотел узнать, где тебя найти, если вдруг нам надо будет еще разок поболтать, – заявил он мягким, шелковистым голосом, прищурившись и сжав зубы.
– Конечно, – пробормотала она.
– Конечно, – повторил Аластор.
Что-то в его тоне и выражение лица подсказало, что жнец также озадачен своим поведением, как и она.
Не говоря ни слова, он повернулся к ней спиной и ушел, а душа Батчера поплыла за ним следом.
– Подожди!
Он остановился, но не обернулся.
– Не забирай его. В независимости от того, что он, по-твоему, видел или знает, я могу помочь найти другой путь. Возможно...
Он обернулся с ожесточенным лицом.
– Я не могу рисковать твоим «возможно», котенок. Время ограничено и уже на исходе.
– Но его оказалось достаточно, чтобы сделать крюк и постоять под моим окном?
– Это... – Аластор запнулся на полуслове и запустил пальцы в волосы, а затем опустил и уставился на нее, словно она принадлежала кому-то другому. Он развернулся и пошел дальше по дороге.
– Обратись к врачу! – прокричала Нафре. – Есть же лекарства, они помогут. Или палата для буйных, – закончила она почти шепотом.
Жнец сделал круговой жест рукой, и перед ним появился темный волнистый овал дыма и тумана. Нафре ощущала холод, просто глядя на него. В дыре не было звезд и света, только полная и бездонная тьма. Жнец шагнул в нее, оставив Нафре еще очень долгое время в ошеломлении пялиться на место, где он исчез.
Ее бросили расстроенной и смущенной.
«Он провожал меня домой».
«Узнал, где я живу».
«Может вернуться в любой момент по желанию».
И по какой-то очень дурацкой причине это не пугало до чертиков, хотя по идее должно было.
Занырнув внутрь, она захлопнула окно, защелкнула замок и потопала к дивану. Мало того, что ее преследует жнец душ, так нет, он еще, кажется, потерял от нее голову.
Нафре схватила ноутбук и открыла браузер. Через три часа она нарыла целую кучу информации на Сетнэхт, включая поверхностный экскурс в их философию, список мест поклонения по всему миру и имена высоко преподобных в Торонто. Петр Кузнецов – смешно, но он не упоминал о своем высоком положении, когда клеился к ней в спортзале. А симпатичная фотография Джесерит Баст подтвердила личность наблюдателя на кладбище и, по всей видимости, той высоко преподобной, нанявшей Батчера.
Нафре закрыла браузер и подняла голову. Сквозь занавеску проникал свет, ложась бледно-серыми полосами по полу. Все кости ломило от усталости, как и тело, душу и сердце.
«Последняя задача».
Она снова открыла браузер и проверила почту.
И тут у нее перехватило дыхание, а по коже пробежал ледяной холодок. Одно входящее письмо. От Батчера.
«Конечно. Как эта ночь могла закончиться без сообщений от мертвеца?»
Расстроившись, Нафре уже почти закрыла ссылку. Почти отвела взгляд.
Но все же открыла письмо.
Ничего личного. Ни слова. Даже без подписи. Толька ссылка.
Она скопировала и подождала пару минут, пока загрузится.
Медицинский сайт. Нафре нахмурила брови и наклонилась вперед, не отрывая глаз от экрана.
Обширный рак легких.
Она внезапно продрогла до костей.
Метастазы. Лечение. Симптомы. Вся информация. Нафре ее просмотрела. Дважды. Слова, словно маленькие черные мухи, ползающие по экрану, отказывались обретать форму и значение.
И тогда она сфокусировалась на одном разделе.
Прогноз: скверный.
«Я бы лучше принял пулю, Наф».
В правдивости этого заявления она не сомневалась ни секунды.
Батчер рассчитывал, что она заберет пистолет и сделает все чисто, аккуратно и быстро. Вместо медленной ужасающей смерти на больничной койке с уничтоженным достоинством.
Он принял на нее заказ, потому что знал: она не убьет его без причины.
«Черт бы его побрал!»
«Будь он проклят!»
Нафре закрыла ноутбук со скрупулезной тщательностью и отложила в сторону, а затем откинулась на подушки. Внутренности скрутило мертвым узлом.
Уронив голову на руки, она сделала то, чего не делала шесть лет.
Разрыдалась.

Батчер знал о своем заболевании и хотел уйти быстро. Для этого он все спланировал и сделал своим избавителем единственного близкого человека - Нафре. Оказывается учитель не хотел смерти девушки, но теперь последнюю будет мучить чувство вины за смерть близкого, хоть и обреченного, человека.
Спасибо.

Это же, что такое! Вкусняшка, за вкусняшкой! Не успеваю я насладиться одним переводам, как тут же приходиться бежать к другому! Но я не жалуюсь. Я выдержу всё, что вы для нас приготовили)))

Solitary-angel, So-chan, Лайла, спасибо вам огромное!!!
Solitary-angel пишет:
Оооо, наши старые знакомые. Так приятно их встретить в этой книге. Тем более, мне нравится ход мыслей Дага;)

Solitary-angel пишет:
Умнички, они явно продвинулись в своих отношениях и теперь идут на уступки друг другу, а не бодаются по пустякам. Можно конечно иногда пободаться, но только для остроты ощущений;)


Solitary-angel пишет:


Обожаю проявления собственнических чувства))) Так держать Даг!!!!
Solitary-angel пишет:
Сюрприз не только для неё, но и для меня! (О_о) Что это за лысая девушка за ней наблюдает? Ох уж эти вопросы...))) Это серия, одни сплошные вопросы.

Solitary-angel пишет:
Вот это она влипла! Что за существо теперь владеет её душой и за что, она ему ее отдала?! Ой, чует моё сердце им придётся потрудиться, чтобы вернуть её.

Solitary-angel пишет:
Я горжусь её смелостью! Не каждый мужик смог бы так противостоять этому демону, а о том, чтобы отстаивать свои взгляды, я просто молчу.

Solitary-angel пишет:
Ооооо, как это мимимило))) Он сам озадачен не меньше её.


Solitary-angel пишет:

Надеюсь, это желание скоро появится)))

Solitary-angel пишет:

Вот оказывается, где собака порылась.

Привет! Я тут наглейшим образом хожу по сайту и клянчию переводы Уж очень я соскучилась по этой паре.)))

Ох, это я виновата , что наглым образом задерживаю главы Каюсь и обещаю в ближайшие пару дней исправиться и вернуться к моей любимой Сильвер и таки отправить главы Соби.

Solitary-angel пишет:


Ураааа!!! Не зря я начала клянчить!!!! спасибо огромное!!! Ждуууууу)))

Потусторонний мир, обитель Идзанами

– Я заберу сто душ за одну, украденную у меня, – спокойно произнесла Идзанами ледяным от ярости голосом. Она слышала позади себя эхо шагов восьми воплощений бога грома по каменному полу, но даже не обернулась и не остановилась. Они все равно не отстанут.
Когда-то Идзанами была богиней Творения. Теперь же она стала богиней Смерти, а Ёми-но куни ее царством. Ёми-но куни¹– место теней и мрака. Подземный лабиринт, омываемый бушующей рекой. Обитель богини, отгороженная от мира людей огромным валуном, который не в силах сдвинуть никто из людей или машин.
Идзанами пришлось полюбить темноту Ёми и лелеять её.
Свет и неспособность мужчины сдержать свое слово украли у нее единственную возможность вернуться в мир живых. Тем мужчиной был ее муж Идзанаги. Он пришел спасти ее из царства мертвых и пообещал не смотреть на нее, сказав, что позволит скрываться в темноте до тех пор, пока она не сыщет аудиенции у богов подземной страны и посоветуется насчет возможности вернуться в верхний мир.
Однако Идзанаги солгал и зажег огонь в месте, знавшем только тень. А увидев, кем стала его супруга, сбежал, бросил ее.
С тех пор Идзанами не доверяла ни одному мужчине, будь-то смертный или бог.
– Душу забрал один из отпрысков Сета.
Но даже такой ответ не замедлил шага богини.
– Отпрыск? Не просто жнец душ, один из его сыновей?
– Да. Я видела своими глазами и предупредила, чтобы мальчишка убрался по-добру по-здорову. Один раскат грома, а когда он отказался подчиниться – второй. Либо он решил проигнорировать предупреждение, либо не узнал его.
Идзанами замерла на месте.
– Не узнал?
«Возможно ли такое? Может ли жнец не знать, что душа принадлежит мне? Мог ли не понять предупреждения?»
Несмотря на гнев, вызванный воровством, Идзанами не могла отбрасывать такую возможность. Она ограничена своей сферой, а Сет своей. Оба скрытны и не общительны. Ее приспешницы знали о боге хаоса также мало, как и его прихвостни о ней.
Несколько лет назад Идзанами оказала Сету услугу, предупредив о заговоре, замышляемом группой демонов, которые посягали на ее территорию. Столетия с тех пор они поддерживали хрупкое перемирие из-за единственного поступка, совершенного не ради преданности или дружбы. Сугубо ради политической выгоды. Так она гарантировала, что хоть ее преданность и была отдана врагам Сутека, к ней самой он не относился враждебно, скорее как к дальней и не самой приятной знакомой.
В благодарность за предупреждение Сет предлагал разные дары, но она до сих пор ничего от него не приняла.
На том сотрудничество и закончилось. Их люди друг с другом не работали. Исключением оставались только редкие политические покушения. Раз или два она посылала к нему посла, а к ней иногда приходил сын Сета Локан. Вот и все, к чему сводились их деловые отношения.
Идзанами была сыта по горло лгунами и предателями, которые не могли сдержать слово. Да и помимо всего прочего, на ее век хватило мужчин, ждущих от своих женщин лишь кротости, повиновения и полного отсутствия собственного мнения.
Только посмотрите, до чего ее довело такое поведение…
В первый раз она связалась с Идзанаги, своим будущим мужем, прельстившись его красотой. Она подбежала к нему и восхитилась его красотой до того, как он успел произнести хоть слово. За это ее и прокляли. Боги настояли на том, чтобы Идзанами была послушной, молчаливой и позволила Идзанаги всегда говорить первым, иначе им никогда не быть вместе. Молодая и глупая она отреклась от своей силы и природы, позволив себя поработить.
Что ж, у нее была не одна тысяча лет с тех пор, чтобы поумнеть.
Учитывая прошлый опыт, Идзанами предпочитала бы сотрудничать с Осирисом, а не Сетом. По крайней мере, тот выказал уважение к своей сестре и жене Исиде.
– Госпожа, – прошептала одна из ее служанок. – Если жнец ничего не знал и не собирался преднамеренно оскорбить вас, то ничего страшного, если они заберут одну душу. – Она помолчала, а потом закончила в спешке: – Великая встреча союзников должна состояться меньше чем через две недели.
Идзанами повернулась, ожидая, что девчонка что-то добавит. Ей нравилось взвешивать все за и против, прежде чем принять окончательное решение. Поэтому она заговорила без злобы и ярости, но с неподдельным интересом:
– Душа Крэнделла Батчера принадлежит мне, а не Сету. Его похоронили согласно моим традициям, с монетами для реки Сандзу, эта душа обещана мне. Или ты не согласна со мной?
– Нет, Идзанами-но микото.
Идзанами хоть и услышала в словах служанки согласие, но от нее не ускользнула скрытая нотка сомнения в уважительном тоне. Оставалось что-то недосказанное. Девочка колебалась, не желая забываться. Она была относительно недавно в Потустороннем мире, поэтому все еще искала свое место. Идзанами хотела ее растормошить, жаждала узнать мнение единственного смельчака. Во мнении других часто можно обрести мудрость. Не сложно узнать другие точки зрения, прежде чем принять решение.
– Жнец Сета забрал сердце и душу, хотя они ему не принадлежат. Если я стерплю это оскорбление, то выкажу врагу свою слабость, – мягко сказала Идзанами, ничем не выдавая свой гнев. Ее ярость вызвала не эта бедная служанка, а прихвостень Сета, жнец, укравший то, что принадлежало ей по праву.
Однако если говорить начистоту, даже он не заслуживал ее гнева. Наказать она должна была только Сета.
– Ты можешь высказать, что у тебя на уме, и не бояться последствий, – настояла богиня, когда девочка проглотила язык. – Думаешь, я должна отказаться от своих притязаний?
– Нет, Идзанами-но микото.
– Высказать их позже?
«Что же твориться в голове этого ребенка? Если девочка не объяснит свою мысль, я просто сделаю все по-своему».
– Я считаю, что украденная душа должна принадлежать вам. Но вместо того, чтобы пойти с богами грома в бой, пошлите к Сету гонца. Используйте логику, а не угрозу.
«Пойти и вежливо попросить – это что-то новенькое».
– Такт и политика, – задумалась Идзанами, со всех сторон рассматривая такую возможность. – Логично.
«Они сами по себе уже оружие. Сет питается злобой и хаосом. Если я приду к нему в гневе, то сделаю противника только сильней. А вот если я буду руководствоваться холодным расчетом, то не дам Сету поживиться».
«И это вероятно разозлит его».
– Доброволец? – спросила Идзанами.
Она прекрасно понимала, что, скорее всего, посол никогда к ней не вернется.
Потусторонний мир, обитель Сета

Аластор остановился на песчаной галерее, пытаясь разобраться, о чем он, черт возьми, думал. Успешно провернув миссию и забрав темную душу, он должен был оставить Нафре повторно зарывать труп. Вместо этого он остался и не спускал глаз с Высокопреподобной, которая притаилась в тенях на окраине кладбища. Убедился, что Нафре заметила и оценила угрозу.
И хотя он быстро уверился, что Нафре не нуждается в его помощи, все же не спешил уходить. Вместо этого отправился следом к ее дому, совершенно не понимая причин такого поступка.
Душа Батчера подпрыгнула и извернулась на огненном поводке, только чтобы опуститься и дотронуться до него, и снова подняться, словно наполненный газом труп в неглубоком пруду. Влажный холод ощущался на коже даже сквозь пиджак и рубашку.
Аластор изучал посетителей во внутреннем дворике, скрываясь в тени галереи. Вереница паломников ползла через двор, исчезая за стенами в песчаных дюнах. Это были души, искавшие загробной жизни, и мелкие божества, которые хотели просить Сета о милости.
Только вот Аластор сомневался, что они знали цену милости его отца.
Большинству из них откажут в аудиенции: везунчикам же останется только вечность бродить по озерам огня.
А неудачников, соблазненных красивым обликом Сета, выбранном на день грядущий, приманят его мягкие слова и поддержка. В этой сфере Сутек позволял душам иметь материальную форму, и все неизменно принимали удобный жест за дружеский знак. Собственноручно обрекали себя на ужасную судьбу порочно-жадными губами и эгоистичными сердцами. Наивно считая, что совершили что-то значимое.
Но не эти обеты или даже увиливание Сета от своих обещаний легло на плечи Аластора большим и тяжелым камнем. Сутек выбирал только души злодеев и нечестивцев. Следовательно, в итоге они получали заслуженную кару.
Тем камнем стала гибель, на которую обрекли невольные дураки тех, кого оставили после смерти – детей, любовниц, друзей, – добавляя их имена в книгу Сета. Они обрекали своих родных, просто произнося их имена. Именно это предательство резало Аластора сильнее ножа. Когда-то, очень давно, у него была смертная семья: отец, мать, сестры и целая кипа племяшек, для которых он играл роль безумно любящего дядюшки. Аластор верил, что люди, которых он оставил, когда за ним явился Сет, являются гарантией его сотрудничества в первые годы. Верил, что вся семья окажется в опасности, если он не станет исполнять желания Сета.
А еще он верил, что если будет правильно себя вести, то им позволят закончить земной цикл естественной смертью.
Каким же глупым и наивным он тогда был.
Сет никогда не озвучивал обещаний или угроз.
В Потустороннем мире время текло по-иному, так что его семья была мертва и погребена за многие десятилетия до того, прежде чем он открыл обман. Аластор больше никогда их не увидел. Узнав правду, он обвинил Сета во лжи и предательстве.
Оглядываясь в прошлое, Аластор поражался собственной храбрости… или глупости. Однако в первые годы, когда он узнал, кем на самом деле является и чего от него хотят, ему хотелось умереть.
Но Сет не даровал ему такой милости. Лишь заметил мягким спокойным голосом, что предупреждал о течении времени. Аластор прожил в Потустороннем мире слишком мало, чтобы осознать до конца, о чем ему рассказал новообретенный папочка.
Отбросив мысли о прошлом, Аластор уже собирался отойти от каменных перил, открывавших прекрасный обзор на вереницы посетителей, как неожиданно заметил фигуру в перчатках и серой бархатной парандже, полностью покрывающей тело с головы до пят. Женщина – несмотря на то, что накидка полностью скрывала контуры тела и лицо, Аластор понял по ее походке, что перед ним женщина – быстро направлялась к приемной. Она ни на миг не останавливалась и не смотрела по сторонам, хотя души протестовали против ее стремительного вторжения.
Невысокая, миниатюрная и совершенно не угрожающая, она не обращала внимания на тех, кто ждал аудиенции, а просто шла мимо. При этом все души отскакивали от нее, как от прокаженной.
Не от страха, как понял Аластор через мгновение, а от отвращения. Омерзение ясно читалась в выражении их лиц и позах. Даже мелкие божества выказали высшую степень брезгливости.
Аластор из любопытства остался на месте, наблюдая за ее приближением. И как только она остановилась, то запрокинула голову. Аластор не мог видеть ее глаз из-за капюшона, но знал, что она смотрит на него. Ее взгляд пронзал. Холодный и внушающий ужас, но не как свежий снег или чистый лед. И не липкий, как темная душа, которую он держал на привязи. Скорее он напоминал зловонные воды, простоявшие всю зиму и начавшие гнить в оттепель.
Когда незнакомка приблизилась к галерее, в ноздри Алостору ударил настолько сильный запах, что он едва не поперхнулся. Женщина воняла гнилью протухшей рыбы, пролежавшей на жаре несколько дней, или мяса в нерабочем холодильнике. Аластор ощущал зловоние на кончике языка, а после того, как задержал дыхание, почувствовал, что ужасающий смрад просачивается сквозь поры.
Незнакомка оказалась прямо под ним, и теперь Аластор увидел, что ее одеяние «сшито» вовсе не из ткани. Это был живой драп из пауков, сороконожек, насекомых и личинок, которые ползали по телу, полностью скрывая лицо и фигуру. Вуаль и платье были полностью сделаны из ползучих гадов. Они облепили даже руки и ноги.
А возможно, у нее не было никаких рук, ног или лица. Может, слои насекомых и паукообразных покрывали сами кости.
Аластор никогда не сталкивался ни с чем подобным, и судя по лицам людей и мелких божеств, те тоже.
Ее внимание переключилось на ворота обители Сета. Женщина ошибалась думая, что войдет во дворец перед теми, кто терпеливо ждал своей очереди. Шесть слуг охраняли врата, шестеро из легиона душ Сета, которые неустанно трудились, надеясь, что однажды их хозяин сжалится и предложит им стать жнецами душ.
Дураки. Их тела давно сгнили. Не осталось сосудов для душ, поэтому охранники обладают телами только здесь, в Потустороннем мире. Им следовало бы это понимать. Факт, что их тела превратились в прах, ни для кого не тайна, но все же надежда может затмить самую очевидную истину.
Несмотря на это, стражи выполняли свою работу эффективно и с воодушевлением.
Они остановят и отошлют женщину ни с чем.

Приемный зал Сета тоже был выстроен из песчаника. Просторный, громадный и практически пустой. Высокие колоны на всю длину комнаты с яркой росписью, изображающей сцены жизни дельты реки. Когда Аластор их впервые увидел, то задался вопросом, создал ли их Сет в память о прошлом. Счастливой поре, когда жил в Верхнем мире и ходил под солнцем, наблюдая за трудами подданных и рабов. До перемирия, которое ознаменовало начало шести тысяч лет правления Потусторонним миром.
Тогда, еще не привыкший к новым отношениям с отцом и слишком неуверенный в своем положении, он не спросил об этом.
Сейчас же ответ его больше не интересовал.
Направившись в дальнюю комнату, Аластор прошел мимо стульев из ливанского дерева и помоста, на котором стоял позолоченный трон. Отца уж точно не обвинишь в утонченности.
Взгляд Аластора скользнул к месту за троном. Пусто. Стул, который обычно там стоял, унесли в день убийства Локана. Сет не мог вынести любого материального напоминания о младшем сыне. Это Локан сидел слегка позади по правую сторону от отца; именно он смотрел, слушал и изучал политические махинации повелителей и богов Потустороннего мира.
Их младший брат наслаждался политическими играми Потустороннего мира.
А теперь он мертв.
Аластор глянул в дальний конец комнаты на открытые декоративные деревянные двери. До него доносилось журчание воды и аромат лотоса. С темной душой на поводке Аластор направился в сад и оказался в оазисе пальм, окружавших пруд.
На большом валуне около спокойной водной глади сидел Сет. Загорелый, со стильно подстриженными и уложенными медово-золотистыми волосами. Подбородок чисто выбрит, вторая кнопка на однобортном пиджаке не застегнута. Аластор словно смотрел на свое отражение.
Но это всего лишь видимость, маска человека. Развлечение для Сутека.
Аластор не знал, как на самом деле выглядит его отец. По традициям кемитизма² его изображали божеством с собачьей головой, мордой муравьеда и раздвоенным хвостом, но Аластор никогда не видел отца таким. Хотя не сомневался, что раздвоенный хвост у него есть.
Склонив голову, Сет, казалось, наблюдал за плавным скольжением экзотических рыбок, перенесенных сюда из Нила. В преднамеренно принятой позе бог свесил ногу вдоль камня и каблуком уперся в землю. Вторая нога была согнута в коленке, на ней небрежно покоились руки. Сет не поднял глаз, хотя Аластор был уверен, что отец знал о его приходе.
– Я ждал тебя, – заявил Сет, наконец вяло и медлительно подняв голову. – Ты опоздал.
И тогда разница в их внешности стала очевидной.
В зависимости от освещения, цвета рубашки и настроения глаза Аластора меняли оттенок от индиго до бирюзового. А глаза Сета были холодные, черные и бездушные, лишенные глубины и эмоций.
Сет не сделал попытки подняться или поприветствовать сына. Это была обязанность Аластора. Принц воздает должное королю.
Аластор не собирался оправдываться. Он ничего не должен и ему нечего сказать. Он сам не знал, почему задержался на кладбище. Не ведал, что заставило его последовать за Нафре домой и стоять как трубадур под ее окнами.
Но самое удивительное, он ни капли не сожалел о своем выборе. В ней было что-то такое, что вызывало у него безудержное желание любоваться, дразнить и устраивать словесные перепалки. Когда Нафре высунулась из окна, требуя объяснений, он просто насладился видом ее розовой фланелевый пижамы. Упился короткой фантазией, как он расстёгивает белые пуговицы и его взору предстаёт голая кожа и округлые груди.
Бесспорно, виной было влечение. Но не только. К этому моменту Аластор мог признаться себе хотя бы в этом. Он еще далеко не закончил с Нафре Куратой.
– У тебя просто ангельское терпение, – сказал Аластор вполголоса, он прекрасно знал, что отец отлично все услышит.
Сет ничем не выказал, что задет сарказмом. Аластор знал, что ему удалось поддеть отца, и по-дурацки наслаждался этим.
Повесив кожаный рюкзак на плечо, он подтолкнул к Сету темную душу. Отец не сдвинулся с места, чтобы забрать подношение, только бросил взгляд на мешок и скривил губы с явным отвращением.
– Ты забрал ее у мертвеца.
– Это не обычная жертва. Поздоровайся с Батчером Крэнделлом. Я уверен, он что-то видел в ночь убийства Локана.
– Ты уверен.
Голова Сета снова поднялась с изяществом ящерицы, Аластор бы не удивился, покажись изо рта раздвоенный язык.
Отец махнул рукой и сказал:
– Продолжай.
Аластор оглядел сад.
– Сегодня никаких проблем с безопасностью?
– Я отсеял людей.
Не было необходимости уточнять, как именно. По одной короткой фразе Аластор понял, что именно сделал отец.
– Нашел доказательства?
Улыбка Сета стала пугающей.
– Подозрений было предостаточно.
Да. В этом весь Сет. Жестокий, скорее как скальпель, чем дубина. Сутек уничтожит любого, кто, вероятно, был связан с Гайджи.
Некоторые существа служили Сету больше трех веков Аластора. Жнецы душ, слуги – Сет ни к кому не проявлял милости.
Без сомнения бог забрал их души без суда и следствия.
Хорошая награда за выслугу лет.
– Расскажи мне о Батчере Крэнделле.
– Я верю, что он свидетель убийства Локана.
– Итак. – Сет поднял бровь, пытаясь сымитировать человеческое выражение тревоги, будто он не принял облик, а истинно завладел человеческим телом. – Свидетель? Или исполнитель?
– Мне не особо интересно гадать на кофейной гуще. Тебе достаточно лишь взглянуть.
Под «взглянуть» Аластор имел в виду, что Сет проглотит душу Батчера и получит ее воспоминания.
– Это не так легко. Ты забрал душу у мертвеца. Воспоминания могут быть искажены или вообще отсутствовать
Не узнать наверняка, пока Сет не раскроет рот и не поглотит душу.
– Неужели, у тебя нет ничего получше?
В словах сквозила насмешка, и бесспорно именно этого отец добивался. Между ними царило полное несогласие по поводу того, что Аластор держал свой характер в узде. Травлей отец пытался доказать сыну свою правоту.
Аластор отбросил бурлящие в душе эмоции. Личные демоны ярости и разочарования корчились в надежных оковах. Сет почувствовал это и слегка наклонил голову. Ноздри раздулись. Тело напряглось.
– Освободи их, – приказал он.
Что подстегнуло Аластора сильнее затянуть узду.
Хаос. На нем Сет процветал и им питался. Аластор не в том настроении, чтобы дать отцу желаемое.
– Я могу лишь предполагать, – сказал Аластор столь равнодушно, как только мог. – Полное фиаско по двум свидетелям.
– Фрэнк и Джо Мартин, – пробормотал Сет.
– Фрэнк точно был там в ночь убийства Локана. Он признался в этом Рокси.
При упоминании спутницы жизни Дагана лицо Сета напряглось. Аластор проигнорировал реакцию отца и продолжил:
– Мы знаем, что он говорил правду, раз смог описать татуировку, сделанную убийцами на груди Локана.
Позже срезанную и посланную в подарок Сету.
– Фрэнк утверждал, что видел Локана живым перед отъездом, и у нас нет никакой возможности доказать или опровергнуть это.
– Ты не нашел убийцу Фрэнка Марина?
– Нет.
– Дочери Исиды... – Сет позволил недосказанности повиснуть в воздухе. Бог Хаоса целенаправленно решил повесить на них смерть Мартина и считал Чуждых ответственными за смерть Локана. У этой вражды был давний отсчет. Сет убил Осириса, мужа Исиды, а позже напал на ее сына Гора, что объясняет ненависть богини к Сутеку.
Но Сет никогда не говорил, чем вызвана его ненависть к Исиде. Мэлу нравилось подшучивать, что Исида отвергла Сета ради Осириса, но это была просто шутка. По крайней мере, так думал Аластор.
– Дочери Исет потеряли одну из своих из-за братьев Мартинов, – заметил Аластор.
– Это ты так говоришь.
– На это указывают доказательства.
Они знали, что Джо Мартин был в месте убийства Локана той ночью и уехал не до начала жестокой расправы. Существовала вероятность, что это его рук дело. Аластор с Даганом нашли доказательства того, что он практиковал разделку и снятие кожи с человеческих жертв и довел до совершенства эти умения. Помимо прочего они нашли доказательства, что он убил, по крайней мере, одну сверхъестественную, Дочь Исиды, мать Рокси – Келли Тэм.
Загвоздка в том, что Дочери Исет очень таинственны. Никто точно не знал, в действительности люди они или сверхъестественные. Возможно, каждая индивидуальна. Невозможно сказать наверняка, если учесть их запредельную скрытность. Зачастую даже их мужья редко знали о природе жен.
Живое тому доказательство – Рокси Тэм. Она больше десятилетия считала, что Даган каким-то образом превратил ее в вампира. И хотя Рокси была Дочерью Исиды и членом Стражей Исет, она даже не представляла, что их род питается праном.
Непрошеные воспоминания о Нафре ворвались в мысли Аластора. Через разорванную рубашку он видел знак Исиды, вырезанный на ее коже.
«Насколько высоко она в иерархии?»
Аластор предполагал, что не очень, учитывая, что она не излучала никакой сверхъестественной энергии. Несмотря на знак, она ощущалась как обычная смертная.
– О чем ты думаешь? – спросил Сет, поднявшись и хищно приблизившись, к сыну.
Аластор скрыл образ Нафре.
– Просто размышлял над загадкой братьев Мартинов.
Сет смотрел на него за маской смертного, его выдавали глаза. Нечеловеческие. Куда там. Древние, холодные, беспощадные и безжалостные, не имеющие даже тени человечности.
– Сын мой, ты пытаешься сбить меня с толку. – Если Сет раскрыл карту сына, жди беды. – Твои мысли не касались братьев. Ты думал о чем-то, что доставляло тебе удовольствие.
– Удовольствие?! – Даже вероятность этого встревожила Аластора. – Ты неправильно все понял. На самом деле я думал о связи Дочерей Исиды с Мартинами.
– Потому что они убили Фрэнка до того, как ты смог его допросить?
– Этого мы не знаем. Напарница Дагана...
– Любовница, – перебил Сет менее чем добродушным тоном.
Аластор не пропустил удар. Отец издевался над ним, пытаясь найти выключатель, который уничтожит его контроль. Но сын не собирался сдаваться так легко.
– Даг предпочитает называть ее напарницей, – пожал плечами Аластор в ответ на угрюмый взгляд Сета. – Рокси говорит, что это не Стражи Исиды. Она делает ставку на наложниц Ксафана.
– Кто бы его ни убил, – небрежно отмахнулся Сет, – Фрэнк Мартин мертв, а его темная душа со всеми воспоминаниями за пределами моей досягаемости. А душа его брата оказалась лишена знаний. К тому времени, как ты принес душу, она уже стала нечеткой, даже я не смог установить с ней связь. – Сет бросил взгляд на душу, подпрыгивающую чуть выше плеча Аластора. – Скорее всего, эта такая же.
– Тогда тебе стоит покончить с ней побыстрее.
Сет закрыл глаза и глубоко вздохнул. Бог улыбнулся, обнажив зубы, питаясь раздражением Аластора.
– Сначала расскажи, как ты нашел этого... Крэнделла Батчера.
Ненужный и бессмысленный разговор. Но вместо того, чтобы тратить время на препирательства и бессмысленные усилия, Аластор рассказал сжатую форму событий прошлого вечера.
– Мэл услышал от одной из наложниц Ксафана о возможном третьем свидетеле. Мы очутились в паршивой задней комнате еще более паршивого стрип-клуба. В итоге выяснилось, что у зверюшек Ксафана не такие обширные познания. По чистой случайности, одна сошка Верхнего мира играла там в покер, и по татуировке я заподозрил в нем одного из культа Сетнэхт.
Сет поднял вверх указательный палец.
– Что за татуировка? У Сетнэхт обычно нет отличительных знаков.
– Скарабей, а под ним твое имя.
Сет склонил голову и коротко кивнул.
– После непродолжительной беседы в переулке, – продолжил Аластор, – Мик выдал имя Батчера и место предстоящего заказного убийства.
– Этот из Верхнего выдал ценность Батчера?
– Он вообще не в курсе, о чем говорил. Просто выложил всю информацию в отчаянной попытке сказать хоть что-то, что меня заинтересует. Но кое-что из его лепета заставило меня поверить, что Батчеру что-то известно о ночи убийства Локана. Крэнделл либо был там, либо общался с кем-то из присутствовавших.
– И что натолкнуло тебя на такие мысли?
– История Мика. Они с Батчером напились спустя две ночи после убийства Локана. Кретин сболтнул, что Батчер постоянно оглядывался и продолжал твердить о Потустороннем мире, который придет за ним, если узнает.
– Узнает что?
– Вопрос дня. Они с Миком напились, и Батчер твердил, что видел кое-что и скоро его за это убьют и закопают.
– И конечно Мик не смог поведать деталей разговора, – тихо и спокойно сказал Сет.
Аластор попытался понять глубину сарказма в словах отца, но не нашел даже отголоска.
– Нет. Возможно, Батчер видел лицо убийцы. Или запомнил какие-нибудь приметы. Почему ты спрашиваешь меня, если можешь спросить... – Аластор потянул вперед извивающуюся душу, – ...его?
Сет бросил взгляд на душу.
– Всего лишь закуска, – заметил он.
Аластор не ответил. Сет никогда не изменится. Он питался тьмой, хаосом, и яростью. Любая бурная эмоция была ему благом. Аластор же не собирался кормить отца, эту душу он принес для определенных целей.
Сет встал ближе и глубоко вздохнул. Учитывая, что он не нуждался в кислороде, это говорило о многом.
– От тебя пахнет женщиной.
Аластор подавил инстинкт. Он не хотел позволить отцу узнать о Нафре Курате никакой, даже мизерной информации. Она его женщина. И Аластор не хотел делиться даже самой безвредной деталью о ней. Ни с отцом. Ни с кем. Но ему придется сказать немного.
– У Батчера была ученица. Она была на кладбище, когда я забрал темную душу.
– И она тоже свидетель?
– Нет.
Между ними повисло молчание.
– Так быстро отмел возможность. Неужели, настолько уверен?
«А уверен ли я? Не важно. Я не собираюсь забирать у Нафре душу. И никому этого не позволю. Я готов схлестнуться с отцом один на один, но никогда не допущу подобного!»
– Спроси Батчера.
Аластор дернул огненную привязь, из-за чего душа вновь подпрыгнула и опустилась. Сет отнимал чертову кучу времени. Терпение Аластора было на пределе. Конечно, вероятно в этом и состоял план отца. Хаос, созданный безумной и грязной ссорой папочки и сыночка, вероятно, идеально его покормит.
– Его сердце? – потребовал Сет.
Аластор вытащил искалеченный орган из рюкзака и положил на золотое блюдо, которое поднес тут же материализовавшийся слуга. Глаза зашиты, уши отрезаны. Сет мысленно двигал и направлял слугу, хотя тот не мог видеть и слышать.
Если Гайджи оказался предателем после двух тысяч лет службы, то ни один слуга после такого вероломства не заслуживал доверия. Только теперь Аластор до конца понял заявление Сета, что не один из его личных слуг не услышит и не увидит ничего, что можно использовать против него. И все же, Аластор не понимал подобной жестокости.
Брови Сета вздернулись, стоило ему оценить состояние сердце. Аластор не извинялся и не объяснял. Что толку. Другого нет, есть только такое. Наконец Сет перевел взгляд на душу.
– А ты не мог его расспросить, пока он еще был жив?
– Он умер до того, как я до него добрался. И был похоронен. Мне пришлось… – Аластор замолчал, не желая рассказывать больше информации о девочке, чем необходимо, – мне пришлось лезть в могилу за его сердцем и душой.
Это откровение вызвало редкую и удивительную реакцию. Брови Сета дернулись, образуя складку на переносице.
– Ты забрал ее из могилы?
В Аласторе проснулась осторожность от необычно резких слов отца.
– А это проблема?
– Может быть. Батчера похоронил священник согласно духовным обрядам?
– Нет.
– Произносились ли какие-нибудь слова? – настаивал Сет. – Он был обещан другому богу?
Аластор замер.
«Проклятье!»
Он даже не подумал об этом. Хотя знал, что если душу уже обещали другому богу или полубогу Потустороннего мира, то жнец не имел ни малейшего права на жатву. Обычно Аластор не беспокоился об этой проблеме, когда добирался до жертвы, поскольку зачастую ее выбирал сам Сет. Но сегодня вечером все происходило по иному сценарию, и только теперь Аластор понял, что возможно наступил на очень редкую мину, которая взорвется, независимо от того, сойдет он с нее или будет стоять на месте.
Аластор быстро пробежался по событиям, произошедшим на кладбище. Он слышал, как Нафре говорила над телом наставника слова из египетской Книги Мертвых. Не проблема. Она не произнесла правильные слова, чтобы обещать душу убитого кому-то конкретному. Та могла спокойно отойти Осирису, Анубису, Сету или даже Амат.
«Но что, если Нафре сделала или сказала что-то до того, как я попал на кладбище? Если вдруг душа Батчера окажется обещана любому из богов или полубогов Потустороннего мира, а он взял и принес ее Сету, то это станет политическим нарушением главного вето».
– У меня нет никакой информации о праве притязания на эту душу.
Губы Сета скривились в невеселой улыбке.
– Незнание не отрицает притязания. Как всегда, ты выбираешь слова мудро, Аластор.
– Учился у мастера, – ответил Аластор, холодно чеканя слова.
Он точно знал, что о нем думает отец. Любовь. Ненависть. Восхищение. Злость. Слишком много эмоций, чтобы описать их простыми словами. Но они не могли описать бурлящий котел эмоций, которые вызывал Сутек не только у Аластора, но и у всех своих сыновей. Не было – и в этом Аластор мог поклясться – лишь страха. О, в самом начале дикий ужас был подобен холодной капающей слизи. Но время научило справляться со страхами и не сломаться. Именно это помогло сбросить с себя железные оковы.
Они помогали друг другу. Они с братьями добились определенных успехов в избавлении от гнета отца. Локан хотя и был самым младший из них, но, как ни странно, оказался самым мудрым. Именно он помог им сбросить ярмо, возложенное отцом на их плечи.
Локан научил их всех смеяться. Аластор заново научился веселиться, хотя в детстве воспринимал это как должное. Ну, Мэл никогда и не терял чувства юмора. А у Дагана с самого рождения вообще не было возможности узнать, что такое смех.
Отпуская мысли о мертвом брате, Аластор полностью сосредоточился на Сете.
– То, что ты мне принес... – Сет показал на сердце на золотом блюде, – ... не целое. Душа вялая. Сам видишь, как она движется. Усилия могут оказаться напрасными.
Аластор не понимал, почему отец тратит время.
– Поглоти ее...
Он не успел до конца высказаться, как в нос ударил знакомый запах. Аластор все понял еще до того, как женщина заговорила.
– Остановитесь! – раздался женственный, но все же вселяющий ужас голос. А запах… будь он проклят. Точно пыль. Словно склеп, вскрытый после тысячелетий – затхлый, старый, заплесневелый. И одновременно, словно свежая кровь в червивом мясе. Он едва не зажал рот рукой.
Нет нужды оборачиваться: Аластор и так знал, кто там. Женщина, которую он видел в галерее. Невероятно, просто невозможно, но она прошла мимо шести стражей и спокойно нашла их здесь. Неудивительно, что отец не доверил охрану своих границ.
Аластор повернулся изучить незнакомку. Она стояла на расстоянии не более трех с половиной метров, покрытая слоями ползающей массы: крошечными лапками и круглыми белыми тельцами извивающихся личинок.
Создание поплыло вперед, обращаясь непосредственно к Сету:
– Ваш сын забрал то, что по закону принадлежит Идзанами. Она богиня Творения и Смерти. Были произнесены слова и соблюдены обычаи. Эта душа не ваша. Это сердце принадлежит другому божеству. Отдайте нам душу, – она повернула голову к Аластору, – либо вора.

1. Ёми или Ёми-но куни- в японской мифологии подземное царство вечной тьмы, страна мертвых. Те, кто хоть однажды попробовал пищу в Ёми, уже никогда не вернутся на поверхность земли. Согласно «Кодзики» вход в Ёми находится под землями провинции Идзумо и был заложен богом Идзанаги при помощи большого валуна. В целом, прикосновение к Ёми, вступление в ее пределы — оскверняет и требует специального очищения

2. Кемети́зм — современная реконструированная политеистическая египетская религия. Название происходит от термина «Кемет», буквально переводящегося с древнеегипетского языка «Черная земля», который использовался обитателями берегов Нила в противоположность пустыне. Как и любое неоязыческое движение Кемет изучается в сравнении с исконной религией египтян, являющейся его основой. Эта религия пытается в упрощенной форме возродить ритуалы и философию Древнего Египта, но при этом воздерживается от каких-либо нововведений.

Ура!!! Мои любимки!!!

Solitary-ange, So-chan, Лайла, спасибо огромное!!!



Solitary-angel пишет:
Это как день и ночь. Почитала ссылку про Ёми и сразу вспомнила "Унесённые призраками".))) Там тоже родители поели еды и в свиней превратились. Фу, какая гадость.:(


Solitary-angel пишет:
Боги, а ведут себя как обычные люди. Одна стесняется своей внешности, он не может побороть своё любопытство.
Solitary-angel пишет:
Фу, какое жуткое сравнение.((( Я предпочитаю их представлять в виде воздушного шарика.;)
Solitary-angel пишет:
Ужас!!! Для меня запах оооочень важен, впрочем как и для многих женщин. А тут сома женщина источает такое зловонье, что все кругом задыхаются.
Solitary-angel пишет:
Очень хочу почитать про Локана. ;) Хотя, мне все братья интересны.
Solitary-angel пишет:

Надеюсь, он не отдаст своего сына. Хотя, с него станется, он всё таки должен Идзанами.

Надеюсь, глава долгожданная. Простите за задержку, реал меня не хочет отпускать



Храм Сетнэхт, Торонто

Со своего места в углу Петр Кузнецов наблюдал, как Джесерит Баст смотрела на хрустальный графин, стоя около черного гранитного бара в своем кабинете.
Она не подозревала о его присутствии и даже не думала искать злоумышленника в своих личных покоях. Джесерит и в голову не пришло, что Петр посмеет войти на ее территорию. В культе Сетнэхт они оба Высокопреподобные, равные друг другу. По крайней мере на данный момент.
Но Петр знал, как исправить это досадное обстоятельство. Он хотел стать лидером, верховным, бессмертным. А еще он хотел, чтобы Джесерит умерла.
Джесерит плеснула в стакан виски на два пальца, наклонила голову и всмотрелась в стекло. Включила свет над блестящим черным минибаром.
Полумрак после ночного фиаско.
Хотя Петр был не в курсе деталей, он знал, что Джесерит сплела заговор за его спиной и потерпела неудачу.
Теперь ему только надо выяснить, что конкретно она натворила.
На него нахлынула ярость, кулаки сжались сами собой. Силой воли он сдерживал неуёмное желание схватить Джесерит за горло и свернуть ей шею.
«Еще не время. Обстоятельства еще не сложились. Но скоро. Очень скоро».
Джесерит продолжала всматриваться в стакан, даже не удосужившись взять его в руки. А потом схватила графин и долила виски почти до краев. Руки предательски дрожали, и она пролила несколько капель на сверкающую черную поверхность стойки.
Губы Петра скривились в презрении при виде, как Джесерит поднесла стакан ко рту. Она пила не мелкими, а большими отчаянными глотками.
Картина маслом – одетая во все черное Джесерит торчит в храме и хлещет виски точно воду. Из этого можно сделать вывод, она очень сильно встревожена, и Петр точно знал, чем именно. Ее план с треском провалился. Если бы она удосужилась поговорить с ним, он бы заранее все просчитал и сказал о возможных результатах. Но, конечно же, она этого не сделала, а Петр ничего не знал до тех пор, пока уже не стало слишком поздно, чтобы ее остановить. Кто знает, какие неожиданные осложнения повлечет за собой ее опрометчивый поступок.
Хуже всего, что Петр даже не догадывался о происходящем, так как опрометчивые поступки никогда не были в духе Джесерит. Только благодаря человеку, засланному в личную охрану жрицы, которую она распустила этой ночью, Петр понял, что Джесерит затеяла нечто важное. Вот поэтому он сам не нанимал телохранителей. Любое доверие не исключает предательства.
– Джесерит, – сказал он, выйдя из тени и наслаждаясь тем, как у соперницы дернулась рука. Виски расплескался на пальцы и попал на персидский ковер. Ее нервозность привела его в дикий восторг. Редкое и необычное удовольствие.
Джесерит повернулась к нему лицом. Высокая, импозантная женщина с пронзительными черными глазами и большим носом. Соблюдая вековые традиции египетских жриц, она была полностью лысой, без бровей и ресниц.
– Петр, – она выплюнула его имя как ругательство. – Что ты здесь делаешь? Как собственно ты сюда попал?
У нее ведь везде были понавешаны камеры и встроены двойные замки со всякими примочками, только бы сохранить владения от непрошенных гостей.
– Ты оставила дверь открытой, – ответил Петр с усмешкой. Он прекрасно понимал, что Джесерит не поверит ни единому его слову, но его это ни капли не волновало.
Не моргая, она уставилась на него и сказала:
– Ты забрал мою монету. – Теперь настал его черед не сводить глаз. – Я хочу ее вернуть.
– Без понятия, о чем ты, – сказал Петр.
– Ты не впервые вламываешься в мой кабинет. Ты уже проделывал подобное раньше. Вчера я заметила отсутствие монеты, бесценного артефакта. – Голос вырос на октаву: – Ты забрал ее!
– Джесерит, ты какая-то выбитая из колеи. Прямо сама не своя. – Пожав плечами, заметил Петр и полностью вышел из тени массивного книжного шкафа у дальней стены. – Твоя монета не у меня.
Потеря артефакта заставила его задуматься, был ли он единственным, кто обнаружил, как обойти замки Джесерит. Возможность существования неизвестного злоумышленника не стоит игнорировать. Но сейчас есть более насущные проблемы.
Подойдя к громоздкому чудовищу из стекла и метала, которое Джесерит называла своим столом, Петр провел по его поверхности, растопырив пальцы и оставив за собой четыре аккуратных полосы.
– О чем ты думала? – прошептал он и остановился всего в паре шагов от нее.
– В смысле? – Джесерит осушила остатки виски и со стуком поставила стакан на столешницу, а потом снова впились в Петра взглядом. На этот раз коварным. – О чем конкретно ты спрашиваешь?
Петр до глубины души презирал Джесерит. Но он вынужден сотрудничать с ней, пока смерть не освободит его. Ее смерть. Скоро, но не сейчас.
– Я знаю, что сегодня вечером ты ходила на охоту, – сказал он холодно и бесстрастно. – Послала не мелких сошек, а пошла сама. Я знаю, ты не смогла заполучить желаемое. И подозреваю, что своими действиями ты нанесла серьезный вред нашему делу. Поэтому я еще раз спрашиваю, о чем ты думала?
– О том, что у девчонки, которую ты хочешь использовать, слишком слабая кровь. Мы ходим по краю, и прежде чем сможем перейти к следующей части нашего плана, нас с легкостью могут убить и закопать.
Петр резко вздохнул, пораженный ее словами.
«Если Джесерит знала о крови, то она и в курсе пророчества».
– Да, – прошептала она. – Я знаю, что ты мне солгал, рассказал басни о жнеце душ, убивающем невинных. Все дело в крови, Петр. Но твой выбор никудышен. Слишком слабая. Чересчур для преследуемых тобой целей. Особенно для последнего ягненка, которого ты готовишь на убой.
Роль жертвенного агнца была уготована Мари Мэтисон, Дочери Исиды, в чьем роду уже на протяжении столетий не было Стражей. Их кровь была так слаба, что девушка даже не знала своего происхождения. Ее наследие было полностью и окончательно утеряно.
– Девочка действительно из слабой ветви, – согласился Петр, отказываясь подтвердить или опровергнуть знания Джесерит о крови и пророчестве. Он слишком тщательно все спланировал, чтобы теперь посвящать ее в свои планы.
– Мари недостаточно. Мы должны найти кого-то получше.
Джесерит повернулась и плеснула еще виски в стакан. Петр смотрел на нее с удивлением и любопытством. Никогда раньше он не видел, чтобы она злоупотребляла алкоголем или наркотиками. Она даже редко пила вино за ужином.
– Поэтому ты вздумала пойти и заполучить первоклассную жертву? – спросил Петр.
Сказанное Джесерит – недостающие кусочками головоломки, которые встали на место. Теперь все ясно.
– Без обсуждения плана и запасного варианта.
«Идиотка. Дура. Неужели ты не подумала, что я изучил все возможности и варианты? Если бы нашелся кто-то получше Мари, я бы ее заполучил».
– Я знаю, что ты подбирался к Нафре Курате. Пытался обольстить ее. Ой, не надо делать такие квадратные глаза. Я знаю ее имя. И много чего о ней самой, – презрительно прошипела Джесерит. – Если бы ты думал головой, а не членом, она бы уже давно лежала под нашими ножами.
– Серьезно? Нафре лучший выбор по причине ее родословной. В этом ты права. Но она также худший из вариантов. В ней покорности ни на йоту. Она владеет искусством смерти. И в ней есть что-то такое, я не смог разобраться что именно… словно налет какой-то тайны. – Петр посмотрел в мрачные глаза Джесерит. – Курата не ягненок, которого можно отвести на убой. И далеко не невинна. Рядом с ней я ощутил... что надо остановиться. На ней словно отпечаток сверхъестественного. Нафре запятнана тьмой. Нам нужна кровь невинного. Чистая, яркая душа без единого пятнышка. Я не уверен, что Нафре Курата удовлетворяет нашим потребностям, поэтому выбрал другую жертву.
Вцепившись в один из доводов и полностью игнорируя все остальные, Джесерит ответила:
– Я верила, есть способы обойти подготовку Курты. Думала, вопрос лишь в том, чтобы нанять кого-то более опытного или равного в знаниях.
– Ты думала... – уставился на нее Петр.
«Нет, такое даже вообразить слишком невероятно. Не могла же Джесерит оказаться настолько тупой».
– Не говори, что наняла ее собственного наставника? Батчера?! Именно это ты сделала Джесерит? Да?
– Он не должен был ее убивать.
Джесерит стянула куртку и отшвырнула на неприлично дорогое кресло. Взяла большой конверт со стола и начала обмахиваться. Бисеринки пота выступили над губой и на лбу.
– Тебе не кажется, что здесь ужасно жарко. Прям до ужаса. Мне надо...
– Джесерит.
Одно слово сочилось ядом и властью.
Джесерит моргнула, веки медленно опустились и поднялись. Это привычка безумно его раздражала.
– Батчер должен был вырубить ее, а затем связаться со мной, - наконец ответила Джесерит. – Я предупредила, что хочу присутствовать при убийстве. Но на самом деле, я планировала привезти ее к тебе.
Петр понимал, что последнее – ложь, но остальное было правдой.
– Если я тебя правильно понял, Батчер должен был тебе позвонить, ты бы приехала, убила его, и забрала Нафре для наших целей.
– Батчер отказался сотрудничать. Сказал, что так не работает. Мол, ему не нужны ни помощники, ни свидетели. – Она снова медленно моргнула. – И все равно, это был отличный план.
– Но раз Нафре Кураты с тобой нет, план не такой уж и отличный. Так скажи, Джесерит, они объединились против тебя? Одолели? Ты ведь даже не взяла ни одного охранника для страховки? Или они прикончили их?
– Их было только двое. Нафре убила Батчера. Двумя выстрелами: в голову и сердце.
Петр переварил услышанное.
«Это покруче, чем я ожидал. Выходит, я правильно сделал, выбрав другую жертву. Если Курата смогла грохнуть своего учителя, из нее вряд ли выйдет подходящая жертва. Хотя кровь у нее чистейшая и мощная...»
То, что Джесерит действовала за его спиной, раздражало до крайности, но результат оказался еще не самым неблагоприятным. Батчер слишком много знал и был помехой. Петр в любом случае хотел его убрать. Только не сейчас. А лишь тогда, когда Батчер стал бы полностью бесполезен. Однако затея Джесерит лишила его возможности выбора, и это Петру совсем не нравилось.
– Так ты обливаешься потом и напиваешься виски лишь потому, что твой идиотский план провалился?
– Нет. Я здесь, потому что мой план сработал слишком здорово. Настолько хорошо, что я оказалась не готова. Он был там. На кладбище. Я его видела. Если бы была храбрее, то возможно бы коснулась его.
– Батчера? Мы оба выяснили, что он был там и теперь мертв.
– Не Крэнделла, напыщенный придурок.
Джесерит прищурила глаза.
– Но хватит с меня объяснений. Как насчет тебя? Ты мне солгал в ночь, когда Рокси Тэм приходила вынюхивать о произошедшем. Ты плел замысловатую паутину лжи и пытался заставить меня поверить, что все дело в убийстве невинных. Якобы мы выманили жнеца, чтобы расправиться с убийцами. А все это оказалось ложью. Грязной уловкой.
Она тяжело дышала, щеки раскраснелись.
– Я знаю о пророчестве. Ну же, давай объясни, если сможешь.
Гнев раскалился добела. Петр понимал, что если подойдет ближе, то просто ударит Джесерит и будет бить, пока ненавистное лицо не станет окровавленным месивом. Пока не разобьет костяшки пальцев. Пока не сломает ей кости и Джесерит не испустит последний вздох.
От этой мысли Петр расплылся в улыбке.
Но, к сожалению, он не мог поддаться фантазии. Нужно держать ситуацию под контролем. Он давно перестал быть бандитом, сначала пускающим в ход кулаки, а не мозги. Более десяти лет. Сейчас его оружием стал интеллект, слова и хорошо заточенное лезвие ножа, если обстоятельства к этому вынуждали.
Кроме того, он не мог убить Джесерит. Как и она его. Оба знали слишком много. Если Петр убьет ее, то Джесерит со всеми знаниями отправиться в Потусторонний мир. Если она убьет его, то произойдет то же самое.
Ее губы изогнулись в улыбке, а Джесерит Баст никогда не улыбалась.
– Кто был на кладбище? – спросил Петр с напускным терпением.
– Он, – сказала она. – Тот, кто нам нужен. Он был там, я его видела.
– Да о чем ты вообще?
Но он знал. В глубине души он все понял.
Джесерит подняла руку и развела указательный и большой палец на расстоянии дюйма друг от друга:
– Настолько близко я стояла к жнецу душ. Уверена, это был один из сыновей Сета. – Она сжала кончики пальцев вместе. – Вот настолько.
После такого признания Петер потерял остатки контроля.
«Эта полоумная подвергла нас опасности!»
Он преодолел разделявшее их пространство и сомкнул руки на горле Джесерит.

Потусторонний мир, Обитель Сета

Холодный гнев скрутил внутренности Аластора. Он злился на ситуацию в целом, да и на себя в частности.
Правила ясны. Эту душу он не имел прав забирать. Однако если Аластор откажется от этой жатвы, что бы ни видел Батчер, эти сведения будут навсегда утеряны. Крэнделл уйдут в другую обитель за пределами их досягаемости. Как и Фрэнк Мартин.
А если он не отступится, то согласно законам и обычаям Потустороннего мира, пострадавшая сторона может потребовать душу Аластора в качестве штрафа. Конечно, потребовать и получить – совершенно разные вещи.
– Она говорит правду? – взглянул на него Сет.
– Меня не было, когда душу обещали Идзанами ... – Женщина возмущенно воскликнула, и Аластор продолжил, пока она не вмешалась: – Но есть большая вероятность, что это правда. До моего прихода прошло достаточно времени.
– Ты проигнорировал предупреждение бога грома, – равнодушно заметила она.
Сет бесстрастно посмотрел на Аластора, словно ожидая опровержения.
– Я не понял, что это предупреждение.
Аластор замолк всего на секунду, а потом продолжил, не дожидаясь совета отца и даже не подумав, что такой последует. Ввязываться в политические дрязги совершенно не в его характере. Просто положение безвыходное. Вполне возможно, это его единственная и последняя ошибка.
Да и помимо прочего ему необходима проклятая душа Батчера и таившаяся в ней информация. Но по закону у Аластора нет прав на нее. И нет ни единой лазейки, которой он смог бы воспользоваться. Оставалось последнее – переговоры.
– Я предлагаю сделку, – сказал он. – Эта душа в обмен на другую. Подобное допустимо?
Аластор почувствовал взгляд отца. Осуждение. Или возможно ему это только показалось.
– Обмен, – пробормотало женщина, явно удивившись такому предложению. – На этот случай мне не давали распоряжений.
Аластор бросил взгляд на Сета. Бог как всегда был бесстрастен и холоден. Со стороны Алостора было весьма опрометчиво делать такие предложения. Фактически он пытался воспользоваться правом Сета. Но время ускользало вместе с надеждой на воссоединение тела и души Локана. Им стоит поторопиться и успеть до того, как брат отведает еду мертвых и станет навечно потерян.
Сет вышел вперед и махнул рукой в сторону открытой двери.
– Пойдемте, обсудим детали в спокойной обстановке. Я могу предложить вам закуски? Медовых пряников? Чая?
Однако Аластор не видел рта у этого странно создания. Да, во время разговора появлялось отверстие, но оно быстро исчезало за извивающимися многоножками и пауками размером в вишню и с длинными как стебельки ножками.
– Никакой еды, спасибо. Но я проделала долгий путь, поэтому присяду.
– Пройдемте.
Сет проследовал во дворец и придержал спинку стула, пока незнакомка устраивалась в одно из кресел из ливанского дерева. В считанные секунды кресло исчезло в потоке клубящихся тел и бесчисленных ножек.
Сам же Сет подошел к постаменту в центе комнаты, на котором лежала открытая книга. Бог небрежно пролистал несколько страниц, пальцы скользнули вниз по списку имен. Сет остановился, уткнувшись кончиком указательного пальца в страницу, и кивнул. Бросил взгляд на сына и, хотя выражение лица было лишено любых эмоций, у Аластора кровь застыла в жилах.
Он знал этот взгляд. Отец сочинил какую-то особо мерзопакостную схему, чтобы подпитать свою неуёмную потребность в гневе, ненависти и боли.
Наконец Сет повернулся к своей гостье.
Аластор наблюдал за происходящим, прислонившись плечом к косяку открытой двери в сад.
– Ваше имя? – спросил Сет, присаживаясь.
Гостья покачала головой.
– Мое имя не имеет значение. Я одна из восьми сикомэ¹. И этим все сказано.
За пределами пресмыкающихся и запахом Аластор увидел свирепое и гордое существо, наделённое властью. Отец, должно быть, тоже это увидел, поэтому отнесся к ней с уважением как к равному врагу.
– Как вы прошли мимо моих стражей? – поинтересовался Сет.
– С помощью вот этого.
Она достала из змеевидных волнообразных слоев тонкий золотой овал. Аластор узнал его. Картуш². Имя Сета, обведенное иероглифами в виде двух веревок со связанными концами. Право свободного прохода. Табличка, которую получают в благодарность. Сет скупился их раздавать.
– Где вы его взяли? – спросил Аластор, отстранившись от дверного косяка. Пересекая разделявшее их пространство, Алостор склонился над ней и уставился на золотую пластину, которую сикомэ держала в руке покрытой насекомыми.
– В прошлом у меня были с Идзанами деловые отношения, – ответил Сет, не сводя глаз с гостьи, которая примостилась на краю стула, излучая контролируемую энергию и напряжение. – Я дал Идзанами знак моей благодарности за помощь в одном деликатном деле. И в сложившейся ситуации она решила воспользоваться картушем, – произнеся это, Сет обратился к сикомэ. – На собрании Идзанами встанет рядом со мной?
– Об этом вам надо спросить у богини. Данный вопрос не имеет отношения к нынешнему безотлагательному делу.
– Я спросил об этом через ее посла. Идзанами уклонилась от ответа.
– Я уполномочена говорить только о душе, украденной у Идзанами-но-микото вашим жнецом, и больше ни о чем.
Сет склонил голову в согласии.
– Каковы ваши условия?
– Верните сердце и душу. – Гостья повернула голову к Аластору и продолжила: – Если хотите договориться о другой душе, я могу назвать только предварительные сроки встречи. Если Идзанами не согласится после того, как я передам ей подробности нашего диалога, то наша беседа и соглашение будут аннулированы.
– Конечно.
– Вы хотите сохранить эту душу? – Она махнула рукой в сторону огненной привязи. Слетевшие сороконожки поползли по полу.
– Да.
Небольшим взмахом мизинца Сет сжёг насекомых, оставив лишь небольшую горстку пепла. Не просто демонстрация силы, но и мера предосторожности. Нельзя позволить сикомэ оставить что-то после своего ухода. Даже насекомых. Никто не знает о ее связи с этими существами.
– Почему душа столь важна?
Аластор подавил желание вмешаться, надеясь, что отец ничего не расскажет о смерти Локана. Вполне возможно, что именно Идзанами была кукловодом Гайджи. В конце концов, она не друг и не союзник Сета.
Но ему не стоило даже на секунду об этом беспокоиться. Отец был мастером в отклонении просьб, требований и мольбы.
– Данная темная душа представляет для меня интерес. Вы это и так уже знаете, о большем я не намерен рассказывать. Я предлагаю в обмен другую душу из моей книги долгов. Она не обещана другим, а отдана мне непосредственно владельцем.
– Что за душа? – спросила сикомэ.
– Подойдите, – сказал Сет и встал со стула. – Сюда.
Сет подвел гостью к книге на постаменте и ленивым взмахом руки открыл страницы. Повернув руку ладонью вверх, он протянул указательный палец и самым кончиком ногтя коснулся написанного имени. Сикомэ склонилась над книгой, напряглась и отскочила.
Аластор не мог прочитать выражение лица существа, потому что его попросту не было, но все же попытался.
Сикомэ была рассерженна. Насекомые, укрывающие ее с головы до пят, раздулись, став больше и темней. Увеличились в размере, объеме и бешено задвигались. Даже у Аластора это вызывало тревогу.
«Почему? Какое имя показал ей Сет? Какую душу предложил?»
– Вы предлагаете душу с конфликтом лояльности и запутанными связями. Мне необходимо поговорить с Идзанами. Это решение за пределами моей компетенции.
Насекомые издали слабый треск, словно вторя ей хором.
Сет смотрел на гостью, но ничего не сказал. Рука по-прежнему указывала на имя.
Хотя отец этого не предлагал Аластор встал ближе и взглянул в книгу. Страницу усеивали аккуратные и плотные столбцы имен. Одно из них бросилось в глаза Алостору столь ясно и определенно. Он не просто прочел его, но почувствовал, как будто ему заехали поддых кулаком.


«Моя Нафре!»
Такое чувство, словно ему врезали в живот. Эмоции, которые он с таким трудом пытался удержать под контролем, уже расшатывали стены клетки и оглушительно ревели.
Сет повернулся к сыну.
– Темная душа.
Подняв голову, Аластор посмотрел на сикомэ, миллионы вопросов пронеслись в его голове.
«Как она умудрилась прийти в такой момент и лишить нас возможности выяснить, что Батчер знал о смерти Локана? Почему она отказалась от предложенной души? Души Нафре! Что она имела в виду под конфликтом лояльности и запутанными связями?»
«Какого черта имя Нафре делает в этой проклятой книге?!»
– Куда вы заберете эту темную душу? – спросил Аластор, заставляя двигаться обескровленные губы, сосредоточившись на одном вопросе, который требовал немедленного ответа.
Посол Идзанами повернулась и протянула руку, ожидая, когда он передаст ей темную душу и драгоценные знания Батчера. У него не было выбора. Даже если Аластор откажется, Сет единственный, кто может поглотить чистую энергию и забрать воспоминания. Если конечно они сохранились.
– В Ёми, – ответила сикомэ.
Аластор кивнул.
– Я хочу попросить право прохода, – сказал он. – И поговорить с Идзанами-но-микото.
Аластор почувствовал неодобрение Сета, но проигнорировал его, даже не взглянув на отца.
– Я прошу, чтобы вы сохранили эту душу в целости и сохранности, пока у меня не появится возможность прийти.
– Вы верите, что я сдержу слово? – безразлично и холодно ответила сикомэ, но Аластор почувствовал ухмылку.
Он смотрел на женщину и жалел, что у сикомэ нет глаз, в которые можно заглянуть. А раз их нет, Аластору оставалась положиться на интуицию, которая говорила, что перед ним благородное создание. И ее слово не было пустым звуком.
– Да.
Волна мелких насекомых отпрянула, а затем потянулась вперед. У Аластора появилось ощущение, что его ответ удивил ее.
– Тогда у вас есть право прохода, жнец душ. Но вам лучше успеть до встречи союзников. Дольше право не действует. Если вы явитесь на территорию Идзанами по истечению срока, то потеряете не только эту душу, но и свою.
Аластор чувствовал недовольство отца, словно волны, бьющиеся о скалы. Но не придал этому значения, ни сводя взгляда с сикомэ.
– Понял.
Аластор склонил голову и передал душу, ничем не показывая, что неприятный холод пронзил руку.
Упала сороконожка и поползла вдоль тыльной стороны ладони. За ней еще одна. И еще. Аластор не стряхнул насекомых. Он ничем не показывал, что обеспокоен их присутствием, хотя одна заползла под манжет и поднялась по руке с удивительной скоростью.
Хотя гостья промолчала, Аластор подумал, что его сдержанность заработала некую долю одобрения сикомэ.
Сет взмахнул рукой, и многоножки на коже Аластора обратились в пламя. К сожалению, огонь перешел на ткань рубашки. Рукав вспыхнул и обжог кожу от запястья до плеча.
Сет мог с легкостью излечить ожог. Но это было не в характере отца.
Он заставит сына страдать за то, что тот забыл о своем месте.
Хотя у существа не было глаз, Аластор почувствовал взгляд сикомэ. Она поднялась, шагнула вперед, словно собираясь приободрить словом или помочь. Хотя, возможно, Аластор неправильно истолковал ее действия.
Так или иначе, он остановил ее жестом.
– На мне все быстро заживает.
Однако ожог причинял дьявольскую боль и именно этого добивался Сет.
Cикомэ склонила голову и потащила за собой душу Батчера вместе с тайнами, которые так отчаянно хотел узнать Аластор, Остановившись у двойных дверей приемной, она сказала не огладываясь:
– Приведи девчонку.
Приказ, а не предложение.
«Девчонку, то есть Нафре».
С губ Аластора чуть не сорвался отказ, но он проглотил его, ожидая дальнейших слов.
– Ей вместе с тобой предложено право свободного прохода. Я лично гарантирую, что ей предоставят возможность уйти по окончанию. Но знай, она – твое право прохода, жнец душ. Твой ключ. Без нее ты не пройдешь, и душа Батчера навсегда останется за пределами твоей досягаемости.


1. Сикомэ — демон из мира мертвых. Сикомэ может за один раз перепрыгнуть на 4 000 километров. Еще ее называют Ёмоцу-сикомэ («ведьма из-за Желтой реки», т.е. из ада). В легенде о богах-прародителях Идзанами и Идзанаги именно восемь сикомэ преследовали бога Идзанаги, когда он спасался из мира мертвых.

2. В древнеегипетских иероглифах картуш (на древнеегипетском «шену») — продолговатый контур с горизонтальной линией внизу, который указывает на то, что написанный в нём текст является царским именем. В верхней части картуша - петля для шейной цепочки, на обратной стороне ставятся символы: скарабей — счастье, удача; лотос — красота и здоровье, и ключ жизни — символ долголетия. Но самый «правильный» знак на обороте, - всевидящее око - символ вечной жизни и воскрешения.