Дорогие пользователи и гости сайта. Нам очень нужны переводчики, редакторы и сверщики. Мы ждем именно тебя!
Добро пожаловать, Гость
Логин: Пароль: Запомнить меня

ТЕМА: Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть (закрыт)

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть (закрыт) 22 Нояб 2013 15:12 #1

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Джена Шоуолтер "Темнейшая страсть"

Название: Darkest Passion / Темнейшая страсть
Автор: Gena Showalter / Джена Шоуолтер
Описание: паранормальный роман, демоны, ангелы
Количество глав: 31 глав
Год издания: The Lords of Underworld / Повелители Преисподней - 5 книга
Статус перевода: переведено 16 глав

Перевод: Elina, Совунья (с 10-й главы)
Сверка: Люда9309, Аэна (с 10-й главы)
Редактура: Мanhattan, Лямбда
Обложка: Solitary-angel
Аннотация

На протяжении последних недель бессмертный воин Аэрон чувствовал невидимое женское присутствие. Ангела – убийцу демонов - отправили, чтобы ликвидировать его. А может быть и не для этого? Оливия утверждает, что не смогла бы причинить ему вред. Из-за этого, она отказалась от бессмертия и была изгнана из рая. Но, доверившись и отказавшись от бессмертия, девушка поставила их обоих под угрозу. Так как же этой простой смертной" с огромными голубыми глазами, удалось разжечь в Аэроне безумную страсть?
Теперь, когда враг преследует их по пятам, а его верный спутник демон решает избавиться от Оливии, Аэрон оказывается в ловушке - между долгом и всепоглощающим желанием. И что еще хуже, был послан новый палач для выполнения задания по его устранению; задание, которое должна была выполнить Оливия...

Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:14 #2

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 1

«КАЖЕТСЯ, ИХ НЕ ЗАБОТИТ ТО, что они могут умереть».
Аэрон, бессмертный воин, одержимый демоном Гнева, взгромоздился на крышу высотки в центре Будапешта, пристально рассматривая людей, так беспечно гуляющих вечером. Одни ходили по магазинам, другие смеялись и болтали, кто-то жевал на ходу. Но никто из них не падал на колени, моля богов дать больше времени их слабым телам. И при этом они не рыдали из-за того, что не могут получить этого.
Он переместил свое внимание на окрестности. Приглушенный лунный свет, льющийся с небес, сливаясь с янтарным заревом уличных фонарей, отбрасывал тени на мостовую. Здания простирались во все стороны, наиболее высокие из них были покрыты светло-зелеными навесами, создавая прекрасный контраст с изумрудными деревьями, растущими от их основания.
Миленько, как гробы.
Люди знали, что исчезнут. Черт, они росли, зная, что должны будут покинуть все и всех кого любили, и все же, как он уже наблюдал, они не требовали или даже не просили больше времени. И это… очаровывало его. Случись Аэрону узнать, что вскоре ему придется расстаться с его друзьями, другими воинами, одержимыми демонами, то он бы сделал все что угодно, да, даже умолял бы, лишь бы изменить судьбу.
Так почему же смертные не умоляли? Что такого знали они, чего не знал он?
- Они еще не умирают, - сказал стоящий рядом Парис. - Они живут, пока у них есть такая возможность.
Аэрон фыркнул. Не такой ответ он искал. Да как они могли жить, пока у них есть такая возможность, когда их «жизнь» была лишь кратким мгновением вечности?
- Они слабы. Их легко убить. Как ты хорошо знаешь.
С его стороны было очень жестоко говорить это Парису, потому что его… девушка? Любовница? Избранница? Да кем бы она ни была, совсем недавно ее застрелили на глазах у Париса. Однако Аэрон не сожалел о своих словах.
Парис был одержим демоном Разврата, вынужденный ежедневно спать с разными женщинами, в противном же случае, он бы ослаб и умер. Он не мог позволить себе скорбеть о потере единственной особенной любовницы. Особенно о любовнице-враге, которой являлась его малышка Сиенна.
Аэрону не хотелось признаваться, но, в глубине души, он был рад смерти девушки. Она бы использовала слабость Париса против него самого и, в конечном счете, разрушила бы его.
Что бы ни произошло, я всегда буду защищать тебя.
Такова была его клятва. Царь богов дал Парису выбор: вернуть душу его женщины или спасти Аэрона от ужасной кровавой жажды, заставлявшей кружиться в его голове мысли о насилии и убийстве. К его стыду, он поддавался им вновь и вновь.
Из-за этого проклятья Рейес, одержимый демоном Боли, почти потерял свою возлюбленную Данику. В действительности, Аэрон уже намеревался нанести последний удар, замахнувшись острым клинком… приближаясь к ее нежной шее. Но за секунду до соприкосновения Парис выбрал его, и безумие тут же отступило, что и спасло Данике жизнь.
Частично Аэрон все еще чувствовал себя виноватым в том, что произошло и в том, что повлек за собой этот выбор. Вина, словно кислота в костях, разъедала его изнутри. Теперь страдал Парис, в то время как Аэрон наслаждался свободой. Но это не означало, что он будет милосерден к Парису в этом вопросе. Для этого он очень сильно любил его. Более того, Аэрон был в долгу перед ним. А он всегда возвращал свои долги.
Вот и причина, по которой они оказались на этой крыше.
Но оберегать Париса было нелегкой задачей. На протяжении последних шести ночей Аэрон повсюду сопровождал своего друга, несмотря на непрекращающиеся протесты. Парису надо было только выбрать женщину, и Аэрон доставлял ее и охранял их, пока они занимались сексом. Но каждую ночь выбор делался все медленнее. И медленнее.
У Аэрона было чувство, что на этот раз они будут сидеть здесь и разговаривать до самого рассвета.
Если бы Парис сторонился этих слабых смертных как он, то сейчас бы он не был таким раздавленным и не желал бы ничего несбыточного. Он не нуждался бы в этом настолько отчаянно и смог бы отрицать эту потребность целую вечность. Аэрон вздохнул.
- Парис, - начал он. Но остановился. Как же ему объяснить? – Твой траур должен закончиться. - Хорошо. Сразу к сути, как он и предпочитал. - Это ослабляет тебя.
Парис пробежал языком по зубам.
- Как будто ты тот, кто может говорить мне о моей слабости. Сколько раз ты был сучкой Гнева? Не сосчитать. И сколько раз в этом были виноваты боги? Только однажды. Когда демон настигает тебя, ты полностью теряешь контроль над своими действиями. Так не добавляй еще и лицемерие к списку своих грехов, хорошо?
Он не обиделся. К сожалению, сказанное Парисом неопровержимо. Иногда Гнев брал контроль над его телом и летел сквозь город, нападая на всех в пределах досягаемости, калеча и питаясь их страхом. В такие минуты Аэрон знает, что происходит, но он не в силах остановить резню.
Не то чтобы он всегда хотел ее остановить. Некоторые люди заслужили того, что получили.
Но ему было ненавистно терять контроль над собственным телом, словно он простая марионетка на веревочках. Или обезьяна, танцующая по команде. Когда он был угнетен до такого состояния, то ненавидел своего демона, но не более чем ненавидел самого себя. Потому что вместе с ненавистью, он также испытывал гордость. К Гневу. Ведь чтобы вырвать у него контроль требовалась сила, а силу любого вида необходимо уважать.
Однако перетягивание каната любви-ненависти по-прежнему волновало его.
- Возможно, ты имел в виду совсем другое, но ты только что доказал мою точку зрения, - сказал Аэрон, возвращаясь к беседе. - Слабость порождает разрушение. Без исключений, - в случае Париса, скорбь была лишь другим названием безумия. Это безумие могло стать смертельным.
- Какое отношение это имеет ко мне? Какое отношение это имеет к людям там внизу? – Парис указал вниз, где была запечатлена прекрасная картина настоящего времени.
- Эти люди, они стареют и разрушаются с каждым новым ударом сердца.
- И?
- И дай мне закончить. Если ты полюбишь одну из них, то, возможно, ты сможешь прожить с ней самую лучшую часть столетия, если болезнь или несчастный случай не отберут ее у тебя. Но это будет век, который ты проведешь, наблюдая ее старение и смерть. И все это время ты будешь знать, что тебя ожидает вечность без нее.
- Какой пессимизм.
Аэрон отреагировал на заявление именно так, как и ожидал Парис. Поэтому Парис сказал:
- Ты видишь это как век, потраченный впустую, потому что ты не в силах ее защитить. Я же вижу это как век, проведенный в наслаждении величайшим счастьем. Счастьем, которое поможет тебе продержаться оставшуюся часть вечности.
Поможет? Абсурд. Когда ты теряешь кого-то близкого, то воспоминания становятся мучительным напоминанием о том, что ты больше никогда не будешь иметь. Эти воспоминания добавятся к твоим заботам, отвлекая, но не делая сильнее. В отличие от Париса, он не заворачивал мир в красивую упаковку.
Доказательство: то, как он чувствовал себя, потеряв Бадена, хранителя демона Недоверия и своего лучшего друга. Когда-то давно он потерял человека, которого не смог бы любить больше, даже будь он его кровным братом, а теперь, каждый раз оставаясь в одиночестве, Аэрон представлял Бадена и размышлял о том, что могло бы быть.
Он не желал подобной участи для Париса.
Забудь о прекрасной картине внизу. Пришло время раскрыть ему глаза.
- Если ты настолько подготовлен к потере близких, то почему по сей день оплакиваешь Сиенну?
Луч лунного света упал на лицо Париса, и Аэрон увидел, что глаза друга слегка остекленели. Очевидно, он напился. Снова.
- Я не провел свой век рядом с ней. У меня было лишь несколько дней.
Голос ровный. Теперь не останавливаться.
- А если бы тебе дали сто лет рядом с нею прежде, чем она умерла, тогда бы ты спокойно воспринял ее смерть?
В ответ тишина. Он так не думал.
- Хватит! – Парис впечатал кулак в крышу, и здание содрогнулось. - Я больше не хочу говорить об этом.
Очень плохо.
- Утрата есть утрата. Слабость есть слабость. Если мы не позволим себе привязанности к человеку, то нам не будет больно, когда он покинет нас. Если мы ожесточим наши сердца, то мы не будем желать того, что не сможем иметь. Наши демоны хорошо научили нас этому.
Каждый из их демонов когда-то обитал в аду и жаждал свободы, и также вместе они дрались за нее. Только закончилось все тем, что они обменяли одну тюрьму на другую, и вторая была намного хуже, чем первая. Вместо того чтобы терпеть серу и огонь, как было прежде, они провели тысячу лет, пойманные в ловушку ларцом Пандоры. Тысяча лет темноты, опустошения и боли. У них не было никакой свободы, никакой надежды на что-то лучшее.
Если бы демоны были сильнее, если бы они так страстно не жаждали того, что было запретно для них, то они бы не были бы схвачены. Если бы воля Аэрона была сильнее, то он не стал бы помогать открывать тот ларец. Не был бы тогда проклят вмещать то зло, которое впустил в свое собственное тело. Не был бы сброшен с небес - единственного дома, который он когда-либо знал - чтобы провести остаток вечности на этой хаотичной земле, где ничто не остается неизменным.
Он бы не потерял Бадена в войне с Ловцами, жалкими смертными, которые ненавидят Повелителей, обвиняя их во всем зле этого мира. Друг умер от рака? Конечно же в этом виновны Повелители. Девочка-подросток узнала, что беременна? Повелители вновь нанесли удар. Если бы он был сильнее, то не был бы вовлечен в эту войну, сражения, убийства. Всегда убийства.
- Ты когда-нибудь тосковал по смертной? – спросил Парис, отвлекая его от мрачных мыслей. - В плане секса?
У Аэрона вырвался легкий смешок:
- Однажды впустить женщину в свою жизнь только для того, чтобы потерять ее в будущем? Нет.
Он был умнее этого.
- А кто сказал, что ты должен потерять ее? – Парис вынул флягу из внутренней части своей кожаной куртки и сделал большой глоток.
Еще больше алкоголя? Ясно, что его небольшой ободряющий разговор не принес другу пользы.
Проглотив, Парис добавил:
- У Мэддокса есть Эшлин, у Люциена – Анья, у Рейеса – Даника, а теперь и у Сабина есть Гвен. Даже у сестры Гвен, Бьянки Ужасной, есть возлюбленный. Он ангел, с которым, кстати, мы боролись в нефти. Но мы не будем говорить об этом.
Борьба в нефти? О да. Лучше не говорить об этом.
- Эти пары нашли друг друга, но у каждой из этих женщин есть своя уникальная способность, которая выделяет ее среди других. Они больше, чем люди.
Все же это не означает, что они будут жить вечно. Даже бессмертные могут быть уничтожены. Он был тем, кто нашел голову Бадена отдельно от его тела. Он был тем, кто первый увидел навсегда застывшее выражение шока.
- О, привет, решение. Найди женщину с уникальными способностями, - сказал Парис сухо.
Как будто это было так легко. Кроме того…
- У меня есть Легион, сейчас я едва ли смогу выдержать больше.
Он представил маленькую демоницу, которую воспринимал как ребенка, и усмехнулся. Стоя, она доходила ему до талии. У нее была зеленая чешуя, два крошечных рожка, которые совсем недавно выросли на ее голове, и остроконечные зубы, выделяющие ядовитую слюну. Тиара была ее любимым украшением, а живая плоть – любимой едой.
Насчет первого он потакал ей, а над вторым они работали.
Аэрон повстречал ее в аду. Ну, или настолько близко к огненной дыре, насколько вообще возможно было к ней находиться, не расплавившись при этом в ее пламени. Он был прикован за следующей дверью, если можно так выразиться, опьяненный проклятой жаждой крови настолько, что мог убить даже своих друзей, когда Легион прорыла путь к нему; ее присутствие так или иначе очищало его разум, давало ему сил к сопротивлению, за что он был ей очень признателен. Она помогла ему спастись, и с тех пор они были вместе.
Но не сейчас. Его дорогая девочка вернулась в ад, в место, которое она презирала, все потому, что достопочтенный ангел наблюдал за Аэроном, таясь в тени, невидимый, ожидая… чего-то. Чего, он не знал. Он знал только, что пристального взгляда не было на нем прямо сейчас, но он вернется. Он всегда возвращался. И Легион не смогла вытерпеть этого.
Он откинулся назад и всмотрелся в ночное небо. В эту ночь звезды были яркие и были подобны алмазам, разбросанным по черному бархату. Иногда, когда он жаждал хотя бы иллюзию одиночества, то он взлетал так высоко, насколько позволяли его крылья, а затем падал, быстро и стремительно, замедляясь лишь за секунду до столкновения.
Когда Парис опять глотнул свой виски, легкий ветерок донес до него аромат амброзии, столь же нежный и сладкий, как дыхание ребенка. Аэрон потряс головой. Амброзия для его друга была подобна наркотику; единственная вещь, способная вызвать оцепенение ума и тела таких существ, как они, но ее использование было чревато потерей контроля, делая некогда свирепых солдат в слабое, ничтожное подобие таковых.
С Галеном, предводителем Ловцов и воином, одержимым демоном, как и они, который бродил по улицам, хотелось иметь здравомыслящего друга. В случае с ангелом, Аэрон нуждался в друге в лучшей форме. Ангелы, как он недавно узнал, были убийцами демонов.
Хотел ли этот ангел убить его? Он не был в этом уверен, а возлюбленный Бьянки, Лисандр, ничего не сказал ему. С другой стороны, ответ не имел значения. Он планировал выпотрошить труса, мужчину или женщину, в миг, когда он наконец-то наберется решимости и покажется перед ним.
Никто не может безнаказанно разлучать его с Легион. Даже сейчас ей могло быть больно, морально и физически. От этой мысли, руки Аэрона сжались так сильно, что затрещали кости. Собратья его любимицы наслаждались, дразня ее за доброжелательность и сострадание. Они получали удовольствие, преследуя ее, и только боги знают, что они сделают ей, если действительно поймают.
- Больше, чем ты любишь Легион, - продолжил Парис, вытаскивая Аэрона из затянувшей его трясины мыслей. Он кинул камень в здание напротив них, прежде чем осушить остаток фляги. - Она не сможет удовлетворить все твои потребности.
Имеется в виду секс. Разве они не могли оставить эту тему раз и навсегда?
Аэрон вздохнул. Он не спал с женщиной годы, возможно столетия. Они просто не стоили его усилий. Из-за Гнева его желание ранить их вскоре пересилило желание удовлетворить их. Более того, такому татуированному и ожесточенному в битвах воину, как Аэрон, пришлось бы биться за каждый клочок привязанности. Женщины боялись его, и правильно делали. Чтобы смягчить их, требовалось время и терпение, которых он не имел. В конце концов, была тысяча других более важных вещей, которые он мог делать. Например, тренироваться, охранять свой дом, оберегать своих друзей. Потакать каждой прихоти Легион.
- У меня нет таких потребностей, - и, по большей части, это было правдой. Он был очень дисциплинированным и редко баловал себя плотскими удовольствиями. Только когда был совсем один. - У меня есть все, что я желаю. Итак, мы пришли сюда, чтобы поделиться нашими чувствами или найти тебе любовницу?
С рыком Парис швырнул пустую флягу туда же, куда несколько минут назад полетел камень. Она обрушилась на стену здания, клубы пыли и камни наполнили воздух.
- Когда-нибудь появится та единственная, которая сможет пленить тебя, поймать в ловушку и соблазнить, и ты будешь жаждать ее каждой клеточкой твоего тела. Я надеюсь, она доведет тебя до безумия. Я надеюсь, по крайней мере, на некоторое время, она отвергнет тебя, тем самым, заставив раболепно бегать за ней. Возможно, тогда ты поймешь хотя бы крупицу моей боли.
- Если это то, что необходимо, чтобы возместить услугу, что ты оказал мне, то я с радостью вынесу такой удар судьбы. Я даже буду молить богов об этом, - Аэрон не мог представить, что он когда-нибудь, будет желать женщину, бессмертную или человека, так сильно, что это разрушит его жизнь. Он был не как другие воины, которые постоянно стремились к дружеским отношениям. На самом деле, он был счастлив, только когда находился в одиночестве. Или, скорее, только с Легион. Кроме того, он был слишком горд, чтобы ухаживать за кем-то, после того как на его страсть не ответили взаимностью.
Но он имел в виду то, что сказал. Для Париса, он бы вытерпел все, что угодно.
- Ты слышал это, Крон? – крикнул он в небеса. - Пошли мне женщину. Единственную, кто будет мучить меня. Единственную, кто отвергнет меня.
- Дерзкий ублюдок, - хохотнул Парис. - Что если он на самом деле пошлет тебе эту недосягаемую женщину?
Боги, эта шутка порадовала его. Это было так похоже на прежнего Париса.
- Сомневаюсь, - Кронус хотел, чтобы воины сосредоточились на уничтожении Галена. Это стало его навязчивой идеей, с тех пор как Даника предсказала, что божественный царь умрет от руки хранителя демона Надежды.
Предсказания Даники как Всевидящего Ока всегда были точны. Даже дурные. Но у них была и другая сторона: эти видения можно было использовать, чтобы изменить ход событий. По крайней мере, в теории.
- Но что если? – подтолкнул Парис, когда пауза слишком затянулась.
- Если Крон ответит на мою просьбу, то я буду наслаждаться приключением, - солгал Аэрон, усмехнувшись. - Теперь хватит обо мне. Давай сделаем то, зачем мы пришли сюда.
Он приподнялся и пристально посмотрел вниз на улицу, изучая редеющую толпу.
В целях сохранения дорог в этой части города машины были запрещены,так что все гуляли пешком. Вот почему он выбрал это место. Аэрона совсем не прельщало выдергивать женщин из автомобиля, несущегося на полном ходу. А в данном случае, стоило только Парису сделать выбор, и он расправит свои крылья и отнесет воина вниз. Один взгляд на прекрасного голубоглазого дьявола, и избранная женщина остановится с открытым ртом. Иногда одной улыбки было достаточно, чтобы убедить ее раздеться прямо на публике, где каждый мог ее увидеть.
- Ты не поможешь мне? - сказал Парис. - Я уже смотрел.
- Как насчет… нее? – он указал на пухленькую, откровенно одетую блондинку.
- Нет, - без колебаний.- Слишком… банально.
Ну вот, опять, подумал он с ужасом, но показал на другую женщину:
- А ее? – эта была высокой, с прекрасной копной кудрявых рыжих волос. И одета она была консервативно.
- Нет. Слишком неженственная.
- Что, к черту, это значит?
- Что я ее не хочу. Следующая.
В течение следующего часа Аэрон указывал на потенциальную любовницу, а Парис отметал их различными нелепыми доводами. Слишком невинная, слишком искушенная, слишком смуглая, слишком бледная. Единственный обоснованный отказ - «Я был с ней раньше». А так как Парис имел многих, то Аэрон часто слышал это. И согласился только с этой причиной.
- В конце концов, тебе все-таки придется кого-то выбрать. Почему не избавить нас обоих от спора, закрой глаза и выбери. Кого бы ты ни указал – это будет наш победитель.
- Я уже играл в эту игру однажды. Доигрался, - Парис содрогнулся. - Неважно. Не стоит углубляться в эти болезненные воспоминания. Так что нет. Просто нет.
- А что насчет… - он внезапно замолчал, когда женщина, на которую он смотрел, исчезла в тенях. Она не пропала из вида, что было бы вполне естественным. Нормальным. Она просто перестала существовать. Была в один момент, а в следующий исчезла, словно тени поглотили ее, потянув за веревку. Аэрон вскочил на ноги, крылья непроизвольно протолкнулись через прорези на обнаженной спине и раскрылись, - у нас проблема.
- Что случилось? – Парис тоже вскочил на ноги. Даже не смотря на то, что его немного качало от амброзии, он все еще был солдатом, и вытащил кинжал.
- Темноволосая женщина. Ты видел ее?
- Которая?
Это было ответом на вопрос Аэрона. Нет, Парис не видел ее. Если бы он видел, то воин не стал бы спрашивать, о ком говорит Аэрон.
- Пошли, - Аэрон обхватил руками талию друга и спрыгнул вниз. Ветер раздувал разноцветные локоны Париса, ударяя несколькими прядями по его лицу, по мере того, как земля приближалась ближе… еще ближе. - Ищи женщину с темными прямыми волосами до плеч, стройная как щепка, рост пять футов десять дюймов, около двадцати лет, одета в черное. Вполне возможно, она больше, чем простой человек.
- Убить?
- Захватить. У меня есть вопросы к ней, - например, как она смогла исчезнуть подобным образом. Или почему она была здесь. Или на кого она работает.
У бессмертных всегда были свои тайны.
Как только они достигли мостовой, Аэрон взмахнул крыльями. Он замедлился как раз настолько, чтобы приземлиться вертикально и с минимальным столкновением. Аэрон освободил своего подопечного, и они немедленно разошлись в разных направлениях. После тысячи лет, проведенных вместе в борьбе, они прекрасно понимали друг друга без слов.
Аэрон рванул в переулок слева от него, в сторону, куда направилась женщина, втянув крылья назад в разрезы. Он разглядел несколько человек - пара сцепленных рук, бездомного мужчину, опустошающего бутылку виски, мужчину, выгуливающего свою собаку, но никакой темноволосой женщины. Он достиг кирпичной стены и обернулся. Черт возьми. Была ли она как Люциен? Способная перемещать себя в любое место только силой мысли?
Хмурясь, он резко ударил по стене. Он обыщет каждый переулок района, если понадобится. Только на полпути обратно тени вокруг него сгустились, поглощая его, заглушая золотой свет уличных ламп. Казалось, тысячи слабых криков проникают из мрака. Крики страданий. Крики агонии.
Он остановился, чтобы не врезаться в кого-либо или во что-либо, и вытащил два кинжала. Что, черт возьми, это было?
Женщина, та самая женщина, показалась из тени в паре футов от него. Она была единственным светом в этом внезапном, безбрежном пространстве тьмы. Ее глаза были столь же черны, как и мрак вокруг нее, ее губы - такие же алые и влажные, как кровь. Она была прекрасна какой-то примитивной, дикой красотой.
Гнев зашипел внутри его головы.
На мгновение Аэрон испугался, что Крон действительно услышал его и после всего послал женщину, чтобы мучить его. Но пока он смотрел на нее, кровь не вскипела в его жилах, не участилось сердцебиение, как он слышал, говорили другие Повелители, когда кто-то из них находил женщину, которую только он «должен был иметь». Она была, как любая другая для него – легко забываемая.
- Ну и ну. Разве я не удачливая девочка. Ты один из них, Повелителей Преисподней, и ты пришел ко мне, - сказала она, ее голос был скрипучим, как у курильщика. - Я даже не получу ответа.
- Я - Повелитель, да, - не было причины отрицать это. Горожане узнавали его и других с первого взгляда. Некоторые даже думали, что они были ангелами. Ловцы, как правило, узнавали их по знаку и признавали демонами. Так или иначе, информация едва ли могла быть использована против него. - И я пришел, чтобы найти тебя.
После его легкого признания ее лицо отразило намек на удивление.
- Я уверена, это большая честь. Зачем ты искал меня?
- Я хочу знать кто ты?
«Лучший вопрос: чем она была?»
- Возможно, мне не так повезло сегодня, как я думала, - ее сочные алые губы обиженно надулись, и она сделала вид, что смахнула слезу. - Если мой собственный брат не признает меня.
Ну, у него была часть ответа на свой вопрос: она - лгунья.
- У меня нет сестры.
Она выгнула бровь.
- Ты уверен в этом?
- Да, - он не был рожден от матери и отца. Зевс, царь Греческих богов, просто воззвал его к жизни. Так же, как и всех Повелителей.
- Упрямец, - ее ответ напомнил ему о Парисе. - Я должна была догадаться, что мы будем так похожи. Так или иначе, это так приятно - наконец-то поймать одного из вас. Кого я заполучила? Ярость? Нарциссизм? Я права, не так ли? Признай, ты Нарциссизм. Вот почему ты покрыл свое тело татуировками до самого лица. Мило. Могу я называть тебя Нарси?
Ярость? Нарциссизм? Никто из эго братьев не был одержим такими демонами. Сомнение, Болезнь, Страдание и многие другие, да, но не эти. Он потряс головой, вспомнив, что другие бессмертные, носители демонов, были где-то там. Бессмертные, которых они никогда не встречали. Бессмертные, которых он надеялся найти.
Так как он и его друзья были теми, кто открыл ларец Пандоры, они всегда полагали, что они одни были прокляты вмещать это зло. Но Крон недавно исправил это ложное утверждение, дав Повелителям свиток, содержащий имена других одержимых. Очевидно, демонов было больше, чем воинов, а так как ларец бесследно исчез, то Греческие боги, правящие в то время, поместили остальных демонов в бессмертных, заключенных в Тартаре.
Это открытие не предвещало воинам ничего хорошего. Они были созданы Зевсом для службы в небесном карауле, поэтому пленили многих из тех заключенных; а преступники часто жили лишь ради мести. Этому Гнев научил его хорошо.
- Эй, - позвала женщина. - Есть кто дома?
Аэрон удивленно моргнул, проклиная себя. Он позволил себе отвлечься в присутствии возможного врага. Глупец.
- Кто я, не твоя забота, - а эта информация уже могла бы быть использована против него.
Особенно в последнее время, когда Гнев было так легко спровоцировать, самое невинное действие могло вызвать его, и тогда Аэрон тонул в кровавой жажде, подвергая город и всех горожан опасности. В этом он винил ангела, преследовавшего его.
Но он не мог винить ангела в том, что Гнев рычал внутри
его разума, скребясь в его голове, отчаянно желая действовать. Причинять боль. Сильнейшей способностью демона была и всегда будет способность ощущать грехи всех вокруг. А грехи этой женщины, внезапно понял он, были обширны.
- Я так поняла, твоя внезапная грубость означает «нет». Ты не Нарси, и дома тоже никого.
- Прекрати… болтать.
Он сжал виски, холодные лезвия вдавливались в его кожу, в попытке остановить умственную бомбардировку, которая, как он знал, приближалась. Опасно позволить себе отвлечься. Бесполезно.
Тут же множество ее грехов пронеслось через его голову, словно одновременно показывали несколько фильмов на разных экранах. Недавно она пытала человека, приковала его к стулу и подожгла. Перед этим она выпотрошила женщину. Она обманывала и крала. Похитила ребенка из дома. Заманила мужчину в постель и перерезала ему горло.
Насилие… так много насилия… так много ужаса, боли и тьмы. Он мог слышать крики ее жертв, мог чувствовать запах горящей плоти и вкус крови.
Возможно, у нее имелись причины, чтобы совершить эти вещи. Возможно, нет. Так или иначе, Гнев хотел наказать ее, использовать ее собственные преступления против нее. Сначала он бы приковал ее, затем выпотрошил, потом перерезал бы ей горло и сжег. Вот таким был план демона Аэрона.
Бить тех, кто бьет, убивать тех, кто убивает. О да, под гнетом Гнева Аэрон делал такие вещи. Много раз.
Сейчас он сжал каждый мускул в своем теле, стараясь удержать корпус на месте.
Успокойся. Нельзя терять контроль. Должен оставаться в здравом уме.
Но, боги, потребность наказать… так сильна… потребность, которая нравилась ему больше, чем следовало. Как всегда.
- Почему ты здесь, в Будапеште, женщина? – Хорошо. Это было хорошо. Медленно он опустил руки.
- Ух ты, - сказала она, игнорируя его вопрос. - Это была великолепная демонстрация сдержанности.
Она знала, что демон хочет наказать ее?
- Так, позволь мне предположить, - она постучала ногтем по подбородку. - Ты не Нарси, тогда ты должно быть… Шовинист. Снова ошибка, не так ли? Ты думаешь, что такая милая маленькая штучка как я не вынесет правды? Ошибаешься. Но неважно. Храни свои секреты. Вскоре ты все поймешь. О да, ты поймешь.
- Ты угрожаешь мне, женщина?
Вновь она проигнорировала его.
- Речь идет вот о чем: Крон дал вам свитки, а вы планируете использовать их, чтобы найти нас. Использовать нас. Возможно, даже убить нас.
Желудок Аэрона сжался. Во-первых, она знала о свитках, в то время как они узнали совсем недавно. Во-вторых, она знала что есть в этом списке. Это означает, что женщина была действительно бессмертной, а также преступницей, и если ей верить, то еще она была одержима демоном.
Аэрон не узнал ее, следовательно, не он или его друзья заточили ее в тюрьму. Это значит, она попала туда до их появления на небесах. А это значит, что она была Титаном и большей угрозой, потому что Титаны были более беспощадны, чем их греческие собратья.
К сожалению, ныне свободные Титаны были у власти. Она могла иметь божественную поддержку.
- Какого демона ты заключаешь? – потребовал он.
Она злобно усмехнулась, его жесткий тон явно забавлял ее.
- Ты не делишься этой информацией со мной. Так почему же я должна делиться чем-то с тобой?
Женщина привела его в бешенство.
- Ты сказала нас, - он посмотрел за ее плечо, частично ожидая, что кто-то выскочит и нападет на него. Все, что он видел, было темнотой… и все, что он слышал, были только эти приглушенные крики. - Где же эти другие?
- В Преисподней, как я знаю, - она развела руками, они были пусты, как если бы она и подумать не могла, что он будет использовать против нее оружие. - Есть только я, впрочем, как и всегда, и меня это вполне устраивает.
Возможно, очередная ложь. Какая женщина приблизилась бы к зловещему Повелителю Преисподни без поддержки? Он не ослабил бдительности, когда повстречал ее взгляд.
- Если ты здесь, чтобы воевать с нами, знай, что…
- Воевать? – она засмеялась. - Когда я могла убить вас всех, пока вы спите? Нет, я здесь только чтобы доставить предупреждение. Отзови ищеек, или я сотру вас с лица земли. И если кто-то может сделать это, так это я.
После вещей, которые он видел в её уме, он поверил ей. Она нападала в темноте, призрак, который появляется без предупреждения. Без сомнения, нет преступлений, которые бы она сочла неприемлемыми. Но это не значит, что он собирается следовать ее требованиям.
- Ты можешь считать себя сильной, но ты не сможешь победить всех нас. Война – это то, что вы получите, если продолжите выпускать такие предупреждения.
- Неважно, воин. Я сказала то, что я хотела сказать. Ты только лучше молись, это последний раз, когда ты видишь меня, - тени сгустились вновь, окутывая ее и не оставляя абсолютно никакого признака ее присутствия. Но рядом со своим ухом он услышал. - О, и еще одна последняя вещь. Это был мой визит вежливости. В следующий раз я не буду играть по правилам.
Затем мир вокруг него с грохотом вернулся назад: здания, обступившие его со всех сторон, мешки мусора, разбросанные по земле, пьяница, теперь уже в отключке. Наконец, Гнев успокоился.
Аэрон же оставался на взводе, глаза искали, тело готово к бою. Он напряженно замер, но услышал только свое осторожное дыхание, болтовню человека, шагавшего по ту сторону переулка и песню ночной птицы.
Вновь его крылья раскрылись, и он взвился в воздух, чтобы найти Париса и вернуться в крепость. Другие Повелители должны узнать об этом визите. Кем бы ни была кровожадная женщина, в независимости от того, что она предпримет, необходимо принять меры в отношении нее. Как можно скорее.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:14 #3

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 2

- Аэрон! Аэрон!
В крепости ноги Аэрона, коснулись балкона, который вел в его комнату. Вздрогнув от незнакомого женского голоса, он выпустил Париса.
- Аэрон!
При третьем пронзительном крике, наполненном страхом и отчаянием, оба, он и Парис, повернулись лицом к холму под ними. Множество деревьев пронзали небо, закрывая обзор, но там, среди пестрого зелено-бурого фона, он смог разглядеть фигуру в белом.
И она мчалась к их дому.
- Девушка-тень? – спросил Парис. - Как, черт возьми, она оказалась у наших ворот так быстро? К тому же пешком?
По пути Аэрон объяснил ему, что произошло с женщиной из переулка.
- Это не она, – этот голос был выше, богаче и слишком неуверенный. - У ворот… Я не знаю.
Несколько недель назад, после того, как он и Парис оправились от ран, полученных в битве с Ловцами, они возвели вокруг крепости железное ограждение. Стена высотой в пятнадцать футов была покрыта колючей проволокой с шипами, острыми настолько, что смогли бы разрезать стекло. К тому же, она излучала достаточно электричества, чтобы вызвать у человека остановку сердца. Если кто-то попытается взобраться на нее, то не проживет достаточно долго, чтобы достичь другой стороны.
- Думаешь, она Наживка? – Парис наклонил голову, пристально изучая ее. - Я предполагаю, что она могла бы добраться сюда на вертолете.
Ловцы были известны тем, что использовали красивых человеческих женщин, которые соблазном выманивали Повелителей на открытое пространство, отвлекая их, а затем захватывали для пыток. Эта женщина, конечно, выглядела соответственно всем критериям: длинные волнистые волосы цвета шоколада, бледная кожа без изъянов и тело с божественными изгибами. Аэрон не мог разглядеть черты ее лица, но был уверен, что они также совершенны.
Его крылья протолкнулись через разрезы, когда он ответил:
- Возможно.
Чертовы ловцы, они отлично выбрали время. Половина его друзей отсутствовала. Они отправились в Рим исследовать Храм Неназванных, руины которого недавно вышли из моря. Они надеялись найти хоть что-то, что помогло бы им в поисках пропавших божественных артефактов. Если собрать все четыре реликвии вместе, то они укажут местоположение Ларца Пандоры.
Ловцы надеялись использовать этот Ларец, чтобы вновь пленить демонов, тем самым уничтожив Повелителей, потому что хранители не могли существовать без своих демонов. Повелители же просто надеялись уничтожить его.
- Там натянута проволока, - чем больше Парис говорил, тем больше Аэрон ощущал изменения в его голосе. Из-за Девушки-Тени, как называл ее Парис, у них не было времени подыскать ему любовницу в городе, так что его силы, должно быть, истощались. - Если она не заметит… Даже если она Наживка, то не заслуживает такой смерти.
- Аэрон!
Парис сжал балконное ограждение и наклонился вперед, чтобы лучше видеть.
- Почему она зовет тебя?
И почему она звала его по имени так, словно они близко знакомы?
- Если она Наживка, то Ловцы, скорее всего, тоже там, подстерегают меня. Я попытаюсь ей помочь, и они нападут.
Парис выпрямился, и его лицо окунулось в лунный свет. Под его глазами проявились синяки:
- Я отвлеку их, и мы позаботимся о ней. И о них.
Он вышел прочь из спальни, стуча ботинками о каменный пол, прежде чем Аэрон смог ему ответить.
Аэрон сосредоточился на девушке. Поскольку она продолжала бежать вперед, все ближе и ближе к нему, он понял, что белая ткань, окутывающая ее, была чем-то вроде мантии. А задняя часть, которую он не мог видеть раньше, была ярко-алой.
Девушка была без обуви, и когда ее голый палец ударился о скалу, она упала, а каскад шоколадных волос рассыпался вокруг ее лица. В локоны были вплетены цветы, но некоторые из лепестков опали. Там же были и ветки, но он не думал, что она поместила их туда специально. Ее руки дрожали, когда она дотянулась и откинула волосы прочь. Наконец, стали видны черты ее лица, и каждый мускул в теле Аэрона сократился, напрягаясь. Как он и предполагал, она была совершенна. У нее были небесно-голубые глаза, прекрасный прямой нос, совершенно вылепленные подбородок и щеки немного округлой формы и прелестные пухлые губы в форме сердца.
Он никогда не встречал ее раньше, иначе запомнил бы ее, но внезапно что-то почти… знакомое промелькнуло в ней.
Она тяжело поднялась, сморщившись и всхлипнув, и тронулась вперед. Но снова упала. Страдальческий всхлип вырвался из нее, и все же она, упорствуя, вновь встала на ноги и продолжила карабкаться к крепости. Наживка или нет, такая решительность поражала.
Каким-то образом она умудрилась обойти все ловушки, окружавшие крепость, словно знала, где они находятся, но когда она в третий раз ударилась о скалу и упала на землю, то осталась лежать, содрогаясь и плача.
Глаза Аэрона расширились, когда он рассмотрел ее спину. Алое… Это что… кровь? Свежая, еще влажная? Подул легкий ветерок, наполняя ноздри сильным металлическим запахом и подтверждая его подозрение. О, да. Это кровь. Ее? Или чужая?
- Аэрон, - уже не крик, а жалобный всхлип, - помоги мне.
Его крылья раскрылись прежде, чем он об этом подумал. Да, Ловцы могли бы специально ранить Наживку перед тем, как послать ее в львиное логово, в надежде вызвать у них сочувствие. Да, скорее всего, он снова получит стрелу или пулю в спину, но Аэрон не собирался бросать ее там, раненую и уязвимую. Не собирался позволять друзьям рисковать жизнью, чтобы спасти или уничтожить их маленького посетителя.
«Почему она зовет меня?» - задался он вопросом, прыгая с балкона. Взлетая все выше и выше, прежде чем спуститься к ней. Он двигался зигзагами, чтобы было труднее в него прицелиться, но стрелы не засвистели в воздухе, также как и не раздались выстрелы. И все же, вместо того чтобы приземлиться возле нее, он увеличил скорость, вытянул руки и подхватил ее, не снижая темпа.
Возможно, она испугалась высоты, и именно это послужило причиной того, что она внезапно застыла. Возможно, она ожидала, что он будет убит прежде, чем доберется до нее и, когда он умудрился схватить ее, замерла от ужаса. Так или иначе, Аэрону было все равно. Он сделал то, что хотел. Он заполучил ее.
Она начала слабо сопротивляться его захвату, захрипев от шока и боли:
- Не трогай меня! Отпусти! Отпусти или я клянусь…
- Успокойся, или ей-богу, я отпущу тебя.
Он прижимал ее спиной к себе, лицом к земле. Таким образом, она могла видеть, как высоко ей пришлось бы падать.
- Аэрон?- она вытянула шею, чтобы увидеть его. В тот момент, когда их взгляды встретились, она расслабилась. Даже слабо улыбнулась. - Аэрон, - повторила она, вздохнув от облегчения, - я боялась, что ты не придешь.
Эта радость была столь чистой и нетронутой злобой, что удивила и смутила его. Женщины никогда на него так не смотрели.
- Твой страх был неуместен. Тебе следовало бояться, что я приду.
Ее улыбка исчезла.
Так-то лучше. Единственная вещь, которая тревожила его теперь - абсолютное молчание демона. Образы и желания уже должны начать атаковать его, как было с Девушкой-Тенью.
Побеспокоюсь об этом позже.
Продолжая петлять, он влетел в спальню, не останавливаясь на балконе как обычно. Ему нужно было попасть в укрытие как можно скорее. На всякий случай. Поскольку он не втянул крылья, они с шумом врезались по обе стороны дверного проема, и в туже секунду огонь охватил их дугой.
Аэрон проигнорировал боль, пытаясь затормозить ногами. Когда он восстановил равновесие, то широкими шагами прошел к кровати и мягко положил свою подопечную на матрас лицом вниз. Он провел кончиком пальца вдоль позвоночника девушки, и ее сердцевидные губы раскрылись с болезненным стоном. Он надеялся, что ее испачкали чужой кровью, но нет. Ее раны были настоящие.
Знание этого не смягчило его. Возможно, она сама ранила себя или позволила Ловцам сделать это лишь для того, чтобы вызвать сочувствие.
Никакого сочувствия от меня. Только раздражение.
Шагая к шкафу, он попытался втянуть крылья обратно в спину, но сломанные, они не соответствовали прорезям. Это лишь усилило его раздражение на нее. У него не было веревки, и он не хотел покидать спальню, чтобы найти что-то подходящее, поэтому схватил два галстука, которые дала ему Эшлин, на случай, если он захочет «принарядиться». Он вернулся к постели.
Ее щека покоилась на матрасе, а пристальный взгляд следил за каждым его движением, как если бы она не могла удержаться и не смотреть на него, и она смотрела без отвращения в отличие от большинства женщин. В ее взгляде было что-то схожее с вожделением.
Притворство, конечно же.
И все же, это желание… в нем было что-то знакомое.
Что-то тревожащее. Вот что он заметил раньше, понял Аэрон. Когда она звала его по имени, то же самое желание было очевидным, и в глубине души он знал, что сталкивался с ним раньше. Когда? Где?
У нее?
Он продолжал пристально смотреть на нее сверху и осознавать, что Гнев по-прежнему молчал. Он был (предположительно) впервые в ее обществе, однако демон не высвечивал ее грехи в его разуме. Это было странно. Такое случалось раньше лишь однажды. С Легион. Почему, он никогда не вникал. Боги знают, его девочка грешила.
Так почему же это случилось вновь? Причем с возможной Наживкой? Эта женщина, разве она никогда не грешила? Никогда не сказала недоброго слова другому? Никогда не ставила подножку или даже не крала простой леденец? Ее чистые, как небо, глаза говорили нет. Или же она, как и Легион, грешила, но, по какой-то причине, не привлекала внимания Гнева?
- Кто ты?
Его пальцы обернулись вокруг одного из ее тонких запястий - ммм, теплая, гладкая кожа – и надежно прикрепили его к прикроватному столбику галстуком. Аэрон повторил то же действие и со вторым запястьем.
Никакого протеста. Словно она ожидала – или уже смирилась – что с ней обойдутся подобным образом.
- Меня зовут Оливия.
Оливия. Красивое имя. Подходящее. Утонченное. Вообще-то, единственная вещь в ней, которая не была утонченной, это ее голос. Такой многогранный… Что же это? Единственное слово, которое он мог придумать, чтобы описать его – искренность. Она исходила от нее такими сильными волнами, что он отшатнулся.
Аэрон держал пари, что этот голос никогда не лгал. Этого просто не могло быть.
- Что ты здесь делаешь, Оливия?
- Я здесь… Я здесь из-за тебя.
Снова, эта правда… это была сила, которая вливалась в уши, проникала в тело и оглушала его. Не было места для сомнения. Ни единого. Он был просто вынужден верить ей.
Сабин, хранитель Сомнения, полюбил бы ее. Ничто не радовало его демона больше, чем подрыв чьей-то уверенности.
- Ты Наживка?
- Нет.
Снова, он поверил ей, у него не было выбора.
- Ты здесь, чтобы убить меня?
Он выпрямился и скрестил руки на груди, впиваясь в нее взглядом, в ожидании.
Он знал, как свирепо он смотрит, но вновь она не отреагировала как обычные женщины: трепеща, сжимаясь, плача. Она вскинула свои длинные, черные ресницы на него, очевидно задетая, что он усомнился в ней.
- Нет, конечно, нет, - она медлила. - Ну, уже нет.
Уже нет?
- Так. Когда-то ты хотела убить меня?
- Однажды я была послана сделать это, да.
Такая искренность…
- Кем?
- Сначала меня послал Единственный Истинный Бог просто наблюдать за тобой. У меня не было намерения напугать твоего маленького друга. Я только пыталась делать свою работу.
Новые слезы наполнили ее глаза, превращая прекрасные синие радужки в озера раскаяния.
Не смягчаться.
- Кто такой Единственный Истинный Бог?
Чистая любовь осветила ее черты, моментально прогоняя тот проблеск боли.
- Бог для тебя, Бог для меня. Намного более могущественный, чем твои боги, хотя, по большей части, пребывающий в тени и так редко признаваемый. Отец людей. Отец… ангелов. Как я.
Ангелов. Как я. Пока эти слова эхом отражались в его голове, глаза Аэрона распахнулись. Ничего удивительного, что демон не смог ощутить в ней зло. Ничего удивительного, что ее взгляд был знаком ему. Она была ангелом. На самом деле ангелом. Посланная убить его, по ее же признанию. Хотя «больше» она не желала его кончины. Почему?
И важно ли это? Это хрупкое создание однажды было назначено его палачом.
Внезапно ему стало смешно. Как будто она могла победить его.
Ты не мог видеть ее. Как бы ты смог остановить ее, если бы она пришла за твоей головой?
Эта мысль поразила его, и все веселье пропало. Она была той, кто наблюдала за ним многие недели. Она была той, кто преследовала его, незримая, прогоняя обиженную Легион.
Тогда встает вопрос, почему Гнев не реагировал на нее, как Легион. С ужасом и даже физической агонией. Он полагал, что, возможно, она контролировала чувства демонов. Несомненно, очень удобно обладать такими способностями и держать намеченных жертв в неведении относительно своего присутствия и намерений.
Он ожидал, что неистовый гнев наполнит его. Гнев, который он обещал вымещать на этом существе снова и снова, как только разоблачит ее. Когда гнев так и не появился, он отложил свои намерения. Он должен защитить своих друзей любой ценой.
Но это тоже было бесполезно, потому что они были вне досягаемости. Что же ему остается?
Смятение.
- Ты…
- Ангел, который следил за тобой, да, - сказала она, подтверждая его подозрения. - Точнее, я была ангелом.
Ее веки закрылись, скрывая ресницами слезы. Ее подбородок задрожал:
- Теперь я никто.
Хотя он верил ей – как он мог не сделать этого? Этот голос… Серьезно, он хотел усомниться хотя бы в чем-то, но не мог противиться этому. Аэрон протянул дрожащую руку.
Ты что, ребенок? Соберись, парень.
Нахмурившись из-за того, что проявил слабость, он остановил руку и осторожно отбросил ее волосы, не прикасаясь к поврежденной коже. Пальцами он поддел ткань на ее шее и осторожно потянул. Тонкая, она легко разорвалась, открыв взору спину.
И снова его глаза расширились. Между ее лопаток, там, где должны были находиться крылья, было два длинных углубления, в которых виднелись израненная кожа, порванные сухожилия, мышцы и даже кость. Ее крылья вырвали, жестоко и беспощадно, кровь все еще сочилась из ран. Однажды у него тоже насильно оторвали крылья, и это было самое болезненное ранение за всю его долгую жизнь.
- Что случилось? – вырвалось у него хрипло.
- Я пала, - прохрипела она, стыд прорывался в ее голосе. Девушка спрятала лицо в подушку. - Я больше не ангел.
- Почему?
Он никогда прежде не сталкивался с ангелами, ну, не считая Лисандра, но этот ублюдок не в счет, ведь он отказывался говорить с Повелителями Преисподней о чем-либо важном. Аэрон мало что знал о них, только то, что ему говорила Легион, но, конечно же, велика была вероятность, что ее рассказ приукрашен ненавистью к ним. Ничего из сказанного ей не могло описать женщину в его постели.
Ангелы, как говорила Легион, были бесчувственными, бездушными тварями с единственной целью: уничтожить своих темных собратьев, демонов. Также она утверждала, что довольно часто ангелы поддавались соблазнам плоти, заинтригованные тем самым существом, им или ей, которое, как предполагалось, они должны ненавидеть. Такого ангела сбрасывали прямо в ад, где демонам, которых она когда-то пленила, наконец-то позволялось свершить свою маленькую месть.
«Это произошло и с ней? – задался вопросом Аэрон. - Падение в ад, где демоны пытали ее? Возможно».
Ему следует развязать ее? Ее глаза… такие бесхитростные, такие невинные. Теперь они говорили: «Помоги мне». И «Спаси меня».
Но больше всего они говорили: "Обними меня и никогда не отпускай".
Раньше эта невинность смогла бы обмануть его, подумал Аэрон, останавливая себя прежде, чем смог развязать ее. Баден был обманут так, и он погиб из-за этого.
Мудрый человек сначала узнал бы немного больше об этой женщине, решил он.
- Кто отнял твои крылья?
Вопрос прозвучал словно грубый рык, удовлетворенно заметил он.
Она задрожала, хватая ртом воздух:
- Как только я упала…
- Аэрон, ты, тупое дерьмо, - раздался мужской голос, обрывая ее. - Скажи мне, ты не…
Парис вошел в его спальню, но замолчал, увидев Оливию. Его глаза сузились, и он пробежал языком по зубам.
- Итак. Это правда. Ты действительно слетал туда и схватил ее.
Оливия напряглась, спрятав лицо от чужих глаз. Ее плечи начали трястись, как будто она зарыдала. Она, наконец, испугалась? Сейчас?
Почему? Женщины обожали Париса.
Соберись. Аэрону не надо было спрашивать Париса, как он узнал о том, что он сделал. Торин, хранитель демона Болезни, контролировал крепость и холм двадцать восемь часов в сутки и девять дней в неделю (ну это так выглядело).
- Я думал, ты соберешь остальных.
- Торин прислал мне смс, и я пошел к нему первому.
- И что он сказал тебе о ней?
- В коридоре, - сказал его друг, указав подбородком на дверь.
Аэрон покачал головой.
- Мы можем обсудить ее здесь. Она не Наживка.
Вновь язык Париса пробежался по ровным белым зубам.
- А я-то думал, что я становлюсь дураком, когда дело доходит до женщин. Как ты узнал кто она? Она тебе сказала, и ты не смог не поверить? – спросил он с издевкой.
- Она ангел, тиран. Та, кто наблюдала за мной.
Насмешка исчезла с его лица.
- Настоящий ангел? С небес?
- Да.
- Как Лисандр?
- Да.
Очень медленно Парис осмотрел ее. Как знаток женщин, по крайней мере, раньше, к окончанию осмотра он, вероятно, знал все о ее теле. Размер груди, ширину бедер, точную длину ног. Это нисколько не рассердило Аэрона. Она ничего не значила для него. Ничего, кроме хлопот.
- Кем бы она ни была, - сказал Парис уже менее сердито, - это не значит, что она не работает на наших врагов. Нужно ли напоминать тебе о Галене, самом большом хвастуне в мире, который тоже говорит, что он ангел?
- Да, но он лжет.
- А она не может?
Аэрон устало провел рукой вниз по лицу.
- Оливия. Ты работаешь с Галеном, чтобы навредить нам?
- Нет, - пробормотала она, и Парис отступил назад, схватившись за грудь, как и Аэрон ранее.
- О боги, - его друг задохнулся. - Этот голос…
- Я знаю.
- Она не Наживка, и она не помогает Галену, - убедился теперь Парис.
- Я знаю, - повторил Аэрон.
Парис потряс головой, словно пытался очистить мысли.
- Тем не менее, Люциен хочет поискать Ловцов на холме. На всякий случай.
Это одна из многих причин, из-за которых Аэрон всегда полагался на Люциена. Воин был умен и осторожен.
- Когда он закончит, собери всех, кто есть в крепости, и расскажи о другой женщине. Той, что из переулка.
Парис кивнул, но внезапно его голубые глаза заблестели:
- Тот еще вечерок, да? Интересно, кого еще ты повстречаешь сегодня.
- Боги, помогите мне, если здесь появится еще кто-то, - пробормотал Аэрон.
- Тебе не следовала бросать вызов Крону, друг мой.
Желудок Аэрона сжался, когда его пристальный взгляд вновь переместился к ангелу. Неужели царь богов ответил на его вызов? Оливия была той самой женщиной, что доведет его до безумия? Он понял, что его сердце сильно билось, а кровь кипела.
Аэрон заскрипел зубами. Неважно, была это она или нет. Оливия может попытаться соблазнить его, но даже она, с ее водопадом шоколадных волос, невинными голубыми очами и губами в форме сердечка, будет не в силах сделать это.
- Я не сожалею о своих словах.
Правда это или ложь, он не знал. Аэрон не думал, что Крону подвластны ангелы. Тогда как он смог бы послать ее сюда? Или он тут не причем? Возможно, Аэрон ошибся, и Крон не имеет к этому ни малейшего отношения.
Да и это тоже неважно. Мало того, что ангел была не в том состоянии, чтобы соблазнить его, Аэрон мог ручаться, что она покинет их прежде, чем у нее появится время, чтобы доставить хоть малейшее беспокойство.
- Ну, как знаешь, - сказал Парис. - Торин видел ее на холме через камеру наблюдения. Говорит, она выбралась из-под земли.
Из-под земли. Разве это не означает, что она была брошена в ад и вынуждена была пальцами прорывать свой путь к свободе? Аэрон не мог себе представить, что эта хрупкая на вид женщина могла совершить подобное, да еще и выжить после этого. Но затем он вспомнил решимость, которую она проявила, пробираясь к крепости. А может и могла.
- Это правда?
Он посмотрел на нее другими глазами. Конечно же, грязь была у нее под ногтями и измазала руки. Однако, помимо крови, ее одеяние было идеально чистым.
Он увидел, что разорванная им ранее ткань соединилась; это было подобно тому, как исцелялось его тело во время ранений. Кусочки ткани с целебными свойствами. Чудеса никогда не закончатся?
- Оливия. Ответь.
Девушка кивнула, не глядя. Он услышал, что она шмыгает носом. Да, она всхлипывает от рыданий.
Боль расцвела в его груди, но он проигнорировал ее. Не имеет значения, кто она такая и что ей пришлось пережить. Ты не размякнешь, черт подери. Она пугает Легион и причиняет ей боль, она должна уйти.
- Настоящий, живой ангел, - сказал Парис с трепетом. - Я заберу ее в свою комнату, если ты не против, и…
- Она слишком изранена для постельных утех, - оборвал Аэрон.
Несколько мгновений Парис просто удивленно смотрел на него, а затем усмехнулся и потряс головой.
- Я не имел в виду ничего подобного. Так что умерь свою ревность.
Это даже не заслуживает ответа. Он никогда не ревновал и не собирался делать это сейчас.
- Так зачем же ты тогда предложил забрать ее в свою комнату?
- Чтобы перебинтовать ей раны. И кто теперь тиран?
- Я позабочусь о ней.
Возможно. Пригодна ли для ангелов человеческая медицина? Или же вредит им? Он прекрасно знал, как опасно давать одному виду существ что-то, что предназначено совершенно другому. Эшлин чуть не умерла, когда выпила вино, изготовленное для бессмертных.
Он мог бы позвать Лисандра, но элитный ангел-воин сейчас проживал на небесах с Бьянкой, и если существовал способ для связи с ним, то Аэрону о нем не сказали. К тому же, он не нравился Лисандру, который не был тем, кто охотно бы предложил информацию о своей расе.
- Ты хочешь быть единственным, кто отвечает за нее? Прекрасно. Ну же, признай это, - бросил ему Парис, вновь усмехаясь. - Ты запал на нее.
- Вовсе нет.
У него даже не было малейшего желания делать это. Это происходило лишь потому, что она была ранена и не могла позаботиться о себе, а также потому, что девушка была не в том состоянии, чтобы развлекаться с кем-то в постели. А это все, чего от нее хотел Парис. Секс. И неважно, что воин утверждал обратное.
К тому же она звала Аэрона. Кричала имя Аэрона.
Не сдержавшись, Парис продолжил:
- Технически, ангелы не являются людьми. Ангелы – это нечто большее.
Аэрон сжал челюсть. Из всех разговоров этот человек припомнил ему именно их предыдущую беседу:
- Я же сказал, что не претендую на нее.
Парис рассмеялся:
- Как скажешь, приятель. Наслаждайся своей женщиной.
Руки Аэрона сжались в кулаки, сейчас он уже не особо радовался смеху своего друга.
- Иди и передай Люциену все, что мы здесь обсудили, но ни при каких обстоятельствах не рассказывай женщинам, что здесь раненый ангел. Они сбегутся в мою комнату, желая увидеть ее, но сейчас не время для этого.
- Почему? Ты надеешься подкатить к ней?
Его зубы сжались с такой силой, что он испугался, что вскоре от них останутся лишь приятные воспоминания.
- Я надеюсь допросить ее.
- Ах. Так вот, значит, как молодежь это теперь называет. Ну, хорошо повеселись.
С этими словами все еще ухмыляющийся Парис вышел из комнаты.
Вновь оставшись наедине со своей подопечной, Аэрон пристально посмотрел на нее. По крайней мере, ее тихие всхлипы прекратились, и она вновь повернулась к нему.
- Что ты здесь делаешь, Оливия?
Звук ее имени не должен был так волновать его, в конце концов, он уже произносил его раньше, но взволновал. Его кровь закипела еще сильнее. Должно быть, это из-за того, что ее глаза… пронизывали его…
У нее вырвался дрожащий вздох.
- Я знала о последствиях, знала, что потеряю свои крылья, свои способности, свое бессмертие, но все равно сделала это. Просто… моя работа изменилась. Я больше не дарила счастье. Только смерть. И я ненавидела то, что они хотели, чтобы я сделала. Я не могла это сделать, Аэрон. Я просто не могла.
Его имя на ее губах, произнесенное так интимно, взволновало его, и Аэрон задержал дыхание. Что с ним происходит?
Соберись. Будь равнодушным, жестоким воином, я знаю, ты сможешь.
- Я наблюдала за тобой, - продолжила она. - Также как и за твоим окружением. И я … возжелала. Я захотела тебя и того, что было у них – свободы, любви и радости. Я захотела страсти. Я захотела поцелуев и прикосновений. Я захотела счастья для самой себя, - ее пристальный взгляд встретил его суровый, сокрушая. – И, в конце концов, у меня был выбор. Пасть… или убить тебя. Я решила пасть. И вот я здесь. Твоя.
Администратор запретил публиковать записи гостям.
Спасибо сказали: iris$

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:14 #4

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 3

ТВОЯ. ОНА НЕ ДОЛЖНА была говорить это.
Оливия застыла в ужасе, единственная мысль взорвалась в ее разуме, заглушая все остальные: она только что все разрушила.
Ей следовало осторожно подготовить Аэрона к правде. К тому же, в последнее время каждый раз, когда она приближалась к нему, он угрожал ей муками и смертью. То, что она была невидима, не имело значения. Он знал, что Оливия была рядом. Откуда, она все еще не выяснила. Оливия должна была быть незаметной, столь же иллюзорной, как призрак в ночи. И сейчас, когда она была здесь, во плоти, и выболтала все секреты, он, вероятно, рассматривает ее как еще большую угрозу. Возможно, он видел в ней врага.
Возможно? Она невесело рассмеялась. Он так и думал. Его вопросы, с которыми он набросился на нее, глубоко ранили. Да. Она все разрушила. Он не захочет теперь иметь с ней ничего общего. Ну, кроме как наградить муками и смертью.
Ты выбралась из глубин ада не для того, чтобы быть убитой в этой крепости. Она выбралась из ада ради возможности быть с Аэроном. Несмотря на вероятность провала.
Ты можешь сделать это. День за днем, тайно наблюдая за ним, она изучила его достаточно хорошо. Аэрон был дисциплинированным, сдержанным и предельно честным. Он не доверял никому, кроме своих друзей. Он не терпел слабости. И все же с теми, кого любил, Аэрон был добрым, заботливым и внимательным. Он ставил их благополучие выше собственного.
Я хочу, чтобы он полюбил меня точно также.
Если бы только он мог видеть ее прежде, чем она была изгнана из единственного дома, который когда-либо знала. Если бы только мог видеть ее прежде, чем ее способность летать отняли. Прежде, чем ее новый дар – создавать оружие из воздуха – уничтожили. Прежде, чем ее умение защититься от мирового зла отобрали.
Сейчас…
Она была слабее человека. Рассчитывая на свои крылья в большей степени, чем на ноги в течение всего своего существования длинной в столетия, она даже не знала, как правильно ходить. Что если она не сможет этого сделать?
У нее вырвалось рыдание. Она променяла свой дом и друзей на боль, унижение и беспомощность. Если Аэрон тоже прогонит ее, ей даже некуда будет пойти.
- Не плачь, - выдавил из себя воин.
- Я не могу… остановить… это, - проговорила она между дрожащими всхлипами. Прежде, ей лишь однажды случалось проливать слезы, и это произошло из-за Аэрона, когда она поняла, что ее отношение к нему полностью затмевало чувство самосохранения.
Осознание того, что она совершила, сейчас начало обретать смысл в её голове, смысл, который её ошеломил: она была одинока, заключена в слабое тело, которое не понимала, и зависела от милости мужчины, который временами обрушивал смертоносное разрушение на невинных людей. На людей, за счастье которых она, как посланник радости, когда-то была в ответе.
- Постарайся, черт тебя дери.
- Ты можешь… возможно… я не знаю… обнять меня? – сказала Оливия между судорожными всхлипами.
- Нет, – произнес он, ужаснувшись этой идее. – Ты просто немедленно прекратишь.
Она заплакала еще сильнее. Будь она дома, то ее наставник, Лисандр, обнял бы ее покрепче и ворковал до тех пор, пока она не успокоилась бы. По крайней мере, она думала, что он мог бы так сделать, ведь эта теория никогда не проверялась на практике. Бедный, милый Лисандр. Знал ли он, что она ушла? Знал ли он, что она никогда не сможет вернуться? Лисандр знал, что она очарована Аэроном, проводя каждую минуту свободного времени в этом мире, тайно наблюдая за ним, неспособная завершить ужасное задание, которое ей поручили, но он и не предполагал, что она откажется от всего ради мужчины.
Откровенно говоря, она тоже. Невероятно.
Возможно, ее проблемы начались даже раньше, чем она впервые увидела Аэрона.
Несколько месяцев назад золото появилось на ее крыльях. Но золотой был цветом воинов, а воином Оливия никогда не стремилась стать. Даже, несмотря на то, что это повысило бы ее статус.
Вспомнив свою неудачу, она вздохнула. Существовало три ангельские касты. Элитная Семерка, как Лисандр, работали непосредственно с Истинным Богом. Они были избраны в начале времен и без колебаний исполняли свой долг, который заключался в обучении других ангелов и отслеживании проявлений зла. Следующей кастой являлись воины. Они уничтожали демонов, сумевших выбраться из огненного заточения. Последними были посланники радости, одной из них и была когда-то Оливия.
Многие из ее собратьев почувствовали зависть в тот момент, когда ее крылья позолотились – ничего злонамеренного, конечно же, – но впервые за все свое существование Оливия сомневалась в своем предназначении. Почему именно она была выбрана для этих обязанностей?
Оливия любила свою прежнюю работу. Ей нравилось шептать красивые обещания в людские уши, принося им уверенность и радость.
При мысли о том, чтобы ранить другое живое существо, пусть даже и заслужившее это… она содрогнулась.
Именно тогда она впервые столкнулась с мыслями о падении, о начале новой жизни. Но, в действительности, это были наивные мысли. «Что если…» и «может быть…». Но когда она следила за Аэроном, эти раздумья усилились. Что если бы они могли быть вместе? Может быть, они смогли бы обрести вечное счастье. А вдруг это будет также как у людей?
Именно в это время Верховный Небесный Совет, внушающая страх организация, которая состояла из ангелов всех трех каст, вызвал ее на судебное заседание, где, предполагалось, она должна была объяснить свою неспособность уничтожить Аэрона. Но вместо этого она получила ультиматум.
Она стояла в центре просторного белого зала, в котором куполообразный потолок и стены образовывали идеальную сферу. Колонны также образовывали круг, и даже плющ, обвивавший их, был совершенным, непорочно-белым. Между каждой из колонн находился трон, и на каждом из них восседала величественная фигура.
- Ты знаешь, почему ты здесь, Оливия? – спросил звучный голос.
- Да, - хотя она дрожала, ее крылья ни на секунду не прекращали своё изящное трепетание. Продолговатой формы, они были величественными - ослепительно белые перья переплетались с лунно-золотыми. – Обсудить Аэрона из Преисподней.
- Мы проявляли терпение многие недели, - беспристрастный голос, словно военный барабан, отражался в ее голове. – Мы давали тебе бесчисленное количество возможностей, чтобы оправдать себя. Но каждый раз ты терпела неудачу.
- Я не предназначена делать это, - ответила она дрожа.
- Ты была избрана. Ты - предназначена. Нет лучшего способа распространить радость, чем спасти человечество от зла. И это то, что ты сделаешь, чтобы завершить эту миссию. Это твой последний шанс. Ты покончишь с жизнью Аэрона или мы покончим с твоей.
Она понимала, что угроза советников вовсе не означала, что они жестоки. Это была обычная позиция небес. Единственная капля яда может уничтожить океан, поэтому каждая отравленная капля должна быть уничтожена прежде, чем достигнет воды. В любом случае, она возразила им:
- Вы не можете убить меня без благословения Истинного Бога.
И Он не даст его. Он тот, кто зовется нежность и добро. Он заботился о своих людях, обо всех людях. Даже о своенравных ангелах. Все просто. Он есть. Он - любовь.
- Но мы можем отослать тебя прочь до конца жизни, как ты знаешь, – говорившей была женщина, но ее голос был не менее безжизненный.
От волнения у Оливии на мгновенье перехватило дыхание, и яркие искры света заплясали вокруг глаз. Потерять свой дом? Она только недавно приобрела новое и большое облако. Она обещала подменить одного из ее друзей, посланников радости, чтобы он смог отправиться в отпуск, – а она никогда прежде не нарушала обещаний. Тем не менее, Оливия осталась стоять на своем.
– Аэрон не зло. Он не заслуживает смерти.
- Это не тебе решать. Он нарушил древний закон и должен быть наказан за это прежде, чем остальные подумают, что могут делать то же самое без последствий.
- Я даже сомневаюсь, что он знает о том, что сделал, – Оливия сложила руки в мольбе. – Если бы вы только позволили ему увидеть меня и услышать мой голос, то я смогла бы поговорить с ним и объяснить…
- Тогда бы мы проигнорировали другой древний закон.
Верно. Вера была построена на принципе, что ты веришь в то, чего не можешь видеть. Только Элитной Семерке в особых случаях позволялось обнаружить себя, поскольку временами они проверяли нужных людей на эту самую веру.
- Я прошу прощения, - сказала она, склонив голову. – Я не должна была просить вас об этом.
- Ты прощена, дитя, - ответили они в унисон.
Здесь так легко всегда дарили прощение. Ну, кроме случаев, когда были нарушены приказы.
«Бедный Аэрон», - подумала она в тот момент, хотя вслух произнесла:
- Благодарю вас.
Просто… Аэрон притягивал ее. Со своим татуированным телом он выглядел как настоящий демон, и все же, с первого взгляда на него внутри нее пробудилось желание, слишком сильное, чтобы его можно было игнорировать. На что будет похоже ее прикосновение к нему? На что будет похоже его прикосновение к ней? Познает ли тогда она то счастье, что дарила другим?
Сначала такие мысли смущали ее. Но чем больше она узнавала Аэрона, тем сильнее становились ее желания – вплоть до падения, и желание быть с ним было единственным, о чем она могла думать.
В итоге она сказала себе, что это нормально – испытывать такие сильные чувства к нему, потому что, несмотря на его внешность, несмотря на мнение Совета, он был честным и добрым. И если он был честным и добрым, то она должна делать те же вещи, что и он, чтобы быть такой же доброй и честной. Более того, это будет правильно, потому что такой защитник, каким был Аэрон, будет оберегать ее. От других, от себя самой.
Если, несмотря на все это, его убьют, то она проживет оставшуюся часть вечности, так никогда и не узнав… как было бы прекрасно чувствовать его. Она будет сожалеть. Она будет скорбеть.
Но спасти его от ее же руки означало, по крайней мере, оставить все, что она знала, как заявил Совет. Это было более чем просто потерять свой дом и крылья, она застряла бы в мире, где прощение не всегда предполагалось, терпение редко вознаграждалось, а грубость была образом жизни.
- Он - твое первое убийство, так что мы понимаем твое нежелание, Оливия. Но ты не должна позволить этому нежеланию разрушить тебя. Ты должна подняться выше этого или же ты поплатишься вечностью. Что ты выберешь?
Это была последняя попытка Совета спасти ее. Но все же, она подняла голову и произнесла слова, которые кипели внутри нее все эти недели – слова, что привели ее сюда. Прежде, чем страх заставил бы ее передумать…
- Я выбираю Аэрона.
- Женщина?
Резкий голос выдернул Оливию из прошлого; он был глубже, богаче, чем чей-либо еще и… такой необходимый. Она моргнула, окружавшие ее предметы вновь вернулись назад. Спальня, которую она так хорошо знала. Просторная, с серыми каменными стенами, оклеенными изображениями цветов и звезд. Пол из темного полированного дерева был украшен мягким розовым ковриком. Здесь были комод с зеркалом, косметичка и кушетка для молодой девушки.
Многие бы посмеялись над тем, что этот сильный, гордый воин жил в такой по-женски обставленной комнате, но только не Оливия. Обстановка просто доказывала глубину любви Аэрона к его Легион.
Есть ли в его сердце место еще для одной?
Ее пристальный взгляд достиг Аэрона. Он по-прежнему стоял у кровати, на которой она неуклюже растянулась, и пристально смотрел на нее… без эмоций, поняла она разочарованно. Да и кто может обвинять его? Должно быть, она представляла собой то еще зрелище. Слезы высохли, оставляя на щеках ощущение стянутости и жара. Волосы спутались, а на коже виднелись грязные полосы.
В то время как он выглядел великолепно. Высокий и аппетитно мускулистый, с самыми изумительными фиолетовыми глазами, обрамленными длинными черными ресницами. Его темные волосы были коротко острижены, и она гадала, будут ли они покалывать ее ладонь, если она приласкает их. Но это вовсе не означает, что он позволит ей это сделать.
Он был весь покрыт татуировками, даже его великолепно вылепленное лицо. Каждая из этих татуировок изображала что-то ужасное. Пронзительные, леденящие, объятые пламенем, кровавые, – так много крови – каждое скелетообразное лицо было запечатлено в муках. Однако посреди всего этого насилия были две темно-синие бабочки: одна парила на его ребрах, а другая обрисовывала крылья на спине.
Другие Повелители, как она заметила, имели лишь одну татуировку бабочки, как знак того, где вошел их демон, и она часто гадала, почему у Аэрона была еще одна. Это могло означать, что в его теле заключены два демона, или что-то еще. Более того, он презирал слабость. А разве бабочки не напоминали ему о его глупости? Если так, разве другие татуировки, те, что изображали насилие, не напоминали ему о тех ужасных вещах, которые демон заставил его совершить?
Оливия также думала, почему этот человек не вызывает у нее неприязни, как у любого другого ангела? Почему он продолжает восхищать ее?
- Женщина, - повторил он, теперь нетерпеливо.
- Да? – сумела прохрипеть она.
- Ты меня не слушала.
- Я сожалею.
- Кто хочет моей смерти? И почему?
Вместо того чтобы ответить, она попросила:
- Присядь, пожалуйста. Глядя вверх на тебя, как сейчас, я напрягаю шею.
Поначалу она даже и не думала, что он исполнит ее просьбу. Затем он удивил ее, с легкостью опустившись на постель, его выражение лица смягчилось. Наконец-то их глаза находились на одном уровне, и Оливия смогла увидеть, что его зрачки были расширены. Странно. Обычно так бывает, когда люди счастливы. Или сердиты. Он же не был ни тем, ни другим.
- Лучше? – спросил он.
- Да. Спасибо.
- Хорошо. Теперь ответь мне.
Напоминает военачальника. И все же, она не возражала. Награда была слишком велика. Ведь сейчас она могла упиваться его великолепным свирепым видом без усилий, во время разговора с ним, как она и мечтала все эти недели.
- Верховный Небесный Совет хотел твоей смерти, поскольку ты помог демону сбежать из ада.
Он нахмурился:
- Моей Легион?
Его Легион? Оливия кивнула, вздрогнув. Боль не была тем, что она когда-либо испытывала прежде, – умственно или физически – и она не знала, как противостоять ей. По крайней мере, не знала наверняка.
А может и знала. Люди вырабатывают адреналин и другие гормоны, которые вызывают небольшое оцепенение. Возможно, она также синтезирует их, ведь теперь она была человеком. Все сильнее и сильнее она начинала ощущать приятную отрешенность от ее нового тела и этих непривычных переживаний и эмоций.
- Я не понимаю. Легион уже выбралась на свободу к тому времени, когда мы встретились. Я не сделал ничего, чтобы снискать чей-то… гнев, – его рот напрягся на последнем слове.
-На самом деле, сделал. Без тебя она бы не смогла достигнуть поверхности, потому что была привязана к подземному миру.
- Я все равно не понимаю.
Веки Оливии внезапно отяжелели, словно в глаза насыпали песок, и начали закрываться, - ох, нужно еще что-то обсудить, - но она заставила их снова открыться.
- В большинстве своем, демоны могут покинуть ад лишь тогда, когда их призывают на землю. Это небольшая лазейка, которую мы обнаружили слишком поздно. В любом случае, когда они призваны, их связь с адом разрывается, и на этом месте возникает связь с тем, кто их призвал.
- Но опять-таки, я не призывал Легион. Это она пришла ко мне.
- Возможно, ты неосознанно сделал это, но в тот момент, когда ты признал ее как свою, это было равносильно тому, как если бы ты призвал ее.
Он согнул и разогнул руки - жест, который, как она знала, он делал, когда старался обрести контроль над собой.
Возможно, он был рассержен.
- У нее есть все права, чтобы ходить по этой земле. Я демон, и я делал это тысячи лет безнаказанно.
-Верно. Но твой демон заключен внутри тебя. Потому что ты и есть его ад. Легион же теперь свободна и имеет возможность прийти или уйти, когда пожелает. И это означает, что у нее нет ада, что бросает вызов всем небесным правилам.
Оливия видела, что он приготовился спорить с ней. Возможно, объяснение происхождения ада сможет помочь.
- Самые могущественные демоны когда-то были ангелами. Только они пали. Вообще-то, они были первыми среди павших, и их сердца почернели, все добродетели стерлись из них. И вместо того, чтобы потерять свои крылья и силу, они были обречены вечно страдать. Этот неписаный закон распространился и на их потомков. Здесь не может быть исключений. Демоны должны ограничиваться каким-либо видом ада. А тот, кто нарушает связь, умирает.
Красный цвет просочился в его радужку и ярко запылал.
- Ты хочешь сказать, что у Легион нет ада и поэтому она должна умереть?
- Да.
- Ты также хочешь сказать мне, что когда-то она была ангелом?
- Нет. Однажды в аду демоны научились создавать свое потомство. Легион одно из этих созданий.
- И ты намерена наказать ее, даже несмотря на то, что она не принесла вреда?
- Не я, но да. Даже несмотря на это.
- Пойми теперь меня. Я никому не позволю причинить ей вред, - заявил он невозмутимо, но от этого не менее яростно.
Оливия промолчала. Она не желала лгать ему и говорить то, что он хотел бы услышать. Что он и Легион теперь в безопасности, а их преступления на небесах забыты. В конце концов, кто-нибудь придет сделать то, на что Оливия оказалась неспособна.
- Она не заслуживает быть там, - прорычал Аэрон.
- Это не тебе решать, - упрек прозвучал мягко, настолько кротко, насколько она могла. Эти слова были эхом того, что сказал ей Совет, оставив скверный привкус во рту.
Аэрон с трудом втянул воздух, его ноздри затрепетали.
- Ты пала. Почему же ты не была сброшена в ад?
- Первые ангелы пали, потому что повернулись спиной к Истинному Богу, поэтому их сердца почернели. Я же не отвернулась. Я просто выбрала другой путь.
- Но почему ты послана ко мне только сейчас? Не как одна из павших, а как палач? Тысячи лет назад я совершал намного более ужасные вещи, чем разрыв связи маленького демона с адом. Все мы совершали.
- Совет согласился с богами, что ты и твои собратья были единственными, кто способны вмещать, а возможно, когда-нибудь и контролировать сбежавших демонов. Как я говорила, вы - их ад, а за те ранние преступления вы были наказаны достаточно.
Торжество проявилось в его чертах, как если бы он поймал ее на обмане.
- В момент моей смерти Гнев будет освобожден, вырвавшись из так называемого ада. И что тогда? Ты по-прежнему думаешь убить меня?
Если только эта лазейка не была закрыта…
- Однажды нам запретили убить демонов Верховных Повелителей, одним из них и является твой Гнев. Но затем они вырвались из глубин, и это вынудило нас изменить правила. Поэтому… я должна была бы убить и Гнев.
Понимание того, чем они руководствовались, стёрло торжествующее выражение с его лица.
- Ты пала. Это значит, что ты не согласилась с их решением. Убить меня, моего демона и Легион.
- Не совсем, - сказала она. – Я думаю, тебя должны пощадить, да. И Гнев тоже, потому что демон - часть тебя. Считаю ли я, что Легион должно быть позволено жить в этом мире? Нет. Ты еще не понял, какую угрозу она представляет, и, скорее всего, она нанесет непоправимый ущерб. Я пала, потому что…
- Ты хотела свободы, любви и веселья, - сказал он, повторив ее прежние слова. Только он произнес их презрительно.– Почему для этого задания выбрали тебя? Ты раньше убивала?
Она сглотнула, не желая допускать того, как все повернулось, но, даже осознавая это, она обязана была дать ему объяснение.
- Тот, что темноволосый, Рейес… он много раз посещал небеса из-за своей женщины, Даники. Однажды я увидела его и последовала за ним сюда, заинтригованная тем, какую жизнь одержимый демоном воин построил для себя.
- Подожди, – Аэрон нахмурился. – Ты следила за Рейесом.
- Да.
Разве не это она сказала только что?
- Но, ты следила за Рейесом, – тело и голос Аэрона излучали ярость.
- Да, - прошептала она, понимая. Внезапно, она пожалела, что не умолчала эту часть истории. Она знала, как Аэрон оберегал друзей, и его неприязнь к ней возросла за минуту. – Но я же не ранила его. Я… я потом каждый день проводила здесь, бродя по окрестностям.
Сопровождая тебя. Желая тебя.
- Я была выбрана, потому что я лучше, чем кто-либо, знала твой уклад жизни.
Или, может, потому, что старейшины обнаружили ее растущую страсть к Аэрону и решили, что если она станет той, кто уничтожит его, то она сможет уничтожить и это ужасное желание тоже? Оливия часто размышляла об этом.
- Чтобы ты знала, у Рейеса есть женщина, - Аэрон выгнул бровь, разрушая на лбу изображение призраков. Кричащие души, осужденные на вечное проклятье. – Но это едва ли имеет значение. Я хочу знать, как ты собиралась убить меня?
Она бы создала огненный меч, как учил ее Лисандр, и отрубила бы ему голову. Это была самая быстрая смерть, которую мог свершить ангел, как ей говорили. Самая быстрая и самая милосердная, все будет кончено прежде, чем почувствуется единственный проблеск боли.
- Есть способы, - всё, что ответила она.
- Но ты пала и теперь неспособна завершить миссию, - ответил Аэрон, теперь его голос был напряжен от страха. – Вместо тебя пошлют кого-то другого, не так ли?
Наконец-то он начинал понимать. Она кивнула.
Его хмурый вид уступил место сердитому.
- Как я уже сказал, я не позволю причинить вред Легион. Она моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.
«О, быть его...» - подумала она. Жажда этого пылала внутри нее сильнее, чем мучительная боль. В конце концов, именно поэтому она была здесь. Лучше испытать мгновение с ним, чем целую жизнь с кем-то другим.
Она хотела бы иметь больше, чем мгновение, да, но мгновение – это все, что у них было. Когда ее замена придет, а она придет, Аэрон умрет. И хотя от этой мысли ее сердце упало, но таковы были обстоятельства. Аэрон будет бессилен против соперника, которого не сможет увидеть, услышать или дотронуться до него. И зная небесное правосудие так, как знала она, этой заменой будет Лисандр. Оливия потерпела неудачу, поэтому наставник будет в ответе за ее провал.
Лисандр без колебаний нанес бы решающий удар. Он никогда не сомневался.
Да, сейчас он стал другим, в сравнении с тем, каким был до встречи с Бьянкой, Гарпией и прямым потомком самого Люцифера. Но оставить невредимым Аэрона, означает, что Лисандр тоже должен будет пасть. Он должен будет отказаться от своей вечности с Бьянкой, а это не то, что элитный воин сможет сделать. Бьянка стала для него всем.
- Я благодарю тебя за предупреждение, - Аэрон поднялся на ноги. Если он и сказал что-то прежде, то она не услышала этого, потому что пребывала в смятении. Что с ней происходит? Она прибыла ради него, но с тех пор, как попала сюда, по большей части, ускользала в воспоминания.
- Пожалуйста. Но есть нечто, чего я бы хотела взамен. Я… я бы хотела остаться здесь, - выпалила она. – С тобой. Я могу даже помогать тебе с твоими обязанностями по хозяйству, если ты захочешь.
Так много раз она наблюдала, как он прибирает эту крепость, ворча от ненависти к рутинной работе.
Он наклонился, чтобы отвязать ее запястья, его движения были такими ласковыми, что лишь усиливали приступ боли.
- Я боюсь, это невозможно.
- Но… почему? Я не доставлю проблем. Честно.
- Ты уже послужила причиной проблемы.
Ее подбородок снова задрожал, эмоциональное оцепенение, которое она испытывала, быстро исчезало. Он по-прежнему намерен избавиться от меня. Страх, смятение, отчаяние наполнили нее. Оливия спрятала лицо в подушку, не желая, чтобы Аэрон увидел это. Она уже и так стала достаточной помехой для него.
- Женщина, - зарычал он. – Я же сказал тебе не плакать.
- Тогда не рань мои чувства, - слова были приглушенные из-за хлопка, вновь давившего на ее губы, и - да, из-за слез.
Послышался шорох одежды, как если он переминался с одной ноги на другую.
- Раню твои чувства? Ты должна быть благодарна, что я не убил тебя. В последние месяцы ты была причиной моих бесконечных страданий. Я понятия не имел, кто преследует меня и почему. Мой верный товарищ не смог остаться со мной, и ей пришлось отправиться в место, которое она ненавидит.
Место, в котором она заслуживает быть, несмотря на его предыдущие утверждения, но, не важно, как любили говорить некоторые Повелители - Я сожалею.
Несмотря на все, она действительно сожалела. Вскоре, он потеряет все, что у него было, и никто из них не сможет сделать что-то, что смогло бы помешать этому.
Не думай так или снова начнешь плакать.
Он вздохнул.
- Я принимаю твое извинение, но это ничего не меняет. Тебе здесь не рады.
Он прощает ее? Ну, наконец-то, шаг в правильном направлении.
- Но…
- Ты пала, но ты по-прежнему бессмертна, так ведь? – он не дал ей времени ответить. Ее одежда исцеляла себя, так что, на его взгляд, возможно, это стало доказательством того, что она тоже сможет исцелиться. – К утру ты будешь в порядке. И затем я хочу, чтобы ты покинула крепость.
Администратор запретил публиковать записи гостям.
Спасибо сказали: iris$

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:14 #5

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 4

АЭРОН МЕРИЛ ШАГАМИ коридор. Он занимался этим уже на протяжении нескольких часов, но в ближайшем будущем передышки не предвиделось. Кто-то должен был охранять ангела. Не от злоумышленников, а от ее вторжения, на тот случай, если она ускользнет и попытается подслушать те вещи, о которых знать не должна.
Обоснование, не имевшее и доли смысла, однако, он продолжал упорствовать. Да, когда она была ангелом, невидимым и защищенным, то могла бы услышать все это, но сейчас Оливия слаба и уязвима, а значит, ловцы могли захватить ее и использовать для того, чтобы причинить вред его друзьям.
Руки Аэрона сжались, но он заставил свой разум избавиться от мыслей о ее мучениях и их смерти прежде, чем ударит кулаком в стену. Или в друга.
Кроме того, когда Оливии станет лучше, что должно было произойти уже в ближайшее время, часть его ожидала, что она попытается сбежать из его комнаты и отыскать Легион. Хотя та и отсутствовала, тем не менее, Аэрон не мог этого допустить. Не то чтобы Оливия, падшая как сейчас, могла принести много вреда своим поиском.
Но все же. Она могла передать добытые сведения другому ангелу, потому что кто-то, как она сама сказала, придет, и тот ангел попытается завершить начатое.
«Не в моем присутствии», - подумал он.
Его друзья уже собрались – он слышал их голоса, смех, затем шаги, когда они расходились, - но он понятия не имел, что они решили. Никто не зашел к нему. Собирались ли они преследовать странную женщину, которую он повстречал в переулке? Нашел ли Люциен какие-либо следы Ловцов на холме?
Аэрон не изменял своего мнения: он по-прежнему не верил, что Оливия была связана с ними. Но они могли последовать сюда за ней. В конце концов, подлые атаки были их отличительной чертой.
В самом деле, вторжение было бы прекрасным завершением этой ужасной ночи. Полчаса назад он призвал Легион, чтобы предупредить ее о произошедшем. Обычно, вне зависимости от расстояния между ними, она слышала его призыв и приходила к нему. Но не в этот раз. Как и Люциен, она могла мгновенно перемещаться из одного места в другое лишь силой мысли, но до сих пор не появилась.
Ее ранили? Связали? Он испытывал искушение официально призвать ее так, как она его учила – хотя до общения с Оливией он не понимал, что Легион имела в виду – такой призыв она не смогла бы проигнорировать. Чем больше он обдумывал возможности, тем более вероятным ему казалось, что ангел – павший или нет – должна покинуть крепость, тогда Легион почувствует себя достаточно комфортно для того, чтобы вернуться. Он помнил ее страх, как она трепетала даже только при произнесении слова «ангел».
Он мог бы попросить Оливию перестать делать те вещи, которые причиняли боль маленькому демону, но не затрагивали его. Или его друзей, если уж на то пошло. Они никогда не ощущали Оливию, ни в малейшей степени. Но он так и не попросил. Она была ранена, и Аэрон не захотел тревожить ее.
Особенно когда она уже сделала так много для него.
Не смягчайся.
Вот поэтому он и оставил Легион одну. Но только пока.
Не то чтобы он мог представить хрупкую Оливию причиняющую кому-либо боль. Даже если она не обладала сейчас своей силой, что бы это ни означало. Если бы дошло до драки, то Легион за считанные секунды вцепилась бы своими ядовитыми клыками в вену ангела.
«Это моя девочка», - подумал он, усмехаясь. Но его усмешка была недолгой. Мысль о смерти Оливии не приносила удовольствия. Она не убила его, когда ей приказали. Не то чтобы она могла, но она даже не пыталась этого сделать. Она не навредила Легион, хотя, возможно, и хотела этого. Ангел хотела лишь испытать радости жизни, в которых ранее, очевидно, ей было отказано.
Она не заслужила смерти.
На мгновение, только на мгновение, он подумал, каково это - обладать ею? Как спокоен был Гнев рядом с Оливией, не требуя наказывать ее за преступления, совершенные двадцать лет тому назад, день назад, минуту назад, она была бы для него идеальной спутницей. Она смогла бы позаботиться о потребностях, которые упоминал Парис.
Потребности, которых, как он утверждал, у него не было. Но Аэрон не мог отрицать, что когда он склонился к ней, что-то шевельнулось внутри него. Что-то горячее и опасное. Она пахла солнцем и землей, ее глаза, такие голубые и чистые, как утреннее небо, смотрели на него с доверием и надеждой. Словно он был спасителем, а не разрушителем. И ему нравилось это.
Идиот! Демон, оберегающий ангела? Едва ли. К тому же, она здесь ради веселья, а ты, друг мой, настолько далек от этого, насколько это вообще возможно.
- Аэрон.
Наконец-то. Новости. Которые помогут ему выбросить Оливию из мыслей. Аэрон резко обернулся и увидел Торина, прислонившегося плечом к стене, руки в перчатках скрещены на груди, а непочтительная улыбка кривила рот.
Торин был одержим демоном Болезни, поэтому не мог коснуться другого человека, не начав при этом эпидемию чумы. Перчатки защищали их всех.
- И снова у Повелителя Преисподней в спальне находится женщина, в то время как он пытается придумать, что с ней сделать, - тихо засмеялся Торин.
Прежде чем Аэрон смог ответить, в его голове начали вспыхивать образы.
Образы Торина, занесшего лезвие, на лице - выражение решительности и непреклонности. То лезвие опускается… пронзает сердце… и появляется что-то влажное и красное.
Мужчина, которому он нанес удар, грузно осел на землю. Мертвый. На его запястье была татуировка в виде восьмерки – символ бесконечность и отличительный знак Ловца. Он не ранил Торина, даже не угрожал ему. Они просто проходили мимо друг друга на улице около четырехсот лет назад, когда воин покинул крепость, чтобы встретиться с любимой женщиной, но первым заметил клеймо и напал. Для Гнева это действие было злонамеренным и ничем не спровоцированным. Для Гнева этот поступок заслуживал наказания.
Аэрон видел этот случай уже множество раз, но ему постоянно приходилось сопротивляться желанию действовать. Этот случай ничем не отличался от предыдущих. Он действительно почувствовал, как его пальцы обвиваются вокруг рукоятки кинжала в потребности нанести удар такой же силы, как Торин нанес Ловцу.
«Я сделал бы тоже самое», - кричал он в мыслях демону. – «Я бы убил этого Ловца, злоумышленно и неспровоцированно. Торин не заслужил наказания».
Гнев зарычал.
Спокойно.
Рука Аэрона, пустая рука, опустилась вдоль туловища.
- Демон хочет наброситься на меня? – спросил Торин непринужденно.
Друзья знали его очень хорошо.
- Да, но не волнуйся. Я держу ублюдка под контролем.
Аэрону показалось, что он услышал, как демон фыркнул.
Чем больше он отрицал Гнев, тем сильнее возрастало желание наказать – пока потребность не овладевала Аэроном настолько, что он срывался. Тогда Аэрон летел в город, где каждый был беззащитен, а малейший грех встречался с абсолютной жестокостью и беспощадностью.
Именно эта беспощадность и стала причиной того, что он сделал себе татуировки. Из-за бессмертия он быстро восстанавливался, поэтому должен был смешать высушенную амброзию с чернилами, чтобы те оставались стойкими на его коже, и это было похоже, на впрыскивание огня прямо в вены. Возражал ли он? Черт, нет. Каждый раз, глядя на себя в зеркало, Аэрон вспоминал вещи, которые совершил и может совершить снова, если будет неосторожен.
Но, кроме того, татуировки были гарантией того, что люди, которых он незаслуженно убил, никогда не будут забыты. Иногда это помогало облегчить вину. А иногда помогало притупить абсурдную гордость силой демона.
- …уверен, что контролируешь?
- Что? – спросил он, с усилием отвлекаясь от собственных мыслей.
Торин снова усмехнулся.
- Я спросил, уверен ли ты, что контролируешь демона? Ты моргаешь, и твои глаза пылают красным.
- Я в порядке, - в отличие от Оливии, в его голосе не было неопровержимой истины. В его голосе была ложь, слышная всем.
- Я верю тебе. В самом деле. Но… вернемся к нашей беседе? – спросил Торин.
Где он зашел в тупик? Ах, да.
- Я уверен, что ты пришел сюда не для того, чтобы сравнивать меня с нашими женатыми друзьями. Едва ли я безумно влюбленный дурак, какими были все они, когда привели в крепость своих женщин.
- И этим ты испортил мои следующие три шутки. С тобой невесело.
Именно об этом Аэрон и подумал, когда Оливия упомянула о трех своих желаниях. Однако подтверждение этого факта скребло его изнутри причинам, которые он не мог объяснить.
- Торин. Пожалуйста, ближе к делу.
- Отлично. Твой ангел уже стал проблемой. Некоторые из наших хотят избавиться от нее, другие же хотят защитить. Я из Команды Защитников. Я думаю, что мы должны очаровать ее и привлечь на свою сторону прежде, чем ты заставишь ее возненавидеть нас, и она решит помочь нашим врагам.
- Держись от нее подальше.
Аэрон не хотел, чтобы воин находился рядом с Оливией. И это не имело никакого отношения к тому, что у мужчины были светлые волосы, черные брови и насмешливые зеленые глаза, которые утверждали, что ему необязательно прикасаться к женщине, чтобы завоевать ее.
Торин закатил глаза.
- Идиот. Ты должен благодарить меня, а не угрожать. Я пришел тебя предупредить, чтобы ты спрятал ее. Потому что в моей команде Уильям, и он хочет быть тем, кто очарует ее.
Уильям – бессмертный, помешанный на сексе. Бессмертный с черными волосами и голубыми глазами, еще более безнравственными, чем у Торина. Высокий, мускулистый и воин. Воин, чьи татуировки были скрыты под одеждой. Если Аэрон правильно помнил, это был «Х» на сердце и карта сокровищ на спине. Карта пересекала его ребра и обвивалась вокруг талии таким образом, что заканчивалась в его «веселом месте».
Он был «эталоном мужской красоты» - если верить человеческим женщинам – и воплощением веселья.
Возможно, он мог бы понравиться Оливии.
Почему Аэрону внезапно захотелось с силой ударить этого мужчины об стену, тем самым разрушив его прекрасный образ? Что-то раньше он никогда этого не хотел, несмотря на упорное желание Гнева наказать Уильяма, расколов его сердце на сотни кусочков так же, как он делал это с сотнями женщин. Только Гнев хотел, чтобы Аэрон использовал лезвие.
Аэрон всегда сопротивлялся этому, потому что ему нравился Уильям, который может и не являлся истинным Повелителем, но на которого всегда можно было положиться во время сражений. Мужчина не колебался, когда приходило время убивать.
Без Легион ты ищешь битвы. Вот и все.
Да. Он однозначно был на пределе.
- Спасибо тебе, Торин, за предупреждение об Уильяме, – сказал он, надеясь, что ложь прозвучала благопристойно. – Хотя Оливия пробудет здесь не так долго, чтобы успеть заинтересоваться кем-либо.
- Я уверен, что Уильям сказал бы тебе, что ему для этого нужно лишь несколько секунд.
Не реагировать.
Хотя, если появится Уильям, то Аэрон мог бы «случайно» потерять контроль над Гневом и, наконец-то, позволить демону наброситься на бессмертного.
Гнев одобрительно заурчал.
- Ах, да! – сказал Торин, вновь привлекая его внимание. – Переведем тему от одного секс-наркомана к другому. Парис просил меня сказать тебе, что Люциен переместил его в город, чтобы найти женщину. Люциен планирует оставить его там, так что он не вернется до утра.
- Хорошо, – его облегчение не имело никакого отношения к Парису, который теперь находился вдалеке от Оливии. – Люциен заметил какие-либо следы Ловцов, пока был там?
- Нет. Ни на холме, ни в Буде.
- Хорошо, - повторил Аэрон, отходя назад. Он вышагивал из угла в угол. – Были
какие-либо признаки темноволосой женщины?
- Нет, но Парис обещал продолжить ее поиски. Как только придет в форму, конечно же. И, говоря об утерянной силе, Парис упоминал, что ангел ранена. Ты хочешь, чтобы я послал кого-нибудь доставить доктора?
«Доставить» в этой семье означало «похитить».
- Нет. Она исцелится самостоятельно.
Они искали доктора, чтобы держать его на постоянной службе у себя на всякий случай. Сейчас это стало необходимостью, поскольку Эшлин забеременела. Но никто не знал, будет ли этот ребенок смертным или демоном, так что им необходимо было соблюдать осторожность при выборе врача.
Ловцы, как они недавно узнали, скрещивали смертных и бессмертных многие годы, порождая детей полукровок, в надежде создать непобедимую армию. Ребенок демона Насилия мог бы стать призом среди призов, которым хотел обладать каждый Ловец. И в руках «неподходящего» доктора секреты Повелителей оказались бы в опасности.
Торин сочувственно покачал головой, словно Аэрон был слишком тупым, чтобы думать о вещах таким образом.
- Ты уверен, что она поправится? Ее же изгнали с небес.
- Нас тоже изгнали с небес, и все же, мы исцеляемся так же быстро, как и прежде. Мы даже регенерируем конечности.
Чем Гидеон, хранитель демона Лжи, и занимался в данный момент. Воина захватили в плен во время последней битвы с Ловцами и пытали в целях получения информации – информации, которую он им так и не дал. В отместку Ловцы отрезали ему обе руки.
Гидеон все еще был прикован к постели и стал сильнейшей занозой в заднице для всех обитателей крепости.
- Хорошее преимущество, - сказал Торин.
Внезапно из спальни Аэрона раздался женский крик.
Аэрон перестал ходить из угла в угол, а Торин выпрямился. К тому времени, когда раздался второй крик, они оба уже влетели в комнату, хотя Торин держался на необходимом расстоянии. Аэрон бросился первым открывать дверь и оказался внутри комнаты.
Оливия была в постели и по-прежнему лежала на животе, но теперь металась.
Ее глаза были закрыты и, несмотря на тени, которые отбрасывали ее густые ресницы, он заметил проявившиеся синяки. Темные волосы разметались в беспорядке вокруг ее дрожащих плеч.
Ее мантия, очевидно, очистила себя, большая часть крови исчезла. И все же появились два новых пятна в том месте, где уже должны были начать отрастать ее крылья, оба кровавые и влажные.

ДЕМОНЫ терзали ее.
Оливия могла чувствовать, как их когти вонзались в ее кожу, разрывая и причиняя острую боль. Она могла ощущать липкую слизь на их чешуе и раздражающий жар гнилого дыхания. Она могла слышать ликование в их смехе, и ее затошнило.
- Смотрите-ка, что я нашел, - загоготал один из них.
- Милый ангелочек, упавший прямо нам в руки, - со смешком фыркнул другой.
Клубы серы и гнили уплотнили воздух, и зловоние ударило в ее ноздри, хотя она и пыталась задержать дыхание. Она только что пала, облака разверзлись под ее ногами, низвергая ее с небес, все ниже… ниже, не видно конца, не за что зацепиться, чтобы схватиться и задержать падение… и когда земля наконец-то показалась, то также разверзлась, и пламя ада поглотило ее целиком.
- Это же ангел-воин! У нее крылья золотые!
- Больше нет.
Они тащили ее все сильнее, все агрессивнее. Она пинала и била их, в попытке вырваться на свободу, чтобы суметь сбежать и спрятаться, но демонов вокруг было слишком много, а скалистый пейзаж позади был ей незнаком, так что ее усилия не принесли результатов. Сухожилия, прикреплявшие ее крылья к спине, начали рваться, обжигающая боль поглощала ее, нарастая до тех пор, пока каждая мысль в голове не стала вращаться вокруг самого простого способа остановить все это: умереть.
Пожалуйста. Позвольте мне умереть.
Звезды, мерцавшие перед ее глазами, внезапно стали единственной вещью, которую она могла видеть.
Все остальное поглотила темнота. Но темнота – это хорошо, она приветствовала ее. Однако смех и рывки продолжались. Вскоре ее затопило головокружение, а тошнота скрутила живот.
Почему она не умирает? В этот момент одно из ее крыльев полностью оторвалось, и Оливия закричала, эта обжигающая боль переходила в настоящую агонию. Но даже смерть была не в силах прекратить мучения. Нет, это будет преследовать ее даже после гибели.
Другое крыло быстро последовало за первым, а она кричала снова, и снова, и снова. Когти продолжали срывать с нее одежду, еще больше повреждая кожу и погружаясь вглубь свежих ран на ее спине. В итоге ее вырвало, освободив желудок от райских фруктов, которые она съела только этим утром.
- Теперь ты не такая миленькая, как раньше, не так ли, воин?
Руки сдавили ее, трогая в таких местах, которых никто прежде не касался. Слезы стекали вниз по щекам, а она лежала беспомощная. Вот и все. Конец. Финал. Только одна мысль промелькнула в этом море тьмы: она оставила свою прекрасную жизнь, только чтобы погибнуть в аду, так и не познав радость, так и не проведя время с Аэроном. Нет. Нет!
Ты сильнее этого. Борись!
Да, да. Она была сильнее этого. Она будет бороться. Она будет…
- Оливия.
Твердый знакомый голос раздался в ее голове, мгновенно вытесняя ненавистные воспоминания о боли и ужасе. Решимость.
- Оливия. Проснись.
«Кошмар», - подумала она с облегчением.
У людей они часто бывают. Но Оливия знала, что пережитое нападение было для нее больше, чем просто кошмар. Воспоминания о времени, проведенном в аду, всплывали в ее памяти снова и снова.
Оливия осознала, что до сих пор металась по постели, ее спина даже сейчас горела огнем, а сон запутывал и причинял боль. Вынуждая себя пробудиться, она открыла глаза. Лежа на матрасе Оливия задыхалась, её грудь поднималась и опадала, а воздух обжигал нос и горло, как будто она вдыхала кислоту. Её кожа и одежда стали влажными от пота. То блаженное оцепенение, которое она ощущала ранее, теперь полностью исчезло, она чувствовала все.
В конце концов, смерть, возможно, была бы предпочтительнее.
Аэрон вновь присел на кровать и посмотрел на нее. Мужчина – тот, кого звали Торин, вспомнила она, – стоял позади него и смотрел на нее обеспокоенными зелеными глазами.
«Демон», - подумала Оливия.
Торин был демон. Таким же, как и другие. Одним из тех, кто вырвали ей крылья. Тех, кто лапали ее и насмехались.
Пронзительный крик вырвался из ее ободранного горла. Она хотела Аэрона, только Аэрона, она не верила больше никому. Не хотела, чтобы кто-то другой видел ее сейчас. Особенно демон. То, что Аэрон сам был одержим демоном Гнева, в данной ситуации не имело никакого значения. Для нее Аэрон был просто Аэроном. Но все, о чем она могла думать, когда взглянула на Торина: то, как чешуйчатые руки щипали ее соски и пробирались между ног. Как много могли сделать эти руки, если бы она не начала бороться.
Борьба. Да. Она попыталась оттолкнуться ногой, но глупая конечность бесполезно шлепнулась на матрас, мышцы были слишком напряжены, чтобы слушаться ее.
Беспомощная.
Снова. Рыдание слилось с криком, они душили ее, тогда как она попыталась подняться с постели и броситься в руки Аэрона. Но вновь ее слабое тело не хотело ей помогать.
- Заставь его уйти, заставь его уйти, заставь его уйти, - кричала она, зарываясь лицом в подушку. Даже смотреть на пришедшего было для нее болезненно. Возможно, она знала, как выглядит Торин, но она не знала его так, как Аэрона. Не жаждала его так, как Аэрона.
Аэрона, который мог сделать для нее все самое лучшее, как делал это для своего друга Париса каждую ночь. Аэрона, который мог защитить ее, как он защищал малышку Легион. Аэрона, который был так свиреп, что мог прогнать все ее кошмары.
Сильные руки опустились на ее плечи и удерживали, чтобы она прекратила метаться.
- Шшш. Тихо. Тебе надо успокоиться прежде, чем ты поранишь себя еще сильнее.
- Что случилось? – спросил Торин. – Чем я могу помочь?
Нет. Нет, нет, нет. Демон все еще здесь.
-Заставь его уйти! Ты должен заставить его уйти. Немедленно. Прямо сейчас.
- Я не хочу причинить тебе боль, ангел, - сказал Торин мягко. – Я здесь, чтобы…
Истерика закипела внутри нее, чтобы затягивая и поглощая ее.
- Заставь его уйти. Пожалуйста, Аэрон, заставь его уйти. Пожалуйста.
В горле Аэрона родилось низкое рычание.
- Торин, черт возьми. Катись от сюда. Она не успокоится, пока ты здесь.
Послышался тяжелый вздох с оттенком сожаления, затем, слава Богу, раздались шаги.
- Подожди, - позвал Аэрон, и Оливии вновь захотелось кричать. – Люциен на днях собирался посетить Штаты, чтобы приобрести «Тайленол» для женщин. Он был там?
- Насколько я знаю, да, - ответил Торин.
Они разговаривают? Сейчас?
- Заставь его уйти! – закричала Оливия.
- Принеси его мне, - сказал Аэрон, успокаивая ее.
Дверь скрипнула, открываясь.
Наконец-то демон ушел, но он вернется с человеческими лекарствами. Оливия захныкала. Она не могла выдержать это снова. Возможно, она могла бы умереть от страха.
- Только брось их в комнату, - добавил Аэрон, словно прочитав мысли Оливии.
Спасибо тебе, добрый милосердный Господь на небесах.
Как только дверь закрылась, Оливия резко упала на матрас.
- Он ушел, - мягко сказал Аэрон. – Теперь лишь ты и я.
Она дрожала так яростно, что вся кровать тряслась.
- Не оставляй меня. Пожалуйста, не оставляй меня, – ее мольба доказывала, как слаба она была, но ей уже было все равно. Она так нуждалась в нем.
Аэрон пригладил влажные от пота волосы на ее висках, его прикосновение было таким же мягким, как и голос. Не может быть, что ее Аэрон говорит так ласково, гладит ее так нежно. Перемена в нем была слишком огромной, чтобы поверить в нее. Почему он изменился? Почему он относится к ней, по существу к незнакомке, как обычно относится только к своим друзьям?
- Раньше ты хотела, чтобы я обнял тебя, - сказал он. – Ты все еще хочешь этого?
- Да. О, да.
Неважно, какая причина повлияла на него, это совсем неважно. Он был здесь, и он давал ей то, чего она желала так долго. Очень медленно он лег рядом с ней, осторожно, чтобы нечаянно не толкнуть ее. Когда он вытянулся в полный рост, она чуть продвинулась вперед, пока ее голова не расположилась в углублении его сильного плеча. От этого движения боль еще сильнее пронзила ее, но быть так близко к нему, наконец-то касаться его, этого стоило. Вот почему она была здесь.
Он обернул одну руку вокруг ее поясницы, по-прежнему сохраняя осторожность с ее ранам, а его теплое дыхание коснулось его лба.
- Почему ты не исцеляешься, Оливия?
Она любила, когда он произносил ее имя. Словно молитва и просьба, завернутые в одну прелестную упаковку.
- Я говорила тебе. Я пала. Теперь я полностью человек.
- Полностью человек, - сказал он, напрягаясь. – Нет, ты не говорила мне этого. Тогда я принес бы тебе лекарства раньше.
В его голосе была вина. Вина и страх. Страх она не понимала, но была слишком измучена, чтобы спрашивать об этом. И затем она забыла обо всем. В центре комнаты вспыхнул янтарный свет. Это свет становился все ярче… и ярче... ослепляя так сильно, что она зажмурилась.
Свет обрел очертания тела. Большого мужского тела, одетого в белую мантию, очень похожую на ее. Затем она увидела светлые волосы, густо завивающиеся к плечам. Оливия увидела глаза, похожие на жидкий оникс, и бледную кожу с легчайшим намеком на позолоту. Последними ее взгляду предстали крылья, блиставшие чистым золотом.
Она хотела помахать ему рукой, но смогла лишь изобразить вялую улыбку. Милый Лисандер, наконец-то пришел, чтобы утешить ее, пусть даже и как плод ее воображения.
- Я снова сплю. Только этот сон мне нравится.
-Шшш, шшш, - прошептал ей Аэрон. – Я здесь.
- Как и я, – пристальный взгляд Лисандра изучил обстановку, и его губы скривились от отвращения. – К сожалению, это не сон.
Как всегда, когда он говорил правду, его голос наполнял уверенность точно так же, как и ее». Это на самом деле происходит?
- Но я теперь человек. Я не должна обладать способностью видеть тебя.
Вообще-то, лицезреть его сейчас противоречило правилам. Только если... Бог решил наградить ее? Но учитывая, что она совсем недавно отвернулась от него, это было маловероятным.
Теперь он смотрел в ее глаза, но казалось, что он смотрел ей прямо в душу.
- Я подал в Совет прошение о твоем помиловании. Они согласны предоставить тебе еще один шанс. И поэтому, прямо сейчас, часть тебя все еще ангельская, и так будет в течение следующих четырнадцати дней. Четырнадцати дней, во время которых ты можешь передумать и вернуться на свое законное место.
Словно удар молнии, потрясение пронзило ее, обжигая и ошеломляя.
- Я не понимаю, – второй шанс прежде не давали ни одному ангелу.
- Здесь нечего понимать, - сказал Аэрон, все еще пытаясь успокоить ее. – Я с тобой.
- Я из Семерки, Оливия. Я захотел, чтобы тебе дали четырнадцать дней, и ты получила их. Чтобы пожить здесь, чтобы… насладиться. А затем, чтобы вернуться, - объявил Лисандер оскорбленным тоном, словно его статус должен был все объяснить.

Этого не будет, но надежда в голосе Лисандра опечалила ее.Единственная вещь, о которой она сожалела во время выбора, была причинение боли этому удивительному воину. Он любил ее, желая ей только лучшего.
- Мне жаль, но я не передумаю.
Он выглядел ошеломленным.
- Даже когда бессмертного заберут у тебя?
Оливия едва сдержала испуганный крик.
Я не готова потерять его.
Но слабая, как сейчас, она не могла ничего предпринять, чтобы спасти его, и она знала это.
- Поэтому ты…
- Нет-нет. Успокойся. Я здесь не для того, чтобы убить его, - слово «пока что» не было сказано, но слова Лисандра прозвучали так, словно он их произнес. – Если ты решишь остаться, то его новый палач будет назначен по истечении четырнадцати дней.
Так. Ей гарантировали две недели с Аэроном. Ни больше, ни меньше.
Этого должно быть достаточно. У нее будет много воспоминаний, которых ей хватит до конца жизни. Если она сможет убедить Аэрона оставить ее здесь. Но он был так упрям…
Она вздохнула.
- Спасибо тебе, - сказала она Лисандру. – За все. Ты не должен был делать все это для меня.
И, возможно, не должен был бороться с беспощадностью Совета, принадлежал он к Семерке или нет. Все же, он сделал это без колебаний, только ради того, чтобы она смогла испытать радость и страсть, которых жаждала, прежде чем вернется на небеса. Оливия не скажет ему, что не сможет вернуться. Неважно, что произойдет.
Через четырнадцать дней, если она решит вернуться, то ожидается, что она убьет Аэрона. Оливия знала это, и, тем не менее, она не сможет сделать этого.
- Я люблю тебя. Я надеюсь, ты знаешь это. И неважно, что произойдет.
- Оливия, - сказал Аэрон, явно смущенный.
- Он не может видеть, слышать или чувствовать меня, – объяснил Лисандр. – Сейчас он понимает, что ты говоришь не с ним, и думает, что у тебя галлюцинации от боли.
Наставник подошел ближе к кровати.
- Я должен напомнить тебе, что этот мужчина демон, Лив. Он – все, против чего мы боремся.
- Как и твоя женщина.
Он распрямил свои широкие плечи и выпятил подбородок. Всегда упрямый воин, ее Лисандер. Такой же, как Аэрон.
- Бьянка не нарушала ни один из наших законов.
- Но, даже если бы она нарушила, ты все равно захотел бы быть с ней. Ты бы нашел способ.
- Оливия? – повторил Аэрон.
Лисандер не обратил на него внимания.
- Почему ты выбрала жить с ним как человек, Оливия? Только лишь из-за нескольких минут в его объятиях? Это не принесет тебе ничего, кроме страдания и разочарования.
И вновь в его голосе была лишь чистая правда. Ложь была неприемлема в их – нет, его, подумала она печально – мире. Она по-прежнему отказывалась верить Лисандру. Здесь она сделает то, что так отчаянно желала. Она будет не только жить как люди, но и чувствовать, как они.
Дверь в спальню распахнулась, спасая ее от ответа. Маленькая пластиковая бутылочка залетела внутрь. И приземлилась на полу в нескольких дюймах от ног Лисандра, обутых в сандалии.
- Это таблетки, - сказал Торин. И дверь закрылась прежде, чем Оливия смогла вновь закричать.
Аэрон попытался встать, но Оливия еще сильнее прижалась к нему.
- Нет, - сказала она, скорчившись, когда новая боль пронзила ее. – Останься.
Он мог бы отодвинуть ее, но не сделал этого.
- Я должен взять таблетки. Они помогут облегчить твою боль.
- Позже, - сказала она. Не сейчас, когда они соприкасались, не сейчас, когда она чувствовала тепло его тела. Тепло, которое окружало и успокаивало ее. Она не хотела терять это. Даже на мгновение.
Сначала она подумала, что Аэрон проигнорирует ее просьбу, но затем он расслабился и сжал ее в объятиях. Оливия вздохнула от удовольствия и вновь встретилась с пристальным взглядом Лисандра. Тот нахмурился.
- Вот поэтому, - сказала она ему. Объятия не было тем, что делали ангелы.
Они могли бы, если захотели, предположила она, но никогда так не делали. Почему? Они были словно братья и сестры друг другу, физические желания были им не присущи.
- Что поэтому? – спросил Аэрон, запутавшись снова.
- Поэтому ты мне нравишься, - ответила она искренне. Он напрягся, но промолчал.
Сузив глаза, Лисандр расправил свои крылья одним плавным движением, золото заискрилось в лунном свете. Единственное перо спланировало на пол.
- Я покидаю тебя, чтобы ты выздоравливала, милая, но я вернусь. Тебе здесь не место. Я чувствую, что придет время, когда ты тоже поймешь это.
Администратор запретил публиковать записи гостям.
Спасибо сказали: iris$

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:15 #6

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 5

В ПЕРВУЮ НОЧЬ после того, как Оливия завершила странную беседу с самой собой, она наконец-то заснула, изредка издавая стоны и всхлипывая от боли, мечась по постели и раня себя еще сильнее. На вторую ночь началось невнятное бормотание о демонах.
Не трогайте меня, вы, мерзкие твари.
Она задыхалась от слез.
Пожалуйста, не трогайте меня.
На третью ночь она неподвижно замерла, словно перед смертью.
Аэрон почти снизошел до молитв.
Все это время он вытирал ей лоб, оставался рядом, – даже прочитал для нее один из любовных романов Париса, хотя она и была без сознания, – насильно заставлял ее пить жидкости и глотать толченые таблетки. Он не хотел бы, чтобы ее смерть осталась на его совести.
Более того, Аэрон хотел изгнать Оливию из своей жизни, и неважно как сильно его тело реагировало, когда он находился рядом с ней. Или думал о ней. Он не лгал. Как только она поправится, она уйдет.
Именно из-за того, как его тело реагировало.
Еще хуже реагировал демон. Не на нее, но ради нее.
«Накажи», - сказал демон. За… что? В сотый раз?
«Накажи тех, кто ранил ее».
Во время кровавой жажды Аэрона демон говорил с ним, приказывая короткими командами и дополняя их вспышками насилия в его разуме. Однако последние три дня Гнев предпочитал общаться пространными речами, и Аэрон еще не вполне привык к этому. Где же был тот покой, который дарила Оливия?
К тому же он точно не знал, что произошло с Оливией, когда ее изгнали из дома, и он не мог позволить себе выяснить это. Он может не суметь удержать своего демона от атаки. Аэрон и сейчас с трудом его сдерживал. Если же он узнает правду, то может просто не захотеть останавливать своего демона. Тем более, если это будет время, когда можно насладиться тем, что совершит Гнев…
Не смей так думать.
Аэрон не хотел смягчаться по отношению к Оливии сильнее, чем это уже произошло, и не хотел, чтобы она еще глубже проникала в его мысли и влияла на его решения. У него в жизни достаточно сложностей. И сейчас она сделала их еще больше.
Она хотела повеселиться. Как он заверил ее, веселье – это не то слово, которое ему знакомо. К тому же у него не было времени учиться этому. Он и не переживал по этому поводу. Честно.
Она хотела любви. Он никоим образом не подходил для этой задачи. Романтические отношения не входили в его расписание. Особенно с кем-то столь хрупким как Оливия. И из-за этого он тоже не переживал. Честно.
Она хотела свободы. Ее он мог ей дать. В городе. Если только она поправится, черт ее подери!
Она должна поправиться, или же он спустит своего демона с привязи, охотно, и ничуть не сдерживая.
Накажи. Накажи тех, кто ранил ее.
Почему она нравилась демону? А Гневу она действительно нравилась. Ничто иное не объясняло его желания напасть на существ, с которыми они не сталкивались лично. У него было время подумать об этом, очень много времени, однако ответа он не нашел.
Аэрон провел рукой вниз по лицу. Из-за того что он отказался покидать Оливию, Люциен должен был продолжать заботиться о нуждах Париса и убедиться, что воин кормил своего демона должным образом. Торин же, в свою очередь, должен был следить за питанием Аэрона, он приносил ему подносы с едой, но никогда не задерживался, чтобы поговорить с ним. Если бы Оливия проснулась и увидела мужчину… Он не хотел, чтобы ее ужас повторился.
К сожалению, женщины в доме узнали о присутствии ангела и собрались вместе, чтобы поприветствовать ее. Это не означает, что он позволил им войти. Еще неизвестно, как Оливия отреагирует на них. К тому же никто из них не знал, как помочь ангелу. Он спросил. Ну, ладно - он прорычал! Хотя, возможно, он смог бы выдержать приступ ужаса Оливии, если бы это означало вновь увидеть ее в сознании. Какого черта она не приходит в себя?! И сейчас она была по-прежнему неподвижна… Он повернулся на бок - осторожно, чтобы не толкнуть ее, - и посмотрел на нее. Впервые она не обвилась вокруг него, а осталась неподвижной. Ее кожа была такой мертвенно-бледной, что стали видны вены. Волосы, словно воронье гнездо, спутались вокруг головы. Щеки ввалились, а губы покрылись коркой в том месте, где она их кусала.
Но даже несмотря на это, она оставалась невыразимо прекрасной, изысканной, со своей манерой в стиле «охраняй-меня-вечно» Такой, что его грудь сжималась при виде ее. Не от вины, а от собственнического инстинкта стать для нее единственным защитником. И эта потребность исходила из глубины его души.
Она должна поправиться, а он должен отречься от нее. Скоро.
- Если все так и будет продолжаться, то она умрет, - прорычал он в потолок. В любом случае, он не был уверен, к кому обращался – к ее Богу или к богам, которых знал сам. - Это то, чего ты хочешь? Чтобы одна из тех, кого ты сотворил, невообразимо страдала, прежде чем погибнуть? Ты же можешь спасти ее.
«Посмотри на себя, - подумал Аэрон, чувствуя к себе отвращение. - Молишь о жизни, когда даже смертные так никогда не делают».
Это не остановило его.
- Почему ты не хочешь помочь ей?
Слабый намек на… рычание? донесся до его слуха. Аэрон напрягся. В то время как он взял в руку один из кинжалов, который до этого лежал на тумбочке, его пристальный взгляд обыскивал спальню. Он и Оливия были одни. Не было и намека на присутствие богов, которые объявились, чтобы наказать его за дерзость.
Он медленно расслабился, решив, что нехватка сна наконец-то доконала его.
Ночь давно наступила, лунный свет мерцал через оконные двери, ведущие на балкон. Вид был таким мирным, а тело – таким утомленным, что в итоге он должен был провалиться в сон. Он не уснул. Не смог.
Что он будет делать, если Оливия умрет? Будет ли он скорбеть о ней, как Парис скорбит о своей Сиенне? Конечно, нет. Он не знает ее. Скорее всего, он будет чувствовать вину. Очень и очень много вины. Оливия спасла его, но все же он не смог сделать того же для нее.
- Ты не заслуживаешь ее.
Эта мысль прошелестела в его разуме, и он моргнул. Она не принадлежала Гневу, тембр был слишком низким, слишком резким, но, тем не менее, знакомым. Сабин, хранитель демона Сомнения, вернулся из Рима и по своей невольной привычке подрывает его уверенность в себе?
- Сабин, - зашипел он на всякий случай.
Ответа не последовало.
На этот раз, Гнев зарычал, заметался внутри головы, внезапно взволнованный.
Значит, не Сабин. Во-первых, Аэрон не слышал, чтобы Сабин вернулся, во-вторых, он знал, что воин не должен прилететь в течение следующих нескольких недель. Плюс, не было и оттенка ликования в этих сомнениях, а демон Сабина получал огромное удовольствие, расточая свой яд.
Так кто же оставался? Кто обладал способностью проникать в его разум?
- Кто здесь? - потребовал он.
- Это не имеет значения. Я здесь, чтобы исцелить ее.
Исцелить ее? Аэрон расслабился, но только слегка. В голосе была слышна правда, такая же, как и у Оливии. Это был ангел?
- Спасибо.
- Попридержи свои благодарности, демон.
Такая ярость от ангела? Вероятно, нет. Или это был бог, ответивший на его молитвы? «Нет, не может быть», - решил Аэрон. Боги наслаждались своими фанфарами и смаковали любую возможность явить себя и вымогать благодарность. А если это был Бог Оливии, то, по крайней мере, должен был присутствовать гул власти в воздухе. Вместо этого там была… пустота. Аэрон ощущал, обонял и чувствовал пустоту.
- Я все еще надеюсь, что когда она придет в себя, то увидит тебя таким, каким ты являешься на самом деле.
Услышав, что она придет в себя, Аэрон не обратил внимания на скрытое оскорбление. Он почувствовал огромное облегчение.
- И какой я?
Не то чтобы он переживал. Но из ответа он мог бы понять, кто был его собеседником.
- Посредственный, мерзкий, злобный, глупый, эгоистичный, испорченный, недостойный и обреченный.
- В самом деле, скажи мне, как ты догадался? - ответил он сухо, надеясь, что его сарказм скроет то, как он медленно навис над Оливией, заслоняя ее своим телом. «Мерзкий» и «злобный» - это убеждения Ловцов. Все же Ловец напал бы на Аэрона прежде, чем предложил какую-либо помощь. Даже своей Наживке.
Вновь он задался вопросом, не был ли его посетитель ангелом. Несмотря на гнев. И очевидную ненависть.
Раздался отголосок еще одного рычания.
- Твоя дерзость лишь подтверждает мою точку зрения. Вот почему я позволю ей познать тебя, как она того желает, и у меня есть предчувствие, что ей не понравится то, что она узнает. Только… не обесчесть ее. Если ты сделаешь это, то я похороню тебя и всех тех, кого ты любишь.
- Я бы никогда не обесчестил…
- Тихо. Она приходит в себя.
В подтверждение его слов Оливия застонала. Облегчение, затопившее Аэрона в этот момент, было огромным. Слишком сильным для той, которую он не знал и по которой бы не скорбел. Но одну вещь он знал точно: кем бы ни был его собеседник, он действительно обладал могуществом, если смог вывести Оливию из этого смертельного сна так быстро.
- Спасибо тебе, - сказал он снова. - Она пострадала незаслуженно и…
- Я сказал тихо! Если ты помешаешь процессу ее выздоровления, демон… Вообще-то я получил от тебя все, что нужно, и могу остаться здесь на один вечер. Спи.
Хотя Аэрон боролся, но тело оказалось не в состоянии противиться приказу, и он осел на матрас в нескольких дюймах от Оливии. Веки закрылись, и волна летаргии настигла, затягивая его, протестующего и кричащего, во тьму, которую раньше он бы поприветствовал. Однако тьма не могла помешать ему дотянуться до Оливии и заключить ее в свои объятия.
Где и было ее место.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:15 #7

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 6

ВЕКИ ВСЕ ЕЩЕ БЫЛИ СЛИШКОМ ТЯЖЕЛЫЕ, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬСЯ, Оливия вытянула руки над головой и выгнула спину, напряжение оставило ее мышцы.
Ка-а-ак хорошо!
Улыбаясь, она потянулась с глубоким вдохом, который принес аромат экзотических специй и запретных фантазий. Ее облако никогда раньше не пахло так… сексуально. К тому же никогда не было таким теплым, почти грешным. Она бы хотела остаться здесь навсегда, но лень не была присуща ангелам. Сегодня нужно навестить Лисандра, решила Оливия. Если он не отправился на секретное задание, как это часто бывает, или не заперся со своей Бьянкой. Позднее она отправится в крепость в Будапеште. Что Аэрон будет делать сегодня? Его противоречивость вновь приведет ее в восторг? Ощутит ли он снова ее присутствие? Хотя он не должен быть в состоянии сделать это. Станет ли он требовать, чтобы она показала себя, чтобы убить ее?
Эти требования всегда глубоко ранили ее чувства, хотя Оливия и не могла винить его за ярость. Ведь он не знал, кто она и какие у нее намерения.
«Я хочу, чтобы он узнал меня», - подумала она. Она была привлекательной, действительно была. Ну, по крайней мере, для других ангелов. Оливия не была уверена, что подумает одержимый демоном бессмертный воин о ней настоящей, предположительно - его полной противоположности.
Только для нее Аэрон совсем не выглядел как демон. Никоим образом. Он назвал Легион своей «драгоценной малышкой», купил ей тиару и украсил комнату по ее вкусу. Он даже убедил своего друга и брата Повелителя Мэддокса сконструировать для нее кушетку - ту, что стояла возле его кровати и была украшена розовым кружевом.
Оливия хотела свою собственную кушетку в этой спальне.
«Зависть тебе не идет,- напомнила она себе. - Ты не можешь получить кушетку, но ты смогла помочь несчетному числу людей смеяться и радоваться и научила их любить жизнь». Да, от этого она получала огромное удовольствие. Но… теперь она хотела большего. А может она всегда этого хотела, но только не понимала вплоть до ее «повышения».
«Такого стремительного», - подумала она со вздохом.
Очень твердый, но все же гладкий матрас под ней сместился и застонал.
Подождите. Очень твердый? Гладкий? Застонал? Резко придя в себя, Оливия теперь без труда открыла глаза. Она резко села из-за зрелища, которое увидела – или точнее не увидела. Солнце, восходящее из тумана цвета индиго, и большие пухлые облака нигде не были видны. Вместо этого она увидела спальню с неровными каменными стенами, деревянные полы и полированную мебель цвета вишни.
Также она увидела розовую кружевную кушетку.
Понимание обрушилось на нее.
Пала. Я пала.
Она побывала в аду, и демоны… Не думай об этом. Уже только от этого небольшого воспоминания ее тело начало дрожать.
Теперь я с Аэроном. Я в безопасности.
Но если она действительно стала смертной, тогда почему ее тело ощущалось таким… здоровым?
Еще одно понимание: потому что она не была по-настоящему человеком.
Четырнадцать дней, вспомнила она слова Лисандра, прежде чем она утратит все свои ангельские черты. Означало ли это… Могли ли ее крылья…
Кусая нижнюю губу, боясь надеяться, она протянула руку и потрогала свою спину. То, что она обнаружила, заставило ее плечи опуститься от облегчения и сожаления одновременно. Никаких ран не осталось, но и крылья все же не отросли.
Твой выбор. Твои последствия.
Да. Она приняла это. Все же было немного странно. Теперь ей принадлежит бескрылое тело. Тело, которое не сможет жить вечно. Тело, которое ощущает добро и зло.
«Но это же хорошо», - поспешила она себя уверить. Она находится в крепости Повелителей, и она рядом с Аэроном. Аэроном, который лежал под ней. Как забавно. До сих пор ее тело чувствовало лишь дурное, теперь же, она более чем готова к хорошему.
Оливия отодвинулась от него и повернулась, чтобы получше рассмотреть. Он все еще спал, черты лица расслабились, одна рука заброшена за голову, другая сбоку, там, где раньше лежала она. Он держал ее в объятиях. Уголки ее губ приподнялись в мечтательной улыбке, а сердце неистово затрепетало.
Он был без футболки, и осознание этого заставило ее сердце забиться с еще большей скоростью. Она вытянулась на его разрисованной груди, легла на эти крошечные бронзовые соски, на это переплетение мышц и пленительный пупок.
К сожалению, он был в джинсах. Но все же его ступни были обнаженными, и она увидела, что даже пальцы ног покрыты татуировками. Восхитительно.
Восхитительно? Правда? Кто ты?
На этих ступнях изображалось убийство людей. И все же она хотела провести по ним кончиками пальцев. Она проследила пальцами бабочку на его ребрах. Крылья заострялись на концах, разрушая любой намек на слабость.
От ее прикосновения вздох сорвался с его губ, и она отпрянула. Она никоим образом не хотела, чтобы ее поймали за приставанием к нему. Ну, без его разрешения. Движение оказалось более сильным, чем она хотела, и Оливия вылетела с кровати, больно ударившись об пол. Ее волосы заплясали вокруг лица, и когда она отбросила пряди прочь, то поняла, что разбудила Аэрона.
Он сидел, свирепо глядя на нее.
Оливия сглотнула и застенчиво помахала ему.
- М-м-м, доброе утро.
Его пристальный взгляд блуждал по ней, глаза сузились.
- Ты выглядишь лучше. Намного лучше.
Его голос был грубым. Вероятно, из-за сна, а не от желания, как надеялась каждая клеточка ее тела.
- Ты поправилась?
- Да, спасибо.
По крайней мере, Оливия думала, что поправилась. Ее сердце по-прежнему не успокаивалось, эти непрерывные лихорадочные удары были ей непривычны. А еще она чувствовала боль в груди. Не такую сильную как в спине, но все же странную. Даже живот у нее дрожал.
- Ты болела три дня. Есть ли какие-либо трудности? Какие-то мучительные приступы боли?
- Три дня?
Она не осознавала, что прошло так много времени. И все же, три дня едва ли было достаточно, чтобы она оправилась полностью.
- Как же я исцелилась?
Он взглянул на нее с негодованием.
- Прошлой ночью у нас был посетитель. Он не назвал мне своего имени, но сказал, что вылечит тебя, и я предполагаю, что он был верен своему слову. Между прочим, он меня недолюбливает.
- Мой наставник.
Ну, конечно. Вылечить ее - означало нарушить правила, но Лисандр был тем, кто помогал их создавать. Если кто и знал пути их обхода, так это был он. К тому же, кто еще из ангелов недолюбливал Аэрона? Конечно Лисандр.
Аэрон снова окинул ее пристальным взглядом, словно ища раны, несмотря на правду, звучавшую в ее голосе. Его зрачки расширились, полностью поглощая прекрасный фиолетовый оттенок глаз. Не от счастья, а от… гнева? Снова? Она не сделала ничего, что бы могло оттолкнуть его прежнюю мягкость. Значит, Лисандр сказал что-то, что расстроило его?
- Твоя одежда…, - прохрипел Аэрон и быстро повернулся к ней спиной.
Его вторая татуировка бабочки открылась взгляду, и ее рот наполнился слюной. Какими будут на вкус эти зубчатые крылья?
– Поправь ее.
Нахмурившись, она посмотрела на себя вниз. Ее колени обнажились, а одеяние собралось на талии, открывая его взгляду маленькие белые трусики, одетые на ней. Он не мог рассердиться из-за этого. Анья, жена Люциена и второстепенная богиня Анархии, в качестве повседневной одежды носила намного меньше. Все же Оливия одернула мягкий, струящийся материал к лодыжкам. Она могла бы попытаться встать, чтобы сесть рядом с ним на кровать, но не стала рисковать новым падением или его отказом.
- Теперь я одета, - сказала она.
Когда он повернулся к ней, его зрачки все еще были расширенными, он наклонил голову в сторону, словно заново проигрывая их беседу в уме.
- Зачем тебе наставник?
Достаточно легко ответить.
- Как и люди, ангелы должны научиться выживать. Как помочь нуждающимся. Как бороться с демонами. Мой наставник был… есть… самый выдающийся из себе подобных, и я была счастлива работать с ним.
- Его имя.
Эти два слова хлестнули, словно кнут, твердо и уверенно, раня ее. Почему такая негативная реакция?
- Вообще-то, я полагаю, что вы знакомы. Ты ведь знаешь Лисандра, да?
Зрачки Аэрона наконец-то сузились, фиолетовая радужка вновь стала видна и поглотила ее в своей неотразимой глубине.
- Лисандр Бьянки?
Она улыбнулась описанию.
- Да. Он приходил и ко мне тоже.
- Той ночью, когда я думал, что ты говоришь сама с собой, - сказал он, кивая.
- Да.
И он планировал вернуться. Об этом она не стала упоминать. Лисандр любил ее и не ранил бы Аэрона… когда-либо… потому что это, в свою очередь, ранило бы ее. По крайней мере, это была надежда, за которую она цеплялась.
Аэрон нахмурился.
- Посещения ангелов должны прекратиться, Оливия. У нас хватает забот с Ловцами и нашими демонами. Даже учитывая то, что Лисандр помог тебе, учитывая то, что я благодарен ему, все же я не могу позволить его дальнейшего вмешательства.
Она засмеялась. Просто не смогла сдержаться.
- Удачи с этим.
Остановить ангела было все равно, что остановить ветер, одним словом, невозможно. Аэрон нахмурился еще сильнее.
- Ты голодна?
Смена темы не смутила ее, на самом деле, это обрадовало ее. Он часто делал так со своими друзьями, перескакивал с одной темы на другую без предупреждения.
- О да. Я умираю от голода.
- Тогда я накормлю тебя, прежде чем мы отправимся в город, - сказал он, перебрасывая ноги через край кровати и вставая.
Оливия же по-прежнему оставалась на месте, но на этот раз ее неподвижность была вызвана тем, что ее ноги, словно прилипли к полу. Во-первых, он был великолепен. Весь мускулистый и опасный с аппетитной разукрашенной кожей. Во-вторых…
- Ты по-прежнему хочешь выгнать меня?
- Конечно.
Не смей плакать.
- Почему?
Лисандр сказал то, о чем она подозревала?
- Вопрос получше. Когда я подразумевал другое?
Он зашагал в ванную, и Оливия потеряла его из вида. Послышался шорох одежды, а после – струя воды с шумом ударилась о фарфор.
- Но ты держал меня в своих руках всю ночь, - позвала она. – Ты заботился обо мне три дня.
Это же должно что-то значить. Так ведь? Мужчины так не делали, если не были влюблены. Верно? За все время, которое она провела с Аэроном, Оливия никогда не видела его с женщиной. Ну, за исключением Легион, но маленькая демоница не в счет. Он никогда не держал ее в объятьях всю ночь. Так что его забота об Оливии была особенной. Верно?
Ответа не последовало. Вскоре пар и аромат сандалового мыла наполнили комнату. «Аэрон принимал душ», - решила она, и сердце вновь набрало скорость, пропуская удары. Прежде он никогда не принимал душ, когда она была рядом. Он всегда дожидался ее ухода.
Увидеть его обнаженное тело стало ее навязчивой идеей.
Он был в татуировках и там, между ног? А если так, то какое изображение он выбрал?
И почему я хочу облизать этот узор так же, как я хочу облизать его бабочек? Представляя, как она сделает это, Оливия провела языком по губам и замерла от удивления. Плохая, непослушная девочка.
Какое страстное желание…
«Ну, теперь я не совсем ангел», - напомнила Оливия себе; она хотела увидеть – и попробовать – его. Она бы так хотела увидеть его… так надеялась, что познает его на вкус… она должна это сделать. После всего того, что вынесла, она заслужила немного удовольствия. Или много удовольствия? В любом случае, она не покинет эту крепость, пока не взглянет на него хотя бы и украдкой.
Наконец, Оливия решительно поднялась на ноги. Без поддержки крыльев она не чувствовала равновесия и быстро свалилась - острая боль пронзила ее колени и заставила содрогнуться. Однако эта боль была терпимой. После того, как она лишилась крыльев, теперь, возможно, любая боль была терпимой. Снова, она поднялась. И снова упала. Ах! Так скоро? Вода больше не течет. Послышались влажные шлепки ног по мраморному полу, а затем скольжение хлопка по металлу.
Скорее! Прежде, чем станет слишком поздно.
Для баланса она расположила одну ногу впереди, другую сзади и раскинула руки. Медленно она осторожно распрямилась в полный рост. Она покачнулась влево, затем вправо, но на этот раз умудрилась остаться в вертикальном положении.
Я иду!
Затем Аэрон показался из ванной, наполняя ее разочарованием. Одно полотенце было обернуто вокруг талии, другое свисало с шеи. Слишком поздно. Вот досада!
- Ты принял душ так быстро. Конечно же, ты пропустил пятнышко, - сказала она.
Он не взглянул на нее, а внимательно рассматривал комод позади себя.
- Нет, не пропустил.
Ох.
- Теперь твоя очередь, - сказал он, кладя футболку на крышку комода. Он использовал второе полотенце, чтобы высушить свои короткие волосы Она раньше говорила, что он великолепен? Ей следовало сказать изумителен.
- Моя одежда очищает меня.
Она казалась ему такой же задыхающейся, как и себе?
Он нахмурился еще сильнее, по-прежнему не глядя на нее.
- Даже твои волосы?
- Да.
Ее руки дрожали, когда она накидывала капюшон на голову, давая время поработать магии, а затем откинула его назад. Когда материал упал, она пригладила рукой свои шелковые, блестящие локоны.
- Всю меня. Видишь?
Наконец-то он посмотрел на нее, пристальный взгляд заскользил вниз по ее телу, задерживаясь в определенных местах, нагревая кровь и вызывая покалывание в коже. Когда их глаза встретились, его зрачки снова были расширены, черный цвет полностью затмил фиолетовый.
Серьезно, что она делала, чтобы вызвать такой гнев?
- Да, вижу, - прохрипел Аэрон. Затем развернулся на пятках и, сделав большой шаг, зашел в гардеробную и скрылся из вида. Полотенце взлетело и приземлилось в кучу на полу.
«Он снова обнажен», - подумала она, позабыв о его ярости.
Вот он, твой шанс.
Улыбнувшись, Оливия ускорила свои движения. Она сделала два шага, прежде чем упала и приземлилась на колени… после чего остаток пути проделала на животе, а воздух со свистом вырывался из ее легких.
- Что ты делаешь?
Она посмотрела вверх, еще выше. Это был Аэрон, в дверном проеме гардеробной, одетый в ту самую черную футболку, теперь вместе с джинсами. Он также надел пару черных ботинок и, скорее всего, закрепил оружие по всему своему мускулистому телу. Его глаза сузились, а губы плотно сжались в неодобрении.
Опять неудача. Она уныло вздохнула.
- На самом деле это неважно, - сказал он, явно ожидая ее ответа. – Нам уже пора идти.
Уже?
- Ты не можешь оставить меня в городе, - выпалила она. - Я нужна тебе.
В ту же минуту он фыркнул.
- Едва ли. Мне никто не нужен.
О, серьезно?
- Будет послан кто-нибудь другой, чтобы завершить ту работу, которую я не смогла сделать, помнишь? И поскольку ты не смог ощутить Лисандра, когда он навещал меня, то ты не почувствуешь и другого ангела.
Аэрон скрестил руки на своей мощной груди – наглядная иллюстрация мужского упрямства.
- Я ведь чувствовал тебя, не так ли?
Да, это так, и Оливия по-прежнему не выяснила, как это могло произойти.
- Ну, как я уже говорила, Лисандра ты не ощутил. Однако я могу видеть их. И я могу предупредить тебя, когда придет другой ангел.
Это совсем не означает, что они придут раньше, чем закончится ее четырнадцатидневная отсрочка… стоп, теперь у них только одиннадцать дней, ведь прошло уже три дня… но ему не обязательно об этом знать.
Он подвигал челюстью из стороны в сторону, нарушая поток татуировок, вытравленных на ней.
- Ты мне сказала, что голодна. Давай найдем тебе что-нибудь поесть.
Снова сменил тему. Сейчас ей это было ненавистно, но все же она не стала возражать, почувствовав, что дальнейшие убеждения будут бесполезны. К тому же она была голодна. Оливия с трудом поднялась на колени, затем - осторожно на ноги. Один шаг, второй… третий… Вскоре она стояла напротив Аэрона, улыбаясь своим успехам.
- Что это было? – спросил он.
- Я хожу.
- Ты делаешь это слишком медленно, по правде говоря, я успел состариться лет на пятьдесят.
Она вздернула подбородок, сохраняя чувство собственного достоинства.
- Ну, я же не упала.
Он покачал головой… с раздражением… и взял за руку.
- Пойдем, ангел.
- Падший, - поправила она автоматически. Ощущение его пальцев, теплых и сильных, заставляло ее дрожать. Чувство, которое ей не разрешалось испытывать прежде.
Когда Аэрон потянул ее вперед, она запуталась в собственных ногах.
К счастью, прежде чем Оливия снова поцеловалась с землей, он дернул её за руку вверх и на себя, тем самым предотвратив её падение.
- Спасибо, - прошептала она.
Вот теперь это была жизнь. Она прижалась к нему так близко, как могла.
На протяжении столетий Оливия наблюдала, как множество людей уступает своим низменным желаниям, но до тех пор пока золото не появилось на ее крыльях, она, в действительности, не задумывалась над тем, почему они так поступают. Сейчас он поняла - каждое прикосновение было таким восхитительным, как, наверно, и яблоко Евы.
Оливия хотела большего.
- А ты опасна.
- Зато полезна.
Возможно, если она напомнит ему это достаточное количество раз, то он начнет понимать, что он действительно нуждается в ней.
Он не стал отвечать, только повел ее по коридору, поддерживая все время в вертикальном положении. Еще лучше - ему пришлось нести ее вниз по лестнице. Этим она могла бы насладиться гораздо больше, если бы постоянно не отвлекалась. На стенах висели картины с изображениями рая - ангелами, осознала она, летящими сквозь облака, - и ада. Изучать последние она избегала, не желая каких-либо напоминаний о времени, проведенном там.
Также стены были украшены фотографиями с изображением обнаженных мужчин, по большей части развалившихся на постели из шелка. Те, на которые она уставилась, на самом деле не смущали ее. Честно. Даже когда ей пришлось вытереть слюни. Вся эта кожа… эти мускулы… эта сила… Жаль, что они не были в татуировках с головы до пят.
- Анья занималась украшением дома. Тебе лучше закрыть глаза, - сказал Аэрон, его глубокий низкий голос прервал ее вожделеющий взгляд.
- Почему?
Закрыть глаза было бы преступлением. Разве это оскорбило бы ее Бога, ведь ее прямой обязанностью было восхищаться его созданиями?
- Ты же ангел, ради богов. Предполагается, что ты не смотришь на такие вещи.
- Я пала, - напомнила она ему. Снова. – И откуда ты знаешь, что я, как предполагается, должна делать?
- Просто… закрой глаза, - он отпустил ее ноги, вынуждая встать, и повел за угол.
Хор голосов внезапно наполнил ее слух, и Оливия напряглась, оступилась, не в состоянии иметь дело с кем-то кроме Аэрона.
- Осторожно, - сказал он.
Она замедлила шаги. Люди были непредсказуемы, а его бессмертные друзья еще больше. Хуже того, ведь ее тело теперь стало восприимчиво ко всем видам повреждений. Они могли бы замучить ее физически, ментально и эмоционально, а она будет не в силах улететь прочь.
На небесах все любили друг друга. Не было ни ненависти, ни жестокости. А здесь о доброте часто думали в последнюю очередь. Люди часто называли друг друга ужасными словами, унижали чувство собственного достоинства и умышленно разрушали гордость других.
Оливия была бы самой счастливой, проводя каждую минуту своей человеческой жизни наедине с Аэроном.
Ты сравнила добро со злом, помнишь? Ты думала, что возможность получить удовольствие стоит любой цены. Ты можешь сделать это. Ты должна.
- Ты в порядке? – спросил он.
- Да, - решилась она.
Они обогнули еще один угол, вошли в столовую, и Аэрон остановился. Тут же голоса стали ослабевать, пока не стало совсем тихо. Оливия быстро огляделась и увидела, что четыре человека сидели за столом, заваленным едой. Четыре потенциальных мучителя.
Страх вспыхнул в ее груди, и она с трудом сделала вдох. Прежде чем Оливия поняла, что делает, она уже вырвалась из объятий Аэрона и осторожно встала позади него, скрывшись из вида. Чтобы оставаться в вертикальном положении, она положила ладони на его спину.
- Наконец-то. Свежее ангельское мясо, - сказала женщина с хриплым смешком. - Мы уже начали думать, что Аэрон решил тебя прятать вечно. Это не означает, что я позволила бы ему сделать это. Я уже нашла мою верную отмычку и запланировала свидание в полночь.
Свидание в стиле «приятно с тобой познакомиться» или «как поживает мой острый клинок»? Скорее всего, последнее. Оливия узнала хриплый голос Кайи Скайхоук, близняшки Бьянки и старшей сестры Гвен. Она была воровкой, лживой Гарпией и потомком Люцифера. Она также помогала Повелителям в поисках ларца Пандоры и разрушила бы все, что сочла угрозой. К примеру, ангела.
Гвен, самая младшая Скайхоук, жила здесь с Сабином, хотя в настоящее время пара находилась в Риме. Последнее, что слышала Оливия, – они с другими воинами искали артефакты, некогда принадлежавшие Крону, в недавно появившемся храме Титанов.
Ничтожному Крону, которого Повелители считали всесильным. Если бы они только знали…
- На твоем месте, я бы держал свой рот закрытым, - предупредил Гарпию тот, кого звали Парисом.
Оливия украдкой выглянула из-за плеча Аэрона.
- Почему? – спросила беспечно Кайя. - Ты думаешь, что Аэрон нападет на меня? Тебе ли не знать, что я люблю бороться. В нефти.
Губы Париса сжались от неприятного воспоминания об его собственных впечатлениях от борьбы в нефти. С Лисандром. На это Оливия бы с удовольствием посмотрела.
- Нет, я не думаю, что ты должна угомониться из-за Аэрона. Я думаю, тебе надо успокоиться, потому что ты милее, когда молчишь.
Послышалось женское фырканье, и Оливия улыбнулась в ответ. Более не опьяненная болью и воспоминаниями, к собственному удивлению она обнаружила, что ее страх перед демонами постепенно исчезал. Может, она на самом деле сможет это сделать.
- Ну, Оливия, - сказал Парис. - Как дела? Чувствуешь себя лучше?
Она ответила, не выходя из-за спины Аэрона:
- Да, спасибо.
- Ммм. Я бы с удовольствием дал тебе нечто, за что ты была бы действительно благодарна.
«Это сказал Уильям», - поняла она. Он был красив, греховно красив, с его черными волосами и голубыми глазами. Он также был неисправимым мерзавцем с нестандартным чувством юмора, который Оливия не всегда понимала.
- Кому-то нужно оторвать твое нечто для пользы всех женщин, - заявила Камео, единственная женщина среди Повелителей. Ну, о которой Повелителям было известно. Она была одержима Страданием, и вся мировая скорбь отражалась в ее голосе.
И тогда Оливия захотела заключить эту женщину в объятия. Никто из них не знал того, что Камео всегда засыпала в слезах. Это разрывало сердце.
«Может… может, они смогли бы теперь стать друзьями», - подумала она, вновь удивляясь своему исчезнувшему страху.
- Сейчас же прочь с дороги, - сказал Аэрон, вновь взяв Оливию за руку и потащив ее за собой, поскольку он двинулся вперед. Когда он достиг стола, то выдвинул для нее стул.
Она потупила взор и покачала головой.
- Нет, спасибо.
- Почему?
- Я не хочу сидеть одна, - только не после того, как она испытала счастье пользоваться им вместо матраса, а затем и вместо опоры.
Вздохнув, он сам плюхнулся на стул. Борясь с торжествующей усмешкой, Оливия забралась к нему на колени. Ладно, она упала на его колени. Она не смогла удержаться на ногах из-за того, что больше не использовала его для опоры. Аэрон напрягся, но не упрекнул ее.
Оливия понятия не имела, что все остальные подумали о ее представлении, потому что так и не подняла взгляд. Сейчас она чувствовала спокойствие и хотела, чтобы так и было впредь.
- Где все остальные? – спросил Аэрон, продолжив беседу как ни в чем не бывало.
- Люциен и Анья в городе, все еще ищут твою Девушку-Тень, - ответил Парис. – Торин в своей спальне, конечно, наблюдает мир и охраняет наш покой. Даника…
Аэрон вздрогнул при упоминании имени девушки, и Оливия похлопала его по руке, успокаивая. Ясно, он по-прежнему чувствовал вину за то, что почти убил ее.
- Даника что-то рисует, но пока не хочет говорить что, а Эшлин просматривает свитки, которые дал нам Крон, пытаясь вспомнить, слышала ли она когда-нибудь разговоры о ком-то из этих людей.
Как знала Оливия, в этих свитках были описаны почти все, кто одержим демонами, освобожденными из ларца Пандоры. Ангелы внимательно наблюдали за ними на протяжении столетий, так что Оливия знала, где некоторые из них жили. Будет ли она приговорена к смерти своими собратьями, если расскажет об этом? Нарушит ли древний закон?
- Боги, Секс. Мы должны переименовать тебя в Скуку. Давайте о хорошем. На очереди первое знакомство, да? – напомнил Уильям. – Это лишь вежливость, правда.
- С каких это пор ты стал заботиться о вежливости? – рявкнул Аэрон.
- С этих.
Позади себя она услышала, как воин заскрежетал зубами.
- Это Оливия. Она ангел, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Его резкий тон не располагал к дальнейшей беседе.
- Падший ангел, - поправила Оливия между делом. Она заметила миску с виноградом и не смогла остановить свой восхищенный визг. Три дня голодовки доконали ее. «Делиться» и «воздерживаться» – правила, которым Оливия следовала всю свою жизнь, - покинули ее, когда она схватила миску и прижала к своей груди. Одна за другой, пригоршнями, она клала восхитительные фрукты в рот, смакуя, издавая удовлетворенные стоны. Но вскоре миска опустела, и она нахмурилась… пока не обнаружила тарелку с дольками яблок.
- Вкуснятинка, - Оливия наклонилась вперед. Она бы свалилась в сторону, но большие руки Аэрона опустились на ее бедра, удерживая на месте и вызывая трепет. – Спасибо.
- Пожалуйста, - прохрипел он.
Улыбнувшись, она стащила тарелку и села обратно к нему на колени. Аэрон напрягся, когда она сделала так, и подтолкнул ее пониже спины, но она едва ли это заметила.
Яблочные дольки также поглощались со счастливыми стонами. Еда доставляет больше удовольствия, когда ты человек. Слаще. Необходимость, а не запоздалая мысль.
Наконец, насытившись, она посмотрела вверх, чтобы предложить кому-нибудь последний кусочек. Все уставились на нее и еду, осевшую свинцовой тяжестью в ее желудке.
- Я прошу прощения, - сказала Оливия автоматически. Что она сделала неправильно?
- Почему ты извиняешься? – спросила Кайя. В ее тоне не было ничего недоброжелательного, лишь искренне любопытство.
- Все смотрели на меня, вот я и подумала… - к тому же Аэрон был напряжен сильнее прежнего.
- Согласен с Гарпией, - добавил Уильям, вскинув брови. – Я люблю женщин, которые заигрывают со своим завтраком.
Она так не делала. Не так ли?
Кайя дала ему подзатыльник.
- Заткнись, плейбой. Твое мнение никого не интересует, – а для Оливии она сказала: - В случае если ты беспокоишься из-за моего взгляда, то я уставилась на тебя потому, что ты вызываешь у меня интерес.
«Так же как и она у меня», - осознала Оливия. Гарпии ели лишь ту еду, которую украли, они беззастенчиво лгали и импульсивно убивали. Короче говоря, они были полной противоположностью ангелов, однако они наслаждались жизнью во всей ее полноте, вот почему Лисандр выбрал одну из них.
Скоро я тоже буду наслаждаться жизнью.
- Ты знаешь Лисандра, мужчину моей сестры-близнеца? – спросила Кайя.
- Да. Очень хорошо.
Гарпия, с грохотом отодвинув посуду, оперлась локтями на стол.
- Он такой тиран как я думаю? – в ее голосе сквозило отвращение.
- Возможно, даже еще хуже.
- Я знала это! Бедняжка Би, - сострадание омрачило черты ее лица, но Кайя быстро оправилась, - Я знаю. Ты и я можем объединить наши головы вместе, потому что две великолепные головы всегда лучше, чем одна, и спланировать, как сделать его более сговорчивым. Мы даже можем узнать друг друга получше. Девушкам в этом доме надо держаться вместе.
- Это невозможно. Я забираю Оливию в город, - хватка Аэрона, удерживающая ее от падения, стала еще сильнее. – Не будет никаких планов. Никаких сговоров. Однозначно никакого знакомства друг с другом.
Плечи Оливии поникли. Аэрон всегда был таким грубым или она просто не замечала этого раньше? Или такое отношение для ее же пользы?
- Ты уверен, что хочешь избавиться от меня? – спросила она его. – Я пригожусь тебе. Я обещаю!
- Потому что ты можешь помочь мне? – вопрос, когда это должно было быть утверждением.
Ей захотелось встряхнуть этого упрямца.
- Да.
- Ну, у нас здесь достаточно помощников, так что… да, я уверен.
- Я могу научить тебя улыбаться. Знаешь, это было моей работой, - в любом случае, это было ее прежней работой, по которой она скучала. – Ты бы хотел улыбаться?
Он ответил без колебаний:
- Нет.
- Я бы хотел, - быстро ответил Уильям. - Мне нравится улыбаться, когда я в постели и обнажен, поэтому я за то, чтобы оставить ее.
Ногти Аэрона вонзились в ее кожу даже через одежду, но Оливия не возражала. Если она сделает это, то он уберет свои руки, а ей они нравились там, где находились.
- Как сказала Кайя, твое мнение никого не интересует.
- К тому же, - добавила Кайя. - Я сомневаюсь, что этот здоровяк знает, что такое улыбка.
- Я тоже, - выпалил Аэрон, заставив всех засмеяться.
- Уверена, что ты тоже, Ворчун, - Кайя перебросила свои прекрасные рыжие волосы через плечо. - Послушай, тебе нет никакой нужды забирать ее в город. Срочное объявление… Я беру на себя осуществление моего мероприятия и собираюсь познакомиться с ней поближе. Я совершенно поражена тем фактом, что ее вышвырнули с небес, и нуждаюсь во всех пикантных подробностях.
- Как и я, - кивнула Камео, подчеркивая свое решение. - Я имею в виду, что тоже хочу познакомиться с ней поближе.
- Ты можешь включить и меня, - Уильям послал Оливии воздушный поцелуй, и ее щеки вспыхнули от смущения. - Не надо ничего говорить. Я уже знаю, какие слова слетят с твоего язычка. Скажи, если я ошибаюсь, но мое желание познать тебя доставит тебе удовольствие.
Из горла Аэрона вырвался низкий рык:
- Она не останется, и не будет никаких удовольствий. Как я сказал, я заберу ее в город и оставлю ее там. Сегодня же.
- Но почему? – спросила Оливия. Возможно, она и ненавидела свои обязанности ангела-воина и, вероятно, никогда не смогла бы совершить убийство, но это не означает, что она была полнейшей простофилей. - Ты говоришь, что у тебя достаточно помощников, но я уверяю тебя, что они не смогут помочь тебе со следующим ангелом, которого пошлют убить тебя.
Она ожидала, что кто-нибудь выскажется и согласится с ней, но, кажется, никто не переживал о том, что небесный палач придет за жизнью их друга. Все за столом, включая Аэрона, скорее всего, самонадеянно считали, что Повелитель непобедим.
Ну и, конечно же, он остался непреклонным.
- Мне все равно.
Она швырнула яблочную дольку обратно в тарелку туда, где и взяла ее, загрохотав при этом посудой даже сильнее, чем Кайя до этого.
- Я также могу помочь тебе одержать победу над Ловцами.
Правда.
- Оливия, - сказал Аэрон, и ей не нужно было видеть его, чтобы понять, что он пристально разглядывает потолок и молит о терпении. Однако если она не ошибалась, то он просил сил сопротивляться ей. – Мы демоны, а демоны и ангелы несовместимы. К тому же Легион не может вернуться, пока ты не уйдешь.
Единственный аргумент, который она не могла полностью опровергнуть.
- Но… но… я постараюсь поладить с ней, – если он и расслышал панику в ее голосе, то виду не подал. – И я также буду добра ко всем твоим друзьям. Да и как иначе? Я ведь бросила все, чтобы спасти тебя.
- Я знаю, - слова были неразборчивы.
- Меньшее, что ты можешь сделать…
- Я не просил тебя бросать что-либо, - оборвал он. – Поэтому нет. И нет никакого меньшего, что я мог бы сделать. Ты излечилась. Мы в расчете. Я ничего тебе не должен.
Камео, проигнорировав его, оперлась локтями на стол и наклонилась поближе к Оливии.
- Забудь о нем. Ему просто не хватает кофеина. Давай вернемся немного назад. Как ты можешь помочь нам с Ловцами?
Наконец-то. Интерес, даже если голос Камео был скорее печальным, чем ободряющим. Оливия подняла повыше свой подбородок.
- Только одним: я знаю, где находятся другие одержимые демонами бессмертные, – к счастью, молния не ударила ее за признание, и ангелы с занесенными огненными мечами не объявились. – Припоминаю, как ты говорил, что вы ищите их.
Мгновение прошло в шокирующей тишине, все взгляды вскинулись… и остановились на… ней.
- Аэрон, - сказала Камео.
- Нет. Это не важно, - заявил его жесткий голос. - У нас для этого есть свитки.
- Да, но там даны имена, а не координаты, - пристальный взгляд Повелительницы стал пронзительным. - Сабин захочет поговорить с ней, когда вернется.
- Тем хуже.
- Если эта в-каждой-бочке-затычка Сабин захочет с ней поговорить, то это значит, что Гвенни захочет тоже. - Кайя снова забарабанила ногтями по столешнице. - К тому же я умираю от скуки с тех самых пор, как никто так и не напал на крепость, хотя и обещали.
- Гарпия, - рявкнул Аэрон. - Не испытывай мое терпение. Ты подчинишься мне и дашь ангелу уйти.
- Воины так восхитительны, когда ведут себя так упрямо и доминирующе, - Кайя выбросила руку вперед так, что снова задребезжали тарелки, и схватила пригоршню яиц. Пригоршню, которую потом бросила в Аэрона.
Оливия быстро увернулась, и яйца попали Аэрону в лицо. Его губы скривились в гримасе, когда он вытирал желтое месиво. Вместо того чтобы вновь прикоснуться к Оливии, как до этого, он положил свои ладони на подлокотники. Кайя захихикала словно школьница.
- Не делай вид, что ты удивлен тем, как мы настойчивы в том, чтобы она осталась здесь. Парис рассказал мне о том, что ты сказал Крону той самой ночью на той самой крыше. «Пошли мне женщину, которая откажет мне», - поддразнила она.
- О, серьезно? Когда это ты и Парис проводили время тет-а-тет? – спросил Уильям, намазывая маслом черничную булочку.
Кайя пожала плечами, но ее взгляд остался прикованным к Аэрону.
- Несколько ночей назад я искала немного развлечений, а он выглядел немного слабым, - снова пожала плечами. - Болтливым он стал уже позже.
Парис только утвердительно кивнул. Каждый раз, когда Оливия видела хранителя Разврата, он выглядел печальным. Он выглядел почти… счастливым только тогда, когда был немного уставшим. Вероятно, это была какая-то дружеская беседа.
- Но я же предлагал тебе место в моей постели, - пробубнил Уильям Гарпии.
Постели? Ох. О! У Кайи и Париса, очевидно, было нечто большее, чем дружеская беседа во время тет-а-тет.
- Ты - сосунок в Guitar Hero1, так что я полагаю, что у тебя никчемные руки. К тому же кое-кто, кого мы все знаем и любим, застолбил тебя первым.
- Кто? – спросила Оливия прежде, чем сумела себя остановить.
Кайя не обратила на нее внимания, продолжив разговор.
- Именно поэтому я выбрала Париса для того, чтобы он согрел меня той ночью. И я не могу дождаться Бьянки, чтобы рассказать ей все низкие-и-грязные подробности.
- О, нет. Нет, нет и нет. Ты не можешь поцеловаться и всем об этом рассказать, - пробормотал Парис.
Гарпия улыбнулась лениво и злобно.
- Просто понаблюдай за мной. Незаметно. Если ты хочешь, чтобы твой маленький демон вернулся, Аэрон-шмаэрон, тогда тебе придется отправиться в город и поиграть с ней там. Ангел остается.
Горячее дыхание, словно огонь, жгло сзади шею Оливии.
- Это. Мой. Дом.
- Больше нет.
Сказали в унисон Кайя и Уильям. Они улыбнулись друг другу, хотя Уильям все еще выглядел мрачным из-за ее выбора любовника.
- Да, - сказала Оливия, поднимая подбородок еще выше. – Больше нет.
Она хотела, чтобы Аэрон был здесь рядом с ней, да, но, очевидно, ему было необходимо время, чтобы понять, как ему повезло, что у него появилась она.
«Это не эгоистично», - сказала она себе. Истина не бывает эгоистичной. К тому же ему не потребуется больше, чем несколько часов, чтобы осознать, как сильно она ему нужна и что он хочет быть с ней. Он был умен. По большей части.
Пожалуйста, пусть он захочет быть со мной.
Руки Аэрона снова переместились ей на талию. На этот раз он сжал их с такой силой, что она начала задыхаться.
- Ты знаешь, где Ларец Пандоры, Оливия?
Конечно же он задал тот единственный вопрос, на который у нее не было ответа.
- Ну… ох… нет.
- Ты знаешь, где хранятся Покров Невидимости и Жезл Разделения?
Ладно. Два вопроса.
- Нет, - ответила она мягко. Она знала лишь то, что Повелители уже нашли два артефакта Крона – Клеть Принуждения и Всевидящее Око. Что им не достает, как упоминал Аэрон, так это Покрова Невидимости и Жезла Разделения. Поскольку Истинный Бог не нуждался в этих реликвиях, то ее раса никогда ими не интересовалась.
Аэрон поднял ее на ноги и отпустил. Оливии пришлось схватиться за стол, чтобы избежать падения. Она сжала губы, чтобы сдержать стон разочарования.
Коснись меня.
- По-прежнему хотите ее? – бесстрастно спросил Аэрон остальных. - Ее вместо меня?
Один за другим они кивнули. Ничуть не раскаиваясь.
- Отлично, - он пробежал языком по губам. - Она ваша. Выжмите из нее всю информацию. Как вы и предполагали, я буду в городе. Отправьте мне сообщение, когда она уйдет. Только тогда я вернусь.

Сноска
1. Guitar Hero — музыкальная игра для игровой консоли Nintendo Wii, разработаннная Harmonix Music Systems и изданная компанией RedOctane. Guitar Hero появилась продаже 8 ноября 2005 в США, 7 апреля 2006 в Европе и 15 июня 2006 в Австралии. Суть игры заключается в симуляции исполнения на электрогитаре музыкальной композиции, для чего используется специальный гитарный контроллер, внешне похожий на уменьшенную гитару Gibson SG . Игра содержит 30 популярных рок-песен, начиная от 1960-х годов вплоть до 2005 года, кроме того, есть бонусные песни.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:15 #8

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 7

СЕМЬ ДНЕЙ. Семь чертовых дней и никаких результатов. Страйдер, хранитель демона Поражения, вытер свое вспотевшее лицо полотенцем. Он прислонился спиной к валуну и внимательно осмотрел окрестности. Сияло яркое солнце, и было намного жарче, чем когда-либо в Буде. Чистая вода мягко омывала этот остров возле Рима, и ее нежное журчание было словно бальзам для его ушей.
Все, что напоминало о Храме Неназванных – это разрушенные колонны, подобные той, на которую он опирался, – одни упали, другие стояли, – и алтарь, до сих пор в кровавых пятнах и брызгах. Воздух вибрировал от энергии. Энергии, которая заставляла его волосы вставать дыбом. Однако, несмотря на алтарь и энергию, Страйдер каким-то образом чувствовал родство с этим местом. В конце концов, многие люди считали его скрытным. Порочным и лишним в этом мире.
Не то чтобы он был с ними согласен. Он был соединен с демоном Поражения и не мог проиграть ни в одном поединке и не испытать при этом боль. Так в чем же здесь зло? Словно он убивал без разбора, только чтобы выиграть в Xbox или другую игру. Да фиг с ними. Когда он был здесь в прошлый раз, археологи изучили каждый укромный уголок и трещинку. Среди них были и Ловцы – надеялись отыскать один из могущественных артефактов Крона или даже сам Ларец Пандоры. Их здесь больше не было. Почему?
Несмотря на то, что храм поднялся из моря всего лишь несколько месяцев назад, деревья уже выросли, высокие и пышно-зеленые. Они окружали территорию, где когда-то гордо возвышался храм, но совсем не затрагивали его самого. Они фактически выгнулись дугой, словно боялись расти слишком близко. И здесь было кое-что, чего не было во время его последнего визита, – кости. Человеческие кости. Скорее всего, археологов. Что их убило, он мог только гадать. Не было никаких следов плоти или крови. Да, возможно животное растерзало множество людей за те несколько месяцев, что его здесь не было, но тогда почему отсутствовали какие-либо следы этого пира? Ну, помимо костей. Пятно крови здесь, кусок тухлого мяса там. Следы от ногтей, где люди боролись за свободу. Отпечатки ног там, где они пытались убежать прочь.
Их не было.
Итак. Что может истреблять так аккуратно? Существо, наделенное божественной силой, вот что.
Анья, (второстепенная) богиня Анархии и подружка-Люциена-которая-скоро-станет-его-женой – кошмар из кошмаров, маленькая капризная мегера, которая решила выдать себя замуж, – немного знала о Храме Неназванных, и поэтому не смогла подтвердить его догадку о том, что людей превратили в еду на пятках. Она сказала, что боги никогда особо не говорили о них, поэтому она не была уверена в их возможностях, способностях, в том, что они могли сделать. В любом случае, боги их боялись.
Однако Страйдер не собирался уезжать. Он должен был найти эти артефакты. Он должен был найти ларец Пандоры. Он должен был уничтожить Ловцов. Раз и навсегда. От этого зависела его жизнь. Черт, от этого зависело его душевное спокойствие. Каждый день Поражение говорил все громче в его голове, и каждый день Страйдер продолжал все чаще и чаще вспоминать первые дни своей одержимости. Дни, которые он хотел забыть.
В то время его демон был ревом, постоянным криком, всепоглощающей нуждой бросить вызов каждому, кого он повстречал. Вне зависимости от последствий. Убил друга? Ну и что. Ведь он победил.
Уже тогда он ненавидел себя. Его друзья, вероятно, тоже. Ну, не совсем. Из-за своих демонов они были такими же дикими, как и он сам. Потребовались столетия, чтобы научиться контролировать себя. Но сейчас, когда они обрели контроль над своей более темной половиной, он был ближе всего к его потере.
- Выглядит так, словно кто-то решил взять перерыв в отличие от нас, - поддразнил хриплый голос позади него.
Страйдер обернулся. Гвен, рыжеволосая красавица, которая была сильнее и вселяла больший ужас, чем любой из Повелителей, подошла к нему, в руке она держала блестящую бутылку с водой. Она бросила ею в него, а он с легкостью поймал. Через несколько секунд бутылка полностью опустела. Боги, холодная вода была так приятна, когда утоляла его жажду.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - она лениво улыбнулась, и он прекрасно понимал, почему Сабин полюбил ее. Непокорная женщина – это круто. – Я украла ее у Сабина.
- Я все слышу, жена, - сказал Сабин, обходя валун по другую сторону от них. Он увеличил скорость, пока не подошел к Гвен, затем обнял ее за плечи.
Тут же она подняла руку и переплела свои пальцы с его. Она даже прислонилась к нему головой, позволяя мужчине поддерживать и заботиться о своей безопасности. Они могли наслаждаться соперничеством между собой, но являлись одним целым. Это было очевидно.
По правде сказать, вначале их союз шокировал Страйдера. В конце концов, Гвен была дочерью Галена – лидера их самых заклятых врагов. Более того, Сабин был одержим демоном Сомнения, а когда они только познакомились, Гвен была маленьким робким мышонком. Демон мог бы фактически сожрать ее заживо.
Теперь же на свете не существовало более уверенной женщины, чем она. Каким образом эти двое смогли добиться такого результата, Страйдер точно не знал. Он просто был рад, хотя сам и не отличался преданностью в отношениях. Ему нравились женщины – даже покорные. Ох, он любил женщин. Но отношения? Не настолько.
У него было несколько подружек за эти годы, и поначалу ему это нравилось. Ему нравилось выбирать недоступное. Однако, когда они обнаруживали его жажду победы, большинство из них пытались обернуть это в свою пользу.
«Спорим, что ты не сможешь заставить меня полюбить тебя».
«Я сомневаюсь, что ты сможешь убедить меня в том, что нам предназначено быть вместе навсегда».
Прежде он играл в эту игру так много раз, покоряя сердца и теряя интерес, когда одерживал победу. Теперь же он использовал женщин раз, может, два, ладно, возможно, три раза, а потом – пока старая подружка, привет новая.
- Так почему ты закончил раньше? – Сабин подвел Гвен к алтарю и прислонился бедром к камню. Усадив ее напротив себя, он снова заключил ее в объятия и крепко прижал к своей груди так, что ее голова оказалась под его подбородком.
Страйдер пожал плечами.
- Я думал.
Вместо того чтобы исследовать камни на предмет каких-либо символов или сообщений, как ему было приказано.
Сабин был командиром Страйдера всю его жизнь. Да, когда они жили на небесах, Люциен был лидером элитного войска, но именно к Сабину Страйдер обращался за советом и наставлением. Как и сейчас. К человеку, который бы казнил собственную мать, если бы это помогло выиграть сражение. Не то чтобы у них были матери. Они родились полностью сформированными. Но Страйдер серьезно относился к своим обязательствам.
- Я слышал, что кто-то говорит о перерыве? – спросил с усмешкой Кейн, хранитель Бедствия, выходя из-за угла. Его волосы, в которых смешались коричневые, черные и золотые пряди, как и глаза, сочетавшие карие и зеленые оттенки, сияли в янтарном свете солнца.
«Неужели он всегда производит такое яркое впечатление?» - удивился Страйдер. Они были вместе уже целую вечность, но Страйдер не помнил, чтобы видел его когда-нибудь таким… счастливым. Почти сияющим. Возможно, они с храмом поладили.
Внезапно среди деревьев поднялся порыв ветра. Оторвалась ветка и полетела к мужчине. Конечно же, она треснула Кейна по голове. Привыкший к таким бедам, он даже не замедлили шаг. Возможно, они не поладили с храмом.
Страйдер тихо рассмеялся. Он был уверен, что это не самая худшая из неудач Кейна. Где бы воин не появлялся, там рушились скалы и расходилась земля.
Позади Страйдера раздался хруст гравия под чьими-то ботинками, и он снова обернулся. К ним приближались Аман, Рейес и Мэддокс – последние из их группы.
- Перерыв? – спросил Аман, его низкий голос был грубым, потому что он редко им пользовался. Он был в черном с головы до ног и, как хранитель Тайн, редко говорил, боясь раскрыть истины, от которых воины не смогли бы оправиться. Но поскольку недавно он выболтал большинство из этих секретов, когда пытался успокоить приступ гнева Гидеона, то был более разговорчивым, чем обычно. Перемена, от которой на сердце у Страйдера полегчало.
- Похоже на то, - ответил он.
Сабин закатил глаза.
- Посмотри, что ты наделал.
- А что мешает нам прерваться? Я устал. И видят боги, мы не добились никаких результатов! - сказал Мэддокс, вероятно, один из самых опасных участников их группы. Или точнее сказать был таким. Пока не познакомился со своей Эшлин. Теперь в его фиолетовых глазах была такая доброта, какой не было ни у одного из одержимых Повелителей.
Плохо то, что эта доброта распространялась только на хрупкую Эшлин. Мэддокс был соединен с демоном Насилия, и когда этот парень взрывался… Ух. Страйдер раз или два был тем, на ком мужчина вымещал свою потребность ранить и калечить. И даже тогда Страйдер одерживал победу, нанося еще больше ударов и ран, чем получал сам. Он просто был не в силах остановиться.
- Мы обыскали территорию, подвергли рентгеновскому излучению камни, надеясь найти что-либо внутри них, пролили свою кровь, чтобы привлечь Неназванных жертвой, - Рейес, столь же темный, как Аман, но более эмоциональный, развел руками, которые все еще были в порезах и кровоточили после жертвоприношения. Или от самоистязания. С Рейесом этого никогда не узнаешь наверняка. – Что нам еще осталось сделать?
Все посмотрели на Сабина.
- Это они сказали нам, что Даника всевидящее Око. Я не понимаю, почему они не хотят еще раз помочь нам, - сказал воин, который и сам был явно разочарован.
Всевидящее Око могло видеть небеса и ад. Даника знала, что задумали боги и демоны, а также к чему это приведет – но не обязательно в подходящее время. Подробности накатывали на нее внезапными непоследовательными всплесками.
Сабин обернулся кругом и закричал:
- Все что мы хотим знать – это где находятся два других артефакта. Мы слишком много просим?
- Просто помогите нам, черт подери, – воодушевившись, прокричал Кейн.
- Иначе я разгромлю каждый камень на этом острове, а остатки выброшу в море, - добавил Мэддокс.
- А я помогу ему, - торжественно пообещал Страйдер. - только сначала помочусь на них.
Как только его голос эхом отразился от скал, воздух, кажется, стал угрожающе сгущаться. Даже насекомые на деревьях затихли.
- Подождите-ка, может не стоит угрожать разрушением их собственности, - пробормотал Рейес.
Ой.
А затем мир вокруг них исчез – остались лишь колонны и алтарь. Только каждый из столбов внезапно оказался в вертикальном положении, а мраморный алтарь, теперь начисто лишенный сколов, замерцал белым светом.
Неуверенные в том, что происходит, воины напряглись, выпрямились и выхватили оружие.
Страйдер искусно обращался и с пистолетами и с ножами, но обычно он предпочитал широкий нож и риск. Однако сегодня он взял с собой Sig Sauer1. Он держал его дулом вниз, но это не делало его менее опасным. Он мог прицелиться и выстрелить в мгновение ока.
- Что происходит? – прошептала Гвен.
- Не знаю, но будь готова ко всему, - предупредил Сабин.
Любой другой воин запихал бы ее за спину, чтобы защитить. Но только не Сабин. Мужчины и женщины всегда были для него равны, даже учитывая то, что он любил Гвен больше собственной жизни и хотел защитить ее больше, чем жаждал победы, но все присутствующие знали, что Гвен была самой сильной среди них. Она уже не раз спасала Повелителей. Тем не менее, Страйдер выдвинулся вперед нее, вперед всех. С ощущением вызова… Он должен быть тем, кто одержит победу.
Его демон уже напевал. Победа… победа… должен победить… нельзя проиграть.
«Я знаю, - прорычал он. - Я сделаю это».
Он поворачивался вокруг своей оси, пристально осматриваясь, изучая. Наконец, он заметил свою жертву. Огромный человек… нет, эта штуковина не может быть человеком. Огромный зверь материализовался между двух колонн.
Желудок Страйдера сжался, когда он рассмотрел свою добычу. На звере не было одежды, но он в ней и не нуждался. Его кожа была покрыта шерстью, как у лошади. Змеи шипели и извивались вокруг его головы, их тонкие тела были чем-то вроде волос для него. Два длинных клыка выдавались из-под верхней губы. У него были руки человека, но вместо ног у него были копыта.
Весь его торс был покрыт мускулами, а соски проколоты двумя большими серебряными кольцами. Металлическая цепь обвивала его шею, запястья и лодыжки, приковывая его к колонам.
- Кто ты? – задал вопрос Страйдер. Ему не было нужды спрашивать, что это за штуковина.
Все это дерьмо, покрывавшее его, говорило о том, что он урод.
Он не ожидал ответа, но, черт побери, последовавшая в ответ тишина взбесила его.
Затем, между двумя другими колоннами появился еще один монстр, удивив Страйдера своим внезапным появлением. Этот тоже был мужского пола, но у него шерсть цвета кармина покрывала только нижнюю часть тела. Вся его грудь была покрыта шрамами. Он тоже был прикован цепями. Пока. Но эти цепи не уменьшали угрозы, исходящей от них.
- О, боги. Смотрите, - прошептал Кейн, указывая в сторону.
Появилось еще и третье животное, женского пола. Как и у мужчин, ее туловище было обнажено. У нее была большая грудь, а также проколоты соски, только не серебряными, а алмазными кольцами. Вокруг ее талии и бедер была обернута кожаная юбка. Она стояла в профиль, и Страйдер мог видеть маленькие рожки, выступающие из ее позвоночника. Вообще-то рожки ему понравились – они дадут возможность за что-то схватиться, когда эти зверюги взбесятся. Однако ее лицо было крючковатым, как у птицы. Так может опрокинуть ее? Нет. Она также была покрыта мехом и закована в цепи. Быстро, один за другим, появились четвертое и пятое животные, они были такие высокие и огромные, что походили на ожившие горы. У них хотя бы не было змеиных волос. Зато было кое-что похуже. У одного из них была лысая голова, но из нее, казалось, сочились тени. Густые, черные и жуткие. У другого торчали лезвия. Маленькие и острые, они пронзали его скальп, ярко мерцая чем-то влажным.
Неназванные.
Без сомнений. Страйдер выдохнул. Должно быть, они были еще и Невидимыми. Может их прокляли.
Победа.
Я им еще не бросил вызов, идиот.
Слава богам, добавил он про себя. Разве он сможет победить этих чудовищ?
Женщина вышла вперед, грохоча цепями. Повелители остались стоять на месте, и это, кажется, ей понравилось. Она усмехнулась, обнажив свои белоснежные острые, как бритва, зубы. К счастью, она не могла подойти ближе, чтобы дотянуться до них, из-за того, что была прикована к столбам.
- Вы снова пришли в наш дом, – в ее голосе звенели крики тысяч душ, пойманных в адскую ловушку, но отчаянно желавших выбраться наружу. Они кричали сквозь нее, эхом отражаясь от стен храма, Страйдер практически мог чувствовать их слезы. – И снова мы оказываем вам честь, присутствуя здесь. Но не подумайте, даже на мгновенье, что это ваши угрозы призвали нас. Вы хотели осквернить наш храм, не так ли? Вперед. Но прежде, чем вы сделаете это, я предлагаю вам заранее сказать «прощай» своим яйцам, а потом можете начинать.
Победа!
Только не поединок, только не поединок, только не гребаный поединок. Пожалуйста, пусть обойдется без поединка.
У него было такое ощущение, что эта женщина слов на ветер не бросает. И если он позволит показаться Монстру Страйди, то Монстр Страйди будет повержен. А это хуже всего на свете. Спросите у любого из тех, кто был с ним.
- Примите наши извинения, - сказал Сабин, пытаясь смягчить чудовищ.
- Принимаем, - с легкостью ответила она.
Эта непринужденность казалось неправильной. Ошибка.
Черт. Где же Гидеон, когда он так нужен? Как хранитель Лжи, этот парень всегда знал, говорят ему правду или нет. Страйдера снедала тревога с тех самых пор, как появились эти монстры, но теперь он задумался о том, какую цель они преследовали? Этот вопрос всколыхнул его тревогу до неприкрытого страха.
- А теперь о причине нашего появления, - продолжила она. – Ваша одержимость победой над врагом поразительна, и мы хотим вознаградить вас за это.
Награда? От этих животных? Если прежде его желудок просто сжимало от страха, то теперь он затанцевал твист: поворот, поворот, узел, поворот, поворот, узел. Это неправильно, подумал он вновь.
- Так вы поможете нам? – спросил Рейес. Легковерный дурак. – Поможете нам раз и навсегда покончить с Ловцами?
Смех.
- Как вы сами сказали, однажды мы уже помогли вам. И мы сделали это, ничего не попросив взамен, - ее взгляд был как черная дыра, такой пристальный, что он уже чувствовал, как падает, вращаясь и погружаясь все глубже в него, пока его не пригвоздило к месту. – Разве не так?
И именно в этот момент на него снизошло понимание. Если ты хочешь кого-то подсадить на наркоту, то дашь ему первую дозу бесплатно. Их помощь была наркотиком, а Повелители – наркоманами. Страйдер понял, что в дальнейшем за помощь им придется платить. Причем дорого. Динь, динь, динь. Теперь все верно.
- Возможно, мы смогли бы помочь друг другу, - предложил Кейн, земля под его ногами дала трещину. Он отпрыгнул в сторону, чтобы избежать падения в черную бездну.
Она высокомерно поняла подбородок в презрении.
- Нам от вас ничего не нужно.
- Посмотрим, - сказал Сабин беззаботным тоном. Но Страйдер мог видеть, как колесики вращаются в уме его друга. – Вы знаете где находится Покров Невидимости? И Жезл Разделения?
- Да, - она наградила их еще одной усмешкой, которая походила на оружие, готовое к бою. – Мы знаем.
Ага, меня тоже поймали на крючок.
«Выиграй», - напевал Поражение.
Страйдер облизнул губы в ожидании, кости уже гудели при мысли о победе нал Ловцами. Наконец-то Суперкубок чемпиона совсем близко. Как только они завладеют этими артефактами, то, в конце концов, смогут найти и уничтожить Ларец Пандоры. Конечно, это не убьет Ловцов, но, тем не менее, расстроит их планы использовать Ларец, чтобы изъять демонов из Повелителей, тем самым, убив воинов.
Они больше не могли жить без своих демонов. Они стали двумя половинками одного целого, соединенными навсегда. Поражение было большей его частью - его Монстром Страйди.
Демоны были связаны с ними в равной степени, хотя они и не погибнут, если их отделят от носителя. Зато сойдут с ума, станут вечно голодными, жаждущими удовлетворить свои омерзительные потребности, неспособные сдерживаться.
После того как Ловцы убили Бадена, демон Недоверия вырвался из его тела, измученный, кричащий и уничтожающий все на своем пути.
А Страйдер мог лишь беспомощно наблюдать за этим.
Еще хуже было то, что демон все еще был на свободе, все еще сеял разрушения.
Это и послужило причиной того, что Ловцы больше не пытались убить его и его друзей. Они не хотели, чтобы демоны оказались на свободе, где их невозможно пленить. Но обладай они Ларцом, то смогут сделать и то, и другое.
Тем не менее, благодаря Данике, теперь они знали, что у Ловцов был новый план действий. Каким-то образом они смогли отыскать демона Недоверия. Они сумели захватить его и пытались вынудить вселиться в другое тело. Если они достигнут своей цели…Страйдер содрогнулся. Тогда им не будет нужды искать Ларец. Они могут просто уничтожить Повелителей и вселить демонов в выбранные ими тела и делать все, что пожелают.
Они утверждают, что их главная цель – мир, лишенный зла, но как они заговорят, если смогут управлять всем этим злом? Черт, нет. От власти нелегко отказаться. Он это отлично знал. Никто не сможет заставить его самого отказаться от нее. Он любил побеждать, и не только из-за своего демона.
- Так чего же вы хотите от нас? – спросил Сабин, теперь уже осторожно. – Взамен на эти артефакты?
Страйдер чуть не ухмыльнулся. Сабин не любил недомолвок. Он хотел факты, изложенные таким образом, чтобы они понимали, во что ввязывались.
Неназванная засмеялась, и этот смех был намного более безжалостным, чем прежде. Возможно, потому что на этот раз там звучала издевка.
- Думаешь, все так просто? Что вы преподнесете нам подарок на память, а взамен мы отдадим вам то, что вы жаждете больше всего? Как же ты ошибаешься, демон. Вы не единственные, кто их ищет. Смотри.
Воздух над алтарем уплотнился, сгустился и цвета вспыхнули к жизни, прежде чем слиться воедино и сформировать нечто подобное кинофильму. Сначала Страйдер напрягся, чтобы рассмотреть изображение, затем – потому что увидел Галена. Его светлые волосы, его прекрасные черты лица, его белоснежные крылья. Как обычно, он был одет во все белое, словно на самом деле был ангелом, а не воином, одержимым демоном, как и все они.
Рядом с ним была высокая стройная женщина. Хорошенькая для своего крепкого телосложения, с заостренными чертами лица, длинными темными волосами и бледной кожей. Я видел ее раньше, подумал он, мысленно прокручивая события в древней Греции, древнем Риме и всюду, где он побывал в течение своей длинной жизни, но ничего не нашел. Он начал прокручивать последние события, но снова… вот черт, там. Даника, вспомнил он. Даника нарисовала ее. Враг.
Черт, подумал он снова. Даника нарисовала эту женщину на фоне событий двадцать какого-то года в прошлом, однако в ней ничего не изменилось. Время было над ней не властно. А это означает, что она не человек.
Сейчас она была одета в черную кожу и привязана к столу, но она не боролась со своими оковами. В ее пристальном взгляде была решимость, и она наблюдала за... Нет. Однозначно нет. Этого просто не может быть… Это невозможно… Но Страйдер увидел, как существо, подобное призраку, металось из угла в угол. У него были красные глаза, скелетообразное лицо, длинные и острые зубы.
Никаких сомнений – это был демон. Такой же Повелитель, каким был одержим Страйдер.
Страйдер перестал дышать, каждый мускул в его теле вжался в кости.
- Баден, - проскрежетал Аман своим странным голосом, и в нем было столько чувства, что его было больно слушать. Что-то было такое в Бадене, к чему они все стремились. В чем все они нуждались. Они любили Бадена больше, чем самих себя. Больше, чем друг друга.
До сих пор, несмотря на его смерть.
- Черт, этого не может быть, - Кейн яростно потряс головой.
Страйдер был с ним согласен. Черт, этого действительно не может быть. Демон не мог заключать в себе сущность их друга. Это невозможно. Но было что-то смутно знакомое в этом призрачном существе… что-то выворачивающее кишки на изнанку.
- Войди в нее, - приказал Гален. - Войди в нее, и твои муки прекратятся. У тебя наконец-то будет хозяин. Ты будешь способен испытывать чувства, слушать запахи, ощущать вкусы. Разве ты не помнишь, как это чудесно? Наконец-то ты сможешь разрушать, уничтожать человеческое доверие, как тебе суждено.
Уничтожать человеческое доверие. Ведь именно это и суждено делать Недоверию.
«Нет», - снова подумал он.
Дух застонал, и его скорость увеличилась. Было видно, что он взволнован. Осознавал ли он, что происходит? Хочет ли он нового хозяина? Или он слишком безумен, чтобы понять это?
- Пожалуйста, - попросила женщина. - Ты нужен мне. Ты нужен мне так сильно.
Итак. Она сама этого хочет. Но это вовсе не означает, что она понимает, что с ней случится, если она получит желаемое. В течение века…как минимум…в ней не останется ничего от ее прежней личности. Она полностью станет демоном, и много-много людей пострадают от этого.
- Сделай это, - продолжил Гален. – Это то, чего ты хочешь. То, в чем нуждаешься. Тебе нужно просто дотронуться до нее, и ты получишь облегчение. Что может быть проще?
«Понимал ли его демон?» - снова задался он вопросом. Как хранитель Надежды, Гален мог любого человека или существо заставить жаждать то будущее, о котором бы они и не помышляли без его влияния. Даже демона. Именно так он создал Ловцов, он убедил их, что мир станет лучше без Повелителей. Утопия мира и процветания.
Гален говорил так проникновенно, что даже Страйдер попал под его влияние. Он захотел дотронуться до женщины. Это даст облегчение… его будущее станет определенно… лучше…
Демон метнулся к женщине, потом передумал и метнулся в другом направлении. О, да. Он понимает.
«Не делай этого», - сказал ему Страйдер мысленно. Да, он хотел бы вернуть своего друга. Больше всего на свете. Ведь в некоторой степени демон Недоверия был его другом. Есть в нем частица Бадена или нет. Он не желал, чтобы его друг поселился в теле его врага.
- Сделай это, - зарычал Гален. - Сделай это! Сейчас же!
Дух кружился все выше и выше под потолком комнаты.
Гален раздраженно всплеснул руками.
- Отлично. Забудь об этом. Ты можешь провести оставшуюся часть вечности так же, как провел предыдущее тысячелетие. Жалкий. Голодный. Немощный. Мы уезжаем, - он потянулся, чтобы освободить женщину.
Послышался новый стон, потом рычание, а затем дух вновь заметался из угла в угол, набирая скорость, пока не превратился в расплывчатое пятно. Он начал снижаться… еще ниже… и, наконец, обрушился на живот женщины.
Она заметалась из стороны в сторону с такой силой, что могла бы поранить себя, если бы не была привязана. С каждой секундой ее метания становились все сильнее. Она хрипела и стонала, спазмы сжимали ее мышцы, черты лица исказились. А потом она начала кричать.
Нет. Проклятье, нет. Страйдер почти упал на колени. Гален злобно заулыбался от удовлетворения.
- Дело сделано. Наконец-то. Теперь все, что нам нужно сделать, это подождать и посмотреть, сумеет ли она выжить.
Дверь распахнулась, и группа его последователей вошла внутрь. Как вовремя. Должно быть, они где-то поблизости наблюдали за этим на мониторах.
- Мы возвращаемся в храм, Великий? – спросил тот, кто стоял впереди. Ответ Галена они не услышали, поскольку видение дрогнуло, а затем и вовсе исчезло.
Казалось, время приостановило свой бег, пойманное в сети ужаса и шока.
Сабин был первым, кто пришел в себя.
- Что, черт возьми, только что случилось?
Что случилось? Врата ада только что открылись, последствия, о которых он уже размышлял, внезапно стали реальностью. Если женщина выживет, то Ловцы возжелают их крови, как и боялся Страйдер. Они больше не удовлетворятся обычными нападениями на Повелителей. Они будут жаждать их смерти. А если их демоны освободятся, то их поймают и соединят с кем-то еще, и тогда Гален сможет создать армию демонических бессмертных под своим командованием.
- Верните изображение, - скомандовал Мэддокс. - покажите нам, что произошло после слияния.
- С таким тоном ты не получишь ничего, кроме моего недовольства, Насилие, а тем временем твой враг хочет того же, что и ты. Жезл Разделения, - Неназванная развела руками, ее ногти были такими длинными, что загибались в обратную сторону. - Мы выберем тех, кому нам даровать такое благословление.
Мэддокс щелкнул челюстью прежде, чем склонить голову.
- Мои извинения.
- Чего вы хотите от нас? Скажите, и оно ваше, - Страйдера не заботило, чего они желают. Он достанет им это.
Она улыбнулась, словно ничего другого и не ожидала.
- Если вы хотите Жезл, то принесете нам голову своего царя.
Последовал следующий удар шоковой тишины.
- Подождите… Вы хотите… голову Крона? – Гвен пристально посмотрела на Повелителей. - Царя богов?
- Да.
Без колебаний.
Мог ли Страйдер дать им это? Царь богов помогал ему победить в нескольких битвах. Царь богов был с ними заодно и сделает все что угодно, лишь бы уничтожить Галена и Ловцов. А теперь… убить его? Убить самого сильного из когда-либо живших бессмертных? А если он потерпит неудачу, то Крон станет его врагом?
- И как, предполагается, мы это сделаем? – потребовал Кейн.
- Я же говорила, что это будет непросто. Но, несмотря на то, что он бог, и его уничтожение станет самой трудной задачей за все ваше существование, он очень похож на вас, - ответила Неназванная. – Больше, чем вы можете предположить. Используйте это знание в своих интересах.
Кейн покачал головой, и локон хлестнул его по глазам.
- Но он в нашей команде.
- Он? – еще один ожесточенный смешок. – Разве вы не думали о том, что он убьет вас в ту же секунду, как только перестанет в вас нуждаться? В любом случае, если вы не принесете нам его голову, то это сделает ваш враг. И тогда они получат наш приз.
Глаза Страйдера расширились, еще один ответ нашел свое место. Вот почему Гален попытается обезглавить Крона. Вот почему Данника предсказала это.
Они не могли позволить Галену снискать благосклонность у этих существ. Последствия этого могли стать огромными – намного хуже, чем взбучка от Крона. Дерьмо. Проклятье! Твою мать. Ни одно ругательство не казалось достаточно сильным.
- Почему вы хотите его смерти? – спросил Страйдер. Ведь Сабин всегда говорил: знание - власть. Быть может, в ответе они смогут найти спасение.
Существо сжало зубы.
- Он сделал нас рабами, но мы не потерпим такую судьбу. Уверена, вы нас понимаете.
Понимаем, да. Слишком долго он был рабом своего демона. Но в ее ответе не была никакого спасения. Эти существа были непоколебимы. Они не изменят решения.
Что произойдет, если они обретут свободу? Блуждающие освобожденными? Он так и не смог придумать ничего хорошего.
- Вам нужно время подумать, - продолжила она. - Мы предоставим вам его. И чтобы доказать наши великодушные намерения, мы дадим вам другой подарок. Наслаждайтесь. Мы-то уж точно будем.
Ее жуткое улыбающееся лицо было последним, что увидел Страйдер прежде, чем он и остальные обнаружили, что их переместили в другое место, в джунгли – где их внезапно окружили Ловцы.

Сноска
1. Швейцарская фирма SIG была основана в 1853 году часовщиком Хайнрихом Мозером, офицером швейцарской армии Конрадом Нейер Штокаром и политиком Фридрихом Пейером. С 1860 года по просьбе швейцарской армии фирма наладила выпуск оружия. С 1865 года завод возглавил Фридрих Веттерли под чьим руководством была создана и серийно выпускалась винтовка Веттерли Модель 1869 года. Сейчас фирма является большим акционерным обществом, включающим в себя несколько крупных компаний. Одна из моделей этой фирмы является весьма популярным полицейским оружием, как в США, так и в Европе, особенно после появления модификаций.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:15 #9

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 8

ОЛИВИЯ И ЛЕГИОН закружились вокруг друг друга. Когда маленький демон сделал выпад, Оливия отпрыгнула в сторону, и Легион с шумом ударилась о стену. Теперь Оливия рассмотрела, кто был ее противником. Она видела такой вид существ – миньон, также известный как слуга демона, – их истребляли. Это делали все ангелы, даже те, единственная цель которых состояла в том, чтобы нести гармонию и радость этому миру. Но, конечно же, она никогда не сражалась с ними лично.
Однако их уничтожение совсем не было похоже на те битвы, в которых участвовали ангелы-воины. Они просто протягивали свои руки, и появлялся огненный меч. Когда этот огонь, созданный не в аду, а наоборот, появившийся во рту ее Господа - его дыхание обжигало намного более горячим пламенем, чем нравилось демонам, – прикасался к чешуе, демоны расщеплялись. Это… ну, в общем-то, это было ни на что непохоже.
Кайя и Камео по-прежнему лежали на полу, извиваясь; их кожа приобрела слегка зеленоватый оттенок. Будь Оливия ангелом, то смогла бы облегчить им мучения, приняв их боль в себя, а затем уничтожив ее. Но теперь она, пойманная в ловушку этого слабого тела, ничего не могла сделать.
Только наблюдать. И сражаться.
Если она надеялась выжить, то нуждалась в том, чего никогда не ощущала и чем никогда не была охвачена прежде: в ярости. В конце концов, она же делала людей сильнее. Разве не так? Казалось, что под действием этой эмоции они становились мощнее, чтобы разрушать и громить.
Так… что же может её разозлить? Воспоминания об аде, однозначно.
Несмотря на то, что Оливия предпочла бы лишиться своих глаз, все же она позволила воспоминаниям о времени, проведенном в аду, войти в ее разум. Пламя… вонь… влажные, ищущие руки… Желудок скрутила тошнота, страх и отвращение, смешиваясь с той первой искрой ярости. А затем шок от того, как обошлись с Кайей и Камео во время драки, парализовал страх, и возобладал инстинкт. К счастью, только над страхом.
– С-с-сегодня ты умрешь, ангел.
Ее руки сжались в кулаки. Я сильная.
– Ты никогда не сможешь быть с Аэроном так, как ты этого хочешь, демон, – сказала она зная, как истина в ее голосе противна существу, выросшему среди лжецов. – Я говорю тебе это не для того чтобы быть жестокой, а потому что…
– Заткнис-с-сь! Заткнис-с-сь! – Легион замахнулась рукой, обнажив когти.
Оливия выгнула спину, уклоняясь. Без крыльев, поддерживающих ее равновесие, она оступилась, почти упав на пол.
– Аэрон любит меня. Он с-с-сам мне с-с-сказал.
Ярость по большей части оставила Оливию, и она ничего не могла с этим поделать. Сострадание было для нее также естественно, как и потребность дарить ближним счастье взамен горю. Они желали одного и того же, она и Легион.
– И это правда. Он любит тебя, но не как мужчина женщину. Он любит тебя, как свою дочь.
– Нет, – Легион затопала ногами. Зашипела. – Когда-нибудь я выйду за него замуж.
– Если бы это было так, то, скорее всего, я бы не оставила свою прежнюю жизнь, чтобы прийти сюда и спасти его. Я бы не захотела быть с ним, – Оливия говорила так мягко, как могла. Она не желала нанести демону душевные раны. По какой-то причине Аэрон действительно любил это… существо. Но Оливия прекрасно знала образ мышления демонов и осознавала, что Легион будет лгать и злословить про нее, если только она не заставит ее понять. – Я уже спала в его постели, в его объятиях.
Легион не обвинила ее во лжи. Да и как она могла? У ангелов не было такой необходимости, и маленькая злодейка это отлично понимала. Напротив, она неподвижно замерла и глазела на Оливию, разинув рот, ее дыхание было сбивчивым и неглубоким. С ее клыков закапало еще больше яда.
– Ты хочешь то, чего иметь не можешь. Ты завидуешь, ты жаждешь. Это твоя природа, – сказала Оливия. – И я понимаю силу этой природы лучше, чем кто-либо другой, ведь именно по этой причине я здесь. Я завидую, я жажду. Но есть то, чего ты не понимаешь, ведь именно из-за того, что ты покинула ад, Аэрона приговорили к смерти. Из-за тебя я была послана ему. Из-за тебя мне было приказано убить его. Из-за тебя пошлют другого убийцу вместо меня, – Оливия вздохнула. – Из-за тебя он умрет.
– Нет. Нет! Я убью того мерзкого ангела, точно также как сейчас расправлюсь с тобой.
Эти слова были единственным предупреждением для Оливии. В один момент Легион стояла напротив нее, а уже в следующее мгновенье она оказалась на ней, и они начали падать… все ниже и ниже. На Оливию пришлась основная сила удара, она упала головой на выступ каменной плиты под камином, и кислород покинул ее легкие со скоростью реактивного снаряда. Яркий свет замигал перед ее взором, но не настолько яркий, чтобы скрыть зубы, приближающиеся к ее шее.
Лисандр начал обучать ее новым обязанностям воина в тот же день, когда золото появилось на ее крыльях, поэтому Оливия смогла блокировать ладонью подбородок Легион и отпихнуть, мучительно заскрежетавшие зубы демона.
Она никогда не наслаждалась мыслью о борьбе с демонами. Главное для воинов, говорил Лисандр, полностью дистанцироваться от своей задачи, сосредоточившись только на твердой решимости уничтожить свою жертву.
Сможет ли она?
От удара в ее пальцах начал разрастаться холод, он поднимался к ее рукам… груди… и этот холод ошеломлял намного больше, чем страх, уничтожая остатки ее ярости, наряду с состраданием и отвращением.
Да. Она сможет, поняла Оливия. Приди в себя.
«Сделай то, что должна», – прошептал голос в ее разуме. – «Ты - ангел. Она - демон. Позволь своему инстинкту управлять тобой. Позволь своей вере наполнить тебя».
На мгновение она решила, что это Лисандр был рядом с ней. А затем Легион зарычала, разрушая ее чувство облегчения, но это уже было не важно. Оливия была готова. Вместо того чтобы использовать эмоции, в которых у нее не было никакого опыта, она позволила вере и любви наполнить себя, как посоветовал голос, ведь это было так естественно. В этом и заключалась истинная сила.
Резким движением руки Оливия швырнула Легион через комнату. Демоница врезалась в стену и соскользнула на пол. Все это время суженные красные глаза оставались прикованными к ней.
Встать. Немедленно.
Оливия вскочила на ноги и вжалась спиной в камин. Новое положение ограничивало диапазон ее действий, но она нуждалась в опоре, чтобы удержать равновесие, когда…
Легион бросилась на нее.
Оливия пригнулась, и демоница снова ударилась об стену. Когда она срикошетила назад, штукатурка запылила воздух, наполнила нос, и Оливия закашлялась. Однако она не стала медлить и лягнула ногой, пнув Легион под зад. Вера – она сможет победить. Любовь – добро против зла. Должно быть Оливия пяткой содрала несколько чешуек, потому что на груди демона просочилась кровь.
– Я не позволю тебе ранить меня, демон.
– Ты не с-с-сможешь меня ос-с-становить.
Легион снова вскочила. И вновь набросилась на Оливию, цепляясь, как виноградная лоза. Лязгая зубами и царапаясь когтями. Оливия молотила кулаками налево и направо, одновременно проталкивала колено, чтобы сохранить между ними хотя бы небольшое расстояние, но сама она едва оставалась в вертикальном положении. Легион крутила головой из стороны в сторону, чтобы избежать ударов, но это ей не всегда удавалось. Скула треснула. Ее нос был сломан.
По комнате рассыпалось вдребезги разбитое стекло. Затем появился темный силуэт с крыльями, дикий взгляд искал… он приземлился возле по-прежнему дерущихся женщин. Аэрон. Их взгляды встретились, и, кажется, время внезапно замедлило бег. Его губы были плотно сжаты, придавая ему угрюмый вид, а татуировки на его коже были темными, словно тени.
Пузырь волнения взорвался внутри нее, и она потеряла свою сосредоточенность. Ее рука скользнула по рту демона - той самой области, которую прежде она избегала. Легион же немедля воспользовалась этим и укусила. Острые, как бритва, зубы глубоко впились в нее, густой яд закапал прямо в вены.
Оливия закричала. Жжение, словно кислота, соль и пламя… о, Господи. Без сомнений, ее рука обратилась в пепел. Но когда она посмотрела вниз, то увидела, что ее плоть была лишь немного поранена, кровоточила и слегка припухла.
– Оливия, – закричал Аэрон, бросаясь к ней.
Ее колени подогнулись, и она соскользнула на пол, больше не в состоянии удержать собственный вес. Она прижала руку к груди, дышать становилось все труднее. Боль была слишком сильной, будто ей снова вырвали крылья.
Раньше, во время борьбы, звезды мерцали у нее перед глазами. Теперь она видела черные точки, и это было в тысячу раз хуже. Они росли и сливались воедино, разрушая ее зрение, затягивая в темноту, наполненную одиночеством и болью.
– Что ты с ней сделала? – зарычал Аэрон, прорываясь сквозь иллюзию одиночества. И даже несмотря на его гнев, она обрадовалась его вторжению.
– За-защищала себя, – Оливии удалось разомкнуть свои дрожащие губы.
– Не ты, – сказал он. На сей раз его голос был нежным. Мозолистые пальцы разгладили ее брови и также нежно отвели назад волосы.
Несмотря на агонию, все еще пузырящуюся и шипящую в ее руке, она послал ему слабую улыбку. Возможно, Аэрон и не хотел, чтобы она оставалась в крепости, возможно, он даже бежал от нее, но в какой-то степени он все же заботился о ее благосостоянии. Он не обратил внимания на Кайю и Камео, а подошел прямо к Оливии.
Ее вновь обретенная уверенность была неуместна.
Послышалось шарканье шагов. А затем:
– Аэрон, мой Аэрон. Она ничтожес-с-ство. Ос-с-ставь ее и…
– Единственный кто уйдет, будешь ты. Я сказал тебе держаться от нее подальше, Легион. Я сказал, чтобы ты не смела причинять ей боль, – руки Аэрона оставили Оливию, и она застонала, покинутая. – Ты ослушалась меня.
– Но… но…
– Иди в мою комнату. Сейчас же. Мы поговорим об этом позже.
Тишина. Затем рыдание.
– Аэрон, пожалуйс-с-ста…
– Не спорь со мной. Иди, – раздался шелест одежды. Должно быть, он отвернулся от нее. – Что она сделала с тобой, Оливия?
– Ру-рука, – сумела выговорить она, стуча зубами. Она все еще чувствовала, что объята огнем, несмотря на то, что была холодна, как лед. – Укус.
Сильные мозолистые пальцы вернулись к ней, только на этот раз они обвили ее запястье и приподняли руку. Наверно, чтобы осмотреть рану, но это не имело значения. Потому что этим действием он увеличил скорость ее кровотока, что в свою очередь увеличило интенсивность боли, и Оливия всхлипнула.
– Я помогу тебе, – пообещал он.
– Других укусили раньше. Сначала помоги им, а потом мне.
Он не ответил. Вместо этого он прижался своими теплыми губами к ране и начал сосать. В этом он нежен не был. Ее спина выгнулась, и новый крик вырвался у нее. Она попыталась вырваться из его захвата, но он держал крепко, высасывание, высасывание, затем плевок. Высасывание, высасывание, плевок.
Постепенно боль начала ослабевать. Ожог охладился, лед растаял, и она упала на пол, словно кукла. Только тогда Аэрон остановился.
– Теперь я позабочусь об остальных, – сказал он хриплым голосом.
Чернота отступала от ее взора, и она смутно увидела, как он подошел к Камео и сделал с ней тоже самое, высасывая яд из раны на ее шее и выплевывая его. Когда воительница наконец-то успокоилась и с облегчением вздохнула, он обратил свое внимание на Гарпию.
Когда он сплюнул яд изо рта в последний раз, дверь в спальню неожиданно распахнулась, и внутрь ворвались два воина. Парис и Уильям. Они обыскивали комнату, обнажив оружие. У Париса был какой-то пистолет. У Уильяма два клинка.
– Что произошло? – потребовал Парис. – Торин написал смс, что ты ворвался через окно Кайи.
– Вы вовремя, – сухо ответил Аэрон.
– Что? – ответил Уильям, сама невинность. – Мы сделали тебе одолжение, потратив свое время. Мы подумали, что вы затеяли извращенные сексуальные игры.
– Я… убью… эту гребаную суку! – сердитая Кайя поднялась на ноги. – Она укусила меня. Она охренительно укусила меня!
– Я разберусь с ней, – Аэрон тоже поднялся. Выражение его лица было жестоким, но, тем не менее, решительным. – Не ты.
Кайя ткнула пальцем в его грудь и встала на цыпочки, но это все же не помогло ей оказаться с ним нос к носу.
– Нет, ты будешь обращаться с ней, как с ребенком, как делаешь это всегда.
– Я разберусь с ней, – повторил он упрямо.
– Подождите. Я пропустил драку четырех цыпочек. Затем я узнал, что кого-то тяпнули, – Уильям обратил свое внимание на Оливию, которая все еще лежала на полу. – Пожалуйста, скажите мне, что наш ласковый маленький ангелочек умеет кусаться. Тогда я захочу ее как никогда сильно.
Из горла Аэрона вырвался низкий рык, он подошел к Оливии и присел возле нее:
– Вали отсюда, Уилли. Ты здесь не нужен.
– Я, пожалуй, не соглашусь, – ответил Уильям задиристо.
– Лучше я объясню все по пути, прежде чем Аэрон убьет тебя, – Камео провела рукой вниз по лицу, прежде чем протянула ее, рассчитывая на то, что ей помогут подняться.
Ульям лишь выгнул бровь. Нахмурившись, Парис шагнул вперед, взял ее за руку и подтянул наверх.
– Спасибо, – пробормотала она, раздраженно посмотрев на Уильяма.
Он пожал плечами:
– Ты не в моем вкусе, поэтому я не вижу смысла тебе помогать.
Она закатила глаза:
– Все женщины в твоем вкусе.
Это замечание должно было вызвать смех у всех присутствующих, но от трагического голоса Камео все просто поежились.
Аэрон взял Оливию на руки и поднялся. Как хорошо. Все силы оставили ее. Ее мускулы все еще дрожали, напоминая о печальных последствиях потрясения. Не сказав ни слова тем, кто хотел уходить, он вынес ее в коридор.
– Каждый раз, когда я натыкаюсь на тебя, ты ранена, – сказал Аэрон.
Это правда, но она не собиралась просить его держаться от нее подальше.
– Я думаю, что должна поблагодарить тебя за спасение.
– Ты так думаешь, ангел? – фыркнул он.
Отлично. Никаких раздумий об этом и никаких предложений о том, как она может это сделать. Он назвал ее ангел. Снова. Это значит, что он по-прежнему видит ее такой, какой она была, а не какой сейчас стала. Он должен понять, что она оставила свою благодать вместе с робой.
– С таким отношением, – сказала она. – Ты не дождешься от меня благодарности. Никогда.
Ответа не последовало.
Она поборола волну разочарования.
– Ну? – подтолкнула она.
– Что ну?
Невозможный человек.
– Ты до сих пор считаешь, что я слаба и легко уязвима?
И снова он не ответил. А это означало, что именно так он и считал. Она нахмурилась. А так как он презирал слабость, то она никогда не сможет оказаться в его постели – точнее, вместе с ним и обнаженными, – если так пойдет дальше.
Она должна найти способ доказать ему, насколько сильной она была на самом деле.
Слова «вера» и «любовь» снова всплыли в ее разуме. В любом случае, она была не уверена что он готов хотя бы к одному из них. Да ведь и она не любила его. Разве не так? Она не знала. То, что она чувствовала к нему, отличалось от всех ощущений, которые она когда-либо испытывала, но ведь она никогда ни в кого не влюблялась.
Что она знала наверняка о любви, так это то, что влюбленные были готовы отдать жизнь друг за друга. Как Эшлин за Мэддокса. Как Анья за Люциена. А готова ли она умереть за Аэрона? Нет. Она так не думала. Она не предложила Совету такой компромисс, когда у нее была такая возможность, она не предложила им то, над чем они, возможно, могли бы подумать. Жертва всегда вознаграждалась.
– Куда ты меня несешь? – спросила она, сменив тему. Она все еще была слишком слабой, чтобы размышлять об этих вещах. Кроме того, Легион была в его спальне, а она была не готова к новой стычке. Если он именно туда направлялся, то…
– В свою спальню, – сказал он, и ее желудок сжался.
Тьфу. Именно туда.
– Но…
– Легион там нет. Она, как всегда, меня не послушалась. Я почувствовал, как она покинула эту грань реальности.
Глаза Оливии расширились от удивления. Она знала, что они были близки, но это было… ничего себе.
– Ты с ней связан?
Он кивнул.
Возможно, Легион была права. Возможно, ей предназначено быть с Аэроном. Это мысль была подобна новой инъекции кислоты в вены Оливии. Она сама хотела стать больше, чем просто знакомой для Аэрона, больше чем просто другом. Она хотела быть его возлюбленной. И сейчас она поняла это со всей ясностью, в этот момент, когда его сильные руки обнимали ее и тесно прижимали к себе. Когда его сердце бьется напротив ее уха, и когда его теплое дыхание ласкает ее кожу. Но она не сможет делить его с Легион, несмотря на то, как сильно она его желает.
Тебе и не придется. Теперь ты уверенная, решительная женщина, и ты добьешься желаемого.
Правда.
– Я сожалею, что она ранила тебя, – хрипло сказал Аэрон, удивив ее. – Она просто ребенок, и я…
– Подожди. Мне придется тебя перебить, – хотя ей действительно приятно было слушать его извинения. – Легион – не ребенок. Она не на много младше тебя.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– Но она так невинна…
– Невинна? – теперь уже фыркнула Оливия. – Какую жизнь ты вел, раз считаешь эту маленькую злодейку невинной?
Ее губы дрогнули, когда он перепрыгнул лестничный пролет. Ее вес, казалось, его совсем не беспокоил.
– Мне кажется, это потому что… она шепелявит. И она так радуется, когда наряжается и играет в принцессу.
– Она всю жизнь прожила в аду, окруженная злом и измученными душами по углам. Конечно, наряды забавляют ее, но это не означает, что она мыслит, как ребенок. Она любит тебя, Аэрон, – или просто так говорит. Умерла бы она ради него? – Она хочет тебя, как женщина хочет мужчину.
Но речь не об этом.
Одна его нога зависла в воздухе, когда он резко остановился посреди следующего коридора. Он наклонил голову так, что их взгляды встретились, в его фиолетовых радужках бушевал шторм.
– Ты ошибаешься. Она любит меня, как отца.
– Нет. Она собирается выйти за тебя замуж.
– Нет.
– Да. Ты слышишь меня и знаешь, что я говорю правду.
На его челюсти дернулся мускул.
– Если то, что ты говоришь, верно…
– Это так. И ты снова слышишь истину в моем голосе.
Аэрон сглотнул, покачал головой, словно отбивался от ее слов. По крайней мере, в этот раз он не отрицал.
– Я поговорю с ней, скажу, что романтические отношения между нами невозможны. Она поймет.
Только мужчина мог так заблуждаться.
Он снова зашагал, на этот раз молча. Плечом он распахнул дверь в свою комнату. Оливия напряглась, но, естественно, Легион нигде не было видно. Она вздохнула от облегчения, когда Аэрон положил ее на мягкий матрас.
– Аэрон, – позвала она, не готовая к тому, чтобы он покинул ее, но подозревая, что он собирался сделать именно это.
– Да, – он остался на месте, нависнув над ней, и пригладил рукой ее волосы.
Она почти замурлыкала, когда он наклонился к ней, чтобы приласкать.
– Раньше я совсем другое имела ввиду. Когда сказала, что не стану тебя благодарить. Я действительно признательна тебе за помощь.
Что ты делаешь? Он никогда не посмотрит на тебя, как на потенциальную любовницу, если ты постоянно будешь напоминать ему о своем ангельском характере.
– Ага, отлично, – он кашлянул, когда выпрямился, явно сконфуженный. – У тебя болит еще что-нибудь? – он не ждал от нее ответа, поскольку окинул пристальным взглядом ее всю. Возможно, он впервые полностью рассмотрел ее новую одежду, потому что его челюсть внезапно отвисла. – Ты… ты…
Возможно, ее статус потенциальной любовницы не под угрозой, в конце концов. Уверенность.
– Разве не прелесть? Кайя помогла мне.
Решительность. Она провела руками по груди, животу и бедрам, желая, чтобы он дотронулся до нее там. По ее коже побежали мурашки. О, вот это сюрприз. Это было так приятно. Очень, очень приятно. Она должна не забыть потрогать так себя снова.
– Прелесть, – сказал он севшим голосом. – Да.
– А как тебе мой макияж? – когда его взгляд поднялся к ее лицу, она провела кончиком пальца по своим губам. – Я надеюсь, что Легион ничего не испортила.
– Это… мило, – и снова его голос прозвучал горячо и хрипло.
Это означает хорошо или плохо?
Да разве это важно? Она хотела его; она решила идти до конца. Он должен стать ее.
Облизнув губы – ммм, со вкусом кокоса – она села, оперевшись на один локоть, а другую руку протянула Аэрону. Она положила свою ладонь напротив его быстро бившегося сердца. Часть ее покраснела от такой смелости и кричала остановиться. Другая же была горда и кричала идти вперед.
Чтобы достигнуть наивысшего наслаждения, напомнила она себе, тебе придется выйти за рамки приличий.
Ты уже за них вышла.
– Ты можешь меня поцеловать, если хочешь.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть он захочет.
На мгновенье он перестал дышать. По крайней мере, его грудь замерла. В глазах вспыхнуло пламя, зрачки расширились, мускулы конвульсивно дернулись, сокращаясь.
– Я не могу. Ты не можешь. Ты же ангел.
– Падший, – напомнила она ему. Снова. – Я могу умереть на днях. Я могла умереть даже сегодня. В любом случае, я бы умерла, так не познав твой вкус. Как жаль, если это случится, ведь это все чего я хочу.
– Я не могу, – повторил он, наклоняясь все ниже… ниже… Он уже прикоснулся к ней, но вдруг остановился.
Оливия едва сдержала крик отчаяния. Насколько близка она была к тому, чтобы получит желаемое?
– Скажи мне, почему? – так, чтобы она смогла опровергнуть каждый приведенный им довод.
– Мне не нужны развлечения, – по крайней мере, он не отодвинулся. – Мне не нужна женщина. Мне ничего не нужно.
Она не знала, как опровергнуть эти слова. Никогда еще человек не желал так отчаянно остаться в одиночестве. Поэтому, вместо того чтобы спорить, она просто сказала:
– Ну, а мне развлечение очень нужно, – она плавно скользнула рукой к его шее. На этот раз она не отступится; и Оливия решилась.
Она судорожно дернула его вниз.
Он мог бы воспротивиться. Он мог бы остановить ее. Но он этого не сделал. Он позволил себе упасть на нее. Так они и лежали, просто глядя друг на друга, его тело придавило ее, оба задыхались.
– Аэрон, – наконец прошептала она.
– Да?
– Я не знаю, что делать, – призналась она, все желание, которое она ощущала, отразилось в ее словах.
– Быть может я и дурак, но я собираюсь сделать это, – ответил он и накрыл ее рот своим.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:20 #10

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 9

ОНА ТАКАЯ ХРУПКАЯ, ПОЧТИ КАК ЧЕЛОВЕК. «Слабее человека», – напомнил себе Аэрон, в то время как их языки переплелись, но он не смог заставить себя остановиться. Позже он сможет. Позже он пожалеет, но сейчас, все чего он хотел… была она. Оливия. Женщина, которую его малышка Легион презирала, женщина, которая только что навлекла на себя беду – хотя, если бы он был честным, то признался бы, что она сдерживалась, пока он сам не набросился на нее, – и женщина, которую он вскоре вышвырнет из крепости.
То, как она очаровывала и успокаивала Гнев, смущало его и выбивало из колеи. Даже сейчас демон мурлыкал, наслаждаясь происходящим. Страстно желая продолжения.
Дурак. Оливия была тем самым безумием, которое он не мог себе позволить. Он не лгал. Он не мог себе позволить напрасно тратить время, заботясь о ней, спасая ее от неприятностей, которые она навлечет на себя – а так и будет. Она не сможет постоять за себя. Женщина, которая решила «повеселиться», которая была создана богами для любви. Любой другой мужчина с радостью помог бы ей в этом, от этой мысли он уронил руки возле ее висков и сжал простыни. Взять хотя бы Уильяма. Сексуального счастливчика Уильяма. Ублюдок.
Моя. Ангел принадлежит мне.
Гнев? Запал на нее? Это смешно.
«Не твоя, и, конечно же, не моя». Ох, но как он этого хотел.
В новом наряде она обнажила свою соблазнительную кожу и умопомрачительные изгибы. И это было первозданным грехом, чистым соблазном, ни один мужчина не смог бы ей сопротивляться. Даже он. Она попросила поцелуй, и что-то внутри него потребовало подчиниться. На этот раз он не нашел в себе сил уйти. На этот раз он прижался к ее губам, разомкнул ее зубы своим языком и взял то, что она предлагала. Взял ее свежесть, взял ее невинность. Взял все, что мог взять от поцелуя.
И святой ад, ее вкус… На вкус она была, как виноград, сладкая и немножко терпкая, когда ее язык неуверенно искал его. Ее соски набухли, и каждые несколько секунд она выгибалась, чтобы потереться своим самым сокровенным местечком об его эрекцию. Ее руки, напротив, плавно скользили по его коротким волосам и оставались мягкими, а поцелуй нежным.
Она была бы нежной любовницей, как он и предпочитал.
Он никогда не понимал, почему другие воины стремились к женщинам, которые царапались и кусались даже во время самого интимного акта. Он никогда не хотел такого для себя. Зачем переносить насилие с поля битвы в спальню? Для этого нет веской причины. Не для него.
Некоторые из бывших любовниц Аэрона, которых он себе позволял, ожидали от него интенсивности больше, чем он мог им дать. Возможно из-за того, что он выглядел как байкер, был прославленным воином и убийцей и никогда не отступал. Но он не позволял им заставлять его действовать быстрее или жестче.
Во-первых, он был слишком силен, а они слишком слабы. Он мог с легкостью поранить их. Во-вторых, более жесткие и быстрые действия могли бы пробудить демона, а Аэрон отказывался участвовать в тройнике с существом, которое временами он не мог контролировать. Опять-таки, он мог запросто поранить своих партнеров, превратившись из любовника в карателя.
Хотя… если быть полностью честным перед самим собой, в минуты страсти у него проскользнула мысль о том, чтобы овладеть Оливией вопреки всему, так чтобы она полностью потеряла контроль над своими чувствами, так чтобы она набросилась на него и умоляла сделать все что угодно, лишь бы достичь кульминации.
Гнев замурлыкал еще громче.
Что с ним происходит? Что случилось с его демоном? Сейчас Аэрону следовало бы бояться причинить боль Оливии намного сильнее, чем он боялся поранить остальных. Но ничего подобного. Напротив, он углубил поцелуй, беря у нее больше, чем она, вероятно, готова была отдать.
Да. Еще.
Прошептал Гнев, но все же он потряс его, возвращая назад к действительности; он оторвался от Оливии. «Я не поддамся жажде крови. Угомонись».
Еще!
Ведь его демон всегда успокаивался рядом с Легион, малышка умиротворяла его почти также как и Оливия, но целоваться с ней Гнев не хотел никогда.
Тогда почему он так реагировал на Оливию? На ангела?
«Нам надо сбавить темп», – ответил он, не зная, что можно еще сказать.
Демон закапризничал, словно обиженный ребенок, у которого отобрали любимое угощение:
Хочу еще рая. Пожалуйста.
Еще… рая? Аэрон округли глаза от удивления. Ну, конечно же. Для Гнева Оливия, должно быть, ассоциируется с тем местом, где ему никогда не были рады, делая желаемое доступным. Хотя, честно говоря, Аэрон прежде и не подозревал, что его демон хотел бы побывать в доме ангелов. В конце концов, ангелы и демоны были врагами.
Может быть, он и ошибался, но больше он никак не мог объяснить демоническую… привязанность к ней.
– Аэрон? – ее веки приоткрылись, темные густые ресницы совершенно обрамляли невинные голубые очи. Ее губы были алые, влажные, и она медленно облизала их. – Твои глаза… твои зрачки… но ведь ты не сердишься.
А что не так с его зрачками?
– Нет, я не сержусь, – почему она так решила?
– Ты… взволнован, да? – эти губы изогнулись в порочной улыбке, избавив его от ответа. – Так почему же ты остановился? Я делаю что-то не так? Пожалуйста, дай мне еще один шанс, и я обещаю, у меня получится.
Он отодвинулся немного дальше и посмотрел на нее вниз:
– Это твой первый поцелуй? – он же знал об этом. «Я не знаю, что делать», – сказала она чуть раньше. Но до этой минуты он не осознавал истинный смысл этих слов. Неужели ангелы были до такой степени невинны? Теперь понятно, почему Бьянка решила задержаться с Лисандром на небесах.
Это так… опьяняло.
Оливия кивнула. А затем, неожиданно, снова улыбнулась ему:
– Ты не хочешь отвечать? Ты подумал, что у меня есть опыт?
Не совсем, но он не хотел помешать ее возбуждению. К тому же, ему слишком сильно понравилась ее неопытность. Ему понравилось быть у нее первым, единственным. Понравилось, как чувство собственности затопило и поглотило его. Чувство, которое он не имел права испытывать по многим причинам.
– Возможно, нам следует…
– Сделать это снова, – выпалила она. – Я согласна.
Невинность и пыл, завернутые в такую прелестную упаковку. О, да. Это пьянило.
– Я совсем не это хотел сказать. Возможно, нам следует остановиться.
Прежде, чем он захочет от нее намного больше, чем просто поцелуй.
Прежде, чем он вознесет себя – и Гнев – на небеса. Небеса, с которыми они никогда не захотят расстаться.
– Только на этот раз, – продолжила она, словно он ничего не говорил. – Я бы хотела быть сверху. Я всегда хотела попробовать эту позу. Ну, с тех пор, как повстречала тебя.
Она была сильнее, чем казалась, и сумела перевернуть его на спину, прохладный хлопок прижался к его обнаженной коже. Не дожидаясь разрешения, она оседлала его талию. Ее юбка была такой короткой, что, съехав наверх по ее бедрам, она позволила ему мельком увидеть ее трусики. Они были голубыми, под цвет блузки, и совсем крошечные. Такие крошечные.
Его рот наполнился слюной и, прежде чем он сумел себя остановить, нашел своими руками ее колени и надавил на них, раздвигая и приближая к своей эрекции. Невинные небеса. Черт, черт, черт. Небеса. Он не должен этого делать.
Еще.
Застонав, она запрокинула голову, ее длинные шелковые волосы щекотали ему живот. Ее грудь подалась вперед, соски по-прежнему оставались набухшими и отчетливо проступили через блузку. Бюстгальтер она точно не носила.
Это его совсем не обрадовало.
Ее пристальный взгляд встретился с его, прожигая до самой души.
– Я не шутила, когда сказала, что мне нужно отвлечься. Стычка с Легион напомнила мне о том, что другие демоны сделали со мной. И я хочу забыть об этом, Аэрон. Мне нужно это забыть.
– Что они сделали с тобой? – спросил он, прекрасно помня о том, как твердил себе, что ему нельзя это знать.
Туман страсти немного рассеялся в этих прекрасных глазах, но она встряхнула головой:
– Я не хочу говорить об этом. Я хочу поцелуй.
Она склонилась к нему, но он уклонился.
– Скажи мне, – внезапно он обнаружил, что узнать правду для него важнее, чем получить удовольствие.
– Нет, – ее губки надулись.
– Говори, – он узнает правду и отомстит. Все просто.
Гнев зарычал, соглашаясь.
Рычание в защиту ангела, удивило их обоих.
– Кто бы мог подумать, что мужчина предпочитает беседу… другим вещам.
Он стиснул зубы. Упрямая женщина.
– Даже если мы поцелуемся, я не стану спать с тобой, – сказал он. В этот момент предупреждение Лисандра эхом раздалось в его голове. «Не обесчесть ее. Я похороню тебя и всех тех, кого ты любишь».
Он напрягся. Как он мог забыть об этой угрозе?
– Я и не просила тебя спать со мной, не так ли? – как чопорно и пристойно звучал ее голос. – Как я уже говорила, я просто хочу еще один поцелуй.
Может, это была правда. А может, и нет. Да, в ее голосе звучала истина, но он отказывался в это верить. Он не хотел в это верить. Не то чтобы он позволит ей пойти дальше. Если бы он переспал с ней, а она явно этого желала, то она бы захотела большего. Женщины всегда хотели большего, нравилось ему это или нет. А большего он дать ей не мог. И не только из-за ее могущественного наставника. Это приведет к осложнениям, напомнил он себе. А они ему совсем ни к чему.
Еще!
– Даже если я поцелую тебя еще раз, – сказал он, думая про себя: «Заткнись, заткнись, черт подери». – Это вовсе не означает, что затем я овладею тобой.
«Просто поцелуй, больше ничего», – сказал он себе.
Поцелуй не запятнает ее. Поцелуй, обычный поцелуй, во имя богов, ведь она сидит на нем верхом.
– Это ничего не изменит между нами, – лучше ей сразу понять это. – Кроме того, я все еще жду, что ты мне расскажешь о произошедшем.
Он торгуется? Серьезно? Это попытка сдержаться.
– Я уверенная, решительная женщина, поэтому я отлично понимаю, что это ничего между нами не изменит, – сказала она, кажется, напряженно пожав плечами. – В любом случае, заняться любовью - для меня не самое главное. А вот насчет, того, чтобы рассказать тебе о том, что произошло, обещать не буду.
Эта «уверенная» и «решительная» женщина, в самом деле, не хочет прильнуть к нему и вновь с жадностью прижаться к его губам? Она, в самом деле, хочет только поцелуй и больше ничего? Это восхищало его. Это не разочаровывало его. Ни капельки.
– Сейчас все чего я хочу – это использовать твой рот и твое тело, – добавила она, заливаясь смущенным румянцем. Возможно, она и не была такой уж уверенной, какой хотела казаться? – Но не волнуйся. Я лишь слегка прикоснусь к тебе. Итак, если мы закончили обсуждение этого, то я бы хотела приступить.
Несмотря на разочарование, ммм… то есть он имел в виду восхищение тем, что она готова поцеловать его, не ожидая ничего больше, в его крови вспыхнул огонь, всеобъемлющий и всепоглощающий. Вскоре его вены были похожи на реки лавы, каждый сжатый мускул был готов к действию и горел в ожидании. Использовать его тело? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я сказал еще!
Каким потрясающим сочетанием невинности и жажды наслаждений была она.
Каким потрясающим сочетанием сопротивления и желания был он.
Он должен остановиться прямо сейчас, пока все не вышло из-под контроля.
Контроль. Проклятье. Он должен взять себя в руки и действовать рационально, и вместо того, чтобы беседовать с самим собой, ему бы следовало уйти от нее. Вообще-то, ему бы следовало сказать и себе, и своему демону, что им бы пора уже прийти в себя и оставить ее в покое.
– Ты мне напомнила, что могла умереть сегодня, – сказал он мрачно. Отлично. Ничто его не расстраивало больше, чем мысли о смерти. – Ты слишком хрупкая.
За исключением этого.
– И что дальше?
– Что дальше? – он лишь покачал головой. Как и люди, за которыми он наблюдал, она, кажется, вовсе не переживала по этому поводу. Она не пала на колени, моля дать ей больше времени, и, очевидно, не собиралась делать этого в будущем. Он до боли стиснул челюсть. А ей бы следовало.
– Ты хочешь это обсудить сейчас? – спросила она, вновь заливаясь румянцем. – Если так, то я могла бы сама приласкать себя. Чуть раньше мне это понравилось. Возможно, понравится снова.
Не дожидаясь его ответа, она прикоснулась к своей груди и простонала: – О, да. Мне нравится.
В конце концов, возможно, она и не смущалась. Возможно, просто чуть покраснела от удовольствия.
Он сглотнул:
– Нет, мы не закончили. Почему ты не боишься смерти?
– У всего есть начало и есть конец, – ответила она, не прекращая своих чувственных движений. – Я имею в виду, что вскоре ты будешь убит, и хотя я ненавижу даже мысль об этом, тем не менее, ты не увидишь меня причитающей по этому поводу. Я знаю, что это случится, но я приняла это, поскольку ничего изменить нельзя. Я пытаюсь жить, пока у меня есть такая возможность. Пока у нас есть такая возможность. Заострив свое внимание на плохом, мы уничтожим даже саму возможность испытать радость.
Он почувствовал, как под глазом задергался мускул.
– Меня не убьют.
Она промолчала, но ее лицо уже не выглядело таким сияющим. Он постарался не расстраиваться из-за этого.
– Сколько раз я должна тебе это повторять? – спросила она. – Ты будешь не в состоянии сразиться с тем ангелом, которого пошлют убить тебя.
– Тогда ответь мне еще на один вопрос. Ты оставила свое бессмертие ради веселья и тут же прибежала ко мне. Это означает, что ты полагаешь, что я буду тем, кто тебе это веселье даст. Почему ты это сделала, почему отдала так много и полностью доверилась мне, если совсем скоро я буду убит?
Она печально улыбнулась ему.
– Лучше я буду с тобой лишь краткий миг, чем не буду вовсе.
Ее утверждение напомнило ему слова, которые сказал ему Парис в ту ночь, и он рассвирепел. Это они были не правы. А не он.
– Ты очень похожа на моего друга. А он очень глупый человек.
– Тогда я сглупила, что выбрала не его. Уж лучше дурак, который рискует, чем тот, кто остается вне игры.
Он бросил на нее свирепый взгляд, оскалив зубы. Ему захотелось прореветь: «Даже не смей думать о ком-то другом».
Гнев тоже взбесился. Не на Оливию, а на Париса. Демон высветил изображение головы воина на блюде – отдельно от тела.
Аэрон тут же пришел в себя. «О нет, ты не станешь этого делать. Ты оставишь Париса в покое».
Она моя.
Нет моя, – выпалил он, и только потом понял, что сказал. – Я хотел сказать, что она не принадлежит ни одному из нас. Я тебе уже говорил. А теперь, пожалуйста, заткнись, а?
– Теперь мы закончили с разговорами? – Оливия провела кончиком пальца вниз по его плоскому животу и закружила вокруг пупка, – В противном случае, нам следует сделать эту беседу поинтереснее.
Она прикусила свою нижнюю губу, размышляя:
– О, я знаю, о чем мы можем поговорить. Люди могут умереть от удовольствия?
Вот черт, нет. Она спросила не просто так.
Не запятнай ее.
– Мы никогда об этом не узнаем.
Он сел, желая оттолкнуть ее прочь и оставить здесь. Одну. Возбужденную, но одну. Желание убить друга вовсе не ослабило силы его желания, так же как и воспоминание об угрозе Лисандра. Уйти от нее было единственным выходом.
– Ты, может, и не узнаешь, но я-то точно это выясню.
Он застыл. Как далеко пойдет этот ангел в поисках истины? В то время как этот вопрос дрейфовал в его разуме, его член начал пульсировать. Он представил, как она изгибается, ее собственная рука между ее ног, пальцы глубоко погружаются внутрь, эта картина сокрушила его. Милостивые… боги…
– Нет. Тебе придется сделать это самой, – прохрипел он. – Теперь мне надо идти.
Останься! Приказал Гнев.
Да помогут боги, он так и сделал. Он остался. Так просто, словно его приковали к кровати, он проиграл эту битву, даже не успев укрепить своих позиций.
– Отлично. Но я действительно хочу… Нет. Нет! – повторила она с чувством. – Ты уйдешь тогда, когда мы закончим. И только тогда.
Руки Оливии обвили его шею, сжали его волосы, ногти погрузились в кожу:
– Теперь я знаю, что нужно делать.
Она рывком прижала свой рот к его губам, и ее язык немедленно погрузился глубоко внутрь него.
О, да. Она быстро учится.
Когда их зубы соприкоснулись, Оливия немного ослабила нажим губ. Горячая… влажная. Она поймала его в ловушку, разрушив все его благие намерения. Она была всем, чего он жаждал, всем, к чему он стремился. Все сомнения исчезли: конец.
Да. Да. Еще!
Она застонала, и он вобрал в себя этот низкий звук. А когда она потерлась об него, он даже сквозь штаны смог почувствовать ее влагу. Его нежность исчезла. Его осторожность пропала. Он выгнулся ей навстречу. Когда этого стало недостаточно, он подхватил ее под попку и вынудил двигаться быстрее, жестче. Глубже.
– Я хочу трогать тебя везде, – сказала она хрипло, продолжая опустошать его. – Я хочу познать твой вкус всюду.
– Сначала я…
Нет. Нет, нет, нет. Не запятнай ее, не запятнай ее.
Она проложила дорожку из поцелуев по его подбородку, затем спустилась ниже, пососала его шею, слегка покусывая.
Да, пожалуйста. Осквернять ее весь день, всю ночь.
Еще, – снова потребовал Гнев.
Еще. Да. Еще… Нет! Проклятье. Ты опасен для нее, Гнев. Продолжишь в том же духе, и я удеру прочь из комнаты.
Еще.
Это единственное слово, которое ты знаешь?
Еще, будь ты проклят.
Аэрон зарычал, никто сегодня не хочет ему помогать.
– Почему я? – он перекатился поверх Оливии, вновь придавив ее, в попытке остановить безумие, но вместо этого продолжил облизывать ямочку между ее плечом и шеей. Эта бьющаяся жилка выглядела слишком восхитительно, чтобы оставить ее без внимания. Глупый мужчина. Бестолковый демон. Прекрасная женщина.
Его руки сами собой нашли ее груди и сжали. Чертовски зря. Ведь они были такими совершенными, ее соски затвердели сильнее, чем он предполагал. Продолжи разговор. Убери руки прочь.
– Я воплощаю в себе все то, что твой вид презирает, – в конце концов, все его дьявольские проступки были запечатлены по всему телу, чтобы весь мир смог это увидеть.
– Вы оба добрые, я знаю, и возбуждены, чего я страстно желаю, – она обвила его ногами, уничтожив этим даже слабый намек на расстояние. – Что же мне может не нравиться?
Черт, черт, черт. Еще один идеальный ответ.
– Я не хороший, – только не в сравнении с ней. Вообще-то, не в сравнении ни с кем. Если бы она знала хотя бы о половине тех поступков, которые он совершил, она бы убежала от него прочь. – Как я могу быть с кем-то вроде тебя? Ты же ангел.
Ангел, который искушал его, как никто другой.
Рай.
– Я пала. Помнишь? И я немного устала слушать твои разговоры о моей расе и о ком-то вроде меня. Это раздражает. А ты знаешь, как трудно вывести из себя ангела? Пусть даже и павшего? – ее руки путешествовали по его спине, по разрезам, которые скрывали его крылья. Она углубилась в разрезы и нащупала тонкие мембраны. – Извини, если мое наказание ранит твои чувства, но… Нет! Я совсем об этом не жалею! – она погладила их.
Рев блаженства сорвался с его губ. Ему пришлось запрокинуть голову и схватиться за спинку кровати, чтобы не впиться когтями или не ударить кулаком обо что-то - такой внезапный опьяняющий поток удовольствия накрыл его. Проклят. Он был проклят. Теперь ни о каком сопротивлении и речи быть не может.
Бисеринки пота выступили на его коже, а жар в крови стал нестерпимым. Никто и никогда. Впервые кто-то дотронулся там… Как она об этом узнала?
– Сделай так снова, – приказал он.
Еще, – вторил демон.
Оливия снова скользнула кончиками пальцев по спрятанным крыльям. И вновь он взревел от удовольствия, не в силах отдышаться. От первого прикосновения он растерял все мысли. От второго они начали эхом вторить его инстинктам. Конец.
Больше чем поцелуй? Черт, да. Он даст ей это.
Еще, еще, еще.
Оливия приподняла голову и слегка ударила языком по его соску.
– М–м–м, я всегда хотела так сделать, – она облизывала его снова. И снова. Но вскоре этого стало недостаточно, и она осторожно прикусила его твердый маленький сосок своими зубками.
Аэрон позволил ей кусать себя. Этого он не позволял делать ни одной женщине. Он слишком потерялся в наслаждении, чтобы остановить ее, а часть его и вовсе не хотела этого делать. Часть него, также как и демон, хотела все больше и больше. Черт, весь он хотел. Будь проклят контроль.
Ее внимание завладел второй сосок. Никакого облизывания, она сразу укусила. Он был изумлен, обнаружив, что укусы ему понравились, он приблизился к ней в ожидании большего. Для него стало сюрпризом, что это действие вовсе не побудило Гнев к мести, хотя он всегда предполагал обратное. Он также считал, что это может напомнить ему о его первом соитии с женщиной, но этого не произошло. К счастью, об этом времени он забыл. Это объяснялось силой влечения его к этой женщине, неудержимым возбуждением.
И он по-прежнему желал более жестких действий. Более быстрых.
Еще!
Он отпустил спинку кровати и перекатился еще раз, расположив Оливию поверх себя. Она продолжила его покусывать все ниже и ниже, приближаясь к его животу, ее ногти царапали его кожу, ее частое дыхание эхом отдавалось в его ушах. Он ухватился за край ее блузки и стянул через голову, освобождая эту великолепную грудь. Прежде он ласкал ее лишь через ненавистную преграду блузки, но теперь о смог увидеть ее соски, подобные сливам, покрытым глазурью. Голоден, он был голоден. Он отвел от нее свой пристальный взгляд, чтобы не набросится на нее в голодном отчаянии. Ее прекрасный живот был мягким.
«О, да, такой мягкий», – подумал он, когда распластал свои пальцы на ее теплой коже. Его татуированные руки на такой изящной женщине казались почти преступлением, но он не смог заставить себя оторваться. И где же сейчас твоя хваленая выдержка, а?
Исчезла, как и само чувство контроля.
Ее пальцы сплелись с его, и она смутилась от увиденного контраста. Грех и невинность.
– Ты прекрасен, – она задыхалась.
Она действительно так думает?
– Я думаю, что хочу сделать пирсинг, – сказала она, обводя рисунок на его руке.
Его взгляд метнулся к ее охваченному страстью лицу:
– Сделать пирсинг? Где?
– В пупке.
– Нет, – незапятнанная. Великолепный драгоценный камень сверкал бы на ее коже и постоянно притягивал его взгляд. Наполняя его рот слюной. Вызывая желание попробовать ее там. А затем двинуться ниже. Взять ее невинность. – Ты не станешь этого делать. Ты же ангел.
– Павший, – она медленно и порочно улыбнулась ему. – Я думала, что мы покончили с разговорами. Особенно когда мы занимались тем, что мне очень и очень нравится, и я бы хотела продолжить делать это. Пробовать тебя на вкус.
Она откинулась назад на его ногах и облизала его пупок, ее язычок закружил вокруг одной из его татуировок.
Застонав, Аэрон откинулся на матрас. Ее непослушный язык был горячим, зубы острыми, и, черт его подери, если он уже полностью не поддался этому чувству между ними. Еще. На этот раз это была его мольба. А может, и их обоих.
До тех пор… пока ее пальцы не запутались в пуговицах на его джинсах и действительно попытались их расстегнуть. Ты должен остановиться. Он не мог этого допустить, напомнил он себе. Слишком многое поставлено на карту.
Ненавистная реальность.
Разумность. Ты должен быть разумным. Он схватил ее за запястья, в попытке остановить.
– Что ты делаешь? – этот нечленораздельный рык принадлежал ему?
– Я бы хотела увидеть твой… – она облизала губы, щеки снова раскраснелись. – Твой член.
Он чуть не подавился своим языком. Незапятнанная. Разумность.
– А потом я бы хотела попробовать его, – добавила она с легкой дрожью.
Милостивые… боги… снова подумал он. Кто-то должен сказать Лисандру, что она уже на полпути к осквернению – самым восхитительным способом – и если он позволит этому произойти, то это не будет считаться его промахом.
– Ты не станешь этого делать.
Дурак!
Посмотрите-ка. Оказывается, его демон узнал другое слово.
Она скользнула одним из своих непослушных пальчиков по его животу вверх и закружила вокруг соска, ее рука дрожала также сильно, как и ее голос:
– Но я хочу этого. Так сильно хочу.
– Ты ангел, – напомнил он им обоим в тысячный раз, встряхнул головой, чтобы прийти в себя. Может он и убийца, но не распутник.
А мог бы им быть. Демон?
Боги, как он хотел им быть.
– Нет, – снова сказал он для общей пользы. Своей, Оливии и Гнева. «А теперь убирайся прочь в свой угол», – закричал он на демона. – «Тебе здесь больше не рады». Даже несмотря на то, что Гнев вел себя наилучшим образом.
– Ох! Сколько же раз я тебе должна повторять? Я пала.
– Да, но я не хочу нести ответственность за твое бесчестье.
Ее глаза сузились, и она ударила его кулаком в грудь.
– Прекрасно! Поскольку я уверенная и решительная женщина, то полагаю, что смогу найти кого-то еще. Я хотела быть с тобой, но за несколько прошлых дней я усвоила, что мы не всегда добиваемся то, чего хотим. Я думаю Уильям заигрывал со мной, и очевидно, что ему нравится… ну, ты понимаешь. Секс.
Когда она поднялась, словно действительно хотела выполнить свою угрозу – возможно, она бы так и сделала, положила бы конец всему своим небольшим рискованным предприятием, несмотря на тот факт, что она запнулась на слове секс, что доказывало, что она вовсе не такая уж решительная и уверенная, какой хотела казаться – яростный рык вырвался из него, и он схватил ее за руку. Аэрон отбросил ее обратно на матрас.
Уильям не дотронется до нее. Никогда.
Когда матрас перестал колыхаться, он навалился на нее всем телом.
– Только потому, что я не позволил тебе сделать это для меня, вовсе не означает, что я не могу сделать то же самое для тебя. Ведь я-то не девственник, – пока он говорил, его рука плавно скользила вверх по ее бедру. Мягкому… теплому…
Моя.
Гнев снова предъявил на нее права, но на этот раз он не стал с ним спорить. Ее колени непроизвольно раздвинулись. Теплая? Нет. Горячая. Он пробрался ей в трусики, прямо к ее сердцевине. Она была прекрасна и истекала влагой. Его большой палец, теперь сотрясаемый дрожью, надавил на ее чувствительное местечко.
– Да, – она задыхалась. – Да. Так хорошо… Я лишь представляла…
Ее глаза закрылись, и она вонзила ногти ему в спину.
Далеко от его крыльев, но даже это возбудило его. Он хотел осторожно погрузить в нее один палец, но этот стон… ее похвала… ее ласки… Его желание снова взвилось по спирали к неведомым высотам, и он, практически, запихал его в нее. Осторожнее. И все же она, кажется, не возражала. Нет, она наслаждалась.
– Да, – на этот раз стон. Ее колено терлось о его бедро. – Еще.
Не в силах сдержаться он подчинился ей – с ней всегда так будет? – он ввел в нее второй палец. Она извивалась и металась, и он подумал, что она могла бы даже попробовать выпить его крови. Спасибо богам, его член все еще был в штанах, иначе в это мгновение он бы уже вогнал его в нее.
Разорвать бы их в клочья. Будь прокляты боги за то, что его член был все еще в штанах, или в это мгновенье он бы уже овладел ею.
Быть в ней. Он так сильно хотел быть в ней.
После этого, после того, как она взорвалась в его руках, крича, умоляя и повторяя его имя, ему придется избавиться от нее. Она вызывала слишком много проблем, затуманивала рассудок, отвлекала.
«Нетронутой», - напомнил он себе. – «Отправь ее в город нетронутой».
«Возьми ее», - заскулил Гнев.
«Я же сказал молчать», – ответил он резко. Ему ни к чему война с собственным демоном, так же как и со своими желаниями.
С чего это Гнев так разговорился, снова подумал он. К тому же из-за женщины, не иначе это чье-то наказание. Да он уже выяснил, что демону нравилось то, что олицетворяла собой Оливия. Рай. Хоть это и странно. Но такое упорство…
Демон был намного больше похож на него, чем он думал? Оба любили и ненавидели то, что делали, как убивали. Он всегда считал, что демон наслаждается жаждой крови – также как и ее результатами. А вдруг в такие моменты Гнев был также беспомощен, как и Аэрон? В отчаянии перед предстоящей карой за грехи?
– Аэрон?
– Да, – прохрипел он, голос Оливии вернул его к действительности.
– Ты остановился, – сказала она между тяжелыми и частыми вздохами. – Мне нужно больше. Сделай так снова, пожалуйста.
Ему надо привести ее в чувство. Она снова очаровывала его. Но он совсем не хотел этого, не хотел слышать, как она просит у него большего; эти слова ослабляли его волю. И Гнев он тоже слушать не желал.
И он заставил замолчать их обоих единственным возможным способом. Он прижался ртом к Оливии и поцеловал ее.
Он хотел, чтобы это произошло нежно, как он делал всегда, чтобы была возможность управлять поцелуем, но Оливия об этом даже понятия не имела, поэтому приподнялась ему на встречу, и ее язык сплелся с его в диком танце, скользя зубами напротив него.
Вскоре она снова извивалась под ним и стонала. Даже несмотря на расстояние между их телами, она пробралась в его штаны и нашла член. Он зашипел от удовольствия и боли. В этой ласке она тоже не проявила особой нежности, и несмотря на то, что она не знала, как правильно это делается, все же движения получились отрывистыми, а прикосновения настолько желанными, что он обнаружил, что сам движется в ее захвате. Жестко, быстро, неудержимо.
Раздался стук в дверь.
Он так и не остановился. Не смог. Она ласкала отверстие на головке члена, размазывая влагу, и через несколько секунд он уже проскочил точку возврата. К реальности он так и не вернулся.
– Не останавливайся, – сказал он ей.
– Хорошо… только чуть… сильнее, – ее захват усилился. – Аэрон.
Он снова задвигался резкими толчками от накатившего удовольствия. Ему пришлось сдержать рев, поскольку в дверь снова постучали.
– Ты тоже не смей останавливаться! – вскрикнула Оливия, затем ее язык метнулся обратно в его рот, ногти вонзились с новой силой, а колени сдавили бока. Его пальцы двигались внутри нее. Ее захват стал таким сильным, что засаднило кожу, но боги, эта боль была так приятна. А когда его большой палец снова отыскал ее клитор, она кричала так долго и протяжно, что его затопила волна гордости – а с гордостью пришла и его собственная разрядка.
Аэрона накрыл экстаз такой силы, что он даже не обратил внимания на то, что забрызгал спермой весь ее живот. Не заметил и то, что громко выругался и ударил свободной рукой в спинку кровати, круша древесину. В эту секунду ему было плевать, что сделанное им может погубить его в глазах Лисандра.
На третьем стуке в дверь Аэрон в полном изнеможении упал на Оливию. Задыхающийся, взмокший он скатился в сторону, чтобы не раздавить ее.
– Отлично, – сказала она через мгновенье, садясь на постели. – Теперь я смело могу вычеркнуть один пункт из моего Списка. Отличная работа, спасибо. Насколько я знаю, другие мужчины любят обниматься после этого, но, как ты упоминал чуть раньше, ты не из таких, так что…
Она дала мне отставку, подумал он, глядя на нее во все глаза. Так и есть.
Черт. Нет. Он потянулся к ней, чтобы притянуть ее обратно в свои объятия, но тут раздался новый стук в дверь. Хмурый и недовольный, он обернул вокруг Оливии простынь, вскочил на ноги и направился к двери. Кому-то сегодня не терпится умереть.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:20 #11

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 10.1

КТО ЗДЕСЬ?
Полностью обнаженный Аэрон распахнул дверь, и Оливия беззастенчиво оглядела его нагое тело: на лопатках воина располагалась изумительная татуировка в виде бабочки – она уже имела удовольствие прикоснуться к ней раньше; его кожа была покрыта кровоточащими царапинами, оставленными ее ногтями. По идее, это должно было ее смутить, но вместо этого Оливия испытала прилив гордости: она отметила его, отметила мужчину, которого отчаянно желала. Даже больше — сумела добиться ответной реакции – он испытал оргазм. Теперь она не только жаждала повторения того, что между ними было: в этот раз Оливия планировала зайти еще дальше, дойти до самого конца.
Черт бы побрал того, кто им помешал!
Интересно, кто это был? И что ему было нужно? Если это не было делом жизни и смерти, то она надеялась, что на обратном пути незваный гость споткнется и свалится с лестницы.
Эта непривычно жестокая для нее мысль привела Оливию в замешательство. Хотя, возможно, на самом деле эта жестокость всегда была неотъемлемой частью ее натуры? В любом случае, она уже не была прежней.
Так может, эта новая Оливия смогла бы… смогла бы изменить отношение Аэрона к объятиям и ласкам, вскользь упомянув, как другим нравится, когда их обнимают и ласкают? По правде говоря, с каждой прошедшей секундой эта идея становилась все привлекательнее: жар, аура силы и грубое сексуальное влечение – и все это из-за нее и для нее.
Может быть, в следующий раз. Если этот следующий раз вообще будет. Похоже, воин был уверен в том, что это единственный раз, когда они были вместе.
— Что? – рявкнул Аэрон. Его мощный торс блокировал дверной проем, поэтому Оливия не могла разглядеть, кто стоял по ту сторону двери.
— Мне показалось, я слышала крики, — Камео отступила немного в сторону и заглянула в комнату, таким образом, ответив на невысказанный вопрос Оливии о личности визитера. При виде беспорядка, царившего в одежде девушки, у Камео от удивления отвисла челюсть.
Оливия же усмехнулась и помахала ей рукой. Она не была смущена тем, что только что произошло между ней и Аэроном. Ну, почти не смущена. На самом деле она ликовала. Оливия отказалась от всего, что знала и имела, ради возможности оказаться здесь, рядом с Аэроном, и испытать все радости плоти, так что она не собиралась комплексовать по этому поводу.
К тому же вот уже в течение многих лет она наблюдала за людьми, и видела всякое – и хорошее, и плохое – включая секс и наркотики. То, что произошло между ней и Аэроном, было прекрасно. И она не собиралась стыдиться этого.
— Хорошо выглядишь, — заметила Оливия, обращаясь к Камео.
— Ты тоже, — если бы голос Камео не был как всегда полон невыразимой скорби, она бы могла подумать, что женщина-воин с трудом сдерживала смех.
— Смотри на меня, Кам, — зарычал Аэрон. По какой-то причине он был сильно раздражен. – Зачем ты пришла?
Когда Камео взглянула на него, уголки ее губ подергивались.
— Торин просмотрел записи, сделанные прошлой ночью, и обнаружил, что на них мелькает девушка, одержимая Ночными Кошмарами. Насколько известно, она вошла в здание и до сих пор не покинула его.
— О ком ты говоришь?
— О Тени. Оливия сказала, что она одержима демоном ночных кошмаров. В любом случае, мы собирались пойти в город, чтобы… эээ… — Камео взглядом указала на Оливию, — поговорить с ней. Ты с нами или нет?
Аэрон застыл. В комнате повисла пауза.
Затем он ответил:
— С вами.
Бросив на Оливию взгляд поверх плеча, он приказал:
— Не расслабляйся. Ты идешь вместе с нами. В городе мы подыщем тебе место, где ты могла бы пожить до тех пор, пока не определишься с постоянным жильем.
Что? Он по-прежнему намеревался избавиться от нее? И это после всего, что между ними было? Конечно, она сказала ему, что это ничего не меняет, но это было до того, как произошедшее между ними всё изменило. Она едва вкусила удовольствия, и это только разожгло ее аппетит.
Ты была настойчива здесь, в кровати. И можешь, если захочешь, быть настойчива и за ее пределами.
— Извини, но мой ответ – нет. Иначе я, возможно, опять окажусь на грани смерти.
Оливия едва сдержала улыбку при виде того, как глаза Аэрона расширились от шока. Определенно его беспокоила мысль о ее смерти, которая, как ему казалось, поджидает ее за каждым углом.
— Думаю, я лучше останусь здесь.
И тебе это понравится, мысленно добавила она. Некоторые люди сами не понимают, что им нужно для счастья. Определенно, Аэрон относился к их числу. Так что ей придется объяснить ему, как она и планировала раньше.
Аэрон устало потер затылок.
— Мы уже обсуждали это, Оливия. Ты не можешь здесь остаться. И то, что произошло между нами, ничего не меняет.
— Хорошо, – Оливия свесила ноги с кровати и встала, потянув простыню за собой.
— Так ты отправишься в город вместе с нами? – переспросил Аэрон, явно ожидавший подвоха и в то же время испытывавший облегчение и непонятную злость. Что за причудливая комбинация эмоций!
— Конечно же, нет.
Было невероятно тяжело передвигать ноги при ходьбе, учитывая, что ее колени отчаянно дрожали, но Оливия блестяще справилась с этой задачей. Она проскользнула мимо Аэрона, мимоходом задев его – о, святые небеса, этот жар, эта сила! – и улыбнулась Камео, которая, в свою очередь, подмигнула ей.
В коридоре Оливия резко остановилась, так как ей в голову пришла неожиданная мысль.
Бросив на Аэрона взгляд поверх плеча, она заявила:
— Я намереваюсь осмотреть крепость. И имей в виду, Аэрон, если вам не удастся разыскать носителя Кошмаров — кстати, ее зовут Скарлет — то не возвращайся сюда только для того, чтобы выместить на мне злобу. Если только она не будет выражаться в поцелуях. Против этого я ничего не имею.
Она не стала дожидаться ответа и свернула за угол.
— Оливия, — окликнул ее Аэрон.
Проигнорировав его, Оливия продолжила свой путь. У нее возникло чувство, что он снова собирается спорить с ней. Ее тело все еще гудело от удовольствия, которое он ей доставил, и Оливия не хотела, чтобы ссора все испортила.
— Оливия, ты почти голая!
Голая? Она резко остановилась, взглянула на простыню, обернутую вокруг ее голой груди, и судорожно сглотнула. Быть полуобнаженной с Аэроном казалось абсолютно естественным, но совсем другое дело, если существовала вполне реальная возможность натолкнуться на других обитателей крепости. И это никоим образом не касалось отсутствия уверенности в себе, в чем она не преминула себя заверить.
Время, проведенное с Аэроном, помогло приглушить воспоминания о том, что случилось в аду. Однако и сравнивать эти два опыта не имело смысла: Аэрон стремился доставить удовольствие, в то время как демоны наслаждались, причиняя боль. И все же страсть, горящая в чужом взгляде, могла вновь извлечь на поверхность болезненные воспоминания.
Вздохнув, она поспешила в комнату, миновав Аэрона и оставив без комментариев гримасу ярости, застывшую на его лице. Камео к этому времени уже удалилась. Оливия сбросила простыню, схватила рубашку и натянула ее через голову. К счастью, ее трусики и юбка по-прежнему были на ней.
— Так лучше? – поинтересовалась она у Аэрона.
— Нет, это абсолютно не подходит для того, что мы собираемся сделать. И – да, ты все-таки пойдешь с нами в город, как я и сказал.
Оливия сократила дистанцию между ними, поднялась на цыпочки и поцеловала Аэрона в щеку.
— Еще увидимся. И, пожалуйста, будь осторожен, — с этими словами она направилась дальше по коридору.
— Оливия!
Проигнорировав его оклик, Оливия сосредоточилась на множестве дверей, находящихся прямо перед нею. Она просунула голову в первую дверь, неуверенная в том, что она там найдет. Ну конечно! Комната для тренировок! Можно было догадаться, но, несмотря на то, что она не раз бывала здесь прежде, ее внимание всегда было поглощено Аэроном.
— Оливия! – снова окликнул ее Аэрон, на этот раз его голос звучал обреченно. – Ну, хорошо. Ты можешь остаться. Как хочешь. Мне все равно.
Лжец. Во всяком случае, Оливия надеялась, что он врет.
Вторая комната, в которую она заглянула, оказалась пуста. Из третьей доносились голоса – она услышала их еще до того, как подошла к двери. Не позволяя страху и неуверенности взять над собой верх, Оливия заглянула в комнату.
Комната оказалась спальней наподобие той, что принадлежала Аэрону. Только в ней не наблюдалось ни розовых стен, ни кружев. Стены были выкрашены темной краской, мебель была металлической, а не деревянной, а из всех остальных предметов интерьера выделялся только музыкальный центр с функцией караоке, стоящий в углу комнаты. На краю огромной постели сидела женщина, читающая вслух книгу мужчине лежащему на кровати.
Оливия, должно быть, издала какой-то звук, потому что взгляд мужчины обратился к ней. Он попытался встать, но женщина запротестовала.
— Гидеон, что ты делаешь? Немедленно ложись обратно!
Гидеон. Оливия покопалась в памяти. Одержимый демоном лжи?
— Я отдыхаю, — прохрипел он. — Мы одни.
О, да. Он и в самом деле был одержим демоном лжи, а потому не мог произнести ни слова правды, не испытывая при этом невыносимую боль. К тому же, он был весьма и весьма привлекателен: серебристо-голубые глаза завораживали; волосы выкрашены в голубой цвет, что придавало взгляду особую глубину и выразительность; проколотая бровь украшена пирсингом. Однако он, по-видимому, был ранен: его кисти были замотаны бинтами.
Самоуверенный. Агрессивный.
— Простите за вторжение. Я просто… находилась поблизости, — что было чистой правдой. – Меня зовут Оливия, — представилась девушка, махнув в знак приветствия рукой.
Хотя при виде этого демона, как и при встрече с Торином немногим ранее, внутри нее начала закипать ярость, Оливия не стала кричать на него, требуя убраться подальше, и не убежала сама. Если раньше она была ранена и находилась во власти болезненных воспоминаний, то теперь ее тело окрепло настолько, насколько это вообще возможно для человека. Она справится.
— Я с Аэроном.
Что было правдой. Именно он был одной из причин ее появления в крепости. Оливия всего лишь целовалась с ним, лежа на кровати, а ее сердце до сих пор никак не могло успокоиться. Она никогда не видела, чтобы Аэрон вел себя подобным образом с другими женщинами.
Естественно, ее мысли тут же переключились на то, что только что произошло между ними двоими. Это было что-то невероятное! Хотя его тело было твердым, как скала, его губы были нежнее лепестков розы. Ни одна часть ее тела не избежала его жадных прикосновений, и в то время как она в беспамятстве терлась об его мощную эрекцию, эти длинные пальцы скользнули внутрь нее, зажигая ее кровь и доставляя невероятное наслаждение, неумолимо приближая ее к ослепительной развязке… Оливия никогда не испытывала ничего подобного. И теперь ей стал понятен смысл выражения «умирать от наслаждения».
На вкус он был как мята – сладкий и пряный; идеальный афродизиак, воспламеняющий ее чувства. И теперь все, о чем могла думать Оливия – как достичь с ним кульминации.
— Ты ангел, — произнесла женщина, приветливо улыбаясь, и мысли Оливии тут же вернулись к происходящему.
— Да, хотя и падший.
Гидеон расслабился и откинулся на подушки:
— Потрясающе!
— Не обращай на него внимания: он ворчит от скуки. Кстати, меня зовут Эшлин, — волосы девушки, назвавшейся Эшлин, отливали золотом, глаза имели медовый оттенок, а сама она напоминала цветок: хрупкий и прекрасный. – Я - жена Мэддокса.
— Воина, одержимого демоном насилия, — отметила вслух Оливия. Гиганта с черными, как смоль, волосами и фиалковыми, как у Аэрона, глазами, который обладал, на первый взгляд, неукротимым нравом. – Вы поженились?
— Мы решили обойтись без официальной церемонии, — ответила Эшлин и покраснела. Затем она встала. – На самом деле, он хороший, — добавила она, поглаживая свой заметно округлившийся живот. – Настоящий душка. Но это понимаешь, лишь узнав его поближе.
Оливия подошла к Эшлин и положила ладони на ее живот. Она просто не могла ничего с собой поделать: ее всегда влекло к беременным женщинам, так как она знала, что ей самой не суждено иметь детей – о чем она втайне мечтала. Ангелами не рождаются, их создают, а потому, даже если бы она вступила в связь с мужчиной, то все равно не смогла бы забеременеть.
Однако сейчас она была человеком… Значит, вероятность все-таки есть!
Она попыталась представить Аэрона в роли отца. В конце концов, может же девушка надеяться. На мгновение она представила, как бы выглядели их дети – ее и Аэрона. Разумеется, они не были бы покрыты с ног до головы татуировками. Жаль, конечно. Но зато они могли бы унаследовать от отца этот прекрасный фиалковый оттенок глаз и, вполне возможно, крылья. Радость полета несравнима ни с чем, и ее стоит испытать хотя бы раз в жизни. Вероятно, они будут такими же решительными и непреклонными, как и их отец. Очаровательные проказники, сводящие ее с ума.
Оливия вздохнула и вернулась к действительности.
— Близнецы достаточно сильны, — изрекла она, зная, что информация такого рода, как правило, успокаивает будущих матерей. – Лед и пламень. Они доставят тебе немало хлопот, но при этом сделают тебя невероятно счастливой.
Эшлин раскрыла рот от удивления. Некоторое время она лишь молча пялилась на Оливию.
— Б-близнецы? Откуда ты знаешь, что у меня будут именно близнецы?
Упс! Кажется, она только что испортила сюрприз.
— Все ангелы обладают способностью определять пол ребенка еще до его рождения.
— Но… этого просто не может быть! – с лица Эшлин сбежали все краски, и лицо приобрело нездоровый оттенок. – Я ношу под сердцем только одного ребенка. То есть, я имею в виду… плод развивается нормально, не так ли?
Говорить или нет? И если говорить, то что именно? Наверное, только то, что точно ее успокоит.
— Нет. Близнецы развиваются достаточно медленно. Эти дети принадлежат к расе бессмертных, как и их родители, потому развитие занимает больше времени, чем у обычных детей. Но тебе не стоит беспокоиться. Я клянусь, и твой сын, и твоя дочь абсолютно здоровы.
— Сын? Дочь?
Прекрасно! Она только что испортила еще один сюрприз.
Трясущейся рукой Эшлин заправила золотистый локон, упавший ей на лоб, за ухо.
— Мне нужно прилечь. А еще поговорить с Мэддоксом. И…и… — ее ошарашенный взгляд метнулся в сторону Гидеона. – Ты не сильно обидишься, если я…
— Да, — усмехнувшись, откликнулся он. – Я обижусь.
— Спасибо.
Тяжко вздохнув и пребывая в состоянии, близком к трансу, Эшлин покинула комнату, не удостоив Оливию взглядом.
— Мне правда жаль, — извинилась Оливия. И ей было за что извиняться. Теперь она осталась наедине с Ложью – ситуация, которую она никак не могла предвидеть. Тем не менее, он был ранен, и она не могла бросить его одного.
— Хочешь, я... э… продолжу читать книгу с момента, на котором вы остановились? – поинтересовалась она.
Не дожидаясь ответа, Оливия взяла книгу, оказавшуюся любовным романом – какое искушение! – и заняла место Эшлин.
— Я был бы рад, если бы ты почитала мне, — ответил Гидеон. – Твой голос…вовсе не бросает меня в дрожь.
Что означало: на самом деле он не хочет, чтобы она ему читала, и ему не нравится ее голос. Отказ.
Оливия перелистала страницы книги, стараясь ничем не выдать своего разочарования.
— То, что ты слышал — правда. Я ничего не могу с этим поделать. Ну, разве что солгать, но мне бы не хотелось прибегать к этому. Ложь отвратительна на вкус. К тому же, она все только усложняет: задевает чувства людей, провоцирует драки…
— Да уж, я ничего об этом не знаю. Ложь прекрасна, — несмотря на его слова, она знала, что он с ней полностью согласен. В его голосе ей послышалась зависть. – Я… ничего не хочу. Абсолютно ничего.
Бедолага. На самом деле ему, должно быть, много чего хотелось.
— Ты по-прежнему хочешь, чтобы я ушла?
— Да.
— Отлично, — хоть какой-то прогресс. – Хочешь, чтобы я почитала книгу?
— Да, — повторил он. – Я бы предпочел не разговаривать.
Итак, любовный роман откладывается.
— О чем?
— О тебе. Мне абсолютно все равно, почему ты здесь оказалась.
— Если я скажу, ты мне поможешь? – с надеждой спросила Оливия. От страха к надежде за считанные минуты – настолько велико было ее желание добиться своего.
— Конечно. Почему бы и нет?
Проигнорировав его слова – вполне вероятно, он только думал, что не сможет ей помочь, но на деле могло оказаться иначе – Оливия рассказала ему о своем падении и о причинах, которые сподвигли ее на это. Не забыла она упомянуть и прогресс, которого добилась в отношениях с Аэроном. Оказалось, что делиться пережитым с тем, кто смотрит на все непредвзято и ни в коем случае не станет осуждать, невероятно приятно.
— Следовательно, ты его на дух не переносишь? – спросил Гидеон, и Оливия поняла: он спрашивает, любит ли она Аэрона.
Любовь. Любит ли она его?
— Нет. Да. Не знаю, — Оливия по-прежнему не могла разобраться в своих чувствах. – Он не выходит у меня из головы. Я хочу быть с ним, полностью отдаться в его власть. Ну, ты понимаешь, я имею в виду секс, — добавила она на случай, если до него не дошел смысл ее предыдущих слов, и почувствовала, как горят ее щеки. Веди себя увереннее. – Он, однако, заявил, что не станет заниматься со мной сексом.
— До чего же он у нас умный, — губы Гидеона растянулись в ленивой усмешке, отразившей ход его непристойных мыслей. – Я дам тебе один бесполезный совет: даже не думай проскользнуть к нему в спальню сегодня вечером и не создавай при этом как можно больше шума – так, что он решит, будто к нему в комнату пробрался враг, и попытается напасть на тебя. И ни в коем случае не иди к нему обнаженной.
— Отличная мысль! Спасибо за совет, — просияла Оливия и взобралась на кровать вместе с ногами, обутыми в сапоги: черная кожа блестела в свете ламп. — Я заметила, что мужчинам нравится смотреть на обнаженное женское тело. Аэрон не хотел, чтобы кто-нибудь другой видел… мою грудь.
Оказывается, ее новое «я» еще не забыло, что такое смущение.
— Ты абсолютно не права. И, кстати, Олив, в этом положении я не могу разглядеть твои трусики, — заявил Гидеон, которого явно забавляла данная ситуация.
Увереннее. Веди себя увереннее.
— И как? Они тебе нравятся?
Гидеон удивленно моргнул: он явно ожидал, что она стыдливо прикроется.
— Они просто отвратительны.
— В самом деле? – его слова вызвали вовсе не смущение; они вселили в нее уверенность в собственных силах. – Хочешь оставить их себе в качестве сувенира? Учитывая, что я собираюсь последовать твоему совету по соблазнению Аэрона, они мне больше не понадобятся.
Гидеон громко рассмеялся:
— Нет. Я не хотел бы получить их в качестве сувенира. И это вовсе не потому, что я уверен: Аэрон придет в ярость, когда узнает, что его девушка презентовала мне свое нижнее белье.
Девушка Аэрона. С точки зрения Гидеона, это было неправдой, но Оливия все равно чуть не растаяла прямо на месте.
— Договорились, они твои. Я отдам их тебе перед тем, как уйти.
Это заслужило еще один смешок от Гидеона.
— Ты мне не нравишься, парень. Совсем не нравишься.
В ответ Оливия просияла.
— Могу сказать о тебе то же самое. Теперь, когда я поделилась с тобой своей историей, расскажи мне о нем. Об Аэроне. Я, конечно, знаю, кто он, но мне ничего не известно о его прошлом. Я хочу понять его, узнать поближе. Избавить его от переживаний, связанных с моей возможной смертью, — и помочь ему смириться со своей собственной.
— Ни за что, — что означало: разумеется.
Попытка устроиться на кровати поудобнее привела к тому, что одна из прядей Гидеона зацепилась за изголовье. На лице воина отразилась гримаса боли, и он постарался отцепить застрявшие волосы, но, как ни старался, так и не смог ухватить их своими забинтованными руками. Его рык, полный разочарования, подтолкнул Оливию к действию.
Она спустила ноги с кровати, наклонилась вперед и осторожно высвободила упрямый локон.
— Так лучше?
— Нет, — угрюмо пробормотал он.
— Вот и отлично. Кстати, мне нравится голубой цвет. Возможно, я тоже выкрашу волосы в этот оттенок, — она задвинула эту мысль в дальний угол сознания. Сейчас не время думать об этом или о том, как соблазнительно выглядит пирсинг в пупке. Все, что ее интересует в настоящий момент – это Аэрон: каким он был, что сформировало его как личность.
— Забудь об Аэроне… Что бы ты хотела узнать в последнюю очередь?
— Я знаю, что вас изгнали с небес, и вы оказались в Древней Греции. Также до меня доходили слухи о беспределе, который вы там учинили: пытки и убийство невинных, мародерство, уничтожение всего, что оказывалось на вашем пути …ну, и тому подобное.
Гидеон в ответ пожал плечами.
— Слухи врут. Мы полностью контролировали своих демонов и отнюдь не испытывали безумную жажду крови. А когда мы, в конце концов, утратили контроль над собой, осознание того, что мы натворили, вовсе не обрекло нас на невыразимые муки совести.
Чувство вины – тяжкое бремя. К этому времени Оливия успела узнать повелителей преисподней в достаточной степени, чтобы понимать: на долю каждого из них выпало больше страданий, чем в состоянии вынести отдельная личность. А потому, решила Оливия, они заслужили, чтобы их оставили в покое.
— Аэрон не был воином, — продолжил свой рассказ Гидеон, — но, несмотря на это, даже когда он действовал не по приказу, его это совсем не мучило: я уверен в том, что он терпеть не мог свои обязанности и гордился этим. В любом случае, Аэрон уделял так мало времени и внимания исполнению различных поручений, что, по большей части, ответственность за обеспечение безопасности Зевса ложилась не на его, а на наши плечи.
Оливия тут же перевела его слова на нормальный язык: было время, когда Аэрон наслаждался выполнением своих прямых обязанностей и корил себя за это. Однако он любил своих друзей, а потому зачастую выполнял работу за них, таким образом избавляя их от того бремени, которое нес сам, хотя это наверняка требовало от него огромных душевных усилий.
Чувство вины… Уже в те времена он страдал, испытывая угрызения совести. Аэрон получал удовольствие, наказывая тех, кому нравилось причинять боль другим, поэтому неудивительно, что он считал себя таким же порочным созданием, как и те, с кем ему приходилось иметь дело.
Перед тем, как смерть найдет их, она должна суметь убедить его в обратном. Аэрон – не порождение зла. По своей натуре он защитник. Неудивительно, что его так встревожила мысль о ее возможной смерти: ведь если она умрет, это будет означать, что он не справился со своими обязанностями. Как… мило!
— Пожалуйста, расскажи еще что-нибудь, — взмолилась Оливия.
Гидеон кивнул.
— Убийства, которые он совершал, никак на него не повлияли и, разумеется, в результате он не пришел к пониманию того, что смерть может настигнуть кого-угодно, причем в самый неожиданный момент. А когда обезглавили нашего ненавистного врага, Бадена, Аэрон осознал, что бессмертные неуязвимы. Это его, несомненно, обрадовало.
Итак, получается, что убийства, которые Аэрону пришлось совершить по долгу службы, вынудили его осознать, что смерть неизбежна, а гибель Бадена, его близкого друга и соратника, лишь подтвердила те выводы, к которым он пришел. Таким образом, Аэрон пребывал в постоянном ожидании скорой, неотвратимой гибели тех, кто его окружает. И понимание того, что не в его силах что-либо изменить и как-то защитить их, ничуть не облегчало его участь.
Для мужчины, который превыше всего ставил собственные силу и способности, эта беспомощность должна была быть крайне мучительна. Наверное, поэтому он никого не подпускал к себе слишком близко, ну, разве что, за исключением Легион. Чем меньше тех, к кому он испытывает привязанность, тем меньше ему придется беспокоиться об их безопасности.
Интересно, как Легион удалось завоевать доверие Аэрона? Более того, избежать наказания со стороны его демона? Уж что-что, а назвать Легион безгрешной язык не поворачивался: достаточно вспомнить, что она сделала с Оливией.
— Что касается Легион, — словно прочитав ее мысли, продолжил свой рассказ Гидеон, — я думаю, Аэрон никогда втайне не мечтал о собственной семье, и Легион не стала для него дочерью.
Значит, Аэрон хотел завести собственную семью – о чем и сама Оливия втайне мечтала – и Легион, в определенном смысле, помогла ему осуществить его мечту. Я бы тоже могла стать членом его семьи… Не то чтобы Оливию прельщала перспектива стать мачехой Легион, но ради того, чтобы быть рядом с Аэроном, она бы и не на такое пошла.
— Я не вижу, как зажглись твои глаза, ангел, и рад этому. Ты должна знать, что еще до своего падения Аэрон предпочитал женщин с диким нравом, а у меня сложилось впечатление, что в глубине души ты необузданна – и неважно, что ты не смогла убедить себя в обратном. Хотя Аэрона это привлекает, я не думаю, что это то, что ему нужно.
Оливия искренне расстроилась. Аэрона привлекали покорные женщины, но Гидеон полагал, что на самом деле ему нужна женщина с необузданным нравом и считал, что она, Оливия, в глубине души таковой не являлась. И неважно, что она делала или говорила.
— Зачем ты говоришь мне это? Всего несколько минут назад ты давал мне рекомендации по соблазнению Аэрона.
— Детка, я считаю, что Аэрон не заслуживает мучений время от времени.
Понятно. Гидеон полагал, что все это несерьезно, что она – всего лишь способ скоротать время.
Он ошибался. Может, раньше она и обладала мягким нравом – или считала, что обладала – но чем больше времени она проводила в стенах этой крепости, тем больше узнавала о самой себе.
Всю жизнь к ней относились мягко и по-доброму: Лисандер, другие ангелы. И сама она отвечала им тем же.
С Аэроном она ощутила себя по-настоящему живой, узнала, что такое настоящие чувства. И теперь стремилась к большему. Она хотела дикости, необузданности, полной потери контроля. Когда они были вместе, Аэрон не единожды пытался снизить темп, старался ласкать ее нежно и бережно, что подтверждало слова Гидеона о том, что в постели он предпочитал мягкость и покорность… Бедняга не понимал, что ему нужно на самом деле.
Он умолял тебя погладить его крылья, и ее ласки никак нельзя было назвать нежными.
И все-таки Аэрон не хотел, чтобы она прокалывала пупок. Что он подумает, если она ослушается? Поступит по-своему, и сделает-таки татуировку, как ей всегда того хотелось? Может, даже в виде бабочки? Откажется целовать ее после этого?
— Этот разговор меня утомил. Не то чтобы мне не понравилось беседовать с тобой. Ты поделился со мной информацией, которая была мне нужна, и я благодарна тебе за это. Но сейчас, думаю, нам лучше перейти к чтению книги. Ты не против? Мне нужно отвлечься, иначе я отправлюсь прямиком на кухню и перепробую все напитки, которые у вас есть в баре.
Так поступало большинство людей, когда дела принимали нежелательный оборот.
— В таком случае, я не хочу составлять тебе компанию, — заявил Гидеон, махнув забинтованной рукой в сторону комода, уставленного многочисленными бутылками.
— Правда? – преисполнившись энтузиазма, Оливия соскочила с кровати, подошла к комоду и схватила столько бутылок, сколько могла унести. Раздался всплеск, и Оливию обдало целым букетом ароматов: яблоко, груша, лимон. Темные специи. – Я называю алкоголь «смехом в бутылке». Мне всегда хотелось узнать, что он из себя представляет.
— Что ж, тебе не представилась такая возможность. Кстати, не смей заливать его мне в рот.
— С удовольствием, — Оливия поднесла горлышко бутылки к его рту и стала наблюдать за тем, как он глотает. Затем допила остатки жидкости и едва не поперхнулась – на вкус она оказалась не такой приятной, как Оливия себе представляла. Расправившись с бутылкой, девушка вернулась на прежнее место, открыла книгу на первой попавшейся странице и начала читать, не совсем четко выговаривая слова.
— Она обхватила грудь руками и сжала ее, повторяя его ранние действия, — хм, интересно. – Ее соски болезненно пульсировали, требуя его внимания, и она захныкала. В обычное время она бы возненавидела себя за это, но здесь и сейчас это не имело значения: страсть захватила ее.
Мне знакомо это чувство, подумала Оливия. К сожалению, велика была вероятность, что она никогда не испытает его снова.
С этими мыслями она открыла следующую бутылку.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:20 #12

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 10.2

АЭРОН ВОРВАЛСЯ В КРЕПОСТЬ. Он не стал отвлекаться на то, чтобы зайти на кухню и утолить мучивший его голод. Сжимая кулаки и не оглядываясь по сторонам, он направился прямиком к лестнице.
— Куда спешишь? – поинтересовалась Камео, приноравливаясь к его шагу.
— Мне нужно найти Оливию, — и допросить ее. Он не станет целовать ее, хотя это все, о чем он мог думать в последнее время. Оливия полностью заняла его мысли, вытеснив даже стремление во что бы то ни стало отыскать повелителя Кошмаров. Аэрона начинала тревожить эта одержимость ангелом, которая по силе была сродни только одержимости убить Данику.
Только в случае с Оливией он не стремился убить девушку.
Все, чего он хотел — закончить то, что они начали в его постели. Да, они оба получили разрядку. Но он не погрузился глубоко в ее лоно. Не позволил им зайти дальше ласк.
Тем не менее, он все-таки опорочил ее, пролив семя на ее живот. И одним этим уже заслужил гнев Лисандера. Не то чтобы это его особо волновало. Да и ангел, если так подумать, не удосужился явиться по его душу. Так что вряд ли что-то изменится, если он и Оливия займутся любовью.
В этот момент его мысли приняли совершенно иное направление. Когда он найдет Оливию, то не станет ее допрашивать, а первым делом разденет. Ну вот, опять. Думаешь о ней, вместо того, чтобы заняться делом.
К несчастью, его демон никак не желал облегчить ему жизнь. Если он еще хоть раз услышит от Гнева «еще», то устроит кровавую бойню. По своей собственной инициативе.
Сосредоточься. Допроси ее. Да. Именно этим он и займется. Никакого раздевания. Ну, разве что одежда окажется ей мала, и она не сможет нормально дышать в ней. Тогда ему придется помочь ей избавиться от нее.
Черт возьми, сконцентрируйся. Устрой. Ей. Допрос. Оливия предупреждала, что он не сможет выследить Тень. Повелителя Кошмаров. Скарлет. Или как ее там. Неважно. Ангел была права. Откуда она узнала, что Тень исчезнет, не оставив никаких следов?
Аэрон нахмурился: кажется, ему все-таки не обойтись без ее помощи. Но это не означает, что он позволит ей остаться. Определенно, этому не бывать. А вот раздеть ее…
Он ударил кулаком об стену.
— Ого! Так сильно на нее запал? – недоверчиво поинтересовалась Камео. – Я, конечно, подозревала, что тебя к ней тянет и это взаимно, но что-то не припомню, чтобы женщина когда-либо доводила тебя до такого состояния.
— Наши отношения не обсуждаются.
— Ладно. Я молчу.
— Я… не понимаю ее, и это сводит меня с ума, — Аэрон редко делился с друзьями своими проблемами. Им и без того хватало забот. Но в этот момент он просто не знал, как поступить. Ему требовалась помощь. Он совсем запутался.
Достигнув конца лестничного пролета, Аэрон остановился. Камео тоже.
— Она заставляет меня испытывать чувства, которые я никогда раньше не испытывал, и будит во мне желания, о которых я раньше и помыслить не мог. Должно быть, это проделки Крона: он нашел новый способ помучить меня. Только так я могу объяснить тот эффект, который она на меня оказывает, — до сих пор ни одна другая женщина не оказывала на него такое мощное влияние. – Мне не стоило бросать вызов Крону, прося ниспослать для меня женщину, которую мне пришлось бы преследовать. Хотя, учитывая, что нет никакой необходимости преследовать эту конкретную женщину, я начинаю сомневаться в том, что Крон имеет отношение к ее появлению здесь. Боже, все так запутано! Наверное, это со мной что-то не так.
Камео сочувственно похлопала его по плечу. На ее лице отразилось понимание, которое не смогло скрыть даже извечное скорбное выражение, присущее ей. Она уже открыла было рот, чтобы ответить ему, как ее прервал горестный женский всхлип.
Камео и Аэрон обменялись удивленными взглядами, после чего Аэрон в спешке продолжил свой путь. Он тут же узнал этот низкий, чарующий голос, в котором сейчас звучала печаль. Однако он не обнаружил его обладательницу в своей комнате. Впрочем, как и в соседней. Следом за всхлипом раздался мужской смех, и Аэрон сердито нахмурился. Гидеон. Этот смех принадлежал Гидеону. По идее, он должен был быть рад, что его друг уже оправился от того, что с ним произошло. Тем не менее, то, что испытывал Аэрон, сложно было назвать радостью.
Он завернул за угол и ворвался в комнату друга. Оливия находилась там: она лежала на кровати рядом с Гидеоном, и ее голова покоилась у него на плече, в то время как сама она сотрясалась от рыданий. Гидеон, этот бесчувственный ублюдок, продолжал смеяться.
— Что происходит? – потребовал объяснений Аэрон, кидаясь вперед. Он отказался признаться себе в том, что чувство, заставившее его кровь вскипеть в венах, оказалось ревностью. Нет. Это была ярость. Да. Ярость из-за того, что Оливия посмела потревожить его раненого друга. Определенно. Ярость. На Оливию. И ему вовсе не хотелось вонзить кинжал в сердце Гидеона. – Кому-нибудь лучше объяснить мне, что произошло, прежде чем я сделаю что-то такое, о чем мы все потом пожалеем.
— Моя, — прорычал его демон.
Во всяком случае, это лучше, чем «еще», решил Аэрон.
— Аэрон? – Оливия бросила на него мимолетный взгляд и тут же отвела глаза, полные слез. Она вцепилась в Гидеона так, словно от этого зависела ее жизнь. Слезы закапали ему на рубашку, и ее тело снова сотрясла дрожь. – Ну вот, теперь он разозлился.
— Если ты ее хоть пальцем тронул… — зарычал Аэрон. Отлично. Теперь ему действительно захотелось заколоть Гидеона кинжалом.
Он никогда не причинял вред друзьям намеренно. Участвовал ли он в потасовках? Да. Но это был лишь один из способов выпустить пар без излишнего вреда для здоровья. Однажды Сабин вонзил ему в спину нож – в буквальном смысле этого слова – причем сделал это не в пылу драки, а осознанно – потому что был зол на него. И Аэрон поклялся, что никогда не предаст друзей подобным образом.
Однако в этот момент он был далеко не так уверен в том, что сумеет сдержать данное обещание. И обвинить своего демона в потере контроля он бы не смог: в этот момент его разум был свободен от наплыва отвратительных образов, вызывающих желание наказать виновных. И тем не менее, его постепенно охватывала слепая ярость. Эта женщина ничего для тебя не значит. Ты избавишься от нее при первом же удобном случае, повторял про себя Аэрон, пытаясь взять Оливию на руки. В ответ она разрыдалась и намертво вцепилась в Гидеона.
Аэрон встряхнул ее.
— Гидеон! Отвечай сейчас же, что ты с ней сделал!
— Все. Это алкоголь сделал ее такой счастливой, — ухмыльнулся тот в ответ, явно не испытывая при этом никаких угрызений совести.
Чистая и незапятнанная Оливия напилась? Более того, кто-то другой посмел опорочить ее, сподвигнув на это?
Аэрона охватила дикая ярость. Но также он испытал изумление. И ревность – чувство, существование которого он больше не смел отрицать.
— Аэрон, — пробормотала Оливия в перерывах между охватившим ее приступом икоты. Наконец, она отпустила Гидеона и прижалась к Аэрону, решив, что с ним ей все-таки комфортнее. – Это так ужасно. Меня лишили крыльев, а ты планируешь бросить меня – одинокую и отчаявшуюся — на произвол судьбы. Легион напала на меня, и на какое-то мгновение я ощутила злость. Я никогда раньше не испытывала злости. Ничего похожего на это чувство. Злость отвратительна. И я знаю гораздо больше тебя, и могла бы помочь тебе, но ты ведь не нуждаешься в моей помощи, правда? Наверное, Лисандер был прав. Мне стоит вернуться обратно.
Это напомнило ему о том, в каком состоянии он ее нашел: окровавленную, только что лишившуюся крыльев. И через какую боль ей пришлось пройти, когда Легион укусила ее! Чувство вины тут же вытеснило все другие эмоции. Он должен… Секундочку! Вернуться обратно?
— Ты можешь вернуться обратно? – удивлению Аэрона не было предела.
— Ага, — Оливия зашмыгала носом. – Через две недели… Хотя нет, через десять дней. Кажется, я сбилась со счета. Ты сказал, что я пробыла без сознания три дня, так? Но учти: если я вернусь обратно, мне придется убить тебя. Только на этом условии они примут меня.
Таким образом, если Оливия вернется на небеса, она будет вынуждена убить его. Во всяком случае, попытается. Это он сумеет пережить. В буквальном смысле этого слова — если удача окажется на его стороне. Она окажется вне досягаемости – вдали от его пагубного влияния и безумных порывов. В безопасности.
— Я в состоянии позаботиться о себе, Оливия, — заявил он, и девушка снова расплакалась.
— Да, но ты не обязан постоянно делать это в одиночку. Должен же кто-то и о тебе позаботиться. Так же, как ты заботишься о других.
Так вот как она решила убить его, подумал Аэрон. Слезами и добрым к нему отношением. В этот момент его грудь пронзила острая боль. Он всегда защищал других – в этом заключалось его предназначение. И понимание того, что кто-то так же переживает за него и желает защитить… Устоять перед этим было практически невозможно.
— Тебе стоит отдохнуть, — обратился он Гидеону, который по-прежнему продолжал ухмыляться. С этими словами он покинул комнату.
Практически сразу он услышал стон Гнева. Демон был расстроен почти так же, как Оливия.
— Моя. Накажи. Так лучше.
Стараюсь, как могу.
— Я не в состоянии исправить все, что ты сейчас перечислила. Но если ты расскажешь мне, что с тобой сделали демоны, я смогу помочь тебе почувствовать себя лучше. Догадываешься, каким именно образом?
Оливия потерлась лбом об его покрытую легкой щетиной челюсть.
— Поцелуешь меня?
— Да, — он еще крепче сжал ее в своих объятиях. Боги, сегодня он был сама щедрость. – Ну, давай, говори.
Оливия снова зашмыгала носом.
— Не буду. Не хочу.
— А с Гидеоном ты это обсуждала?
— Нет.
Итак, даже пребывая в состоянии алкогольного опьянения, она владела собой в достаточной степени, чтобы держать рот на замке. Он не стал давить на нее, хотя мог бы. Пожалуйста, только не слезы. Все что угодно, только не слезы!
В спальне он опустил ее на кровать. Оливия внимательно следила за каждым его движением.
— Ну, а теперь ты хочешь заняться со мной сексом? – поинтересовалась она у Аэрона и икнула. – Так как я отдала свои трусики Гидеону, думаю, с этим не должно возникнуть проблем.
— Ты отдала свои трусики Гидеону? И он взял их? – Аэрон подавил внезапно возникшее желание проверить наличие нижнего белья у нее под юбкой, а затем едва справился с порывом ворваться в комнату Гидеона и всыпать ему как следует.
— В обоих случаях ответ положительный. Ну так что, мы собираемся заняться сексом или нет?
Искушение было велико. Оливия умудрялась выглядеть очаровательно и, более того, сексуально, даже невзирая на опухшие от слез веки и покрывшееся пятнами лицо. Он истосковался по ее прикосновениям. И ему безумно хотелось ее утешить. Не то чтобы он знал, как это делается. Но Оливия заслуживала намного большего, чем секс в состоянии алкогольного опьянения.
— Тебе необходимо поспать, Оливия. Утром, — когда у нее (у них?) останется всего девять дней до ее возвращения на небо, — нам предстоит многое обсудить.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:20 #13

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 11

Легион с трудом сдерживала слезы, лавируя среди пылающих костров, откуда доносились крики и стоны душ, обреченных на вечные муки в аду. Ад. Раньше она считала его своим домом, а теперь – ненавистным убежищем. Легион бежала, опираясь на все четыре конечности, словно дикое животное, коим ее здесь и считали. Это позволяло увеличить скорость передвижения, оставаясь при этом незамеченной, так как при беге на четвереньках тело прижималось к земле. К тому же, таким как она не разрешалось ходить на двух конечностях. Если бы она осмелилась ослушаться, любой Повелитель Преисподней в пределах досягаемости посчитал бы своим долгом наказать ее за подобную дерзость.
К слову о Повелителях. Они были повсюду, терзая души грешников, обреченных на вечное пребывание в аду. До Легион доносился их смех: они явно наслаждались, заставляя души истекать кровью и испытывать нечеловеческие страдания.
Аэрона, похоже, совсем не волновало то, что она вернулась в ад – место, которое, как он прекрасно знал, она презирала. Ему было все равно. И впрямь, какое ему теперь до нее дело? Он бросился на защиту ангела. Ее злейшего врага. Он не просто спас ангела – он постарался утешить ее.
Почему? Почему он не попытался защитить ее, Легион? Почему предпочел спасти и утешить ангела? Из глаз хлынули ядовитые слезы, больно обжигающие чешую.
Отыскав небольшую, скрытую в тени каменную нишу, Легион остановилась и прислонилась к покрытой зазубринами и пятнами крови стене. Она с трудом переводила дыхание, а ее сердце – будь проклят разбивший его Аэрон! – казалось, было готово вот-вот остановиться.
Своим длинным, раздвоенным языком Легион слизнула оставшиеся капли слез. Яд, содержащийся в них и способный свалить с ног любого, заставив его испытывать дикую боль и молить о пощаде, причинил ей лишь незначительное неудобство. Как же она хотела, чтобы ангел умерла в муках от этого яда! Но, к сожалению, этому не суждено было сбыться. Аэрон хотел, чтобы она выжила, а если Аэрон чего-то желал, то он всегда находил способ этого добиться. Всегда.
Что же ей теперь делать? Один взгляд, брошенный на Аэрона – скованного цепями и одержимого жаждой крови – и она окончательно и бесповоротно влюбилась в него. При виде его попыток обуздать эту жажду и ненависти к тому, во что он превратился, она подумала: «Он может спасти меня». Никогда раньше она не встречала подобных ему: тех, кто стремился спасать, а не разрушать.
В следующее мгновение она осознала, что хочет всегда находиться рядом с ним: выйти за него замуж, спать в одной с ним кровати. Вместо этого Аэрон попросил своего друга Мэддокса сделать для нее отдельную кроватку. Но несмотря на это она по-прежнему хотела занять особое место в его жизни. Легион была уверена в том, что это лишь вопрос времени.
К сожалению, ее время вышло. Она не могла вернуться к нему, так как он разрешил ангелу остаться в крепости. Глупому, уродливому ангелу с длинными вьющимися волосами и кожей цвета слоновой кости. Легион – впрочем, как и любой другой демон – не могла долго находиться в присутствии подобных существ. Это причиняло ей боль. Настоящую боль! Пребывание рядом с ангелом постепенно разрушало саму ее демоническую сущность.
Хотя Аэрону не было больно, со злостью подумала Легион. Если бы он испытывал боль, которую испытывает она, он бы не принял ангела с распростертыми объятиями. Возможно, Гнев слишком долго находился среди людей и потому перестал реагировать на ангелов так, как полагается любому нормальному демону. Возможно, Гнев был подавлен сущностью Аэрона.
В любом случае, Аэрона должен был бы обеспокоить тот факт, что Легион испытывает боль. Но нет. Похоже, ему теперь все равно, что с ней будет. Он отослал ее прочь!
- Что случилось, дитя мое?
Легион вскрикнула от неожиданности и уставилась на того, кто прервал ее размышления. Она не слышала, как он подошел, но тем не менее он оказался прямо перед ней, словно только и ждал подходящего момента, чтобы материализоваться, все это время наблюдая за ней исподтишка.
Легион содрогнулась от ужаса. Она бы бросилась прочь, но камень позади нее не оставлял простора для маневра. Плохо. Очень плохо. У нее нет ни единого шанса пережить этот визит.
- Ос-с-ставь меня в покое! – смогла-таки выдавить она, несмотря на внезапно возникший в горле ком. Ком, состоящий из тысячи невысказанных просьб о пощаде.
- Ты знаешь, кто я? – поинтересовался гость спокойным голосом без намека на обиду. Слишком спокойным.
О, да. Она прекрасно знала, кто он. Именно поэтому с трудом сдерживала мольбы о пощаде. Это был Люцифер – родной брат Гадеса, принц подземного мира и хозяин большинства демонов. Также он олицетворял собой зло в чистом виде.
Как он назвал ее? «Дитя мое»? Ха! Да он воткнет ей нож в спину, едва ему представится такая возможность и будет наслаждаться каждым моментом испытываемой ею агонии. Ему ничего не стоит так поступить просто чтобы, выражаясь Аньиным языком, «позабавиться». Легион тяжело сглотнула.
- Ну? – он щелкнул пальцами, и в следующее мгновение они оказались в его тронном зале, стенами которого служили не привычные каменные плиты, а живые языки пламени.
- Я задал простой вопрос. Ты. Знаешь. Кто. Я?
- Да. Знаю, – до этого момента Легион лишь дважды посещала это место: в первый раз – когда появилась на свет (этого раза вполне хватило, чтобы осознать, что она никогда больше не желает здесь очутиться); во второй раз ее привели сюда для того, чтобы она понесла заслуженное наказание за то, что отказалась мучить душу грешника.
- Соберись, – приказал Люцифер.
Легион моргнула и заставила себя сосредоточиться на происходящем. Ее начал окутывать черный туман, просачивающийся сквозь пол, стены и даже трон, расположенный на помосте. Этот туман цеплялся за нее, словно пальцы обреченных на муки душ, в нем слышались язвительные голоса, которые насмехались над ней.
- Такая уродина, – говорили они.
- Такая дура.
- Никчемная.
- Ненужная. Отвергнутая.
- Я задал тебе еще один вопрос, Легион, на который также намереваюсь получить ответ.
Хотя меньше всего на свете она хотела встретиться с ним взглядом, Легион вынудила себя посмотреть ему прямо в глаза. Люцифер был высоким брюнетом с глазами цвета расплавленного золота. Он был таким же мускулистым и привлекательным мужчиной как Аэрон – хотя Аэрон все-таки был привлекательнее – и это впечатление не портило даже то, что в чертах его лица угадывалось что-то адское и необузданное.
Что же он хотел узнать? А, точно. Что с ней случилось.
- Я… – что же ей ему ответить? Конечно же, стоит соврать, но надо сделать это так, чтобы он ей поверил. – Я вс-с-сего лиш-ш-шь хотела поиграть.
- Поиграть, да? – по мере того, как он обходил ее, постепенно сужая круги, изучая, определяя степень ее уверенности в себе и обнаруживая отсутствие таковой, на его губах расцветала дьявольская усмешка. – У меня есть идея получше.
Ее затылок обожгло его горячее дыхание, и Легион содрогнулась. По крайней мере он не всадил ей нож в спину, как она того боялась.
- Да?
- Мы с тобой заключим сделку: ты и я.
Легион почувствовала, как ее внутренности скрутило в узлы. Сделки с Люцифером славились тем, что всегда завершались в его пользу. Именно таким образом он сумел покинуть ад на целый год, в течение которого бесчинствовал на Земле. Тогда он заключил сделку с богиней Подчинения, ответственной за то, чтобы никто не мог выбраться из ада наружу. Богиней, по вине которой многие Повелители Преисподней вырвались на поверхность. Богиней, которая затем умерла, и чьи кости были использованы для создания ящика Пандоры.
- Нет? – ответила Легион, и хотя она намеревалась произнести это как утверждение, на деле получился вопрос.
Внезапно Люцифер снова очутился напротив нее:
- Не принимай поспешных решений, – предостерег он. – Ты ведь даже не слышала, в чем заключается мое предложение.
Что бы это ни было, оно не кончится для нее добром. Уж это-то Легион знала наверняка.
- Мне… нужно идти.
- Ничего подобного, – он развернулся на каблуках и направился к трону. Опустившись на него, Люцифер расслабился, уверенный в том, что она не посмеет ослушаться. Его тут же окружил туман, за которым последовали языки пламени. Они танцевали вокруг него, словно были рады находиться рядом.
При попытке изменить положение тела Легион обнаружила, что не может двигаться. Значит, выхода нет. Она не сможет уйти, пока Люцифер не разрешит. Несмотря ни на что, ей не было страшно. Ее жестоко избивали, а она все равно выжила; ее обзывали и над ней насмехались; ее бросали в ямы, у которых, казалось, не было дна; ее отправляли на ледники, предварительно лишив возможности телепортироваться.
- Я могу помочь тебе получить то, что ты хочешь больше всего, - произнес Люцифер. – То, ради чего ты пойдешь на что угодно.
Ха! Он не мог предложить ей ничего, ради чего она была бы готова…
- Я могу помочь тебе завоевать любовь Аэрона.
На мгновение Легион забыла, как дышать. Только когда ее легкие и горло стали гореть от нехватки кислорода, она заставила себя открыть рот и сделать вдох. Он мог… что?
- Ты наблюдаешь за тем, что здесь происходит, чтобы потом доложить Повелителям Преисподней… А мне нравится наблюдать за тем, что происходит в мире смертных, – в голосе Люцифера послышалась горечь. – Я знаю, что ты влюблена в Аэрона, одержимого моим дорогим Гневом.
Услышав в его голосе насмешку, Легион гордо вскинула подбородок:
- Он тоже меня любит. Он с-с-сам мне так с-с-сказал.
В ответ Люцифер недоверчиво выгнул бровь:
- Ты так в этом уверена? Разве его не разозлил тот факт, что ты посмела причинить боль его драгоценному маленькому ангелу?
Стоило Легион услышать, как Люцифер назвал эту мерзавку драгоценной, как ее зрение заволокло красной пеленой. Это ее, Легион, Аэрон считал драгоценной. Только ее и никого больше.
Люцифер взмахнул рукой – жест вышел поистине королевским – и воздух перед Легион сгустился, задрожал, наполнился сияющими искрами и, наконец, взорвался красками. Легион увидела Аэрона, склонившегося над ангелом и осторожно подносящего ко рту ее запястье. Он втянул в себя яд, который Легион впрыснула в тело ангела, что позволило девушке, лежащей на кровати, расслабиться.
Вид его губ на запястье этой надоедливой гадины привел Легион в бешенство, ее зрение мгновенно заволокло кровавой пеленой. В этот момент она ощущала только ненависть, ярость и мрачную решимость.
- Каким образом ты можеш-ш-шь мне помочь? – услышала Легион собственный голос. Видение исчезло, и она обнаружила себя стоящей напротив Люцифера. Возможно, сделка с ним – не самый худший вариант. Возможно, она даже сможет не только выжить, но и извлечь из этого выгоду. В конце концов, она ведь умна и находчива, так?
- Давай посмотрим фактам в лицо, - заявил Люцифер, окидывая изучающим взглядом ее покрытое чешуей тело. – Ты – самое уродливое существо, которое только можно найти.
Услышав это, Легион открыла от изумления рот. Слышать подобное было невыносимо… больно. Она попыталась сдвинуться с места, испытывая сильное стремление спрятаться куда-нибудь. Она не уродина! Правда же? Да, она отличалась от Аэрона. И от ангела тоже. Но ведь это не означало, что она уродина.
- Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. Так что позволь мне сразу развеять твои сомнения. Ты – уродлива. По правде говоря, называя тебя так, я делаю тебе комплимент. Я с трудом выношу твой вид. Так что, чтобы меня не стошнило, я, пожалуй, буду смотреть поверх твоего плеча, пока мы не закончим этот разговор.
Значит, она на самом деле уродлива. Омерзительное чудовище. Сам дьявол не мог вынести ее вида. Глаза маленького демона наполнились слезами.
- Каким образом ты намереваеш-ш-шьс-с-с-ся помочь мне? – переспросила она.
Прежде чем ответить, Люцифер посмотрел на свои желтые, изогнутые ногти, больше напоминающие когти:
- Такое могущественное создание как я вполне может сделать тебя привлекательной.
- Как? – Легион не собиралась сдаваться.
- Для начала я дам тебе длинные волосы, гладкие и струящиеся словно шелк. Они будут лучше, чем у ангела. Оттенок ты сможешь выбрать сама. Затем я сделаю твою кожу гладкой и нежной. Выбор цвета опять-таки остается за тобой. Я наделю тебя взглядом, перед которым не сможет устоять ни один мужчина. Я дам тебе стройное, гибкое тело с большой грудью. Мужчинам это нравится. И хотя раздвоенному языку вполне можно найти применение в постели, тебе, пожалуй, лучше обойтись без него. Эта шепелявость раздражает.
Он мог сделать ее привлекательной? Достаточно привлекательной, чтобы завоевать любовь Аэрона? В сердце Легион затеплился огонек надежды. Одна лишь мысль о том, что она сможет всегда находиться рядом с мужчиной своей мечты – как его возлюбленная и жена – заставила ее забыть о прежних опасениях.
- Что ты хочеш-ш-шь взамен?
- О, это, – он пожал плечами так, словно это не имело для него особого значения. – Все, о чем я прошу взамен – это возможность обладать твоим новым телом.
Легион нахмурилась:
- Я не понимаю. Как я с-с-смогу завоевать Аэрона, ес-с-сли я буду… не я? Ес-с-сли ты будеш-ш-шь мной?
Люцифер ущипнул себя за переносицу.
- Я вижу, что ты еще и глупа. Придется это как-то исправить. Я не сказал, что сразу же завладею твоим телом. Я сделаю это только в том случае, если ты не сможешь завоевать любовь Аэрона.
Легион нахмурилась еще больше. Значит то, что она станет красавицей, вовсе не гарантирует, что Аэрон ее полюбит?
Ее затянувшееся молчание рассердило Люцифера – он неодобрительно покачал головой.
- По-видимому, мое объяснение, понятное даже ребенку, до тебя так и не дошло. Что еще я могу сделать?
Щеки Легион вспыхнули, но ее румянец не имел ничего общего с пламенем, которое их окружало. Черт его побери! Она не дура и не ребенок!
- Ты с-с-специально пытаеш-ш-шь-с-с-ся меня запутать!
- Ничего подобного. Я совсем не хочу, чтобы ты потом рыдала, обвиняя меня в обмане, так что слушай внимательно. Я дам тебе девять дней на то, чтобы соблазнить Аэрона. Я бы сказал, что все, что тебе нужно будет сделать – это получить его уверения в любви. Но он уже сказал, что любит тебя. Так что тебе необходимо будет соблазнить его: потому что он не видит в тебе сексуального партнера, а это именно то, чего ты так отчаянно добиваешься. Так что тебе нужно заполучить его в свою постель, причем он должен заняться с тобой сексом по собственному желанию. Тогда наша сделка будет выполнена. Ты сможешь оставить это тело себе и жить долго и счастливо со своим любимым, не опасаясь вмешательства с моей стороны.
Все выглядело по-честному и подходило Легион идеально. За исключением времени.
- Почему только девять дней?
- Разве это имеет значение? Я не стану менять условия сделки.
Не желает отвечать. Наверняка здесь какой-то подвох.
- Скажи мне, – продолжала настаивать Легион.
- Хорошо. Девять – мое любимое число.
Ложь. Она могла бы и дальше настаивать на ответе, но… Настолько ли важна правда, если ей предоставлен шанс получить то, что она желает больше всего?
К черту эту правду.
- А что произойдет, ес-сли я не с-с-справлюс-с-сь? – он, конечно, уже объяснил ей, что намеревается получить от этой сделки, но теперь Легион интересовали детали.
- Ну, – кончиками пальцев Люцифер принялся чертить круги на подлокотниках своего трона. – Если ты не сможешь соблазнить Аэрона за отведенное время, то есть не сможешь заманить его в свою постель для секса, а не для того, чтобы просто спать вместе, то я получу твое тело в свое полное распоряжение. На тот период времени, который сам установлю.
Вот оно. Последняя недостающая деталь. Он сможет контролировать ее тело «в течение того периода времени, который сам установит», что на языке Люцифера означало «навсегда».
Но зачем ему… Ответ пришел неожиданно и заставил Легион вскрикнуть от изумления. Он рассматривал ее как способ сбежать из ада. Так как Легион была привязана к Аэрону, а не к стенам ада, она могла свободно покидать преисподнюю, в то время как Люцифер был заперт здесь, как в ловушке.
Если она согласится на условия сделки, то Люцифер сможет покинуть ад. Он будет творить все, что ему только заблагорассудится, игнорируя ее чувства. А она будет видеть и чувствовать все, что происходит, но ее сущность будет подавлена.
Если бы существовал другой способ захватить контроль над ее телом и воспользоваться им, чтобы сбежать, Люцифер не стал бы тратить время и силы, заключая с ней сделку. Но демоны не могли овладевать телами людей или других демонов без их согласия. Даже демонам, заключенным в ящик Пандоры, понадобилось разрешение богов на то, чтобы вселиться в тела Аэрона и его друзей.
- Принятие решения сводится к тому, уверена ты или нет в своей способности завоевать любовь Аэрона, – заявил Люцифер. – Ну так как? Я, например, уверен, иначе не стал бы предлагать тебе эту сделку. Хотя, наверно, все-таки не следовало этого делать, – одним грациозным движение он поднялся на ноги. – Есть много других демонов, которым я могу…
- Подожди, – поспешно прервала его Легион. – Прос-с-сто подожди минутку.
Медленно он опустился обратно на трон.
Она не могла позволить этому шансу ускользнуть из ее рук. Ангел, которая, как известно, не может лгать, сказала ей, что Аэрон воспринимает ее как ребенка, а себя считает кем-то вроде родителя. И это отношение не изменится до тех пор, пока Легион не предпримет решительных шагов.
- Вс-с-се ус-с-словия должны быть оговорены.
- Разве мы уже не договорились об этом?
- Я ещ-щ-ще не дала с-с-своего с-с-соглас-с-сия.
Люцифер прижал руку к груди:
- Ты мне не доверяешь?
В ответ Легион покачала головой. Соблюдение условий заключенной сделки являлось обязательным для любого, кто ее заключал, в том числе и для демона. Стоит ей согласиться с предложенными условиями, и обратного пути уже не будет. Если она не сможет завоевать любовь Аэрона, Люцифер получит полную власть над ее телом, и она ничего не сможет с этим поделать.
- Ты разбила мне сердце, – упрекнул ее Люцифер. – Ну, хорошо, озвучь свои условия.
Сейчас или никогда.
- Я хочу с-с-стать привлекательнее ангела. С-с-сделай меня блондинкой с-с-с золотис-с-стой кожей, карими глазами и больш-ш-шой грудью, – что являлось полной противоположностью ангельской шлюхи. – Также я хочу, чтобы мне были предос-с-ставлены вс-с-се девять дней без каких-либо трюков с-с-с ис-с-скажением времени, – по мере произнесения слов росло и ее возбуждение. Она и в самом деле намеревалась сделать это – завоевать сердце Аэрона! – И не забудь: я должна бодрс-с-ствовать, когда он рядом.
- Дьявол! – выругался Люцифер. В его огненных глазах мелькнула искра удивления. – Тут ты меня поймала. Я намеревался погрузить тебя в сон до тех пор, пока не закончится отведенный тебе срок.
А она сорвала его планы. В этот момент Легион по-настоящему гордилась собой. В конце концов, она все-таки не была дурой.
- Ты не можеш-ш-шь убить его. Ес-с-сли Аэрон умрет до того, как ис-с-стечет с-с-срок, с-с-сделка будет признана недейс-с-ствительной.
- Согласен. Это все твои условия? – поинтересовался Люцифер снисходительным тоном.
- Как ты уже заметил, будет лучш-ш-ше, если я избавлюс-с-сь от ш-ш-шепелявос-с-сти. И с-с-сначала я хочу появитьс-с-ся перед ним в с-с-своем обычном обличии и уже потом принять новый облик.
Таким образом, ему не придет в голову мысль, что она наживка или ловец, и он не попытается избавиться от нее до того, как начнется процесс соблазнения.
- Будет сделано. Теперь все?
Легион шумно сглотнула, подумала немного и кивнула.
Люцифер вновь поднялся с трона. Он раскинул руки в стороны, и из кончиков его пальцев вырвались языки пламени.
- Тогда сделка считается заключенной. Ты получишь все, что было оговорено. Но если тебе не удастся соблазнить Аэрона, Повелителя Преисподней, одержимого демоном Гнева, и заняться с ним сексом в течение девяти дней, то ты вернешься в этот тронный зал, где добровольно передашь вновь обретенное тело в мое распоряжение.
Легион кивнула.
- Скажи это вслух, - приказал Люцифер, отбросив прочь маску доброго и благожелательного хозяина, которую носил все это время.
- Я с-с-соглас-с-сна.
В тот момент, когда слова сорвались с ее губ, ее тело пронзила резкая боль. Вскрикнув, Легион согнулась пополам. Она не могла дышать и находилась на грани обморока. Каждый мускул ее тела болезненно пульсировал.
Боль оставила ее так же внезапно, как и появилась, и Легион выпрямилась.
- Ну, вот и все, – произнес Люцифер с уже знакомой ей лукавой усмешкой, в которой сквозило глубокое удовлетворение. – Кстати, разве я не упомянул, что если ты не сможешь выполнить свою часть сделки, первое, что я прикажу тебе сделать – это убить всех Повелителей Преисподней, выпустив на волю заключенных в них демонов?
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:21 #14

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 12

Пока ночь медленно сменялась рассветом, и жители города пробуждались ото сна для того, чтобы приступить к своим повседневным делам, Аэрон и Парис в полной тишине завершали обход улиц, укрываясь от первых рассветных лучей в редеющих сумерках. Судя по всему, Парис, который в этот раз не колебался с выбором напарника – значило ли это, что он, наконец, пришел в себя после утраты Сиенны? – на обратном пути к крепости был погружен в собственные мысли так же, как и Аэрон.
Выплакавшись, Оливия заснула, и Аэрон держал ее в объятиях до тех пор, пока она не успокоилась. Когда это произошло, он отнес ее в комнату Джилли, посчитав, что так будет лучше. Лишив Оливию возможности с ним разговаривать, он исключил вероятность того, что она сумеет поколебать его решимость. Тем не менее, он не покинул ее и после этого. Во всяком случае, не сразу. Парису требовалось время, чтобы набраться сил с очередной пассией, поэтому Аэрон прилег рядом с ангелом.
И снова ощутил, насколько ему нравится держать ее в объятиях – еще одна причина избавиться от нее как можно скорее. Но когда он все-таки покинул ее, на этот раз не намереваясь возвращаться, он уже не был так уверен в том, что действительно хочет покинуть ее навсегда. Не то чтобы он до этого был серьезно настроен избавиться от нее, но черт его побери, если его решимость не таяла на глазах.
Когда он увидел Оливию в объятиях Гидеона, то внутри вспыхнуло такое мощное чувство собственника – Аэрон даже и не подозревал, что вообще им обладает – что в сравнении с ним поблекли все испытанные им ранее во время инцидента с Уильямом и Парисом эмоции. Очевидно, что Оливия в ее стремлении «повеселиться» может стать легкой добычей для других, а ведь он не всегда будет рядом, чтобы защитить ее... Аэрон заскрежетал зубами, что уже превратилось в своего рода привычку, вызванную неотступными мыслями об ангеле.
В этот момент внимание Аэрона привлек проходящий мимо мужчина, на вид разменявший третий десяток. Человек. Крупного телосложения. Гнев тут же напомнил о себе, рыча и пытаясь вырваться наружу, вызывая в сознании образы увесистых кулаков, замахивающихся на рыдающую женщину и бьющих ее прямо в лицо.
Домашний тиран, осознал Аэрон, в то время как Гнев разворачивал перед ним все новые картины домашнего насилия.
— Ты ничтожество! – кричал мужчина, брызжа слюной. – И зачем я только женился на тебе! Ты тогда уже была толстой коровой, а теперь и вовсе заплыла жиром!
Впервые Аэрон не стал сдерживать себя. Что если бы подобная ярость была направлена на Оливию? Или Легион? Аэрон не стал сопротивляться и добровольно позволил Гневу захватить контроль, более того, он наслаждался (возможно, даже больше, чем следовало) предоставляя своему демону полную свободу, и не испытывал при этом ни малейшего угрызения совести. Он резко развернулся, догнал мужчину, схватил его за шиворот и повернул лицом к себе. От неожиданности, мужчина вскрикнул.
— Что за черт?
— Аэрон, — окликнул его Парис, в голосе которого сквозила усталость.
Аэрон проигнорировал его.
— Ты – жалкий, никчемный кусок дерьма. Почему бы тебе не попытаться ударить меня?
Мужчина побледнел и задрожал.
— Я не знаю, кто ты и что ты о себе возомнил, но тебе лучше отпустить меня, козел.
«Не иначе, как турист, — подумал Аэрон, — в противном случае, давно бы уже меня узнал».
— Или что? – Аэрон медленно улыбнулся, вот только улыбка его свидетельствовала о затаенной жестокости. – Снова обзовешь меня?
В ответ мужчина издал низкий рык. Внезапно Аэрон осознал, что у человека в кармане лежит нож, которым он планирует ударить Аэрона в живот, затем в шею и наблюдать, как тот будет корчиться от боли, истекая кровью, пока не умрет.
Аэрон ударил без предупреждения. Его правый кулак размозжил мужчине нос, из которого тут же брызнула кровь, и противник взвыл от боли. Но Аэрона это не остановило. Левым кулаком он рассек мужчине губу. Вой перешел в крик.
Аэрон никак на это не отреагировал – он еще не закончил.
— Не могу сражаться честно. Нужно причинить боль, — Гнев захватил полный контроль.
Но Аэрона это нисколько не волновало.
Когда мужчина немного пришел в себя и попытался высвободиться из железной хватки Аэрона, воин нанес ему удар под дых. Противник согнулся пополам, из его окровавленного рта с шумом вырвался воздух. Никакой пощады. Этот мерзавец никогда никого не щадил. Аэрон ударил мужчину в плечо, и тот отлетел от него, приземлившись спиной на асфальт. Теперь он испытывал такую боль, что не то что защищаться, встать бы самостоятельно не смог.
Человек взглянул на Аэрона полными слез глазами:
— Не бей меня. Пожалуйста, только не бей меня.
— Как часто твоя жена молила тебя о том же? – с этими словами Аэрон оседлал мужчину.
Собрав все оставшиеся силы, о наличии которых он раньше, наверное, даже и не подозревал, смертельно побледневший мужчина попытался отползти от Аэрона, но воину достаточно было усилить захват ногами, чтобы пригвоздить негодяя к месту.
— Пожалуйста, — взмолился мужчина дрожащим голосом, в котором сквозило отчаяние.
Ответом ему стал удар, за которым последовал еще один, и еще – удары сыпались без остановки. Голова мужчины моталась то влево, то вправо, в зависимости от того, с какой стороны наносились удары. Во все стороны летели брызги крови вперемешку с обломками зубов, кожа лопнула, обнажая мясо, кости были раздроблены.
Вскоре стоны и хрипы прекратились. Мужчина окончательно затих.
Аэрон почувствовал прикосновение руки на своем плече.
— Он получил по заслугам, — произнес Парис. – Ты можешь не продолжать.
Аэрон застыл. Он часто и тяжело дышал, его кулаки пульсировали от боли. Слишком легко. Это было слишком легко. Этот человек заслуживает более сурового наказания за то, что совершил. Но, возможно, он запомнит этот урок, — воззвал к Аэрону голос разума. По крайней мере, если он может снова мыслить разумно, значит, он снова контролирует себя.
— Пойдем домой, — позвал его Парис.
Нет, он не может пока вернуться домой, в свою комнату – он еще не готов увидеть кровать, на которой целовал Оливию и прикасался к ней. Несмотря на подобные мысли, он поднялся с колен, и, пнув напоследок негодяя в живот, повернулся к Парису.
— Мне нужно побыть одному какое-то время.
В течение нескольких минут Парис пытливо всматривался в его лицо, затем кивнул.
— Хорошо. Думаю, тебе сейчас необходимо выпустить пар.
«Что я и планирую сделать». Даже когда Парис покинул его, Аэрон не сдвинулся с места, по-прежнему пытаясь взять себя в руки. Все под контролем, — убеждал он себя, хотя последнее, чего ему хотелось в данный момент, так это вернуть свой самоконтроль. – Все под контролем.
Гнев продолжал неистовствовать, требуя новую жертву.
Ему нужна Легион.
Или Оливия.
Последняя мысль застала Аэрона врасплох. Его сердце начало бешено колотиться, но уже по другой причине, и воину понадобилось некоторое время, прежде чем он осознал, какой именно. В нем пульсировало и искало выхода возбуждение, смешанное с сожалением, вот почему он набросился на того человека. Оливия так и не проснулась, когда он отнес ее в гостиную Джилли. Она продолжала спать и тогда, когда он давал девушке указания позвать его, как только ангел проснется. Вместо этого Оливия, сладко посапывая, раскинулась на кровати в ореоле своих сияющих волос. В тот момент Аэрону стоило огромных усилий совладать с собой и не свернуться рядом с ней калачиком на кровати. Однако он справился и покинул комнату, чтобы присоединиться к Парису.
Возможно, ему следует вернуться к ней, подумал Аэрон, неосознанно направляя шаги в сторону квартиры Джилли. Он взглянул вверх, словно ища поддержки у небес. Однако его взгляд тут же притянули вовсе не исчезающие звезды, а промелькнувшие в вышине белоснежные крылья. Аэрон застыл как вкопанный.
Псевдоангел и лидер охотников – ублюдок Гален.
Ладони Аэрона инстинктивно сжались на рукояти клинков, и воин неслышно скользнул в редеющие сумерки. Ему не следовало покидать крепость без огнестрельного оружия, но он был так погружен в мысли об Оливии, что даже не подумал захватить что-то помимо клинков.
Гален приземлился на крышу одного из зданий. Широко распахнув крылья, лидер охотников осматривал улицу. Даже если он и заметил Аэрона, спрятавшегося внизу, он ничем себя не выдал.
Все то время, что Аэрон наблюдал за Галеном, Гнев не переставая рычал у него в голове. Воин совершил так много зла, что демон даже не мог выделить отдельные эпизоды из бесконечной вереницы, проносящейся перед ним. Жажда убивать буквально овладела Аэроном. Контроль. Полный контроль. Он не может позволить себе утратить самообладание сейчас.
Внезапно Гален выпрямился. Аэрон прижался спиной к стене расположенного поблизости здания, уверенный в том, что его заметили. Несмотря на это, он не намеревался спасаться бегством. Возможно, сейчас все наконец-то закончится. Давно пора.
Гален спрыгнул… Почти у самой земли он еще шире расправил крылья, взмахнул ими и мягко приземлился в нескольких ярдах от того места, где скрывался Аэрон.
Аэрон напрягся. Он не мог убить Галена, ибо его смерть привела бы к необратимым последствиям, но он мог бы помучить ублюдка прежде, чем запереть его в клетку. И продолжить пытать его уже после.
Прошла минута, другая. Гален втянул крылья и стоял абсолютно неподвижно, словно чего-то ожидая.
Аэрон жаждал атаковать врага. Внезапное нападение было его излюбленным приемом, но в этот раз он заставил себя остаться на месте. В военном искусстве нападение – не всегда самая удачная тактика ведения боя. Иногда наблюдение и сбор информации могут дать куда больше результатов. Что же здесь намечается? Что Гален забыл в Будапеште?
Конечно, он и раньше здесь бывал, но не так давно он покинул город, отправившись в Чикаго, где часть повелителей преисподней устроила набег на особняк, где он растил и обучал детей-полукровок – наполовину людей, наполовину бессмертных – ненавидеть и сражаться против повелителей преисподней.
Эта школа была разрушена до основания. Повелители освободили детей и нашли им любящих родителей. Они надеялись, что охотники больше не смогут добраться до них.
Значит ли это, что Гален прибыл в Будапешт, чтобы вершить месть?
«Накажи его», — велел Гнев.
«Еще рано. Потерпи»
— Ну наконец-то, — произнес в абсолютной тишине Гален.
Аэрон внимательно осмотрел окрестности, но никого не увидел. С кем же тогда разговаривает Гален? С самим собой? Или…
Внезапно в нескольких футах от Галена прямо в воздухе появилась пара ног. Только вот хозяина этих ног не было видно. Что за черт? Едва эта мысль успела оформиться в голове Аэрона, как за ногами последовал торс, затем показались плечи, руки – на запястье одной из них, правой, был вытатуирован символ бесконечности, отмечающий своего носителя как преданного своему делу охотника – и, наконец, голова. И вот уже перед взглядом изумленного Аэрона возник мужчина, держащий в руках кусок темной, струящейся материи.
Мужчина не был окружен светящейся аурой призрака, следовательно, призраком он не являлся. Обычный мужчина, из плоти и крови, как и Аэрон. Но как же он тогда… Ткань. Эта мысль эхом отдалась в голове Аэрона. И за ней тут же последовала другая. Невидимка.
Воином овладели ужас и крайнее изумление. Ткань. Мантия… Мантия-невидимка?
— Я заберу ее, — Гален отобрал ткань и свернул ее несколько раз. Вот только вместо того, чтобы уменьшиться в размере, но увеличиться в объеме, ткань повела себя странно: каждый последующий слой словно поглощал предыдущий, и вскоре Гален держал в руках кусок материи, размером и толщиной не превышающий сложенный носовой платок.
О, да. Эта ткань – не что иное, как Мантия-невидимка.
Гален засунул артефакт в складки своего одеяния, и Аэрон инстинктивно поднял руку, чтобы остановить его. Стоп. Терпение. Он опустил руку. Сначала информация, а артефакт потом.
— Здесь повсюду камеры, — предупредил мужчина. – Я их не обнаружил, но я знаю, что демоны постоянно наблюдают за всем, что делается в городе.
— Не волнуйся, — самодовольно ухмыльнулся Гален. – О них уже позаботились.
Да неужели! Как? Камеры работали исправно, иначе Торин давно бы уже прислал ему сообщение. Возможно ли, что кто-то взломал систему и сейчас изменяет запись? Аэрон видел что-то похожее в одном из фильмов, которые его вынудил посмотреть Парис. Или, может, в дело вступили иные, более могущественные силы?
Крон иногда помогал повелителям, так что резонно было бы предположить, что какой-нибудь другой бог мог оказывать поддержку охотникам.
— Ты уверен, что к ним присоединился ангел? – поинтересовался Гален.
— Да. Хотя она не так сильна как ты.
— Мало кто из ангелов может сравниться со мной. Значит, половина повелителей отсутствует?
— Да.
Гален рассмеялся.
— Очень хорошо. Ступай к остальным и не высовывайся до тех пор, пока я не вернусь. Вчера несколько наших отрядов исчезли таинственным образом, и даже наша несравненная королева не смогла их обнаружить. Как только я их найду, мы атакуем повелителей. И в этот раз пощады не будет.
— Накажи их! – снова встрял Гнев.
— Пощады не будет? Но я думал…
Гален лишь тряхнул головой в ответ.
— Скажи остальным, что наш эксперимент завершился удачно.
На лице охотника расплылась медленная ухмылка, полная скрытого удовлетворения.
— Значит, никакой пощады.
Гален выпустил крылья на волю, взмахнул ими и внезапно застыл, нахмурившись.
— Моя дочь. Я хочу, чтобы вы оставили ее в живых.
Сказав это, он взлетел.
Эта удивительная забота о Гвен не спасет его, мрачно подумал Аэрон, взлетая вслед за Галеном. Его крылья полностью восстановились, так что у него не возникнет проблем со слежкой за…
Внезапно Гален исчез. Только что он был тут, а в следующий момент будто растворился в воздухе.
— НАКАЖИ!
Черт побери, выругался про себя Аэрон. Я не могу. Гален ускользнул у него прямо из рук вместе с Мантией-невидимкой. Единственное, что ему теперь остается, это разведать дополнительную информацию. Но даже это не сможет искупить его провал.
Его взгляд обратился к мужчине, оставшемуся внизу. Охотник петлял между зданиями и припаркованными машинами, беспрестанно озираясь по сторонам. Аэрон следовал за ним. В конце концов, мужчина вошел в недавно отремонтированный “Club Destiny” – теперь сменивший владельца и переименованный в “The Asylum” – и обратно уже не вышел.
Могли ли охотники устроить там штаб?
Маловероятно. Некоторые повелители обожали зависать в этом клубе, поэтому Торин установил внутри видеокамеры. Они бы зафиксировали присутствие охотников. Однако…
Может, не так уж это и невероятно. Возможно, что запись с этих камер была так же изменена, как и запись с камер на той улице…
Вопросы рождались один за другим. Что это был за эксперимент, который увенчался успехом? Куда исчезли отряды Галена? И кто была их «королева»?
Проигнорировав непрекращающиеся крики Гнева, требующего немедленного возмездия, Аэрон достал телефон и отправил Торину сообщение: «Собери всех. Буду через два часа». У него все еще были дела, о которых следовало позаботиться в первую очередь, главным из которых являлась Оливия. Если она что-то знает, он добьется от нее ответов на свои вопросы. А она в это время сможет успокоить его, как он и планировал с самого начала. Кажется, он напал на след чего-то важного. Даже видел Галена с этой проклятой Мантией-невидимкой.
Торин, который, кажется, вообще никогда не спит, ответил незамедлительно: «Будет сделано. Если ты узнаешь еще что-то важное помимо того, что наш враг добыл артефакт, я должен узнать об этом первым».
Сделано. Аэрон вернул телефон в карман и направился в сторону квартиры Джилли, намереваясь разбудить Оливию и задать ей пару вопросов, но где-то на середине пути дорогу ему преградила высокая, излучающая ненависть фигура.
Крон, глава пантеона, хмурился, явно недовольный чем-то. Как обычно, он был одет в белую мантию, а его ноги были обуты в сандалии, из которых выглядывали кончики пальцев с желтыми, загнутыми наподобие когтей ногтями.
Аэрон не мог не заметить, что Крон выглядит гораздо моложе, чем во время их последней встречи. В его волосах больше не проглядывала седина, и пряди песочного цвета были густыми и гладкими. Морщины на лице разгладились, а глаза приобрели яркий отблеск, которого раньше не было. Что же вызвало такую перемену?
— Мой повелитель, — поприветствовал его Аэрон, стараясь ничем не выдать своего раздражения. Бог редко откликался, когда его звали, но при этом обладал привычкой появляться в самые неподходящие моменты.
Гнев по-прежнему был на взводе, но в этот раз он не стал проигрывать перед мысленным взором Аэрона видения того, что совершил Крон. Почему-то демон не желал наказывать этого бога. Как и в случае с Галеном, чьи прегрешения были настолько многочисленны, что Гнев не мог выделить конкретных событий, Аэрон испытал лишь непреодолимое стремление – только в случае с Кроном не наказывать, а украсть все, чем владеет глава пантеона. Аэрон не понимал откуда взялось это странное желание и почему.
— Ты меня расстроил, демон.
А разве это не то, чем я обычно занимаюсь?
— Сейчас не место и не время обсуждать это. Охотники…
— Я позаботился о том, чтобы никто не смог нас увидеть или услышать.
Таким же образом, как и другой бог позаботился о том, чтобы никто не видел и не слышал охотников?
— Тогда, прошу, объясни мне, чем я расстроил тебя в этот раз. Я не смогу жить, не узнав причину.
Сверкающие карие глаза сузились в ответ.
— Мне не нравится твой сарказм.
Аэрон слишком хорошо знал, что случается, когда главе пантеона что-то не нравится. Например, им и его демоном могла завладеть непреодолимая жажда крови, что подвергло бы опасности жизни его друзей.
— Приношу свои извинения, — Аэрон склонил голову, пряча ненависть, сверкающую в его глазах.
— Стоит ли мне напоминать, что для тебя, как и для меня, смерть Галена должна стоять на первом месте? И все-таки ты позволил ангелу отвлечь тебя.
— Это то, чего ты добивался? – не смог удержаться от вопроса Аэрон.
Крон взмахнул рукой.
— Ты что, думаешь, я обратил хоть малейшее внимание на твою смехотворную просьбу? Я не хочу, чтобы ты отвлекался на что-то, так чего ради я послал бы тебе женщину, которая бы непременно добилась обратного?
Этот же вопрос мучил и Аэрона.
— Избавься от нее.
— Я пытаюсь, — отозвался воин, сжимая кулаки.
— Не отпускай, — зарычал Гнев.
— Значит, недостаточно стараешься. Приложи больше усилий, — приказал Крон.
— Она пробудет здесь всего десять… нет, девять дней, — утро уже практически наступило, а это значит, что он безвозвратно упустил часть того времени, которое мог бы провести с ангелом. Что было к лучшему. Определенно, к лучшему. – А потом вернется обратно на небеса, — он сделает все, что в его силах, чтобы она вернулась домой.
Аэрона внезапно накрыла волна острой печали, но он проигнорировал это чувство так же, как и стоны, которые беспрестанно издавал Гнев.
Похоже, Крона эта мысль не очень обрадовала.
— Если этого не произойдет, то я…
— То что ты тогда сделаешь? – перед говорящими внезапно возник высокий и мускулистый блондин с темными глазами. У него были крылья, как у Галена, только цвет их был не белым, а золотым.
Лисандер.
До этого Аэрон видел ангела лишь несколько раз, и, как и в случае с Оливией, его демон не обнаружил ни малейшего признака совершенных им злых деяний, требующих расплаты. Однако это не означало, что воин был в восторге от появления ангела.
— Она слишком хороша для тебя, — заявил Лисандер. – Даже не думай обесчестить ее, иначе я убью тебя и всех, кого ты любишь.
Как и в прошлый раз, Аэрон не смог ощутить приближение ангела, что заставило его осознать свою уязвимость. Лисандер мог бы легко перерезать ему глотку, а он бы никак не смог этому помешать.
Оливия была права.
Крон смертельно побледнел.
— Лисандер.
— Только посмей тронуть ее, — пригрозил Лисандер, обращаясь как к богу, так и к воину, — Если с ее головы упадет хоть волос, я тебя уничтожу.
— Да как ты смеешь угрожать мне! – оскалился Крон, побагровев от ярости. – Мне, всемогущему…
— Да, ты бог, но и бог может быть убит, — горько усмехнулся ангел. – Тебе известно, что я никогда не даю пустых обещаний. И сейчас я говорю правду. Тронь ее, и твоя жизнь оборвется от моей руки.
Наступившая тишина была настолько тяжелой, что ее давление ощущалось физически.
— Я поступлю так, как считаю нужным, — наконец произнес Крон. – И ты не сможешь мне помешать.
Однако, несмотря на свою браваду, он тут же растворился в воздухе.
Все это время Аэрон пытался привести собственные мысли в порядок. Глава пантеона никогда не оставлял подобные оскорбления без внимания, и то, что он предпочел скрыться, чем вступить в открытую конфронтацию с ангелом… для Аэрона, который не мог сравниться в силе с Лисандером, это могло закончиться по-настоящему плохо.
— Что касается тебя, — продолжил Лисандер, и в его руке неожиданно возник огненный меч, кончик которого в мгновение ока уперся в горло Аэрона.
Плоть в этом месте обуглилась, и Аэрон сузил глаза от злости.
— Это имеет какое-то отношение к… падению Оливии?
— Если бы ты только знал, как сильно я хочу убить тебя, — отозвался ангел. – Хладнокровно, не ведая пощады.
— Но ты не можешь, — иначе ангел бы давно уже нанес смертельный удар. В этом отношении они были равны. Получив приказ, воины не колебались и не отвлекались на ненужные разговоры.
— Не могу. Бьянка этому не обрадуется. Впрочем, как и Оливия, — Лисандер опустил меч, который тут же растворился в воздухе. – Я хотел бы, чтобы она вернулась, но… она любит тебя, — в голосе ангела проскользнуло отвращение. – Поэтому я позволю тебе жить. По крайней мере, пока. Но я хочу, чтобы ты сделал ее несчастной, заставил бы ее возненавидеть жизнь в качестве смертной, но при этом не позволил ничему плохому случиться с ней, оберегал бы ее.
— Договорились.
— Ты так легко согласился, — темные глаза расширились от удивления. – Разве ты не хочешь, чтобы она осталась с тобой?
Хочет… да. При мысли о том, что Оливия будет потеряна для него раз и навсегда, Аэрон вынужден был признать, что какая-то часть него действительно не хочет отпускать ее. По крайней мере, не сейчас. Он хотел сделать ее счастливой, видеть улыбку на ее лице, слышать ее смех. Хотел заключить ее в объятия, целовать, прикасаться к ней, узнать, наконец, каково это – оказаться внутри нее. Но он не может. Она должна вернуться на небеса, и когда это произойдет, он сможет вернуться к той жизни, которую вел до этого – без лишних волнений и забот. Если, конечно, не умрет раньше.
Если Оливия останется на земле, она станет смертной. Вскоре ее хрупкое тело состарится, и она умрет, и все, что он сможет сделать – так это наблюдать за тем, как это происходит. Он никому бы не пожелал подобной участи. Никому. Особенно, Оливии.
«Моя», — взревел Гнев.
— Нет, — вынудил себя ответить Аэрон, и этот ответ предназначался обоим – и Лисандеру, и Гневу. Воин не мог больше игнорировать требование своего демона. Но и удовлетворить его тоже не мог. Это было бы слишком рискованно. – Я не хочу, чтобы она осталась со мной, — в отличие от ангела, он мог соврать, не моргнув глазом.
— Но все-таки ты планируешь… обесчестить ее, не так ли?
Губы Аэрона сжались в упрямую линию. Он не желает отвечать на подобные вопросы. Стоило ему лишь представить себе Оливию, распростертую на его кровати, как его тело мгновенно затвердело.
— Можешь не отвечать. Я вижу, что планируешь. Что ж, хорошо, если вы оба так этого хотите, то вы можете проводить время… занимаясь подобными вещами. Я не стану наказывать тебя за это. Кому как не мне знать, насколько бессмысленно противостоять женщине, решившей соблазнить тебя. К тому же, я слишком хорошо знаю Оливию. Если она не добьется того, чего желает, — и тут Лисандер, ангел, одним своим видом повергающий врагов в ужас, неожиданно покраснел, — то она никогда не покинет тебя. Убеди ее вернуться на небо по собственной воле, не прибегая к насилию, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить Небесную Канцелярию пощадить тебя и твоего демона.
Если Лисандер сделает все, что в его силах, то успех гарантирован, в этом Аэрон не сомневался.
А это означало, что Аэрон и Легион окажутся в безопасности, и Оливия никогда больше не подвергнется опасности. Оливия… которую Лисандер знал лучше, чем кто-либо. Эта мысль вызвала в Аэроне целую бурю эмоций, затмевающих даже те чувства, которые он испытывал, думая о предполагаемой разлуке.
Это он должен быть тем, кто знает Оливию лучше других.
— Спасибо, — стиснув зубы, выдавил из себя благодарность воин.
Лисандер отступил на шаг, затем еще на один.
— Я должен идти. Но сначала я поделюсь с тобой информацией, которую ты так отчаянно ищешь, иначе ты не сможешь обеспечить достойную защиту моей подопечной.
Ангел не стал дожидаться его реакции. Да и в любом случае, Аэрон не знал, как отреагировать на его слова. Он боялся открыть рот, опасаясь, что нечаянно оскорбит Лисандера, и тот покинет его вместо того, чтобы дать ответы на интересующие воина вопросы.
— Вас удивляет, почему Крон сам не убьет Галена. Ответ очевиден. Крон и его жена Рея ненавидят друг друга. В войне между повелителями преисподней и охотниками они заняли противоположные позиции и поклялись не брать никого в плен или убивать самолично. Я полагаю, что по-своему это не лишено смысла. Таким образом, Рея является сторонницей Галена и снабжает его необходимой информацией.
Так-так. Значит, среди сторонников охотников и в самом деле числился бог. И не просто бог, а сама Королева титанов.
Он должен был догадаться. Аэрон видел ее однажды, сразу после того, как титаны совершили переворот и свергли греческий пантеон. Они вызвали его в надежде получить информацию относительно повелителей преисподней. Тогда Рея выглядела такой же старой, как и Крон: волосы серебрились сединой, а кожа была покрыта морщинами. Ее окружала такая ледяная аура ненависти, что Аэрон отшатнулся от нее – хотя в тот момент его больше взволновала весть о смене власти, чем обдающий холодом до мозга костей взгляд богини.
— И еще кое-что, что ты должен узнать, прежде чем я покину тебя, — прервал его мысли Лисандер. – Думаю, это поможет вам больше, чем все, что я сказал до этого. Крон и Рея такие же, как ты.
Такие же, как он?
— Что ты имеешь в виду?
— Они – боги, что верно то верно. Но они также и повелители преисподней. Рея одержима демоном Раздора, а Крон… Крон одержим Жадностью.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:21 #15

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 13.1

Оливия застонала. В висках пульсировала боль, а голова была словно объята пламенем. Пытаясь определить причину своего недомогания, девушка открыла глаза и моментально пожалела об этом: их обожгло так, словно плеснули кислотой. Когда же она более-менее пришла в себя, то была озадачена неприятным ощущением во рту – в него будто напихали колючей проволоки вперемешку с ватой.
Испытывая замешательство и, в некоторой степени, беспокойство, Оливия осторожно облизала губы.
- Хорошая девочка, - произнес где-то рядом Аэрон. Хотя воин явно хотел подбодрить ее, в его голосе звучали нетерпение и… грусть?
Как же громко он разговаривает! Слишком громко!
- Давай же, Оливия, просыпайся. Открой глаза.
- Т-с-с! – несмотря на царивший в голове туман, девушка все же сумела сконцентрироваться на лице Аэрона. Воин склонился над ней, протягивая две таблетки и кружку со странной темной субстанцией, над которой клубился пар. – Пожалуйста, помолчи.
- Я хочу, чтобы ты проглотила таблетки и запила их этим, - по крайней мере, в этот раз он соизволил понизить голос до шепота.
Будучи ангелом – существом иного плана - Оливия не умела различать ароматы, присущие человеческой еде, напиткам или средствам по уходу за телом. И теперь она в полной мере ощутила, насколько обострилось ее обоняние – протягиваемая Аэроном жидкость пахла просто божественно: чистая энергия, восстанавливающая силы и дарующая полное исцеление разбитому телу.
Кажется, люди называют этот напиток «кофе». Неудивительно, что они готовы выстаивать километровые очереди и отдавать последние деньги за один-единственный глоток живительной влаги.
- Что это? – поинтересовалась Оливия, кивком головы указав на таблетки. Как неосмотрительно с ее стороны! Неосторожное движение мгновенно спровоцировало сильнейшее головокружение.
- Просто выпей. Тебе сразу же станет легче.
В этот раз он не стал понижать голос, и Оливии пришлось заткнуть уши.
- Если ты умеешь общаться телепатически, то я буду благодарна, если ты воспользуешься своим умением.
Рука Аэрона, держащая таблетки, сжалась в кулак, и он осторожно отвел в сторону ладони, которыми девушка прикрыла уши.
- У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на игры.
- Т-с-с! Убавь звук, иначе Ливви придется сделать это самой – и поверь, тебе явно не понравится то, что она собирается сделать с твоими голосовыми связками, - и что она только нашла в этом мужчине?!
- Вставай! Сейчас же!
Оливия осторожно села на кровати и попыталась прогнать с себя остатки сна. Все еще пылающая голова отозвалась новым приступом острой боли, и Оливия застонала.
Аэрон сердито оскалился. Во всяком случае, так Оливии показалось в первый момент. Но уже в следующее мгновение она осознала, что подобную реакцию вызвала вовсе не злость, а что-то более глубокое. Что-то на уровне… нужды? Неужели ее стон так подействовал на него?
В этот момент девушка испытала безотчетное стремление убедиться в том, что ее состояние никак не отразилось на ее внешнем виде. Когда Оливия попыталась взбить локоны, то ее руки зацепилась за ниспадающие вдоль спины спутанные пряди. Покраснев, она попыталась натянуть на голову капюшон своей мантии. Куда же он запропастился? Нахмурившись, она оглядела себя: голубой топ, черная мини-юбка…
Почему она… Ну конечно! Она же специально вырядилась как девушка легкого поведения! Но откуда тогда взялась эта мучительная головная боль? Не найдя ответа, Оливия посмотрела на Аэрона и наткнулась на его тяжелый, пронизывающий взгляд.
- Меня ранили?
Воин фыркнул в ответ.
- Едва ли. Ты слишком много выпила и теперь расплачиваешься за это.
Судя по всему, ей придется расплачиваться не только за это. Внезапно сознание Оливии наводнили воспоминания о том, что произошло ранее. Эффект от первой бутылки оказался прямо противоположным ожидаемому: вместо радости девушку обуяло чувство невосполнимой утраты. После второй бутылки ее охватила депрессия, и она разрыдалась прямо на плече у Гидеона. А затем Аэрон… Боже, как унизительно!
Воин поднес ладонь к ее рту.
- Проглоти таблетки целиком, не разжевывая.
Да разве это вообще возможно? В этот момент они казались Оливии ничуть не меньше апельсинов. Дрожащей рукой она взяла таблетки и закинула их в рот. Попыталась проглотить. Естественно, из этого ничего не вышло. И как будто этого было недостаточно, оказалось, что лекарство к тому же имело отвратительный вкус. Экая гадость! Лицо девушки исказила гримаса отвращения.
- Запей. Это поможет, - Аэрон поднес дымящуюся кружку к ее губам и наклонил так, чтобы Оливии было удобнее пить.
Девушку едва не вырвало. Хотя жидкость и пахла божественно, на вкус она напоминала смесь кислоты и грязи. Интересно, что подумает о ней Аэрон, если ее вырвет прямо на кровать?
- Глотай, - приказал воин, убрав кружку.
Оливия сделала так, как он велел. Таблетки и этот отвратительный кофе скользнули по горлу, оставляя за собой мерзкое послевкусие. Содрогнувшись всем телом, Оливия взглянула на Аэрона.
- Никогда в жизни больше не смей так делать!
В ответ воин закатил глаза и отодвинулся от нее.
- Ты сама нарвалась на неприятности, позволив Гидеону напоить себя.
И сколько еще раз он намерен напоминать ей о последствиях ее неосмотрительного поведения?
- Давай же, Ливви, поднимайся с кровати. Нас ждут дела.
Не в силах бороться с дремотой, Оливия откинулась обратно на подушки. Ее взгляд тут же зацепился за постер с загорелой блондинкой в бикини: тонкая ткань едва прикрывает напрягшиеся соски, на щеках играет обворожительный румянец, локоны развеваются на ветру… Оливия нахмурилась, испытывая смущение и странное беспокойство. Она не помнила, чтобы видела этот постер над кроватью Аэрона раньше.
Девушка осмотрелась вокруг: деревянный комод с зеркалом, стеклянная ваза, сверкающая в лучах солнца, проникающих в комнату сквозь белоснежные занавески, красочные изображения цветов на стенах, симпатичный бежевый коврик на полу…
- Это не твоя комната, - констатировала Оливия, завершив осмотр.
- Совершенно верно.
Девушка нахмурилась еще больше.
- Тогда чья же?
- Твоя. Ты будешь жить здесь, в квартире Джилли, в этой самой комнате для гостей. Ты ведь знаешь, кто такая Джилли?
Воин не стал дожидаться ее ответа.
- Судя по постеру, Парис и Уильям уже успели побывать в этой комнате до тебя. Хотя это уже не важно. Теперь это твоя комната: ты останешься здесь до тех пор, пока не придет время вернуться на небеса.
На Оливию словно вылили ушат холодной воды. Аэрон так сильно стремился избавиться от нее, что переместил ее в город, не дожидаясь, пока она проснется. Осознание этого больно ранило.
- Оливия?
Она не позволит боли сломить свой дух.
- Да, я знаю ее, - отозвалась Оливия дрожащим голосом.
По правде говоря, она знала девушку лучше, чем кто-либо, лучше, чем даже повелители преисподней. Несмотря на юный возраст, девушка немало пережила в своей жизни до того, как переехала в Будапешт. Тем не менее, издевательства со стороны родителей не смогли запятнать ее душу, оставшуюся чистой и нетронутой.
В свое время Оливия была ответственна за привнесение радости в жизнь Джилли. Поэтому, когда девушка сбежала из дома, Оливия направила ее в Лос-Анджелес. Интуиция подсказывала ей, что там Джилли будет в безопасности. Вот только ангел даже подумать не могла, что девушка обретет спасение в лице Данники и повелителей преисподней.
И в самом деле, пути Господни неисповедимы.
- Однако я не намереваюсь возвращаться на небеса, - добавила она.
В глазах Аэрона вспыхнула решимость, но он ограничился лишь следующими словами:
- Мы обсудим это позже. А сейчас, как я уже сказал, нас ждут дела. Поскольку мы ограничены во времени, придется решать несколько задач сразу. Тебе пора в душ. А пока ты его принимаешь, я буду задавать тебе вопросы. И, Оливия… Мне действительно нужны ответы!
Не дожидаясь ответа, воин подхватил ее на руки и отнес в ванную. Оливия даже не успела толком насладиться процессом, так как он тут же опустил ее на ноги и отступил в сторону. Пока он поворачивал краны в душевой кабине, регулируя температуру, Оливия бесстыдно изучала его задницу. Джинсы лишь подчеркивали скульптурное совершенство этой части тела Аэрона, и девушка буквально пожирала ее глазами, ощущая, как кровь мощными толчками приливает к сердцу.
Неожиданно брызнувшая из крана горячая вода отвлекла Оливию от созерцания прекрасных округлостей. Не успела она вернуться к прерванному занятию – это восхитительное зрелище! – как Аэрон выпрямился. Ну что за невезение! Хотя… это как посмотреть. Душ не только вернет ее к жизни и восстановит утраченные силы, но и вполне может послужить другим ее целям… Оливия хитро прищурила глаза. Отлично! Как насчет второго раунда? Она впервые в жизни будет принимать душ, и учитывая то, что Аэрон будет наблюдать за ней… Как долго он продержится, не дотрагиваясь до нее?
Неожиданно день перестал казаться таким уж мрачным.
Оливию накрыла волна желания.
Аэрон взглянул на нее, и, хотя он мало изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, ей показалось, что воин словно стал выше ростом и прямо-таки излучает опасность. В его глазах горело лиловое пламя, отчего татуировки, покрывающие его тело, словно ожили. Оливия могла видеть бешено бьющийся у основания шеи пульс. Аэрон был одет в черную рубашку и такого же цвета брюки – снять их не составит особого труда – и девушка могла различить очертания оружия, закрепленного на талии и лодыжках.
«Само совершенство», – с неистово колотящимся сердцем подумала она. Ее сжигало желание дотронуться до него, облизать с головы до ног, вкусить его плоть… Когда она дотрагивалась до его члена раньше, то ощутила на нем влагу.
Интересно, каков он на вкус?
Аэрон судорожно сглотнул. Неужели у нее на лице написано, о чем именно она думает?
- Ты ведь знаешь, как принимать душ, верно? Сначала ты должна… снять одежду, - в этот момент его голос предательски дрогнул, - затем встать под струи воды и намылить тело.
- Почему бы тебе не показать мне, как это делается? – поинтересовалась Оливия, стянув с себя топ и бросив его на пол. По идее, собственная нагота должна была смутить ее, но все, что она чувствовала – это безудержное влечение. Оливия хотела вновь ощутить на себе его обжигающий взгляд. Она не желала быть единственной, кто страдает от неутоленного желания. К тому же, разве она не была уверенной в себе, агрессивной молодой леди? Познав вкус ласк Аэрона, она была готова на все, что угодно, лишь бы испытать их снова. - Или ты предпочитаешь наблюдать за процессом?
Если ты так этого хочешь, смотри на здоровье. Не в силах совладать с собой, Оливия обхватила груди ладонями, воображая, что это Аэрон трогает их. Ощущения потрясли ее.
Зрачки Аэрона расширились. Казалось, он не в силах оторвать от нее глаз. В воздухе разлилось напряжение.
- Не делай этого, - с трудом выдавил воин.
- Почему?
- Потому что я прямо сейчас готов вознести благодарение Господу за то, что Он создал эту совершенную грудь.
Аэрон тряхнул головой, словно пытаясь отогнать непрошеные мысли, однако так и не отвел взгляда прищуренных глаз от ее груди.
- То есть я хочу сказать…Черт бы тебя побрал! И меня в придачу! Если бы ты только знала, о чем я думаю… Такие мысли заслуживают сурового наказания.
Похоже, они думали об одном и том же.
- Аэрон, - взмолилась Оливия.
- Я только сейчас осознал, что еще ни разу не целовал их, - произнес воин низким, осипшим голосом, выдававшим напряжение, охватившее обоих. – И это настоящее преступление.
- Ты можешь сделать это сейчас.
Пожалуйста.
- Да, - Аэрон склонился над грудью девушки, обжигая ее взглядом внезапно потемневших глаз – и в этот раз не было никаких сомнений в том, что эта перемена вызвана вовсе не злостью, а с трудом сдерживаемым желанием.
Соски Оливии напряглись в ожидании его поцелуя. Близко… Сейчас… Всего секунда отделяла девушку от долгожданной ласки, когда Аэрон резким движением отодвинулся от нее и зарычал. Оливия резко втянула в легкие воздух. Она и не заметила, как затаила дыхание. Он ведь почти… Святые небеса! Всего миллиметр отделял губы Аэрона от ее груди. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы вызвать острую боль во всем теле.
- Аэрон!
Сделай это. Не останавливайся сейчас.
- Нет.
- Почему?
- Потому что!
Аэрон знал, что она умирала от желания быть с ним, что нуждалась в его ласках, и тем не менее отверг ее, отделавшись ничего не значащим «потому что»… Мерзавец!
- Думаю, ты сможешь принять душ и без посторонней помощи, - с этими словами он обошел ее и направился в комнату, оставив дверь ванной слегка приоткрытой.
Так близко…
Оливии хотелось закричать. Выскочить из собственной кожи. Вместо этого она сняла с себя ту одежду, что еще оставалась на ней, и зашла в кабинку. В тот же миг она пожалела о том, что так и не решилась выпустить свой крик на волю: мягкие, теплые струи воды, стекающие по ее телу, не только не избавили от некомфортных ощущений, а, наоборот, болезненно обострили их так, словно в ее теле ожил каждый нерв.
Оливия попыталась очистить свой разум, но в нем, как заевшая пластинка в проигрывателе, не переставая, крутились одни и те же слова, от которых она никак не могла избавиться: «Поцелуй, грудь, тела, двигаются, сливаются…» Гр-р!
- Я не слышу, как ты намыливаешь себя, - резко прервал поток ее мыслей Аэрон.
- Иди к черту, - огрызнулась Оливия. Насколько ей было известно, именно это люди говорили тем, кто их безумно раздражал. В ее случае этим кем-то был Аэрон.
«Поцелуй. Грудь. Тела. Двигаются. Сливаются. Скольжение. Проникновение».
Колени Оливии резко подогнулись.
- Оливия, - ей показалось, или в голосе Аэрона прозвучало беспокойство?
- Заткнись, демон! – сотрясаясь от дрожи, Оливия выдавила на ладонь пахнущее розами мыло и наконец-то начала намыливать себя, что лишь усугубило ситуацию. Как ему только удалось так сильно возбудить ее за такое короткое время? А ведь он даже не поцеловал ее.
«Поцелуй. Грудь. Тела. Двигаются. Сливаются. Скольжение. Проникновение. Обладание. Поглаживающие и сосущие движения губ и языка».
Если так будет продолжаться, она не выдержит.
Ей необходимо срочно переключить внимание на что-то другое.
- Парис и Уильям тоже пользовались этим мылом? Ах да, чуть не забыла, теперь можешь говорить.
- Не знаю. Меня это не касается. И тебе сейчас следует думать вовсе не об этом. К тому же не забывай, что вопросы здесь задаю я. Итак, откуда ты узнала о том, что наш план по захвату Скарлет с треском провалится?
- Я тебе уже говорила. Я много чего знаю, и если бы ты соизволил выслушать меня, когда я предлагала тебе свою помощь, то не стал бы сейчас задавать мне глупых вопросов.
- Теперь я готов тебя выслушать. Приступай. В этом городе есть другие одержимые демонами бессмертные?
«Веди себя уверенно».
- Ты думаешь, все так просто?
«Побольше агрессии».
- Раздаешь приказы и ждешь от меня беспрекословного подчинения?
Пауза. Затем Аэрон нерешительно произнес:
- Чего ты от меня хочешь?
«Слава Богу», – вздохнула с облегчением Оливия.
- Думаю, для начала неплохо было бы извиниться.
- Я… сожалею.
Аэрону явно нелегко дались эти слова, поэтому для Оливии они были ценны вдвойне.
- Нет, - ответила она. – В этом городе нет других одержимых демонами бессмертных.
- Отлично. Тогда я хочу, чтобы ты показала мне, где скрывается Скарлет.
- Извини, но мой ответ «нет», - Оливия встала под струи воды, наблюдая за тем, как мыло стекает вниз по ее телу мириадами крошечных пузырьков. Поцелуй. Грудь… Гр-р! – Я не стану тебе помогать.
- Станешь.
Еще один приказ, отданный так решительно… И почему это ее так заводит? Ведь она должна чувствовать раздражение, а никак не желание. Эта сладкая, ноющая боль вернулась с удвоенной силой.
- Надо же, ты так стремишься заручиться моей поддержкой. В чем причина?
- Я хочу, чтобы ты осознала, какую жизнь я веду: бесконечные схватки, кровь, страдания. Я хочу, чтобы до тебя, наконец, дошло: единственное, что имеет для меня значение – это мои друзья и Легион, и я уничтожу любого, кто посмеет угрожать им.
Любого? И ее, Оливию, в том числе? Несмотря на то, что вчера он встал на ее сторону, защитив от Легион и отослав демона обратно в ад? Несомненно, именно это он и имел в виду. Прощай, желание. Здравствуй, боль. Эти лишенные эмоций, жестокие слова звучали скорее как клятва, чем как предупреждение. Возможно, ему это и не нравится, но он не станет колебаться, если потребуется убить ее.
- Хорошо, - согласилась Оливия. Если он хочет провести остаток своей жизни, демонстрируя ей те отвратительные поступки, которые ему приходится совершать, и вещи, с которыми приходится иметь дело, кто она такая, чтобы отговаривать его? В эту игру могут играть двое! В свою очередь, она продемонстрирует ему все то, чего он лишится, если она вернется на небеса. Да хотя бы, к примеру, эту самую грудь, проигнорировав которую Аэрон явно заслужил более суровое «наказание», чем за непристойные мысли, посетившие его ранее. Или этот ротик, жаждущий поиграть с его плотью.
Сладкая, ноющая боль… все острее и острее…
Воздух, ей необходим свежий воздух. Оливии вдруг стало совершенно нечем дышать. Она поворачивала краны до тех пор, пока вода не перестала течь, и ее не омыл поток прохладного воздуха. Вот только это не избавило девушку от боли, вызванной неутоленным желанием. На еще влажной после душа коже проступили мурашки, и Оливия застонала. Только не это.
А что, если она сама облегчит свою боль? Мысль возникла неожиданно и крайне заинтриговала Оливию. В прошлый раз Аэрон использовал пальцы, чтобы помочь ей кончить. Что, если она поступит так же? В конце концов, у нее они тоже есть… Оливия облизала внезапно пересохшие губы. Ее сердце стучало так, что она боялась, как бы оно не вырвалось у нее из груди. Аэрон ничего не узнает. Все, что ей нужно, это снова включить душ, сделав вид, что она все еще моется, и …
- Ты закончила? – поинтересовался он.
Оливия вздрогнула.
- Я… я только…
- Я, кажется, упомянул, что у нас мало времени.
Он прав. Время, отпущенное ему, уже на исходе.
Эта мысль мгновенно отрезвила Оливию. Она думала, что сможет смириться с предстоящей гибелью Аэрона. Но, Боже, у них осталось всего девять дней! Слишком мало для того, чтобы испробовать все то, что она хотела с ним сделать. А если брать в расчет упрямое нежелание Аэрона помогать ей…
«Тебе придется сильно постараться, чтобы ему не о чем было жалеть».
- Хорошо, - вздохнула Оливия, неохотно покидая душевую кабинку. Если она будет сопровождать его, то они смогут проводить больше времени вместе. И, судя по всему, ей все-таки придется отказаться от планов помучить его напоследок, дразня тем, что он никогда не сможет получить, а также предоставить ему неограниченный доступ не только к ее груди и рту, но и ко всем остальным частям тела (как бы ненавистна ни была для нее эта мысль).
А в свободное от соблазнения время она сможет защищать Аэрона. Никто и ничто не причинит ему вреда, пока она рядом.
- Что значит «хорошо»? – озадаченно переспросил воин.
На краю раковины Оливию ждали зубная щетка и паста с ментолом. Она не раз наблюдала за тем, как люди чистят зубы, поэтому у нее не возникло трудностей с выполнением данной задачи.
- Хорошо, я покажу тебе, где живет Скарлет.
Прополоскав рот, девушка взяла с полки расческу и принялась расчесывать спутанную массу волос. Некоторые особенно упрямые локоны цеплялись за зубья, заставляя ее морщиться, но Оливия не прекращала водить расческой по волосам до тех пор, пока они не легли ей на плечи послушным шелковым облаком. Надо бы не забыть в следующий раз захватить с собой мантию - даже если она и не планирует надевать ее.
- И что же заставило тебя передумать? – в голосе Аэрона явственно ощущалось недоверие. И подозрительность.
- Я решила, что не стоит тратить время на ненужные споры, - что являлось правдой лишь отчасти.
- Разумная женщина. Кто бы мог подумать.
Расческа со стуком упала в раковину.
- Кто мог подумать? Вероятно, бесчувственное бревно, которое не получит поцелуя, если будет продолжать в том же духе.
Девушка не соврала. Сначала она была шокирована мстительностью собственной натуры, но потом… Определенно, ей нравилась эта черта ее характера.
Аэрон промолчал. Означало ли это, что он хотел, чтобы она поцеловала его? Несмотря на сильное желание помучить его, Оливия постаралась умерить свой пыл.
- Знаешь, а ведь я и пальцем не тронула Легион, - сказала девушка. – Хотя она напала на меня и ранила.
- По правде говоря, ангел, Легион испытывает боль каждый раз, когда ты оказываешься рядом. Во всяком случае, так было до тех пор, пока ты не лишилась крыльев. Однако ни я, ни другие воины не испытываем никакого дискомфорта, находясь рядом с тобой, а ведь мы мало отличаемся от Легион. Признайся, ты нарочно мучаешь ее?
- Конечно, нет. Это правда, что демоны не выносят присутствия ангелов, но, в отличие от Легион, ваши демоны более человечны. В определенной степени это результат вашего с ними взаимодействия.
Несмотря на то, что именно Оливия первой заговорила о Легион, в данный момент она меньше всего хотела обсуждать этого демона.
- Так ты хочешь узнать, как поймать Скарлет, или нет?
- Извини, - пробормотал в ответ воин. – Я весь внимание.
Оливия с трудом подавила улыбку. Аэрон снова извинился. Конечно, он сделал это весьма неохотно, но для нее это не имело значения.
- Вот то, что мне известно. Одержимость демоном ночных кошмаров делает ее весьма уязвимой к солнечному свету, - разговаривая, Оливия ни на минуту не прекращала изучать себя в запотевшем зеркале: круги под глазами, впалые щеки… А ведь она так хотела предстать перед Аэроном во всей своей красе. К сожалению, что сделано, то сделано. – В этом отношении она напоминает вампира: спит днем и в это время абсолютно беззащитна.
Аэрону потребовалось некоторое время, чтобы усвоить полученную информацию.
- Значит, мы нападем на нее сегодня, как только она заснет.
- К чему такая спешка? Что ты собираешься с ней делать?
- В городе объявились охотники. Мы обнаружили их убежище, и теперь нам известно, что им помогает Рея, верховная богиня титанов. Я думаю, стоит задать Скарлет пару вопросов. Мы не можем допустить, чтобы она присоединилась к стану врага.
- Если бы ты с самого начала согласился выслушать меня, то для тебя не стало бы новостью, что охотники в городе.
- Да знаю я, знаю. Прости. Итак, что ты знаешь о Рее?
Еще одно извинение. Воин определенно заслужил награду.
- Мне известно, что Рея называет себя Матерью Землей, и что она помогает охотникам, - ответила Оливия, хотя все ее мысли на тот момент были заняты тем, как именно вознаградить Аэрона. – Пребывание в Тартаре ослабило ее, впрочем, как и остальных титанов, вот почему Зевсу не составило особого труда вселить в нее демона Раздора.
- Не могу поверить, что все это время человек, обладающий необходимыми сведениями, находился у меня прямо под носом, - пробормотал Аэрон. – Что произойдет, если лишить ее демона? Рея умрет?
- Да.
- Тогда почему она помогает охотникам?
- По той же самой причине, по которой Гален возглавляет их. Они планируют обезопасить себя, избавившись от вас, чтобы затем использовать ваших демонов в собственных корыстных целях. В случае с Реей, это захват власти и свержение Крона с последующим его уничтожением.
Даже если у Аэрона и возникли дополнительные вопросы, а Оливия была уверена, что возникли, он не стал озвучивать их. Скорее всего, воин планировал задать их своему новому информатору – кем или чем бы этот самый информатор ни являлся. Определенно, ему было, где почерпнуть сведения, ведь раньше он не был настолько осведомлен о положении дел. Если кто-то снабжал Аэрона необходимой информацией, значит, помощь Оливии ему больше не нужна. Одна мысль об этом приводила девушку в ярость.
- Спасибо, - неохотно выдавил из себя воин.
- Всегда пожалуйста.
«Надави на него. Покажи ему уверенную, агрессивную женщину. Заставь его нуждаться в тебе больше, чем в ответах на вопросы».
– Кстати, я принимаю благодарность в виде поцелуев. В свою очередь, я задолжала тебе два – ведь ты уже дважды извинился за свое грубое поведение.
Аэрон прочистил горло.
- Я не помню, чтобы соглашался на такие условия. И мне не нужна твоя благодарность. Нам…э-э… надо идти.
Не мужчина, а сплошное разочарование.
- Просто позволь мне… - Оливия кинула быстрый взгляд на полотенце. Если она накинет его, все пропало, а она не собиралась сдаваться так легко.
Неожиданно в памяти всплыли слова Гидеона, и Оливия до боли прикусила губу. Внезапно все, сказанное воином, сжалось до одной единственной фразы: мужчинам нравится обнаженное женское тело. Ни один мужчина не в силах отказать обнаженной женщине. «Значит, никакого полотенца», – решила Оливия, заранее предвкушая то, что за этим последует.
Сладкая, ноющая боль…
- Неважно, - произнесла она низким, грудным голосом. – Я готова.
Выпрямив спину, что приподняло и выгодно подчеркнуло ее грудь – в конце концов, Аэрону определенно нравилась эта часть ее тела – Оливия взялась за ручку и распахнула дверь ванной. «Веди себя уверенно». Аэрон стоял спиной к ней, скрестив руки на груди и прислонившись к стене. К сожалению, его одежда по-прежнему была на нем.
«Добавь агрессии». Что ж, она это быстро исправит.
Полностью обнаженная, с еще влажными после душа кожей и волосами, Оливия обогнула воина и предстала перед ним во всей своей красе. Сердце девушки отбивало безумный ритм. Оно билось даже сильнее, чем когда она всерьез рассматривала возможность самой облегчить снедающую ее боль.
Когда Аэрон увидел ее, у него отвисла челюсть, ноздри раздулись, и тьма затопила радужную оболочку его глаз.
Оливия едва сдержала стон. Так-так, Гидеон оказался прав. Аэрону и в самом деле нравилось обнаженное женское тело.
«Надави на него». Эта боль… Ей необходимо, чтобы Аэрон избавил ее от этой боли…
- Что скажешь? Я хорошо выгляжу?
Аэрон начал задыхаться, будто ему внезапно стало нечем дышать.
Если так пойдет дальше, Оливия могла совсем отказаться от одежды.
- Я теперь человек, а люди всегда ожидают благодарности за оказанную помощь, - интересно, отражалось ли в ее голосе испытываемое ею нервное возбуждение? – Так что, если ты намереваешься и дальше выуживать из меня интересующие тебя сведения – и поверь, мне есть чем с тобой поделиться – тебе придется заслужить мою благосклонность.
- Как? – прорычал Аэрон, которого, судя по всему, отнюдь не испугала данная перспектива. – При помощи поцелуев, о которых ты говорила раньше?
- Это было пять минут назад, и так как ты отказался целовать меня, правила поменялись. Теперь, если ты хочешь заручиться моей поддержкой, тебе придется согреть меня объятиями. Я замерзла.
«Я вся пылаю».
Аэрон судорожно сглотнул. Выпрямился. Его взгляд медленно прошелся по всему ее телу, задержавшись на груди и между бедрами. Воин часто и тяжело задышал, затем его дыхание полностью сбилось.
- Святые угодники! Женщина, ты меня убиваешь.
«А ты – меня».
- Аэрон.
«Возьми же меня».
- У нас… нет на это времени.
- Найди, - безапелляционно заявила Оливия, подходя к нему вплотную.
«Должна… прикоснуться…»
Аэрон мог отодвинуться от нее в любое время, и девушка не смогла бы помешать ему. Но вместо этого он обхватил ее за талию, больно впиваясь пальцами в нежную плоть. Наконец-то!
- Я не должен… - сказал он. – Я пообещал себе, что не стану этого делать, даже учитывая, что он не…
- Он? – Еще. – Не сделает чего?
Аэрон замолк, и Оливия уже было решила, что так и не дождется ответа на свой вопрос, когда воин наконец неохотно пояснил:
- Мой… демон, - его ладони опускались все ниже, пока не нашли ягодицы девушки и не сжали их, опалив Оливию огнем. – Он… не причинит тебе вреда. Впервые в жизни я могу не беспокоиться об этом.
«Он», а не «оно»? Что же вызвало данную перемену в отношениях между воином и его демоном?
Хотя какая разница. Она добилась-таки своего!
- Тогда почему ты отказываешься быть со мной? – если Аэрон так хотел избавиться от нее, то ему не следовало вводить ее в мир запретных удовольствий. Он не смог сдержать себя, и теперь Оливия намеревалась воспользоваться этой его слабостью в своих целях. – Ничто не мешает тебе сделать это прямо сейчас.
- Ничто не мешает… - Аэрон, казалось, был загипнотизирован движением ее губ. – Мы…
Оливия накрыла его грудь ладонями, не желая выслушивать целый список причин, по которым им нельзя быть вместе, который, судя по всему, уже был готов сорваться с губ Аэрона. Его сердце билось быстрее, чем ее собственное. Хороший знак. И все же этого недостаточно. Желая окончательно свести его с ума, Оливия прижалась к Аэрону и застонала. То, что надо.
- Любишь играть в «вопрос-ответ»? Тогда во имя всего, что тебе дорого, просто обними меня.
Аэрон облизал губы, оставив на них влажный след. Если бы только он позволил ей попробовать его на вкус…
- Кто бы мог подумать, что ангелы настолько искусны в манипуляции?
- Я падший ангел, - напомнила Оливия. Уже в который раз. – Так что хватит разговоров. Настало время действовать.
- Да…
Девушка приподнялась на цыпочки в то же время, как воин склонил голову. Их губы встретились на полпути, и сначала Аэрон никак не отреагировал на поцелуй. Но стоило языку Оливии проскользнуть между его зубами и коснуться языка, как он застонал и перехватил инициативу.
Да еще как. Обхватив девушку за талию, он резко поднял ее. Оливии пришлось обвить воина ногами, сомкнув лодыжки на его пояснице, иначе она бы просто болталась в воздухе, как тряпичная кукла. Новая позиция пришлась как нельзя кстати: ноющая плоть девушки оказалась прижата к головке эрегированного члена Аэрона, и если бы не штаны…
Дурацкие штаны!
Коротко стриженые волосы Аэрона кололи ладони, которыми она обхватила его голову. Придерживая Оливию за шею, воин наклонил ее голову и углубил поцелуй. Поцелуй, который она ощутила всем своим существом - и возжелала большего.
- На тебе слишком много одежды, - выдавила Оливия, хватая ртом воздух.
- Недостаточно, - парировал воин. Прижавшись губами к ключице, он обвел ее языком и опустился ниже. Когда его губы сомкнулись вокруг соска (похоже, Аэрон всерьез намеревался наверстать упущенное), у Оливии вырвался стон. Левой рукой он обхватил другую грудь и нежно сжал. – Я думаю, что даже если я покрою себя броней с головы до ног, это не спасет меня от твоего очарования.
Мужчина определенно знал толк в комплиментах.
- Нам нужно остановиться.
Что? Ни за что!
- Только посмей! – Оливия прикусила ухо воина, заставив его зарычать.
Внимание Аэрона переместилось к другому соску: он втянул его в рот и нежно прикусил. Оливия вскрикнула от пронзившего ее острого ощущения, затем застонала – когда воин облизал чувствительную плоть. Девушка выгнула спину, потираясь об него в попытке успокоить мучившую ее боль.
- Ты промокнешь.
- Это плохо? – поинтересовался он.
Плохо. Плохо. Слово, эхом прокатившись по коридорам ее подсознания, вызвало к жизни воспоминание о том, как Оливия пыталась попробовать его на вкус. Тогда Аэрон не позволил ей этого сделать. Посчитал, что она слишком чиста и невинна, чтобы заниматься подобными вещами.
Девушка расцепила лодыжки и спрыгнула на пол.
Аэрон нахмурился.
- Что ты…
Оливия опустилась на колени и расстегнула молнию на его брюках, позволив эрегированному члену вырваться наружу.
Какой же он толстый, длинный, поразительно твердый…
- Оливия, - простонал Аэрон так, словно испытывал непереносимые муки. – Тебе не следует…
Девушка прижалась щекой к плоти, покрытой бархатистой кожей, и ее рот мгновенно наполнился слюной. Какой же он горячий, просто обжигающе горячий. Когда Аэрон запустил пальцы в ее волосы, Оливия отбросила все колебания. Она слегка подалась назад, затем открыла рот и полностью вобрала в себя его плоть. Член Аэрона был достаточно широк в обхвате, чтобы причинить некоторое неудобство, но вкус… Он вверг ее в трепет.
- Я ошибался. Тебе следует… - прохрипел Аэрон. – Определенно, следует…
Вверх-вниз, вверх-вниз… Все это время руки Оливии не переставая массировали потяжелевшие яички. Девушка от души наслаждалась процессом: она сумела-таки преодолеть защитные барьеры воина, и теперь твердо намеревалась довести его до сумасшедшей разрядки. Однако Аэрон не позволил ей закончить начатое: схватив девушку за плечи, он резким движением поднял ее с колен.
- Хватит, - на лбу воина проступил пот. Мгновенно развернув девушку, он прижал ее к стене. Затем, не тратя времени на объяснения, Аэрон опустился перед Оливией на колени, вынудил раздвинуть ноги и прикоснулся к ней там, где она больше всего нуждалась в нем, вылизывая, неистово сося, поглощая ее.
Оливия с трудом удерживалась на ногах, но ей не на что было опереться. Девушка впивалась ногтями в стену позади себя, оставляя глубокие царапины, мотала головой из стороны в сторону, отчего волосы приятно щекотали спину. Все это лишь подливало масла в огонь ее желания. Она уже ощущала судороги подступающего оргазма. Близко… так близко… еще чуть-чуть…
Аэрон резко поднялся, вылизывая остатки влаги, покрывающей его лицо. Он задыхался, полуприкрытые веки не скрывали огня, бушующего во взгляде.
- Я хочу тебя… не могу… боги, твой вкус… я хочу еще… не могу…
Еще. Она тоже этого хотела.
- Аэрон.
Воин встряхнул головой, прогоняя сомнения – теперь он излучал холодную решимость. Одной рукой воин схватил член, другой – обхватил талию девушки.
- Я не могу… не могу… не должен забывать…
- Что? Не должен забывать что? Так ты собираешься… мы собираемся…
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
- Не могу, - Аэрон застыл. Тишину в комнате нарушало лишь их прерывистое дыхание, и Оливия едва не закричала от разочарования. – Не могу. Мы…
С видимым усилием он убрал руку с ее талии и устало потер лицо. Когда Оливия взглянула на него, она не могла не заметить произошедшую в нем перемену: на смену страсти пришла ярость.
- Люди часто бросают дело на полпути. Если ты намереваешься остаться человеком, тебе стоит привыкнуть к этому.
Бросить все на полпути? Уж лучше смерть.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:21 #16

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 13.2

- Тогда давай займемся любовью в следующий раз. Пожалуйста, Аэрон, - как же сильно она его хотела. – Пожалуйста.
Оливия начала тереться об Аэрона, скользя влажным центром по разгоряченной плоти, которую совсем недавно попробовала на вкус. Вверх, вниз и снова вверх… Святые небеса! Теперь, когда преграда в виде штанов исчезла, Оливия испытала ни с чем не сравнимые ощущения. Ее охватило невероятное, жгучее удовольствие. Запретный плод сладок.
Наверное, Аэрон ощутил то же самое, потому что ее действия словно вывели воина из транса, в котором он пребывал. Обхватив попку девушки, он прижал ее к своему члену, поощряя Оливию продолжать движение. Хотя он так и не вошел в нее, тело девушки пело от счастья. Казалось, воздух вокруг них потрескивает от скопившегося напряжения. Вскоре оба стонали, дрожа и задыхаясь от нахлынувших чувств.
Стоило их губам соприкоснуться, как эмоции мгновенно вырвались из-под контроля: языки сошлись в нешуточной схватке, в ход пошли зубы. Оливия вонзила ногти в спину Аэрона, задев спрятанные крылья. Дикая? Необузданная? Гидеон сказал, что Аэрону нужна женщина с диким темпераментом, но, возможно, она слишком форсирует события. Что, если ее поведение оттолкнет воина?
Невероятным усилием воли Оливия вынудила себя убрать руки с его спины, подальше от чувствительных крыльев.
- Что ты делаешь? – зарычал воин.
- Наслаждаюсь тобой, - ответила девушка. – Во всяком случае, так было до тех пор, пока ты не открыл рот.
Аэрон нахмурился и, слегка отодвинувшись, заглянул ей прямо в глаза.
- Продолжай в том же духе.
- Я бы и рада, - прикусив губу, Оливия выгнулась навстречу его твердому телу. – Но я безумно хочу ощутить тебя внутри.
Аэрон начал хватать ртом воздух.
Оливия снова выгнулась, задев клитором головку его члена, и Аэрон с шумом втянул воздух в легкие. Девушка застонала. Хорошо. Так хорошо. Она откинула голову, и еще влажные после душа волосы приятно защекотали кожу. Так близко. Оливия почти достигла того сияющего пика наслаждения, к которому вознес ее Аэрон в прошлый раз. Это избавило бы ее от постоянной, ноющей боли внутри, которая мучила ее все это время.
- Аэрон, еще немного и я…
- Нет! – Аэрон отпустил ее так неожиданно, что Оливия не удержалась на ногах и упала, на долю секунды утратив способность дышать. Однако это не избавило ее от боли неутоленного желания, которую она испытывала. – Я не могу.
Воин провел дрожащей рукой по губам, словно пытаясь стереть с них следы их поцелуя. В уголках его рта появились жесткие линии, свидетельствующие о том, каких трудов это ему стоило. Затем он застегнул брюки и обратился к Оливии, все еще сидящей на полу:
- Никакого оргазма, - отрезал Аэрон, и девушка возненавидела его за это. Его голос звучал жестко, от былой страсти не осталось и следа.
- Я… я не понимаю…
Когда воин взглянул на нее, его лицо ничего не выражало.
- Я уже говорил тебе, что люди часто испытывают безответные чувства. Если ты так хочешь быть человеком, учись жить как они. А теперь одевайся. Нас ждут дела.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:21 #17

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 14

Страйдер резко припал к земле, чудом избежав огнестрельного ранения в плечо.
- Прости, - извинилась Гвен, скорчив недовольную гримаску. Ее огненные пряди были стянуты в тугой конский хвост, а в глазах цвета расплавленного серебра то и дело вспыхивали золотистые искры. – Я не очень хорошо контролирую свою темную сторону… – несомненно, она имела в виду свою гарпию - …поэтому подумала, что будет лучше, если я воспользуюсь оружием.
«Не обычным оружием, а специально разработанным Истребителем Охотников», – мысленно поправил ее воин.
Оружием, которое она никогда раньше не держала в руках.
Черт! Еще чуть-чуть, и она подстрелила бы его! Что за ирония: выпасть из обоймы благодаря союзнику. Если бы это случилось, дела приняли бы дурной оборот. Несмотря на то, что Гвен явно не намеревалась стрелять в него, демон мог посчитать ее поведение прямым вызовом. Если бы дело дошло до драки, Гвен выиграла бы, и тогда он, Страйдер, бился бы несколько дней в агонии, не в силах остановить пытку.
Воин уже потерпел поражение пару недель назад – из-за того, что Гвен и Сабин позволили отцу девушки сбежать (чего Страйдер до сих пор не мог им простить) – и воспоминания о пережитом были достаточно свежи в его памяти, чтобы не желать повторения подобного в ближайшее время.
- Почему бы тебе просто не убрать палец с курка? – посоветовал воин девушке. – Мы не знаем, где засели сбежавшие охотники, а они не знают, где находимся мы. Неразумно выдавать наше местоположение случайными выстрелами.
- Будет сделано.
Тряхнув головой, Страйдер выпрямился и огляделся по сторонам. Всюду, куда доставал взгляд, простирались могучие деревья с пышными кронами. Воин сумел разглядеть некоторых из тех, с кем находился в башне, когда их всех забросило… черт его знает куда. Он по-прежнему ощущал близость воды, слышал ласковый шепот волн всего в нескольких ярдах от того места, где находился. Золотистый песок под ногами слепил глаза и льнул к коже, как живой.
В настоящее время Аман и Мэддокс были заняты тем, что выискивали признаки присутствия врага.
Судя по всему, «дар» Неназванных заключался в перемещении повелителей и шестнадцати вооруженных до зубов охотников в неизвестное место. Всего за сутки, проведенные здесь, повелители успели пережить кровавую стычку, лихорадочный поиск убежища, где они смогли бы оценить сложившуюся ситуацию, а теперь еще и это. Ожидание. Бесплодные поиски. Все это напоминало Страйдеру матчи по боксу, за исходом которых он частенько наблюдал по телевизору: только в этот раз в одном углу ринга находились повелители, а в другом – охотники. Ну, и когда же пробьет этот чертов гонг?
Если все сложится удачно, то скоро.
Неожиданно ход его мыслей прервал звуковой сигнал телефона. Долгожданный прогресс! Хоть в чем-то!
- Да! – воскликнул воин, стукнув от волнения кулаком по стволу дерева. – Я смог-таки отправить сообщение Люсьену!
Страйдер не прекращал попыток связаться с оставшимися в Буде друзьями с того самого момента, как они оказались в этом месте, но все без толку. Либо могущественные существа, забросившие их сюда, намеренно глушили сигнал, либо они находились слишком далеко от ближайшей вышки, чтобы наладить связь. Страйдер готов был биться об заклад, что это дело рук Неназванных. Воин надеялся на то, что Люсьен сможет снабдить их дополнительным оружием и боеприпасами. Повелители не покинут это место до тех пор, пока все находящиеся здесь охотники не будут пойманы. Или убиты. Страйдер никогда не отличался особой щепетильностью в выборе способа устранения врага.
Теперь, когда сообщение наконец-то отправлено и связь с остальными восстановлена, означает ли это, что Неназванные решили ограничить свое вмешательство в ход событий?
Спустя несколько секунд телефон пропищал снова - пришел ответ от Люсьена.
«Попытался переместиться к вам. Ничего не вышло. Что-то блокирует доступ».
Черт! Судя по всему, Неназванные все еще в игре. Похоже, они решили изменить правила, сняв пару ограничений, но и только.
Страйдер поделился своими соображениями с остальными воинами, окружившими его в ожидании новостей, и те дружно застонали в ответ.
- Все будет хорошо, - пообещал Сабин. – В крайнем случае, мы выпустим на поле Гвен, и тогда уж охотникам не поздоровится. Она порвет их в клочья так же легко, как нож входит в масло.
Страйдер слишком хорошо знал, на что способна Гвен, когда ее темная половина прорывается наружу, чтобы понимать – это не пустая похвальба ослепленного любовью мужа, а простая констатация общеизвестного факта. В подобном состоянии Гвен могла парализовать движение целой армии бессмертных. Что уж говорить о людях.
- Если, конечно, моя гарпия соизволит проявить себя, - проворчала Гвен. – Хотя нет. Никаких «если». Она проявит себя. Я заставлю ее.
Каждый повелитель не понаслышке знал, что Гвен пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить безопасность Сабина. Когти гарпии уже не раз проверяли их шкуры на прочность во время тренировок.
«Не переживай, – написал воин в ответ. – Мы справимся».
«Хорошие новости: Гален здесь, в Буде, а значит, его нет среди ваших противников».
Удивительно, если учесть, что Страйдер совсем недавно лицезрел лидера охотников в том видении.
«Вы в порядке?»
«Все отлично. Вот только я должен предупредить вас: ублюдок каким-то образом заполучил Мантию-невидимку. Теперь он в любое время может проникнуть в крепость, а мы об этом даже не узнаем».
Вот дерьмо! Ситуация явно выходит из-под контроля. Гален раздобыл один из самых могущественных артефактов. Как только все это закончится, он, Страйдер, из кожи вон вылезет, но выкрадет Мантию. Однако сейчас его ждут другие дела. Необходимо сообщить друзьям шокирующую новость.
«Похоже, наш одержимый Надеждой друг не терял времени даром. Имейте в виду: Галену удалось объединить демона Недоверия с одним из своих сторонников. Женщиной. Мы полагаем, она вышла на кровавую охоту».
Какое-то время телефон молчал. Похоже, Люсьен никак не мог оправиться от шока. Так же, как и они, когда только-только узнали, что случилось. Недоверие – демон Бадена, единственное, что осталось от их друга – попал в руки врага.
Страйдер задумался, прекратит ли теперь Гален поиски ящика Пандоры или нет? Если лидер охотников раздобудет этот артефакт, то сможет собрать всех демонов сразу, и ему не придется тратить время на поиски отдельных созданий преисподней. Так что, судя по всему, он не остановится на достигнутом.
Наконец, телефон ожил.
«Плохо. Очень плохо. И, вероятно, улучшения не предвидится. Аэрон попросил всех собрать. Похоже, он раскопал что-то важное. Сообщу, как только узнаю, что именно. Берегите себя».
«Вы тоже».
Где-то хрустнула ветка. Одни мгновенно направили оружие в сторону, откуда раздался звук, другие так же быстро развернулись с оружием наизготовку в противоположном направлении – на всякий случай. Аман и Мэддокс прочесали кусты и вернулись, волоча за собой мужчину. Все тут же расслабились. С мрачным выражением лица Аман бросил охотника, пребывающего в отключке, в центр круга.
Пока Мэддокс связывал пленника, Аман при помощи жестов делился тем, что ему удалось узнать.
Страйдера всегда восхищала способность Амана считывать чужую память. Конечно, это означало, что каждый раз, когда воин «нырял» в чьи-либо воспоминания, к хору голосов, звучащих в его голове, прибавлялся еще один, но, на взгляд Страйдера, это неудобство с лихвой окупалось возможностью знать то, о чем думают и что скрывают окружающие.
Однако то, что Аман получил новую порцию информации, означало, что Страйдер еще нескоро услышит голос друга.
- Охотники разбили лагерь в миле от нас, если двигаться в северном направлении, а этого молодчика оставили стоять на стреме. Они заняли выжидательную позицию: надеются, что мы нападем на них на их территории, так что они смогут ранить нас, в то же время удерживая оборону, - истолковал жесты Амана Сабин. Затем он невесело рассмеялся. – Мы все видели, как Недоверие вселился в ту женщину. Охотники не будут пытаться нас ранить. Они попытаются нас убить.
- И что еще лучше, - отозвался Страйдер, убирая телефон в карман, – Гален вернулся в Буду, и у него в руках Мантия-невидимка.
На какое-то время в кругу воинов воцарилась тишина. Страйдер буквально кожей ощутил гнев, охвативший их при мысли, к каким последствиям приведет только что сделанное открытие. Затем до него донеслись приглушенные проклятия.
- Думаю, это очевидно, что мы не можем больше торчать здесь, теряя драгоценное время, но и оставить охотников в живых мы тоже не можем. Мэддокс отведет нас к лагерю охотников, и мы дадим им то, чего они так страстно желают – вступим в битву на их территории, - сжав кулаки, объявил Сабин. – Вот только не ручаюсь, что им понравится результат. Никакой пощады. Пленных не брать.
В ответ повелители разразились возгласами одобрения и вскочили с мест, готовые немедленно двинуться в путь. Ладони Кэйна и Рейеса тут же легли на рукояти клинков. Страйдер и Гвен одновременно выхватили оружие.
Нет, нет и еще раз нет!
Страйдер подскочил к Гвен и выдернул модифицированный Sig Sauer из ее рук.
- Я заберу это.
- Хорошо, - робко улыбнулась Гвен, помахав перед его носом рукой с заострившимися когтями. – Думаю, мне не стоит этим пользоваться. Для моей же безопасности.
- Я бы сказал, что не только твоей.
Сабин тут же прижал ее к себе.
- Я помогу тебе вызвать гарпию, как только Мэддокс даст нам координаты лагеря охотников. Мэддокс?
Воины окружили Мэддокса, рассматривая деформированный круг, который тот начертил на песке.
- Мы находимся на еще одном острове. Вот наш лагерь, а вот их, - по мере объяснения воин не переставая чертил пальцем замысловатые линии, оставляя на песке переливающиеся золотом следы. – Должно быть, Неназванные снабдили охотников кое-какими дополнительными «игрушками», потому что я обнаружил стальные капканы здесь, здесь и здесь.
Аман прожестикулировал в ответ.
И снова Сабин выступил в роли переводчика. В конце концов, ни Мэддокс, ни Рейес не провели последние тысячелетия, общаясь с молчаливым воином.
- Эта спящая красавица, - пояснил он, махнув рукой в сторону пленника, - патрулировала периметр лагеря вместе с тремя другими охотниками.
- Если мы разделимся, то сможем окружить их так, что мышь не проскочит. Каждого из оставшихся на посту охранников снимет отдельный воин. Таким образом, мы лишим их возможности спастись бегством и найти другое укрытие, - больше всего на свете Страйдер хотел самостоятельно устранить охранников – одного за другим – но, к сожалению, время поджимало.
- Прекрасный план, - кивнул Сабин. Затем он определил, кто куда направится. – Не позволяйте охотникам заметить себя, даже если ради этого вам придется ползти на брюхе. Они ожидают нападения, поэтому чем внезапнее будет наша атака, тем выше шансы на успех. И еще: не штурмуйте лагерь до тех пор, пока я не подам сигнал к наступлению. Думаю, первым их должен поприветствовать мой демон, - да уж, Сомнение могло превратить даже самых храбрых воинов в трясущихся от страха младенцев. – Действуйте так быстро, как только сможете. Устраните врага до того, как он осознает, что мы захватили одного из них. Если, конечно, охотники уже не хватились его.
Ухмыльнувшись, Страйдер отдал ему честь и рванул в сторону вражеского лагеря. По большей части ему нравилась жизнь, которую он вел. Воин охотно ввязывался в битву и упивался заслуженными победами. В такие моменты, как сейчас, когда уровень адреналина зашкаливал, Страйдер всегда ощущал мощный прилив сил. Он несся сквозь джунгли на головокружительной скорости, ловко уворачиваясь от веток и перепрыгивая через выпирающие из земли камни и корни деревьев, полностью слившись с тенями.
- Нужна победа, - захныкал демон.
Некоторые повелители отчетливо слышали своих демонов, другие же лишь ощущали их желания. Демон Страйдера обретал голос только перед битвой и после нее. Вероятно, потому, что именно в этот момент он был сильнее всего – и, соответственно, уязвимее.
- Будет тебе победа. Обещаю.
- Уверен?
- Ты что, демон Сомнения? Естественно, уверен.
Время от времени сквозь кроны деревьев пробивались яркие солнечные лучи, раскрашивающие землю под ногами во всевозможные цвета. В такие моменты верх одерживала привычка, и Страйдер вновь устремлялся в тень в попытке слиться с нею. К сожалению, ему не повезло – он так и не встретил ни одного охранника. Зато спустя какое-то время воин достиг цели и замедлил шаги. Теперь Страйдер продвигался вперед со всей возможной осторожностью, стараясь не задеть ненароком какой-нибудь сучок или веточку, которые выдали бы его присутствие хрустом. Затем его слуха коснулся гул незнакомых голосов. Воин распластался на земле, как было велено, и пополз в ту сторону, откуда доносился звук. Вскоре он достиг куста, росшего на самом краю лагеря, где обосновались охотники.
Его взгляду открылась каменистая гряда с зазорами, из которых выглядывали дула винтовок и доносился приглушенный шепот.
- Рик все еще не вернулся.
- Он задержался всего на пять минут.
- Возможно, он заблудился.
- Ради Бога! Мы имеем дело с повелителями преисподней. Скорее всего, Рик уже мертв.
- Да, ты прав. Ошибки быть не может. Эти создания понятия не имеют, что такое моральные устои и начисто лишены совести. Такие убьют невинного и не подавятся. Вот черт! Рик и в самом деле был хорошим парнем.
Это охотник-то невинный? Ради всего святого!
- Почему бы вместо того, чтобы дожидаться, пока они нападут на нас, нам самим не напасть на них? В конце концов, на нашей стороне бог, и, возможно, даже не один. Наше убежище возникло как по мановению волшебной палочки – из ниоткуда. Так же, как винтовки и капканы. Для чего еще нас могли закинуть сюда, как не для того, чтобы, наконец, покончить с повелителями раз и навсегда?
Хороший вопрос. Если эти охотники предназначались повелителям в качестве дара, то почему же тогда они были вооружены? Более того, получили хорошо укрепленное убежище? Возможно, настоящим даром являлась битва, а сам дар предназначался не повелителям, а Неназванным. Не исключено, что они получали удовольствие, наблюдая за кровавой резней.
Должно быть, один из охотников выпрямился в полный рост, потому что его макушка внезапно показалась над укреплением.
- Вы все, захлопните пасти. Мы имеем дело с демонами – чумой, отравляющей само наше существование. Секундная потеря бдительности – и нам всем крышка.
«Фанатики», – с отвращением определил Страйдер. Эти винили во всех своих бедах кого угодно, но только не самих себя. По-своему, их можно было понять, вот только они не учитывали того, что каждый человек обладает свободной волей и, следовательно, несет полную ответственность за сделанный им выбор. В конце концов, люди сами решают, употреблять наркотики или нет, садиться за руль в пьяном виде, рискуя попасть в автокатастрофу, или отказаться.
- Что, если… Что, если они слишком сильны, и мы не сможем их одолеть? Неужели мы все умрем?
- Демоны жаждут поквитаться с нами за то, что мы сделали с Ложью. Они собираются отрезать нам руки так же, как мы сделали это с их другом.
Страйдер с трудом подавил ухмылку. Сомнение уже запустило в охотников свои когти. Осталось дождаться сигнала Сабина…
В воздухе раздался резкий свист.
Дин-дон! Вот и он – долгожданный удар в гонг. Страйдер выскочил из укрытия, направил дула пистолетов в зазоры между камнями и выстрелил. Пиф-паф.
Воздух задрожал от криков.
Боковым зрением Страйдер заприметил Рейеса, выскользнувшего из-за ствола одного из деревьев. Метнув кинжал, воин ринулся вперед и начал взбираться на камни. Воздух прорезал еще один крик. Мэддокс одним прыжком преодолел стену, и в этот момент раздался выстрел. Вот только Мэддокс никогда не пользовался огнестрельным оружием, и Страйдер с ужасом осознал, что воин использовал собственное тело в качестве бронежилета.
Вскоре к Мэддоксу присоединился Сабин. Кэйн попытался последовать за ними, но его остановила пуля, странным образом срикошетившая от камней и погрузившаяся глубоко в плечо. Чего и следовало ожидать. Кэйн громко и смачно выругался, и Страйдер не стал терять времени даром. Он обогнул гряду, обстреливая по пути все зазоры, из которых выглядывали дула противника.
Внезапно что-то вихрем промчалось мимо воина, взъерошив ему волосы и обдав едва уловимым лимонным ароматом. Страйдер застыл, боясь пошевелиться. «Гвен, не иначе», – подумал воин, и, словно в подтверждение его мыслей, в воздухе промелькнуло огненно-рыжее пятно: гарпия с легкостью перемахнула через заграждение и приземлилась в центре круга, образованного охотниками. Похоже, Сабин сдержал-таки свое обещание. Страйдер, достигший к тому времени вершины гряды, ринулся вслед за девушкой с оружием наизготовку, намереваясь подстраховать ее. Так, на всякий случай.
Однако Гвен явно не нуждалась в чьей-либо помощи. Издав пронзительный крик, гарпия пустила в ход когти и клыки. Охотники закричали от ужаса. Некоторые из них попытались сбежать от надвигающейся катастрофы, взбираясь на камни, но далеко уйти им не удалось. Двигаясь с непостижимой для человека скоростью, Гвен нагнала беглецов и свернула им шеи.
На этом все и закончилось – враг был повержен.
- Да! Да! – не переставая, скандировал Поражение.
- Слишком легко, - решил про себя Страйдер. - Я даже не вспотел.
Не то, чтобы он жаловался. Ну, если только чуть-чуть. Все-таки чем труднее доставалась победа, тем ценнее она была. В случае, если победа достигалась с особым трудом, Поражение испытывал острое удовольствие, граничащее с болью, и эффект сохранялся в течение нескольких дней. Черт! Это было даже круче, чем секс! Круче всего, что только может быть, если быть честным. Страйдер всего пару раз за всю свою жизнь испытал нечто подобное и жаждал повторения, как наркоман – очередной дозы.
Проигнорировав обильно кровоточащие раны, Рейес и Мэддокс принялись бродить посреди кровавого месива в поисках оружия. Внезапно в паре футов от заграждения хрустнула ветка, и посыпались камни. Страйдер мгновенно отреагировал, направив дуло пистолета в сторону, откуда раздался звук. Убедившись, что это всего-навсего Кэйн, прислонившийся к стволу дерева и пытающийся извлечь из плеча пулю, воин мгновенно расслабился. Бедствию не привыкать штопать себя – в конце концов, он делал это, наверное, уже тысячу раз.
На земле рядом со Страйдером бился в агонии Аман. Не факт, что парень вообще принимал участие в схватке. Похоже, его сознание полностью поглотили воспоминания того охотника, которого они поймали ранее.
- Гвен, - осторожно позвал Сабин.
Взгляд Страйдера тут же метнулся в сторону девушки, прижавшейся к камням. Гарпия тяжело дышала, утирая с лица кровавый пот такими же окровавленными руками. Все как один отступили в сторону, предоставив Сабину возможность успокоить разгоряченную битвой жену – в таком ее состоянии он был единственным, кому это было под силу – чем тот с радостью воспользовался.
Страйдер, в свою очередь, решил присоединиться к друзьям, осматривающим поле боя. Посреди трупов обнаружилась пара охотников, которые еще дышали. Страйдер тут же прикончил их, избавив тем самым от предсмертных мук. Однако нашелся среди выживших охотник, совсем еще ребенок, которого Страйдер убить не смог. Было в этом мальчике что-то такое, что заставило руку воина дрогнуть и пробудило непрошеную жалость.
Парень поднял на Страйдера взгляд остекленевших глаз, затем, очевидно, узнал его и тут же оскалился.
- Подонок! - буквально выплюнул из себя охотник, захлебываясь кровью. – Даже не думай, что это конец. Если понадобится, я тебя с того света достану.
Странно, что кто-то настолько юный мог испытывать такую лютую ненависть. На вид парню можно было дать не больше двадцати лет, и его черные как ночь волосы и глаза неожиданно напомнили Страйдеру Рейеса, каким он был до их изгнания с небес. Лицо охотника покрывали глубокие царапины, а в левом плече и животе зияли кровью пулевые отверстия. Хотя повелители изначально не планировали брать пленных – никакой пощады охотникам! – Страйдер неожиданно ощутил порыв спасти этого ребенка.
Что было чистой воды помешательством. Если бы парень мог двигаться, он бы, не раздумывая, набросился на воина и попытался убить его. И все же… Стойкость, с которой охотник воспринял собственное поражение, вызывала невольное уважение.
Вздохнув, Страйдер стянул с себя футболку, порвал ее на лоскуты и для начала перевязал кровоточащее плечо парнишки.
- Какого черта ты делаешь? – выдавил из себя охотник.
- Спасаю твою жизнь.
- После того как попытался отнять ее? Нет. Черт, нет! Я не хочу быть обязанным жизнью демону! – парень попытался отползти подальше от воина, но, учитывая, насколько сильно он ослабел от потери крови, его прогресс составил всего пару дюймов.
- Очень жаль, - пробормотал Страйдер, перевязывая мальчику живот. – Я никогда не даю охотникам то, что они хотят.
На время воцарилась напряженная тишина.
- Это ничего не меняет, - наконец слабо возразил охотник.
- Отлично. Не хочу, чтобы у тебя сложилось о нас превратное впечатление.
В конце концов охотник сдался и замолчал, позволяя Страйдеру закончить перевязку. Что оказалось как нельзя кстати, потому что демон Страйдера уже начал воспринимать их пререкания как своеобразный вызов.
- И чем же мы заслужили такую ненависть с твоей стороны?
Парень было прикрыл глаза, но, услышав вопрос Страйдера, резко распахнул их и, не мигая, уставился на воина.
- А то сам не знаешь, - огрызнулся он в ответ.
Настала очередь Страйдера закатить глаза.
- Ей Богу, чувак! Мы не можем знать все, что происходит вокруг. У нас хватает своих проблем, чтобы еще заниматься чужими. Так что, в чем бы ты там нас ни обвинял, знай: нашей вины в том, что произошло – что бы это ни было – нет.
- Я тебе не «чувак», ты, кретин!
Как мило с его стороны проигнорировать все остальное, сказанное Страйдером.
- Ну, я подумал, что уж лучше «чувак», чем «дуршлаг».
- Ступай в ад!
- Ты опоздал. Я только недавно оттуда.
Парень обвел зубы языком.
- Отлично! Хочешь узнать имя того, кто однажды прикончит тебя? Доминик. Меня зовут Доминик.
- По правде говоря, не помню, чтобы спрашивал твое имя. Мне на это плевать, - отозвался Страйдер, и это была чистая правда. – Теперь, когда я уверен, что ты не подохнешь, я хочу, чтобы ты передал сообщение Галену. Скажи ему, что нам известно про девушку. Ту самую, в которую вселился демон.
И без того бледный Доминик стал белее полотна.
- Я не понимаю… о чем ты… говоришь, - слова явно давались ему с трудом. Наверное, сказывалась потеря крови.
Ну да. Конечно.
Внезапно на тело охотника упала огромная тень, разделившаяся на несколько теней поменьше. Страйдер оглянулся и только сейчас заметил, что вокруг них собрались почти все воины. Ни один из них не упрекнул его в непослушании: их лица омрачала та же жалость, что сдавливала его сердце.
Страйдер вернулся к прерванному занятию.
- И еще, - добавил он, завершив перевязку. – Сделай одолжение. Когда вернешься в вашу охотничью берлогу, где бы она ни располагалась, хорошенько приглядись к вашему лидеру. Я знаю, что крылья на его спине делают Галена очень похожим на ангела, коим он и представляется. Но знаешь что? Он один из нас. Повелитель преисподней, одержимый демоном Надежды. Как ты думаешь, почему каждый раз, как ты оказываешься рядом с Галеном, будущее кажется тебе светлым, полным добра и красоты? И почему, покидая его, ты испытываешь чувство сокрушительной утраты? Это все проделки его демона. Он черпает силу в том, что обнадеживает людей, а затем вдребезги разбивает их мечты.
- Нет. Это… не так… - веки Доминика медленно опустились. Время шло, а его глаза по-прежнему оставались закрытыми. Вокруг рта и глаз резко обозначились линии – следствие стресса и боли, щеки ввалились. Охотнику требовалось срочное переливание крови, но его невозможно было осуществить из-за отсутствия необходимых инструментов.
- Свяжитесь с Люсьеном. Скажите ему, пусть еще раз попытается переместиться сюда, где бы это «сюда» ни находилось, - сжав кулаки, обратился к друзьям Страйдер.
Гвен первой откликнулась на его просьбу. Слуха Страйдера коснулся легкий шорох ее одежды, когда девушка покинула круг воинов, чтобы отправить сообщение Люсьену. Через пару секунд она радостно вскрикнула:
- Да! У него получилось! Сейчас он в храме, готовится проследовать по оставленному нами энергетическому следу.
Не было такого места на Земле, которое Люсьен не посетил бы. Воин мог переместиться в любую точку планеты по своему усмотрению. Однако не в его силах было предугадать, куда именно направляется тот, кого он выслеживает. Поэтому воину приходилось выискивать энергетические отпечатки, оставленные целью его преследования, и использовать их в качестве путеводителя.
Страйдер схватил парня за подбородок и потряс.
- Доминик, открой глаза.
Никакой реакции. Страйдер потряс сильнее, и охотник застонал.
- Открой. Глаза, - воин вложил в слова столько ярости и потаенной угрозы, что и мертвый проснулся бы. Доминик грозился восстать из могилы, дабы свершить месть. Сейчас не время проверять, говорил ли он правду или нет.
Наконец мальчик открыл глаза.
- Чего тебе? – спросил Доминик, едва ворочая языком. Он часто и неглубоко дышал. Видно было, что каждый вдох давался ему с трудом.
- Скоро сюда прибудет один из нас. Он переместит тебя в госпиталь. Ты будешь жить и, я надеюсь, доставишь Галену мое сообщение. Ах, да. Хочешь узнать имя того, кто только что спас тебе жизнь? Меня зовут Страйдер. И я буду бесконечно благодарен тебе, если ты передашь Галену следующее: скоро я приду по его душу.
Никакой пощады. На его месте Гален поступил бы точно так же. Гален совершил огромную ошибку, объединив Недоверие с одним из своих солдат, потому что это означало, что теперь Страйдер может убить Галена и объединить демона Надежды с кем-нибудь по своему усмотрению.
- Снова в игре, - возликовал Поражение.
- О, да, - мрачно согласился с демоном Страйдер. – Мы снова в игре.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:21 #18

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 15.1



Аэрон парил в воздухе, бережно прижимая Оливию к себе. Ветер растрепал ее волосы, но девушка не обращала на это внимания: раскинув руки в стороны, она то и дело вздыхала, вызывая в воображении воина чарующую картину. Он так и видел, как в эти моменты на губах ангела расцветала мечтательная улыбка. Судя по всему, Оливии нелегко далась утрата способности летать.
- Наслаждаешься полетом? – не удержавшись, поинтересовался воин.
Вопрос повис в воздухе.
Оливия не проронила ни слова с тех пор, как они покинули квартиру Джилли. В данный момент девушка явно не испытывала к воину теплых чувств. В конце концов, он практически довел ее до оргазма, а затем неожиданно отказал в желаемой разрядке: оставил ее, сгорающую от желания, так и не позволив кончить. Однако чего еще ожидать от такого придурка, как он? Потому что только придурок мог отказать такой женщине под предлогом того, что ей пора привыкать жить по-человечески. И почему его совесть вмешалась так не вовремя? Этого бы не случилось, если бы он отдался страсти и подарил ангелу наслаждение, о котором она так сладко молила. Воин готов был отдать все на свете за одну ее улыбку или прикосновение.
Мегапридурок!
Аэрона расстраивал гнев Оливии (он бы солгал, утверждая обратное), но воин понимал, что в его же интересах поощрять это чувство. Так будет лучше. Для них обоих. Когда Оливия осознает всю тщетность своих попыток соблазнить его и вернется на небеса, Легион возвратится из ада, и Лисандр испросит помилование для Аэрона и демоницы – или, во всяком случае, попытается. Для Аэрона не прошел незамеченным скрытый смысл данного Лисандром обещания. И все же… Как хорошо было бы, если бы Оливия осталась с ним… Нет. НЕТ. Он не станет мучить себя мыслями об Оливии и о том, какой могла бы стать их совместная жизнь.
Потому что никакой совместной жизни не было бы. Если девушка останется с ним, его дни на этом свете будут сочтены.
Неожиданно внимание Аэрона привлек подозрительный звук… Брови воина сошлись на переносице… Неужели Гнев… скулит и хнычет? Воин прислушался. Так и есть! Боги, его демон и впрямь скулит! И хнычет! Из-за того, что им придется отпустить Оливию?
В таком случае, они оба идиоты.
Достигнув крепости, Аэрон плавно приземлился на ступеньки, ведущие ко входу, и опустил Оливию на землю. Ни за что на свете он не станет проникать в крепость через окно собственной спальни! Присутствие Оливии в его комнате в двух шагах от кровати имеет обыкновение лишать его всякого здравого смысла.
- Пойдем, - Аэрон взял девушку за руку и потянул в сторону фойе. На ангеле была уже знакомая ему белая мантия, скрывающая соблазнительные изгибы тела. Воин не пожалел времени на то, чтобы слетать в крепость и забрать ее, прежде чем вернуться туда с Оливией. Дополнительные меры предосторожности еще никогда не были лишними, особенно с этой женщиной – ходячим искушением.
Там, в квартире, когда она вышла из душа – обольстительная, сгорающая от страсти (к нему!) русалка с усыпанной бисеринками влаги кожей – он едва не умер от удовольствия. И единственной вещью, достойной сожаления, случись Аэрону и впрямь умереть в тот момент, стало бы то, что он никогда бы больше не смог лицезреть Оливию в сиянии ее божественной красоты.
Ее грудь была маленькой, но удивительно упругой, с сосками цвета спелой сливы. Кожа цвета сливок была на ощупь мягкой, словно весеннее облако, и сладкой, как амброзия. А водопад этих роскошных локонов, ниспадающих до самой талии… Их так удобно наматывать на кулак.
Что он практически и сделал, едва успев вовремя опомниться. Ангел стонала и извивалась в его руках, умоляя о большем. И если бы Оливия не смягчила внезапно поцелуй, разозлив его резкой сменой настроения и тем самым приведя на какое-то время в чувство, он бы полностью потерял контроль над собой и дал им обоим то, чего они так жаждали.
Хотя, по идее, он не должен был ощущать ни злости, ни разочарования. Наоборот, ему стоило поблагодарить девушку за мимолетную вспышку благоразумия. Однако Аэрон не мог не гадать, что вызвало в ней такую перемену. Неужели ее страсть к нему угасла? И она решила найти другого любовника? Париса или Уильяма, например? Поэтому она упомянула их тогда, в душе, намыливая свое безупречное тело и намеренно задерживаясь в тех местах, которые вызывали у него особый интерес? Сама мысль об этом приводила воина в отчаяние. Он хотел, чтобы Оливия неистовствовала в его руках, вонзала ногти в его спину и прикусывала его шею.
Да что с ним такое?
- Ты слышал это? – спросила Оливия, вырвав Аэрона из плена обуявших его сладострастных грез. Она отпустила его руку, за которую держалась все это время, и встала как вкопанная. «Моя», – выразил свое неудовольствие по этому поводу Гнев, властно предъявляя на ангела свои права. По крайней мере, он перестал скулить. И хныкать.
Аэрон дал себе обещание не реагировать на притязания демона, но так и не нашел в себе сил осуществить задуманное. Идиот.
- Что именно? – он тоже остановился и прислушался, но так ничего и не услышал. Если не считать демона, который, не переставая, жаловался у него в голове. Нахмурившись, Аэрон взглянул на Оливию. Как это всегда бывало, при виде нее его сердце на миг перестало биться. – Я ничего не слышу.
- Но голос… - Оливия начала медленно поворачиваться вокруг своей оси, оглядывая холл. – Он велит мне сжать твой член одной рукой, а другой – помассировать твои яйца.
Возможно ли, что она услышала, как его демон... Минуточку! Что за черт?
- Голос подговаривает тебя соблазнить меня?
В таком случае, это точно не Гнев. Демон не вдавался в такие подробности. К сожалению.
- Да.
- Если таким образом ты со мной заигрываешь… - интересно, что на этот раз задумала коварная искусительница, уже испытавшая его выдержку на прочность соблазнительными нарядами, нескромными вопросами и появлением в обнаженном виде сразу после душа. – Если ты думаешь, что…
- Нет! Мне это совсем не нравится! – резко прервала его Оливия. – Я слышу голос, который звучит у меня в голове, но это не мой внутренний голос. Я знаю, что это кажется странным, но у меня нет другого описания для того, что происходит.
Позади них послышались шаги. Аэрон развернулся и увидел Торина, несущегося вниз по лестнице и перепрыгивающего две ступеньки за раз. Воин был одет во все черное: свитер с высоким горлом, перчатки и штаны такой длины, что если бы он сел, и его носки скатились к лодыжкам, и то ни сантиметра открытой плоти не было бы видно.
- Конфетка, - донеслось до Аэрона бормотание Оливии. – Так бы и съела.
- Тебе не стоит говорить таких вещей, Оливия, - попытался урезонить девушку Аэрон. Бросив на нее мимолетний взгляд, он пораженно застыл, а затем смачно выругался сквозь стиснутые зубы. Слова предназначались вовсе не ему, как он ошибочно предположил вначале, а Торину. Девушка пялилась на воина так, будто умирала с голоду, а он был сочным бифштексом, которым она не прочь полакомиться.
- Моя, - взревел Гнев.
На скулах Аэрона заиграли желваки. Его охватила неожиданная злость - и Торин был тому причиной. Не то чтобы его волновал тот факт, что Оливия предпочла другого. Но, черт возьми, она отказалась от своего бессмертия ради него, сгорала от желания к нему, это его она хотела ощутить внутри себя! Так какого черта она так быстро сменила объект своей привязанности!
- Э, прошу прощения? - достигнув подножия лестницы, Торин застыл. Он явно смутился.
Аэрон постарался взглянуть на друга глазами Оливии. Если не брать в расчет поразительный контраст между белоснежными волосами и черными, как ночь, бровями, смуглую от природы - никаких татуировок! - кожу и, чего скрывать, пронизывающий взгляд изумрудных глаз, в его внешности не было абсолютно ничего выдающегося. К тому же, воин был на целый дюйм ниже Аэрона и не мог похвастаться такой же развитой мускулатурой.
- Не обращайте на меня внимания! - взмолилась Оливия. – Прошу вас. Понятия не имею, что на меня нашло!
Торин с трудом сдержал улыбку.
- Рад, что ты меня больше не боишься.
К сожалению, Аэрон не разделял его чувства.
- Давайте уже начнем собрание.
Аэрон сам удивился тому, как резко и грубо прозвучали его слова.
- Боюсь, вы опоздали, - Торин облокотился на перила лестницы, олицетворяя собой образец одомашненного самца, который, тем не менее, не утратил лукавого блеска в глазах. – Все уже ушли.
- Что?!!
- Ты не единственный, кто жаждет поделиться свежей порцией жареных фактов. Люсьен отправился в Рим сразу же, как только группа Сабина сообщила о том, что Гален сумел привязать демона Недоверия к одной из своих соратниц.
Аэрон провел рукой по коротко стриженым волосам. Недоверие, демон Бадена, вселился в охотницу? Он знал, что это входило в планы Галена, и все же он не ожидал такого – абсолютно неприемлемого! – исхода.
- Накажи! – согласился с ним Гнев.
Новость не вызвала наплыва видений в его сознании, как бывало раньше, но Аэрона это нисколько не смутило. Он уже начал привыкать к разговорчивости собственного демона.
- С этим нужно что-то делать, однако действовать следует весьма и весьма осторожно. Мне стало известно, что охотникам помогает жена Крона Рея.
Когда смысл сказанного дошел до Торина, воин смертельно побледнел.
- Ты, должно быть, шутишь?
- Если бы.
Оливия взяла Аэрона за руку, переплетя свои пальцы с его. Гнев мгновенно притих, превратившись из рычащего тигра в ласкового котенка. Аэрона больше устраивал тигр.
- Дайте мне знать, если вам понадобится помощь. И, Аэрон… Я не стану требовать от тебя благодарности.
Попытка Оливии поддержать его… растопила воину сердце. Проклятье! Сначала приручила Гнева, а теперь и за него взялась! Аэрону нравилась Оливия. Даже больше, чем следовало бы. Но воину не нравилось то, что она с ним делает, что заставляет чувствовать. Он привык скрывать свои эмоции, игнорировать их, вместо этого концентрируясь на выполнении непосредственных задач. Но эта женщина упорно шла к своей цели, требуя от него полной капитуляции.
Должно быть, поэтому… Воина осенила внезапная догадка. Дерьмо! Так вот в чем дело! Вот почему он всегда предпочитал мягких, послушных женщин. Ну, не то чтобы предпочитал… Скорее, избегал волевых представительниц женского пола. Послушные женщины не представляли для него угрозы: пребывание с ними никак его не затрагивало. А вот женщинам с сильной волей вполне под силу разбудить в нем целую бурю эмоций. Заставить его чувствовать.
- Что-то не так? – склонив голову набок наподобие большой птицы, поинтересовался Торин.
- Все в порядке, - соврал Аэрон в ответ. Ни за что на свете он не признается в позорной слабости! – Что касается охотников… Рея скрывает их присутствие в городе.
Торин оскалился.
- Сначала мы узнаем, что охотниками руководит Гален. Затем, что им помогает королева титанов. Есть еще что-то, что я должен знать?
- Вообще-то Крон…
- Только что нанес мне визит, - ошарашил друга Торин. – Однако он как-то «забыл» упомянуть некоторые детали, которыми ты со мной так любезно поделился. Вместо этого он велел нам пошевеливаться и разыскать Скарлет как можно скорее, чем остальные сейчас и занимаются. Как всегда, в качестве мотиватора он обозначил нашу смерть. Кстати, выделенный нам на поимку Скарлет срок истекает сегодня.
Похоже, верховный бог решил посвятить весь сегодняшний день визитам. Сначала встретился с Аэроном, позже наведался к Торину… Вот только почему Крона так заботит поимка Скарлет? Он-то тут причем? Возможно ли, что он опасается, как бы Рея не добралась до девушки первой?
Оливия слегка сжала пальцы Аэрона и обратилась к Торину:
- Судя по всему, я могу помочь. Аэрон попросил меня показать, где скрывается Скарлет, и я согласилась.
Какое-то время воин молча изучал ее, а затем произнес:
- Да, Камео упоминала, что ты вроде как знакома с девушкой.
Напряжение покинуло Торина, и черты его лица смягчились, стоило ему упомянуть женщину-воина. Интересно. Некоторые воины подозревали, что этих двоих связывает не просто дружба. Однако они не могли прикоснуться друг к другу, поэтому, даже если Камео и Торин и были любовниками, им приходилось искать альтернативные способы удовлетворения своих сексуальных нужд.
Аэрон не мог вообразить себе, каково это – не иметь возможности поцеловать Оливию или прикоснуться к ней. Он не мог… Возьми себя в руки!
- Скажи ему, - попросил он девушку, волевым усилием заставляя себя сфокусироваться на происходящем.
Ангел расправила плечи и назвала адрес. Всего-то. Секундное дело. Если бы все было так же легко.
- Я сообщу всем, где ее можно найти, - произнес Торин. В его тоне сквозило явное облегчение. Воин не стал выпытывать у Оливии, откуда ей стало известно о местонахождении Скарлет. Не стал он и обвинять девушку в попытке обвести их вокруг пальца. Даже если бы Торин не знал, что Оливия не может врать, того факта, что Аэрон доверял ей, было достаточно для того, чтобы не ставить под сомнение правдивость слов ангела.
- Нет. Не надо, - остановил друга Аэрон. Быстрый взгляд на окно с неплотно задернутыми занавесками, сквозь которые пробивался луч солнечного света, подсказал ему, что стемнеет еще нескоро, и, значит, Скарлет по-прежнему спит. – Скажи им, пусть возвращаются домой как можно скорее. Мы с Оливией позаботимся о Ночных Кошмарах. Учитывая, что охотники организовали в Буде штаб и, более того, заполучили артефакт, не стоит рисковать, оставляя крепость без присмотра.
- Будет сделано. Однако могу я надеяться на то, что ты прислушаешься к совету старого друга и возьмешь с собой кого-нибудь из воинов, может, даже и не одного, так, на всякий случай? Дополнительные меры предосторожности еще никому не помешали.
- Это лишнее. Скарлет не проснется до самых сумерек, так что никаких проблем возникнуть не должно. Верно, Оливия?
Ангел неохотно кивнула. Судя по всему, ей не нравилось то, что Аэрон делится полученной от нее информацией с кем-то еще. Но Оливия не стала возражать, понимая, что для него это важно. За одно это Аэрон готов был простить девушке ее недавнее поведение.
Гнев немедленно умолк. Впервые у демона не нашлось возражений. Обычно сама идея прощения вызывала у него глубокое недоумение.
- Да, и еще. Ты, конечно, и так уже получил сегодня более чем объемную порцию сюрпризов, но есть кое-что, что ты должен знать, - обратился к Торину Аэрон. – Похоже, нас с Кроном объединяет не только взаимная неприязнь к Галену.
- Не понял, - нахмурился в ответ воин.
Кажется, единственный (и самый милосердный) способ донести до него шокирующую новость – не ходить вокруг да около.
- Он одержим демоном Жадности, - выпалил Аэрон.
У Торина отвисла челюсть. Выпучив глаза, воин попятился назад и споткнулся о нижнюю ступеньку лестницы, чудом удержавшись на ногах.
- Король богов одержим демоном? Но как ты…
- Лисандр нанес мне неожиданный визит, - для Торина не являлось секретом то, что ангелы не способны на ложь. – Крон был заперт в Тартаре в тот момент, когда мы открыли Ящик, так что, согласись, идея не лишена смысла.
- Ого! У меня нет слов!
- Добавь к этому «Вот дерьмо!» и получишь мою первоначальную реакцию.
- Когда ты встретился с Лисандром? Что еще он тебе сказал? Он спрашивал обо мне? Я уверена, что спрашивал, - засыпала Аэрона вопросами Оливия и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Хочешь заняться сексом, прежде чем мы займемся делом?
Внезапно остановившись, Оливия затрясла головой, как будто последний вопрос для нее самой явился шоком.
- Я что, только что спросила, хочешь ли ты заняться со мной сексом?
О да, именно это она и спросила, и тело Аэрона мгновенно отреагировало соответствующим образом. Он ограничился кивком, так как опасался, что голос его выдаст.
На лице девушки появилось уже знакомое ему выражение ужаса.
- Но я не говорила этого! То есть, конечно, говорила, вот только это была не я. Это голос…
Торин расплылся в довольной улыбке, напомнив Аэрону кота, налакавшегося сливок.
- Так ты имела в виду Аэрона или меня?
- Меня, - прорычал Аэрон.
- Тебя, конечно, - тут же отозвалась Оливия, обращаясь к Торину.
- Что?!! – хором вознегодовали Аэрон и его демон.
Моя!
Торин, этот гад, прямо-таки зашелся смехом.
- Я бы с радостью, ангел, если бы не тот факт, что секс со мной имеет обыкновение заканчиваться смертельным исходом.
Щечки Оливии вспыхнули от смущения. Румянец придал ее коже потрясающий оттенок, словно осветив ее изнутри, и Аэрон заскрежетал зубами.
- Почему бы тебе не велеть этому голосу заткнуться к чертовой матери?
Возможно ли, что кто-то другой говорил устами Оливии? Лисандру, например, это было вполне под силу, вот только небесный воин не стал бы опускаться до подобных вещей. Среди повелителей подобными способностями обладал Сабин, но в данный момент он отсутствовал.
Кто еще мог развлекаться подобным образом? Крон? Рея? Но им-то это зачем?
Оливия расправила плечи и вздернула подбородок, что, как заметил Аэрон, могло означать только одно: в ней снова проснулось упрямство.
- Возможно, в этот раз это был вовсе не голос. Может, я и впрямь озвучила свои мысли. В конце концов, ты оказался еще большим занудой, чем я предполагала. Даже не можешь довести девушку до оргазма, - сказала, как отрезала, она.
Торин расхохотался, и Аэрон почувствовал, что краснеет.
- Я мог бы заставить тебя кричать от удовольствия, если бы захотел.
- Ага, как же! – бросила девушка в ответ. – Почему бы тогда не доказать это на деле!
Да!
Низко зарычав, Аэрон подошел вплотную к Оливии и склонился над ней так, что их носы соприкоснулись. Довести ее до оргазма? Да он готов отдать все на свете ради того, чтобы сделать это.
- Следи за словами, ангел, а иначе…
- Аэрон, Аэрон, - коснулся его слуха знакомый голос.
Аэрон выпрямился так резко, будто его застали занимающимся чем-то неприличным. По правде говоря, так оно и было. Легион вернулась в крепость. Как он мог забыть о ней? Забыть о том, что она в опасности? Ему следовало заниматься поисками маленькой демоницы вместо того, чтобы реагировать на подначки Оливии.
- Пойду, пожалуй, к себе в комнату, - сказал Торин. – Попытаюсь вызвать Крона. Хотелось бы обсудить с ним еще раз ту грязную работенку, что он нам поручил. Может, он и откликнется. А может, и нет. Если все же соизволит явиться, интересно было бы узнать, почему он скрыл тот факт, что сам является одним из повелителей преисподней. К тому же, не мешало бы попросить его скрыть наше присутствие от охотников. Как только появятся какие-либо новости, сразу же дам вам знать. Да, пока не забыл. Оливия, тебе определенно стоит последовать советам таинственного голоса, - подмигнув девушке, Торин направился в сторону лестницы.
«Только посмей тронуть то, что принадлежит мне, и я…»
- Хватит уже угрожать ему, - резко прервал демона Аэрон. – Он все равно тебя не слышит. И едва удержался от того, чтобы не добавить: «Моя!»
Все-таки он такой придурок!
В следующее мгновение из-за угла показалась Легион. Ее глаза горели кровавым пламенем, тельце блестело от пота. Она с трудом переводила дух. Увидев Оливию, демоница резко остановилась и зашипела. Подскочив к Аэрону, она встала прямо перед ним.
Повинуясь инстинкту, воин заслонил собой ангела.
- Что случилось? – спросил Аэрон. При виде Легион его затопило чувство вины. Если она пострадала из-за него…
- Ничего. С-с-скоро… вс-с-се… будет… хорошо… - едва договорив, демоница зашаталась, и если бы Аэрон не успел вовремя подхватить ее на руки (какая же она легкая, совсем как перышко!), рухнула бы на пол.
- Аэрон… - выдохнула Легион с облегчением и тут же застонала, свернувшись от боли в калачик.
- Легион! – воин ощутил, как его охватывает паника. – Скажи, что…
Демоница снова застонала. Каждый мускул ее тела пришел в движение, поочередно то напрягаясь, то расслабляясь. Создавалось впечатление, что таким образом ее тело постепенно… увеличивается в размерах? Но ведь этого просто не может быть! Разве такое вообще возможно?
Прямо на глазах у изумленного Аэрона тело Легион вытянулось, приняв человеческие очертания. Чешуя, покрывающая демоницу, начала осыпаться, открывая взгляду кожу великолепного золотистого оттенка.
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:22 #19

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 15.2


Вскоре стоны, издаваемые Легион, перешли в несмолкающий крик. Аэрон мог видеть, как, постепенно укорачивались, утрачивали остроту ее зубы, а кончик раздвоенного языка срастался, становясь похожим на человеческий. Из лысого черепа Легион начали прорастать роскошные белокурые локоны, а на плоской груди словно из ниоткуда возникли два пышных полушария.
- Что за чертовщина с ней происходит?!!
- Она превращается в… человека, - прошептала Оливия. Ее тихий голос выражал те же ужас и потрясение, что охватили воина при виде метаморфоз, происходивших с демоницей.
Пребывая в полной растерянности относительно того, что лучше предпринять в подобной ситуации, Аэрон направился в ближайшую спальню и сдернул с кровати покрывало. Его рассудок явно не справлялся с наплывом информации. Вопросы возникали один за другим. Легион. Человек. Как? Почему?
Вернувшись, он бережно обернул покрывало вокруг плачущей демоницы. По крайней мере, она больше не кричала – к моменту возвращения Аэрона ее превращение уже завершилось.
Кусая губы, Легион взглянула на воина полными слез глазами, утратившими кровавый отблеск, свойственный демонам.
- Аэрон, - выдохнула она. – Я…так…рада…тебя…видеть.
Ее голос больше ничем не напоминал голос ребенка. Даже шепелявость и та куда-то пропала. Хотя Легион говорила нерешительно, будто привыкая к использованию человеческих органов речи, ее голос поражал своей зрелостью и глубиной.
Воин никак не мог оправиться от изумления. Опустившись на колени перед Легион, Аэрон осторожно убрал прядь волос, упавшую ей на глаза.
- Расскажи мне, что произошло, - старательно смягчая голос, попросил воин. Меньше всего ему хотелось напугать демоницу.
В ответ Легион подняла дрожащую руку и обвела кончиками пальцев его губы и подбородок.
- Мой Аэрон прекрасен, - прошептала она.
Впервые с тех пор, как он встретил Легион, Аэрон ощутил порыв оттолкнуть ее. Он не врал, когда говорил, что любит демоницу. Но это выражение слепого обожания, которое он узрел на ее теперь уже человеческом лице… Это было то самое выражение, которым его одаривали в прошлом сотни (если не тысячи) женщин. В те времена он воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. В случае же с Легион оно казалось каким-то… неправильным. Возможно, потому, что теперь, когда ее глаза утратили кровавый блеск, он разглядел в них неприкрытый сексуальный голод.
Святые небеса!
Легион была прекрасна – настоящий пир для глаз. По части внешности она превзошла даже Оливию. Кожа великолепного золотистого оттенка, глаза цвета корицы и губы, яркие и сочные, словно спелые ягоды… Добавьте к этому аккуратный вздернутый носик, не говоря уже об изящно очерченных бровях, и получите ожившую мечту любого мужчины. Девушка, безупречная от макушки до пят. Однако…
Кровь Аэрона не вскипала при виде прекрасной демоницы, и воин не ощущал пронзающих тело электрических разрядов в том месте, где их руки соприкасались. Ему была отвратительна сама мысль о том, чтобы стянуть с Легион простыню и насладиться видом ее обнаженного тела. Да он скорее выцарапает себе глаза! Да и Гнев отреагировал на новый облик демоницы спокойнее, чем можно было ожидать: он не видел принципиальной разницы между тем, какой она была раньше и какой стала сейчас. Демон вел себя тихо и даже не пытался заявить права на Легион.
- Есть только одно объяснение тому, что сейчас произошло, - нарушила тишину Оливия, и в ее голосе прозвучало столько ужаса, что желудок Аэрона свело от мрачного предчувствия. – Она заключила сделку с Люцифером.
Сделка с дьяволом? Но почему? Зачем? У нее и так было все, о чем только можно мечтать.
- Это так?
А если это и в самом деле так, то что с нею будет? И что самое главное – что будет с ним? Что Люцифер мог потребовать от Легион в качестве платы за свои услуги?
Неожиданно Гнев дал о себе знать, засуетившись в сознании Аэрона. В этот раз не было никаких образов, только ощущение того, что демон чем-то обеспокоен, и ему не нравится то, что может последовать за вопросом Аэрона.
- Конечно же… это неправда. Не слушай ее… Она врет. Я бы никогда… так не поступила, - кинув сердитый взгляд в сторону Оливии, ответила демоница.
- Это ты лжешь, - парировала ангел. – Твой голос выдает тебя.
Аэрон не мог определить по голосу Легион, врет она или нет, но он был более чем уверен, что Оливия говорит правду. И все же… Воин не знал, кому из них верить: Легион, которую он любил, или Оливии, к которой испытывал неутолимую страсть, но которой не мог обладать.
Набравшись сил, Легион осторожно села, и простыня, в которую она была закутана, упала вниз, обнажив ее идеальную грудь. Аэрон мгновенно отвернулся, однако это не спасло его от вида ее напрягшихся сосков.
Воину нестерпимо захотелось выколоть себе глаза.
Неужели этот день никогда не закончится?

Оливия наблюдала за тем, как Легион вытягивает вперед одну руку, внимательно ее изучает, затем проделывает то же самое с другой. Следующим пунктом исследования стала грудь: демоница обхватила ее ладонями и ущипнула себя за соски, сопроводив движение изумленным вскриком.
- Я прекрасна, - взволнованно проговорила она. С каждым разом слова давались Легион все легче, и ее речь становилась более отчетливой и плавной. Должно быть, демоница разобралась, как нужно использовать человеческие органы речи. В следующий момент Легион подняла глаза и наградила Оливию взглядом, в котором сквозило откровенное самодовольство. – Я в тысячу раз прекраснее тебя.
Возможно и так. Не то, чтобы Оливию это волновало. Ну, если только чуть-чуть. Интересно, а что Аэрон думает по этому поводу? Все это время он старался не смотреть на Легион и всеми силами избегал прикасаться к ней.
«Поцелуй его в затылок… оближи… И сделай это на глазах у Легион».
Оливия перестала дышать. Опять этот голос, искушающий ее с того самого момента, как они с Аэроном прибыли в крепость! Снова подбивает ее на откровенно непристойные поступки, будто бы задавшись целью заманить их обоих в кровать. Сначала велит погладить его член, потом станцевать для него раздетой, а затем вынуждает флиртовать с его другом, чтобы воин окончательно сошел с ума от ревности.
И не то, чтобы она возражала. Но как быть с тем, что эти желания и стремления исходили от нее самой? Оливия и впрямь хотела погладить его член и станцевать перед ним обнаженной. Что собственно и произошло, когда она вышла к Аэрону из ванной абсолютно голой. И, что уж греха таить, девушка была совсем не против вызвать в воине ревность. Однако когда голос озвучивал ее тайные желания, тьма просачивалась в душу ангела, оставляя в ней несмываемые следы. Оливия и сейчас ощущала их.
Как это возможно? И главное – почему это происходит и чем грозит?
От невеселых мыслей Оливию отвлек голос Аэрона.
- Пойдем поищем тебе что-нибудь из одежды, - обратился воин к Легион.
- А мне и так нравится, - капризно надув губки, ответила демоница.
- Очень плохо, - не глядя, воин протянул демонице руку. – Держи. Я помогу тебе встать.
- Нет, - не отрывая взгляда от Оливии, Легион приподнялась и, обхватив Аэрона за шею, повисла на нем. – Я хочу, чтобы ты взял меня на руки.
Воин скорчил недовольную гримасу, но, тем не менее, подчинился.
- Хорошо. Оливия, пойдем с нами. Пожалуйста.
Не дожидаясь ответа, Аэрон направился к лестнице и начал трудное восхождение по ступеням.
Ни за что на свете она не оставит его наедине с демоном в человечьем обличье! К тому же, разве он не попросил ее пойти с ним? Удовлетворившись данным объяснением, Оливия отправилась вслед за воином. И все шло хорошо – до тех пор, пока на полпути к спальне Аэрона вновь не объявился таинственный голос, велевший: «Похлопай его по заднице!», и Оливия не обнаружила с удивлением, что ее рука, словно по собственной воле, потянулась к ягодицам воина. Оскалившись, девушка отдернула руку, но было уже поздно. Еще один кусочек тьмы запятнал ее душу.
Что случится, если тьма полностью поглотит ее?
- Остановись! – мысленно взмолилась девушка. – Кто бы ты ни был, что бы ты ни было, пожалуйста, остановись!
Легион положила голову на плечо Аэрона и погладила воина по спине.
- Такой сильный, - промурлыкала демоница, не сводя с Оливии пристального взгляда.
Оливию затопила ярость.
«Только я имею право прикасаться к Аэрону. Только я имею право говорить ему подобные вещи».
«Сделай что-нибудь. Аэрон принадлежит тебе, а не Легион. Покажи ему, что к чему. Обогни воина, встань перед ним на колени, расстегни брюки и возьми его член в рот».
Оливия споткнулась и едва удержалась на ногах. Ярость исчезла, уступив место глухому отчаянию. Что произойдет, если тьма поглотит ее без остатка? Ответ пришел неожиданно: тогда она не сможет отличить свои собственные желания от навязанных таинственным голосом. Уже сейчас ей отчаянно хотелось последовать советам этого голоса. Что же будет дальше?
«Сопротивляйся!» Она не могла позволить этому случиться.
- Я бы хотела поговорить с тобой… наедине, - обратилась к Аэрону Легион, выдержав небольшую паузу перед тем, как завершить фразу. Томные нотки в голосе демоницы придали словам двойной смысл – было очевидно, что она намеревалась не только поговорить. – Отошли гадкого ангела прочь!
- Прекрати! – прикрикнул на нее Аэрон. Затем, успокоившись, добавил: - Пожалуйста.
Похоже, его реакция отрезвила Легион. Самодовольство сменила настороженность.
- Ты меня больше не любишь? – едва ли не плача обратилась она к Аэрону.
- Конечно, люблю, но это не значит… Мы не можем… Черт! – воин завернул за угол, пулей пронесся по коридору и пинком распахнул дверь своей спальни, чудом не сорвав ее с петель. Опустив Легион на пол, он тут же попятился прочь из комнаты. – Выбери себе что-нибудь из моей одежды. Неважно, что именно, только оденься.
Не дожидаясь ответа, Аэрон покинул комнату, решительно захлопнув за собой дверь.
- Расскажи мне о ее сделке с Люцифером, - повернувшись к Оливии, потребовал он.
«Встань перед ним на колени…»
- Нет! – девушка попятилась от воина.
Один шаг, второй, третий…
- Постой, Оливия! – нахмурившись, окликнул ее Аэрон.
«Тогда поцелуй его… все равно, куда…»
Взгляд девушки упал на губы Аэрона, и она, сама того не сознавая, облизала свои. Всего один невинный поцелуй, когда она так нуждается в этом…
«Сопротивляйся…»
- Прекрати! – велел воин.
- Прекратить что? – сглотнув возникший в горле ком, поинтересовалась Оливия. Она могла слышать, как бушует в спальне Легион, сбрасывая на пол все, что попалось под руку, и осыпая проклятьями «идиотских ангелов».
- Во-первых, игнорировать мою просьбу. Во-вторых, попытки соблазнить меня.
- Зачем мне пытаться соблазнить тебя? Ведь впечатляющие результаты в постели – это явно не про тебя, - слова успели сорваться с ее языка прежде, чем Оливия осознала, что произошло. Что это сейчас было? Это все таинственный голос! Его работа! Она, Оливия, здесь совершенно ни при чем!
- Не про меня?! – мгновенно ощетинившись, прорычал Аэрон. – Я довел тебя до оргазма в первый же раз, когда мы… Черт побери, в твой самый первый раз!
В этот момент Оливия осознала, что таинственный голос представляет гораздо большую опасность, чем она предполагала вначале: потому что ей нравилась реакция Аэрона на его подначки. Воин с трудом контролировал себя, и мысль о том, что произойдет, если он сорвется и решит доказать, насколько хорош в постели, возбудила ее до предела.
Стоит ли продолжать сопротивляться голосу? Возможно, ей стоит пересмотреть свое решение.
«Правда? В таком случае, Аэрон полюбит не тебя настоящую, а того, кто руководит тобой и твоими поступками – хозяина этого таинственного голоса. Ты этого добиваешься?» Наконец-то. Первая разумная мысль за все это время, рассеявшая мрак, окутавший ее душу.
- Как ты собираешься поступить со своей демонической подругой? – поинтересовалась Оливия у Аэрона, напомнив ему о «проблеме», временно запертой в спальне.
Воин устало потер лицо – в последнее время это вошло у него в привычку.
- Я не знаю, как с ней поступить.
- Чтобы заключить сделку подобного масштаба, она должна была пообещать что-то не менее важное взамен.
- Например?
- Не знаю, - пожав плечами, отозвалась Оливия. – Только она может ответить на твой вопрос. Ну, и Люцифер, конечно. Хотя я сомневаюсь, что он поделится с нами подробностями.
- Откуда ты знаешь, что Легион заключила сделку с Люцифером, а не с Гадесом, например? И вообще, какая разница, с кем именно она ее заключила?
- Разница огромная. Однако учитывая, что Гадес в настоящее время заперт в Тартаре и неспособен заключить подобную сделку, тебе не стоит волноваться о нем, - когда титаны вырвались из Тартара и свергли греческий пантеон, Гадес попал в число плененных богов. Люцифера, однако, титаны не тронули. В конце концов, кто-то же должен следить за порядком в преисподней, так что уж лучше пусть им будет Люцифер – прародитель вселенского зла – чем безумный Гадес.
«Потрись об него…»
- Довольно! – еще немного, и она начнет биться головой об стену и не остановится до тех пор, пока не лишится чувств. Больше никакой тьмы! И неважно, насколько ей нравятся результаты воздействия таинственного голоса! – Я не стану этого делать, хотя и правда хочу, так что замолчи!
Аэрон всплеснул руками. Чаша его терпения явно переполнилась.
- Не станешь делать что?
- Неважно. До тех пор, пока ты не выведаешь у Легион, что именно она пообещала Люциферу, будь с ней настороже. В качестве платы он мог потребовать от нее выдать ваши секреты или убить одного из твоих друзей.
Аэрон отрицательно мотнул головой.
- Она бы никогда на это не согласилась, - уверенно заявил он. – Она любит меня.
Эта его вера в преданность коварного демона вызвала у Оливии приступ глухого раздражения. И почему он не мог относиться к ней, Оливии – падшему ангелу, неспособному на ложь – подобным образом? Почему он постоянно пытается оттолкнуть ее?
Дверь в спальню внезапно распахнулась, и Аэрон, который стоял, прислонившись к ней, ввалился внутрь. Легион поддержала его, рассмеявшись низким грудным смехом. Она надела одну из футболок Аэрона и брюки, которые болтались на ней, как мешок.
- Ну что, доволен? – спросила она, крутясь из стороны в сторону. – Это все… что я смогла найти. Но знаешь… что самое смешное? Я по-прежнему… выгляжу шикарно! – несмотря на то, что демоница говорила довольно уверенно, ее речь то и дело прерывалась паузами.
Аэрон попятился от нее и врезался в Оливию. Приложив ладони к спине воина, девушка удержала его от падения. При этом ее сердце сделало бешеный скачок. Наконец-то долгожданное прикосновение!
- Нам с Оливией нужно в город. Что касается тебя, то ты останешься здесь. Не смей покидать комнату. Когда я вернусь, нас ждет серьезный разговор.
Улыбка сирены, игравшая до этого на губах демоницы, превратилась в оскал.
- Что?! Нет! Ни за что! Я пойду… с тобой.
- Ты останешься здесь. И никаких «но».
- Тогда почему… ты берешь с собой гадкого ангела? – топнув ногой от ярости, закричала демоница.
«Я не гадкая!»
- Она мне нужна, - ответил воин. Он ничего не добавил, но пояснения и не требовалось. В его голосе прозвучала стальная решимость.
Легион зашипела, пронзив ангела полным бесконечной ненависти взглядом, от обжигающей силы которого не спасало даже то, что девушка по-прежнему была наполовину скрыта спиной Аэрона.
- Только посмей… прикоснуться… к нему…и я убью… тебя! Понятно? - похоже, чем больше Легион волновалась, тем труднее ей было выговаривать слова.
- Ты не тронешь ее! – не меняя позы, Аэрон обхватил Оливию за талию, впившись пальцами в ягодицы девушки. – Больше никаких угроз! Понятно? Чтобы я такого больше от тебя не слышал!
Легион недовольно поджала губы. Спустя минуту неловкого молчания, она улыбнулась приторной, насквозь фальшивой улыбкой.
- Как тебе… будет угодно… Аэрон. Я люблю тебя… и хочу… чтобы ты… был счастлив.
Ложь. Оливия мгновенно распознала ее в голосе Легион. Демоница не врала, утверждая, что любит Аэрона, но, несмотря на только что данное обещание, она и не подумает оставить Оливию в покое. Нужно быть начеку. Оливия не раз наблюдала демонов за работой. Ей ли не знать, насколько коварными и изобретательными они могут быть. Разрушение – их стихия.
- Ты можешь попытаться, - сказала Оливия. Непонятно было, кто именно подначивал демоницу – она ли сама или таинственный голос. И, честно говоря, в данный момент это было последнее, что волновало Оливию. – Потому что я собираюсь зайти гораздо дальше прикосновений.
Аэрон развернулся лицом к Оливии и окинул девушку внимательным взглядом. Его зрачки были расширены, как тогда, в квартире Джилли, когда они целовались. Грудь воина вздымалась и опадала так, будто каждый вдох давался ему с трудом.
- Вы. Обе… Больше. Ни. Слова, - выдавил он сквозь стиснутые зубы.
«Поцелуй его…»
Впервые за все то время, что голос мучил ее, Оливия даже не попыталась воспротивиться ему. К черту тьму! Решительно подойдя к Аэрону, девушка поднялась на цыпочки и накрыла его губы своими. Пусть Легион знает, что она, Оливия, не отдаст Аэрона без боя.
Вынудив воина приоткрыть рот, Оливия скользнула языком в его влажные глубины. Движение было осторожным, всего лишь мимолетное касание языка, однако Аэрон отреагировал мгновенно, углубив поцелуй. Очевидно, он не меньше Оливии жаждал продолжения. Его отклик удивил и одновременно возбудил Оливию, однако она вынудила себя прервать поцелуй.
- Пойдем, Аэрон, - отвернувшись, позвала она. – Нас ждут дела.
Не оглядываясь на притихшего Аэрона и сыплющую проклятьями Легион, девушка направилась к выходу из крепости. Боже, неужели этот день никогда не закончится?
Администратор запретил публиковать записи гостям.

Джена Шоуолтер - Темнейшая страсть 22 Нояб 2013 15:22 #20

  • Cerera
  • Cerera аватар
  • Не в сети
  • Администратор
  • Сообщений: 2074
  • Спасибо получено: 2151
  • Репутация: 65
Глава 16


- Ничего не вижу, - пожаловался часом позже Аэрон. – Здесь слишком темно.
Что и говорить, тьма, царившая вокруг, никак не могла иметь естественное происхождение. В ней не было заметно ни малейшего проблеска света, а фонарь, который воин предусмотрительно захватил с собой, оказался абсолютно бесполезен: его мощности не хватало даже на то, чтобы выхватить из густой, противоестественной тьмы очертания близлежащих предметов.
- Знаешь, когда Лисандер возник передо мной той ночью, он дал ясно понять, что я останусь ангелом во всех смыслах этого слова до тех пор, пока не истечет отведенный мне срок, - тут же отозвалась Оливия, судя по всему, все это время только и искавшая повод нарушить тягостное молчание. – Я думаю, я могу…
- Тихо! Используй ментальную связь, - меньше всего на свете Аэрон хотел, чтобы Оливия привлекла к ним излишнее внимание. По правде говоря, сама мысль о том, что она может стать мишенью для врага, приводила его в ярость, но тут уж ничего не поделаешь. Он сам виноват. Не стоило брать ее с собой, что бы там ни говорилось об относительной безопасности этой миссии. Просто… Воин не желал оставлять Оливию один на один с разъяренной Легион. Или – что ещё хуже – один на один с Торином. И потом, разве не он обещал девушке знакомство с суровой действительностью?
«Все-таки я такой придурок!» Глупец, расхлебывающий кашу, которую сам же и заварил. Как бы воин ни старался, его чувства к Оливии со временем никуда не делись. Стоило признать: чем усерднее он пытался игнорировать их, тем глубже и интенсивнее они становились. Добавьте к этой и без того непростой ситуации до ужаса ревнивую, жаждущую ангельской крови и страданий псевдодочь, а также обещание вернуть вышеупомянутого ангела на небеса в целости и сохранности… Как же воин ненавидел себя за то, что согласился с условиями Лисандера! Отпустить Оливию, зная, что ему больше никогда не доведется с ней встретиться? Пытка!
- Скарлет спит, - заявила девушка. Вслух. И даже громкость не сбавила.
- Она может проснуться, - стиснув зубы, процедил в ответ Аэрон. Воин ничего не имел против окружающей их темноты. Однако чем дальше они продвигались вглубь обиталища Скарлет (оказавшегося склепом на местном кладбище), тем сильнее воина одолевал страх, смешанный с яростью. За себя воин не боялся, а вот за Оливию… Как он сможет защитить ее, если даже руки своей разглядеть не может, движется наощупь и то и дело натыкается на расположенные то тут, то там предметы мебели? По крайней мере, воин надеялся, что это мебель, а не гробы. Хотя, учитывая, где они находятся…
- Поверь мне: не проснется, даже если небо упадет ей на голову. Так вот, возвращаясь к предыдущей теме: так как отведенное мне время еще не истекло, возможно, я сумею…
Когда Оливия замолчала, так и не закончив начатую мысль, это не на шутку встревожило Аэрона. Воин остановился и развернулся к ней лицом, однако спросить ничего не успел. Не ожидавшая того, что он так внезапно остановится, девушка врезалась в воина и от неожиданности вскрикнула.
Теплая, мягкая, невероятно притягательная…
Мимолетного касания оказалось достаточно, чтобы постоянно тлевшая в воине страсть вспыхнула с удвоенной силой. Уже в который раз.
- Моя, - констатировал Гнев как нечто само собой разумеющееся.
- И так знаю. Ты это уже не раз говорил, - что явно не описывало масштабов бедствия. Похоже, никто и ничто не могло заставить проклятого демона хоть на минуту прекратить предъявлять права на ангела. В конце концов, Аэрон был вынужден признать свое поражение и оставить попытки приструнить демона. Он просто перестал обращать на это внимание. Честно говоря… «Нет! Не смей даже думать об этом!»
На какое-то время воцарилась тишина. Слышалось только шумное дыхание тех двоих, что осмелились нарушить покой мертвых. Прошедшие века наложили свой отпечаток на убранство и атмосферу склепа. Воздух в нем был тяжелым, пыльным и затхлым, насквозь пропитанным ароматами смерти и разложения, но Аэрон отдал бы все на свете, лишь бы продлить это мгновение. В этот момент Оливия была рядом, в безопасности, и если бы воин мог останавливать время, он бы сделал это здесь и сейчас.
- Сумеешь что? – собрав волю в кулак, первым нарушил молчание воин.
- Сумею сделать вот это, - отозвалась девушка, и внезапно темноту прорезали лучи света.
Аэрон потер глаза, не в силах поверить увиденному. Эти лучи исходили от кожи Оливии, они постепенно сливались, образуя вокруг девушки облако света. Этот свет становился все ярче, он слепил глаза, словно полуденное солнце – и тьма отступала под его напором.
- Как?..
На губах Оливии медленно расцвела улыбка, сделавшая ее еще более красивой – если такое вообще возможно. Аэрон не мог отвести от нее глаз. Глядя в эти небесно-голубые глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами, он осознал, что готов зацеловать девушку до потери пульса – прямо здесь и сейчас. «Не смей!» Но как противостоять искушению, когда в его памяти еще свежи воспоминания об их поцелуях, когда тело каждой своей клеточкой стремится ощутить ее прикосновения?
Легион. Лисандер. Свобода.
«Черт бы их побрал», - выругался про себя воин.
- Иногда люди блуждают во тьме, из которой не могут выбраться самостоятельно. Моя работа в качестве их хранителя заключалась в том, чтобы вывести их из мрака, указав им путь к свету, - пояснила Оливия, смущенно переминаясь с ноги на ногу. – Я ощущаю присутствие Скарлет. Она совсем рядом. За тем углом, - добавила девушка, кивнув в сторону прохода, расположенного за спиной воина.
- Спасибо, - поблагодарил Аэрон. С трудом оторвав взгляд от Оливии, он двинулся в направлении, указанном ангелом. Гнев тут же завыл, протестуя против подобного решения. Демон хотел остаться рядом с девушкой. И Аэрон не мог винить его за это.
- Успокойся. Она по-прежнему с нами, - попытался урезонить Гнева Аэрон, осторожно продвигаясь вдоль покрытых многовековой грязью стен коридора. Вскоре обнаружилось, что указанный Оливией путь ведет к импровизированной спальне, пол в которой был буквально усеян острыми стальными клиньями. В промежутках между ними были натянуты тонкие веревки, о которые можно было с легкостью споткнуться – и навеки распрощаться с жизнью. Однако же вовсе не это привлекло к себе внимание Аэрона и Оливии, а гроб, расположенный в дальнем конце комнаты.
Гроб в качестве спального ложа? Что это? Дополнительная мера предосторожности на случай, если кто-то из врагов попробует ранить Скарлет с расстояния? Весьма предусмотрительно с ее стороны.
Аэрон вынул кинжал из ножен и направился прямиком к гробу, огибая расположенные на пути клинья. Оливия не отставала. Аккуратно ступая между смертоносными орудиями и перепрыгивая через натянутые веревки, они практически одновременно достигли цели.
- Осторожно, - предупредил воин. – Не высовывайся.
Резко откинув крышку гроба, воин приготовился к яростной атаке. Атаке, которой не последовало.
Как и обещала Оливия, Скарлет мирно спала и явно даже не подозревала о том, что ее убежище обнаружили. Впервые Аэрон смог как следует рассмотреть ее: лицо, словно вышедшее из-под резца талантливого скульптора, в обрамлении длинных шелковистых прядей цвета ночи; поражающая хрупкостью фигура (странно, но тогда, в аллее, когда Скарлет загнала его в угол, она казалась ему какой угодно, но только не хрупкой); длинные, густые ресницы – мечта любой девушки; маленький аккуратный носик и кроваво-красные губы.
На девушке были самые обычные джинсы черного цвета, которые дополняла майка – тоже черная. Ничего необычного. Что вызвало удивление у Аэрона, так это то, что Скарлет спала при полном вооружении. Даже он, бывалый воин, снимал оружие, отправляясь на боковую. Конечно, оно всегда находилось в пределах досягаемости, но чтобы спать с ним…
Убедившись в том, что все идет по плану и никаких неожиданностей не предвидится, Аэрон улучил момент, чтобы как следует изучить комнату, в которой они оказались. Стены в «спальне» давно поросли пылью и грязью, и из них, как и из пола, торчали острые клинья – любой, кто, споткнувшись, избежит падения на пол, просто обречен наткнуться на усеянные смертоносными орудиями стены. Не одно, так другое. Что ни выбери, результат один – смерть.
Возникал лишь один вопрос. Скарлет могла бы установить дополнительные ловушки у порога комнаты или, предположим, в коридоре, но не сделала этого. Почему? Возможно, она полагала (и небезосновательно), что жуткая, неестественная темнота, царящая в склепе, отпугнет большинство незваных посетителей – любопытных прохожих. Те же, кто пытался проникнуть вглубь строения, несмотря на явственно ощутимое сверхъестественное присутствие, явно руководствовались определенной – далеко не мирной – целью и, следовательно, заслуживали наказания.
Если это правда, то это означает, что Скарлет не все равно, кого убивать. А значит, существует определенная черта, которую она никогда не переступит. С другой стороны, вполне вероятно, что ей просто нравится просыпаться в окружении окровавленных трупов, вот она и позволяет незваным гостям подобраться к себе вплотную.
Как бы то ни было, воин был уверен в одном – женщина весьма серьезно подходит к вопросу обеспечения собственной безопасности.
Странно, но Аэрону хотелось, чтобы Скарлет проснулась и напала на него. Прямо сейчас он нуждался в схватке. Нервы воина были натянуты до предела, а ничто и никогда не успокаивало его лучше, чем потасовка с участием достойного противника. Слишком многое свалилось на него в последнее время. Слишком многое из того, на что он надеялся, пошло не так.
Благодаря Галену демон Бадена обрел новое пристанище. Крон и Рея оказались такими же повелителями преисподней, одержимыми демонами, как он и его друзья. Оливия – это вообще отдельная история. Все, связанное с ней, начиная с провокационных нарядов и обжигающих душу поцелуев и заканчивая ее откровенно непристойными предложениями, перед которыми не смог бы устоять даже святой, и намеренным флиртом с другим мужчиной – все это было искушением, которому он не мог поддаться и в то же время не мог противостоять. Она будила в нем страсть. Она будила в нем ревность. Она будила в нем ярость.
«Сегодня кто-то падет от моей руки».
И как будто этого было мало, Легион, которую он всегда воспринимал как дочь, смотрела на него с таким выражением, которое он хотел бы видеть на лице Оливии. И никого больше. Более того, демоница заключила договор с родоначальником зла и, не моргнув глазом, соврала ему, Аэрону, утверждая, что это не так. Глупо было бы отрицать очевидное. Аэрон больше не мог обманывать себя. Слишком явно Легион демонстрировала свои намерения в отношении него.
Что же ему теперь делать? Как лучше поступить? Как вести себя по отношению к Легион? Воин по-прежнему любил демоницу – как дочь – и не собирался отказываться от нее. Он ни за что ее не бросит. В конце концов, должен же быть какой-то способ исправить сложившуюся ситуацию?!
«Сейчас не время думать об этом. У тебя есть дела поважнее».
Верно. Соберись. Итак, Скарлет… Интересно, известно ли о ней Галену?
- Знаешь, одно время она жила в церкви, - виновато пробормотала Оливия. – Для нее это плохо кончилось.
С чего бы Оливии чувствовать вину перед Скарлет? Потому, что она привела его, Аэрона, в ее укромное убежище в то время, когда девушка лишена возможности защитить себя, абсолютно беззащитна? Возможно. «Будь начеку». Воин не мог позволить себе поддаться чувству вины. Не сейчас.
- По-моему, я просил тебя разговаривать потише.
- Что ж, я тоже повторюсь: можешь хоть над ухом у нее кричать – она все равно не проснется.
- Откуда ты знаешь?
Глупый вопрос, конечно. Временами создавалось впечатление, что Оливии и в самом деле известно все. Она определенно поладила бы с Сабином. Воин просто обожал выуживать различные сведения – не всегда законными методами. Слава Единому Богу, к тому времени, как Сабин прибудет в крепость, Оливия уже вернется на небеса. Аэрона не приводила в восторг мысль об избиении друга за то, что тот осмелился допрашивать его женщину.
Хотя, похоже, демон не разделял чувств воина. Сдавленно фыркнув, Гнев развернул перед Аэроном ментальное изображение Сабина с торчащим из груди кинжалом, сопроводив это действо ликующим возгласом.
Что ж, возможно, демон и прав. Может, ему и впрямь стоит дать волю затаенному гневу на друга. В конце концов, он так и не вернул Сабину причитающийся с него долг в виде удара кинжалом. А долг платежом красен.
«Сколько еще повторять: Оливия не твоя женщина!»
- Не имеет значения, проснется она или нет. Нам нужно торопиться. Мы должны унести ее отсюда до того, как это место обнаружит кто-то еще.
- Кто-то еще?
- Охотники, например.
- О…
Хотя Аэрон был бы не прочь сразиться со Скарлет, однако потасовка с подручными Галена никак не входила в его планы. Воин не хотел, чтобы Оливия оказалась втянута в их непрекращающиеся распри. Он найдет другой способ продемонстрировать ангелу все те «прелести», которыми так богата его жизнь. Знакомство с суровой действительностью все же лучше начинать с безопасного расстояния.
К счастью, путь от усыпальницы, в которой поселилась Скарлет, до клуба “The Asylum” – новой штаб-квартиры охотников – был отнюдь не близкий. Один-ноль в пользу Аэрона и Оливии.
- …слишком темно, - неожиданно произнес незнакомый мужской голос. Слова отозвались гулким эхом. Судя по звуку, говоривший находился возле бетонной лестницы, ведущей в «спальню» Скарлет.
- Мой фонарь не работает.
- Я ничего не вижу.
- Заткнитесь и продолжайте идти наощупь, идиоты!
Вот черт! Похоже, сюрпризы еще не закончились. Как он и боялся, они не успели покинуть склеп до прихода охотников. Неужели кто-то следил за ними? Возможно ли, что все это время рядом находился кто-то, чье присутствие скрывала Мантия-невидимка?
И если его предположения верны, то вполне вероятно, что этот кто-то и сейчас мог находиться неподалеку, угрожая жизни и безопасности его, Аэрона, женщины!
Воин непроизвольно сжал кулаки и еще раз изучил комнату, в которой они оказались. Не обнаружив ничего подозрительного, он сконцентрировался на поиске выхода из сложившейся ситуации. Его взгляд обратился в сторону Оливии, по-прежнему окруженной облаком яркого света. Девушка хмурилась, явно не испытывая восторга от мысли, что им придется иметь дело с охотниками. Окинув Скарлет беглым взглядом и убедившись, что она крепко спит, Аэрон обратил все свое внимание на темный проход в противоположном конце комнаты – единственный выход наружу. Другого пути не было, и это могло означать лишь одно: чтобы выбраться из «спальни», им придется пробиться сквозь плотный строй охотников, блокирующих проход. Вооруженных до зубов охотников.
Конечно, в темноте людям приходилось двигаться наощупь, но то же самое можно было сказать и об Аэроне. Без света, исходящего от Оливии, он был так же слеп, как крот в жаркий полдень. С другой стороны, если оставить все как есть, то охотники смогут без труда рассмотреть их, а учитывая, что численное превосходство на стороне врага…
Судя по всему, существовал лишь один способ обеспечить безопасность ангела.
Аэрон выхватил кинжал из ножен и вложил его в ладонь Оливии.
- Приставь его к горлу Скарлет, - прошептал он. – Если почувствуешь, что она начинает просыпаться, не раздумывая, прирежь ее.
Не дав девушке времени возразить, воин обхватил ее за талию и опустил в гроб аккурат рядом со спящей Скарлет. Женщина даже не шелохнулась, а вот Оливия от неожиданности сдавленно вскрикнула. В то же мгновение она ощутила на губах ладонь Аэрона. Воин покачал головой, и, судорожно сглотнув, Оливия кивнула в ответ. Она поняла, что воин таким образом призвал ее хранить молчание.
- Погаси свет.
Сияние, исходящее от Оливии, замерцало, поблекло и внезапно полностью пропало. В комнате воцарился удушающий мрак – казалось, тени только и ждали этого момента, чтобы напасть на нарушителей их спокойствия и погрести их под лавиной сверхъестественной тьмы.
- Проклятье! Смотри, куда идешь!
- Извини.
Судя по доносившимся то и дело голосам, охотники стремительно приближались к комнате.
Аэрон понимал, что не сможет защитить Оливию от возможных ранений своим телом – такой крупный мужчина, как он, просто не поместится в гробу, где уже и так находятся две девушки. Он просто раздавит их своим весом. Поэтому воин ограничился тем, что ободряюще потрепал Оливию по плечу, однако тут же, словно обжегшись, отдернул руку. Оказалось, что в темноте он ошибочно принял за плечо другую часть ее тела – а именно, грудь, которая мгновенно отреагировала на нежданную ласку затвердевшими сосками.
«Моя. Защитить».
Со второй попытки воину удалось-таки обнаружить плечо Оливии. Это хорошо. Девушка дрожала как осиновый лист. Это плохо. Реакция Оливии говорила о том, что она находится во власти сильных эмоций, и Аэрон мог только надеяться на то, что эти эмоции никак не связаны со страхом за свою жизнь.
Ну вот, он снова позволил себе отвлечься. Мысленно приказав себе собраться, воин слегка надавил на плечо девушки, давая понять, что ей необходимо лечь внутрь гроба. К счастью, она не стала перечить и послушно вытянулась рядом со спящей Скарлет. Аэрон не знал, поступила ли она так, как он велел ей ранее, и приставила кинжал к горлу Скарлет, поэтому решил подстраховаться. Проведя ладонью по… слава Богу, лицу Скарлет, воин ощутил ровное, теплое дыхание спящей женщины. Она так и не проснулась.
Во время предыдущего осмотра комнаты Аэрон обратил внимание на то, что пространство вокруг самого гроба свободно от всякого рода ловушек, поэтому безбоязненно переместился в сторону центральной части «ложа» Скарлет – подальше от главного – и единственного – выхода из комнаты. Все это время он не переставал сжимать плечо Оливии, таким образом давая ей понять, что он недалеко и всегда придет на помощь в случае необходимости. Если бы не страх, что Скарлет может неожиданно проснуться и наброситься на них, он бы закрыл крышку гроба – чтобы быть уверенным в том, что девушкам точно ничто не угрожает.
- Стойте! – внезапно окликнул товарищей один из охотников. – Да постойте же вы!
- Что такое?
- Разве вы не ощущаете сквозняк?
- Должно быть, мы недалеко от входа.
За этим последовал звук приближающихся шагов. Оливия задрожала еще сильнее, и Аэрон слегка сжал ее плечо, давая понять, что он рядом и не даст ее в обиду.
- Здесь должна быть комната, - произнес кто-то у самого входа в «спальню». После непродолжительной паузы раздался треск, за которым последовал ликующий возглас. – Есть! Мы нашли ее! Это явно не очередной коридор! Чувствуете, как здесь просторно?
- Не может быть, чтобы она была здесь. Она бы ни за что не выбралась из этого лабиринта наружу.
- Девчонка одержима проклятым демоном Ночных Кошмаров! Она бы и не из такого места нашла выход. А теперь хватит разговоров. Прощупайте здесь все. В это время суток она должна спать, так что если наткнетесь на обездвиженное, но, несомненно, живое тело, тут же открывайте огонь на поражение.
Откуда у охотников такие сведения? Неужели Крон поделился полезной информацией не только с ними, повелителями, но и со своей женой Реей? Или, что тоже весьма вероятно, кто-то и в самом деле следит за ними, прикрываясь Мантией-невидимкой, и подслушивает секретные разговоры?
- Какая к чертям собачьим стрельба?! Мы же своих зацепим!
- Уж лучше так, чем позволить демону разгуливать и дальше на свободе.
На какое-то время воцарилась тишина. В головах шокированных последним высказыванием охотников явно не укладывалось, как можно жертвовать своими же соратниками, чтобы убить одну-единственную женщину – пусть даже и одержимую демоном.
- Проклятье! Давайте просто прирежем ее и свалим, в конце концов, отсюда, - наконец нарушил тягостное молчание один из присутствующих. – Мы не договаривались о том, чтобы жертвовать своими жизнями таким образом. Среди нас самоубийц нет.
- Ну и отлично! Так прирежьте ее! Только не забудьте убедиться в том, что действительно надолго вывели ее из строя. Еще не хватало, чтобы она оклемалась где-нибудь на полпути к штабу и набросилась на нас! И помните: именно она ответственна за все те ужасные кошмары, что одолевают вас по ночам; это она – источник всех бед и неприятностей в вашей жизни.
Судя по звуку, сопровождающему последующие действия охотников, враг начал осторожное продвижение вглубь комнаты. Аэрон заметно напрягся. Если кто-то из них доберется до гроба, ему придется…
Мысли воина прервал истошный вопль.
- Что за?..
За первым воплем последовал еще один. И еще. Вскоре воздух в комнате дрожал от адских криков, переходящих в отвратительные булькающие хрипы.
Ловушки, расставленные Скарлет, работали безотказно. Похоже, до гроба живым никто не доберется.
Оставшиеся в живых охотники открыли беспорядочную стрельбу, но во тьме, царившей вокруг, невозможно было рассмотреть кто и где именно. Одна из пуль угодила Аэрону в плечо. Воин пошатнулся, но на ногах все же устоял.
Хотя у Аэрона и не вызывала особого энтузиазма мысль о том, чтобы закрыть Оливию в одном гробу с такой опасной женщиной, как Скарлет, он все-таки захлопнул крышку. Уж лучше Скарлет, чем шальная пуля, мудро рассудил воин.
- Что за чертовщина тут происходит?
- Меня ранили, - сумел выдавить кто-то из охотников в промежутке между приступами кашля.
Снова крики, переходящие в стоны. К этому времени воздух в комнате успел насквозь пропитаться запахом свежепролитой крови.
- Отступаем! – тяжело дыша, приказал кто-то из охотников. Похоже, лидер группы. – Отс…
Вновь послышались шаги, сопровождаемые звуком падения и стонами раненых. А потом все стихло. Окончательно. И Аэрон понял, что из охотников не выжил никто. Странное дело: воин так хотел… нет, жаждал битвы с достойным противником, а в итоге одержал победу, не ударив при этом пальцем о палец.
Аэрон выждал еще какое-то время, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, и, убедившись, что все и в самом деле закончилось, откинул крышку гроба.
- Оливия, свет!
В то же мгновение тьму рассеял яркий свет, сконцентрировавшийся вокруг девушки в виде сияющего облака. Когда зрение воина восстановилось, он смог наконец оценить масштабы развернувшегося в комнате действа. Сначала Аэрон осмотрел Оливию. Девушка была бледна, однако, судя по всему, отделалась легким испугом. Что касается Скарлет, то она продолжала спать сном младенца.
- Аэрон! Я так… - начала было Оливия, но стоило ей увидеть кровь на футболке воина, как она тут же забыла о том, что хотела сказать. – Тебя ранили!
Пуля угодила воину в плечо, и когда он взглянул на рану, то увидел, что та обильно кровоточит. Лишь теперь, когда страх за Оливию отпустил Аэрона, и эффект от адреналина, все это время питавшего активность воина, сошел на нет, он осознал, что рана чертовски болит. Ощущения были такими, словно в вены воину впрыснули расплавленный металл, стремительным потоком растекавшийся по телу.
Плевать.
- Я в порядке. Бывало и хуже. Просто не обращай на это внимание.
- Я так не могу, - закусив губу, Оливия нежно обвела челюсть воина кончиками пальцев. – Я волнуюсь.
Аэрон понимал, что Оливия не строила далеко идущих планов, прикасаясь к нему подобным образом. Девушка всего лишь пыталась приободрить его. Тем не менее, ее прикосновение вызвало в воине целую бурю эмоций. Аэрон хотел большего. Гнев хотел большего. Демон едва ли не выл от избытка переполнявших его чувств.
Сейчас не время для этого. Пол в комнате был усеян грудами окровавленных человеческих тел. Тем, кому не посчастливилось споткнуться и упасть на пол, уже не суждено было подняться. Стальные клинья Скарлет не знали пощады – из охотников не выжил никто. Девчонка определенно знала толк в применении столь изощренных средств самозащиты. Стоит признать, именно ее мастерству они с Оливией обязаны жизнью.
Аэрон не знал, удалось ли кому-нибудь из охотников выбраться живым из этой комнаты смерти и вызвать подкрепление, или же все без исключения, кто пришел по душу Скарлет, сами отдали Богу душу в ее «спальне». В любом случае, воин не собирался сидеть сложа руки, ожидая, когда в склеп нагрянет новая группа охотников. Для начала он помог Оливии выбраться из гроба (из-за чего его переставшая было кровоточить рана снова открылась), а затем, подхватив на руки спящую Скарлет, направился к выходу из комнаты. К счастью, в этот раз обошлось без приключений.
- Иди по моим следам, - приказал воин девушке.
- Хорошо.
Путь до выхода оказался нелегким: Аэрону то и дело приходилось огибать горы трупов. Дело осложнялось тем, что боль от полученной пули никуда не делась, наоборот, лишь усилилась, отчего воина начало трясти, как в лихорадке.
- Больно! – неожиданно завопил Гнев.
- Тебе тоже? – не скрывая удивления, поинтересовался у демона Аэрон.
- Очень!
- Потерпи. Мы уже почти дома.
Воин не заметил на ступенях, ведущих в «спальню» Скарлет, каких бы то ни было следов крови, что могло означать лишь одно: никто не смог выбраться из комнаты живым и, следовательно, никто не вызвал подмогу. Замечательно. Вот только… К тому времени, когда Аэрон достиг верха лестницы, его била крупная дрожь. С каждым шагом его охватывала все большая слабость, а зрение периодически заволакивала странная пелена.
Демону, как видно, тоже приходилось несладко. Он, не переставая, стонал от боли.
В какой-то момент ощущения, испытываемые Аэроном, изменились: на смену нестерпимому жару пришел леденящий душу холод.
- Аэрон?
Воин замедлил шаг. С каждой секундой его движения становились все более вялыми, ноги заплетались.
- Достань телефон из заднего кармана моих брюк.
Если так будет продолжаться, ему не хватит сил, чтобы долететь до крепости.
- Что-то не так? – забеспокоилась Оливия, однако сотовый все же достала. – Это из-за раны, да? Ты же сказал мне, что все в порядке!
Воин отделался молчанием. Да и что он мог ей ответить? Соврать в очередной раз, утверждая, что ничего серьезного не происходит? Не вариант. И потом, как он может объяснить девушке то, чего сам не понимает? Ни он, ни его демон никогда раньше не реагировали так на обычное пулевое ранение.
- Ты умеешь набирать текстовые сообщения? – поинтересовался Аэрон у Оливии, сворачивая за угол.
- Нет. Я видела пару раз, как люди делают это, но сама никогда не пробовала.
- Что насчет звонков?
Наконец-то вдалеке забрезжил свет. К этому времени одежда Аэрона успела насквозь пропитаться потом – хоть выжимай – но при этом лед, сковывающий его движения, никуда не делся. Хуже того, воина начало мотать из стороны в сторону.
- Извини.
Проклятье! Если он сейчас выпустит Скарлет из рук, то обратно поднять уже не сможет. Уж в чем-чем, а в этом Аэрон был уверен на сто процентов. Черт! Черт! Черт!
Неожиданно его осенило. Существовало только две причины, способные объяснить его нынешнее состояние: первая – охотники использовали особый вид пуль, с которым воины еще не сталкивались, и вторая – он еще не отошел как следует после последней стычки с охотниками. В чем бы ни крылась истинная причина его паршивого самочувствия, результат был один: он не сможет самостоятельно добраться до крепости.
Покинув своды мрачной обители Скарлет (слава Богу, все закончилось!), Аэрон огляделся вокруг в поисках охотников, однако не обнаружил никаких признаков их возможного присутствия. Возможно, потому, что его зрение продолжало стремительно ухудшаться, перед глазами все плыло и исчезало в никуда. Что ж, во всяком случае, на них до сих пор никто не напал, что само по себе говорит о многом.
Трезво оценив сложившуюся ситуацию, Аэрон был вынужден признать, что он до крепости не то что не долетит – пешком не доберется.
Еще раз осмотрев окрестности, воин обратил внимание на расположенный в нескольких ярдах от входа в склеп могильный камень, окруженный цветами всевозможных оттенков и размеров. Растения сформировали вокруг надгробия своеобразную нишу – в которой при желании можно было легко укрыться от посторонних взглядов.
- Сюда, - Аэрон неуклюже дернулся в направлении цветочной «беседки» и едва не упал – настолько ослаб от боли и потери крови.
Оливия мгновенно подставило плечо, обхватив воина за талию.
- Обопрись на меня.
Аэрон не хотел, чтобы она видела его таким: слабым, беспомощным, нуждающимся в ее поддержке. Но еще большее смущение вызвала в воине его собственная реакция на оказанную девушкой помощь: ему понравилось. Оказалось, что это приятно – позволить кому-то позаботиться о тебе. Как бы то ни было, с помощью Оливии он смог без происшествий добраться до надгробия и протиснуться в нишу.
- Спасибо.
Когда воин попытался опустить Скарлет на землю, его колени подогнулись, и он рухнул вниз, увлекая девушку за собой. С глухим стуком Скарлет приземлилась в центре ниши. Секундой позже к ней присоединился Аэрон. Воин вытянулся на земле рядом с женщиной, уверенный в том, что та вот-вот проснется. Но нет. Скарлет продолжала спать как ни в чем не бывало.
Странно, но Гнев тоже молчал, и эта жуткая тишина пугала.
Перевернувшись на бок, Аэрон смог увидеть Оливию. Девушка сосредоточенно поправляла цветы, скрывая следы их присутствия.
- Умная… девочка, - только и смог выдавить из себя воин.
Улыбка, которой она одарила его в ответ, тем не менее, не коснулась ее глаз, в которых читалась воля и стальная решимость. В этот момент сердце Аэрона пропустило удар. И либо он видел то, чего не было на самом деле, либо вокруг Оливии и в самом деле порхали дивные бабочки. Пушистые белочки сидели на траве возле ее ног, и птицы клевали зерна прямо с ее рук. Все они смотрели на ангела, терпеливо ожидая, когда она обратит на них свое внимание.
Похоже, у него начались галлюцинации. А это значит, что все еще хуже, чем он думал. Понимая, что в том состоянии, в каком он сейчас находится, самостоятельно набрать номер он не сможет, Аэрон объяснил Оливии, что именно и в каком порядке нажимать.
- Гудок пошел, - спустя какое-то время сообщила девушка и прижала телефон к уху Аэрона.
Дождавшись, пока друг возьмет трубку, воин прохрипел:
- Торин, отследи сигнал. Забери нас… отсюда.
Что ответил Торин, Аэрон уже не услышал. Тьма, очень похожая на ту, что царила в обители Скарлет, поглотила его, и на этот раз он приветствовал ее с распростертыми объятиями.
Администратор запретил публиковать записи гостям.