Картинки Ангелок красивые подбирает. Осталось только добавить документальные фильмы по достопримечательностям, и погружение будет 500%.

Лайла, So-chan, я пытаюсь выразить свою безграничную благодарность
Лайла пишет:
Спасибо , в книги столько замечательны пейзажей и красот , хочу чтобы читателе вместе с героями наслаждались видами.

Solitary-angel, So-chan, AlefTina, Лайла, спасибо огромное!!!


Solitary-angel пишет:
Надеюсь, что вы хорошо в отпуске отдохнули.
Solitary-angel пишет:
Я даже представляю как он играет в эту игру на автомате, и непроизвольно, её сравнивает с убийством григори)))Причём, мне кажется, что он сам это толком не осознаёт... так, отдалённая мысль, где-то на подсознание.
Solitary-angel пишет:
Да))) его истории наверняка отличаются от её
Solitary-angel пишет:
Ава чуть не рассказала ему о том, что слышит голоса! Но её природная осторожность ей этого не позволила. А жаль.

Люба какое сердце, какие розы

Люба пишет:
Отдыхать всегда хорошо. Но подарка мы припасли читателям

Люба пишет:
Мне тоже понравился момент со свинками. Ну что сказать Мал воин, поэтому и думает соответственно. Кстати когда нам предстанет сцена нападения григори, их совсем будет не жалко
Люба пишет:
Нет все хорошо, поверь еще рано, Ава и Мал только только начали сближаются (парня, конечно видно уже клещами от Авы не оторвать) но еще рано. А сцена признания и осознания будет незабываемой

Ангелок, а в какой главе нам ждать сие откровение, так интересно?

Лайла пишет:

Solitary-angel пишет: Как-то я не представляю Мала в домике целыми днями просто текст копировать.
Solitary-angel пишет: Дамиану надо бы идти в ногу со временем.
Solitary-angel пишет: Бедные свинки сравнил их с григори
Solitary-angel пишет: Вот это жизнь

Solitary-angel, So-chan, AlefTina, Лайла, огромное спасибо за продолжение! А какие захватывающие фотографии! Так и хочется туда.

Продолжаем наше пути шествие по Стамбулу вместе с Авой и Малахаем. В этой главе нас ожидает увлекательная беседа в кафе , кроме этого мы посетим таинственную и потустороннюю цистерну и встретимся с столь загадочным доктором.
Огромная благодарность за сверку и редакцию So-chan и Лайле.



Ава оторвалась от чая, когда услышала стук колес. Она откинулась на спинку стула и стала наблюдать за тем, как по Истикляль бежит трамвай. Район Бейоглу был переполнен; люди шли по улице, обходя трамвай. Туристы. Местные жители. Торговцы. Ава находилась в центре Стамбула, но в первый раз он был… мирным. Гул голосов стал тише и не раздражал. Безумная энергия города, поглотившая ее по прибытии, исчезла. Ава чувствовала, что твердо стоит на земле.
Она сделала глубокий вдох. Надо было признать, что впервые в жизни лечение врача, казалось, сработало.
Метод доктора Сэдика был, мягко говоря, необычен. Холистик¹ в практике, он прописал ей средиземноморскую диету, сеансы точечного массажа и беседотерапию. Ава скептично отнеслась к такому лечению. Однако когда она покинула офис после массажа, то была вынуждена признать, что голоса стали тише. Ава чувствовала себя более собранной и отдохнувшей. Через пару дней эффект ослаб, но после следующей встречи стало еще лучше. Ава ходила на приемы каждые три дня и начала задаваться вопросом, сможет ли она когда-либо обходиться без них.
Обернувшись на мужчину, сидевшего через два столика от нее, Ава задумалась, как поведет себя мать, если она примет решение остаться. Продолжит ли она вместе с Карлом платить ее «тени»? Малахай перестал скрываться после круиза, но все же держался на расстоянии. Из всех телохранителей он напрягал и не напрягал одновременно. Осмотрительный и рассудительный, он держался со сдержанной уверенностью, что успокаивало. Хоть Ава и ощущала его желание приблизиться, поговорить, узнать ее лучше, он этого не делал. Она полагала, что в этом была ее вина. В его обязанности не входило составлять ей компанию.
И все же…
Она еще раз оглянулась. Он потягивал чай, развалившись на низком стуле и делая вид, что читает газету. Однако он внимательно просматривал улицу за темными очками, сохраняя бдительность, несмотря на мирное утро.
Не спуская с него глаз, Ава тихо позвала:
— Малахай.
Его взгляд тут же сфокусировался на ней.
— Да?
— У тебя хороший слух.
— Среди прочих талантов.
Она усмехнулась.
— Почему ты сидишь через два столика в пустом кафе?
Одна бровь вопросительно приподнялась.
—Мне было сказано держаться подальше от одного колючего фотографа.
—Ну, это было до того, как мы подружились.
—Подружились?
На его губах появилась удивленная улыбка, и Ава заметила небольшую ямочку на слегка заросшей щеке. У Малахая были густые темные волосы и, скорее всего, через пару дней, если он не побреется, то обзаведется бородкой.
«Красивый? Не в классическом понимании. Но мужчина определенно привлекательный».
— Конечно, подружились. Думаешь, для меня свойственно болтать с незнакомцем в зарубежных странах?
— Я даже не буду угадывать ответ.
Они посмотрели друг на друга. Малахай положил газету и откинулся на спинку складного стула, поднеся к пухлым губам стакан с чаем.
—Нет. Я имею в виду, что не болтаю, с кем попало.
—Вы что-то хотели, Ава?
Она откровенно пялилась на него, не заботясь, что он заметит.
— Ты упоминал, что родом из Турции?
— Да.
— Итак, почему бы тебе не перестать следовать за мной, а показать мне все?
Ава сама удивилась вопросу. Обычно она не нуждалась в компании. Длительный контакт любого рода сводил ее с ума. Но лечение успокоило разум, и теперь его умиротворяющая аура привлекала еще сильнее. Впервые в жизни мысль провести день в обществе с другим человеком казалась заманчивой, а не приводила в отчаяние.
— Мне надоело гулять в одиночестве.
Он поставил кружку с чаем на столик и почти сердито посмотрел на нее.
—Мне платят не за то, чтоб я был вашим гидом.
Разочарование не заставило себя ждать.
—Ну и ладно.
Ава повернулась к нему спиной, сопротивляясь желанию вскочить и убежать. Но унизительно показать, как его отказ затронул ее. Кроме того он все равно пойдет за ней. Ава подняла чашку напряженными пальцами и глотнула чай, затем вытащила книгу из сумки. С сомнением покрутив в руке фотоаппарат, Ава щелкнула случайных прохожих. По правде говоря, она собиралась взять выходной и насладиться вновь обретенным спокойствием.
Через несколько минут Ава услышала, как Малахай поднялся и подошел к ней. Стиснув зубы, она уткнулась в путеводитель.
«Черт, проклятье, твою мать. Он мне отказал».
По крайней мере, он хотя бы мог притвориться, что игнорирует ее.
Так нет же, вместо этого Малахай уселся напротив, уместив все свои сто восемьдесят девять сантиметров или около того за столик; конечно же, его длинные ноги задели ее. Аве не хотелось шевелиться.
— Ава.
— Что?
— Извини. Это было грубо.
— Да, точно.
Ава уставилась в книгу. Малахай промолчал. Однако его внутренний шепот был полон веселья, отчего ее вид стал еще более угрюмым.
— Ава?
— Я читаю.
— Впечатляет.
Она закатила глаза и наконец, посмотрела на него.
— Что? Чтение?
Он попытался спрятать улыбку, но его выдала ямочка.
— Чтение вверх тормашками. Я тоже так могу, но на это ушло много лет практики.
Ее щеки вспыхнули, Ава отложила книгу.
— Чего ты хочешь?
И хоть на Малахае и были темные очки, Ава поймала его беглый взгляд в свою сторону. Далеко не равнодушный.
«В конце концов, он не безразличен ко мне».
Чувствуя себя немного самодовольной, Ава выпалила:
— Ну?
— Ты просила меня показать Стамбул. Буду рад помочь.
— Возможно, мне надо кого-то нанять.
«Ох, ему это не понравилось».
Она поняла это по сжатой челюсти и изменившемуся тону.
—Можно. Но как ты заметила, я местный и хорошо знаю город. Я и так тебя охраняю. Это сделает работу более...
— Дружелюбной?
Ямочка вернулась.
— Да.
— Отлично. — Ава захлопнула книгу. — Наверное.
—Наверное? — Он свел брови к переносице. — Это не очень дружелюбно. Разве не ты говорила, что мы друзья?
—До того, как ты взбесил меня, Мал.
—Мал?— Он насмешливо улыбнулся. — Меня зовут не Мал!
Ава внутренне возликовала, довольная, что нашла такой удобный способ поддразнить его.
— О-о, а мог быть Малом.
— Когда я тебя взбесил?
— Ну...
— Ты всегда такая? Думаю, меня надо было предупредить заранее, если мы планируем стать... друзьями.
— Какая именно?
— Раздражительная и капризная.
Девушка изобразила притворное негодование.
—Это я еще в замечательном настроении, Мал.
Он закрыл глаза и покачал головой, но предательская ямочка выдала его веселье, а внутренний голос практически смеялся.
— Прекрасно. Положи путеводитель. Ты в нем больше не нуждаешься.
—Отлично. Но мне хотелось бы узнать историю мест, которые я посещаю.
— Поверь, я хорошо знаю историю.
Ава скептически закатила глаза, но в голосе Малахая сквозила уверенность, граничащая с самодовольством.
— Значит ты еще и историк?
—Вроде того.
То, как изогнулись губы телохранителя, вызвало у Авы желание укусить его. Должно быть, он заметил ее взгляд, так как его улыбка стала еще шире.
— Поверь мне, Ава, — он наклонился вперед, кладя локти на стол, — со мной никакой путеводитель не нужен. Я расскажу тебе все, что нужно.


Они находились в прохладе и тишине. Эхо голосов в цистерне² сливалось в шёпоты, создавая тихий гул. Ава скользнула в темноту. Скрывшись от суеты улиц под землей, Цистерна Базилика растянулась на сотни ярдов. Мраморные колонны, освещенные золотыми огнями, бесконечно тянулись вдаль. Неглубокие воды были покойны. Ава взглянула на темную рыбу, промелькнувшую над огненными монетами, которые посетители кидали в глубину.
Малахай следовал за Авой по пятам, давая время охватить взглядом великолепие зала, прежде чем заговорил тихим голосом:
— Некоторые называют это место подземным дворцом. Это крупнейший из древних резервуаров в Константинополе, построен Константином, затем перестроен императором Юстинианом в VI веке. Существуют сотни цистерн под городом, но эта... — в его голосе чувствовался благоговейный трепет. — Самая грандиозная. С нее подавалась вода непосредственно во дворец.
Ава не могла найти слов.
— Как… — «Потрясающе. Жутко. Сверхъестественно».— Прекрасно, — наконец сказала она.
—Да, — мягко добавил Малахай. — Городские цистерны наполнялись благодаря акведукам, построенным римлянами. Некоторые до сих пор ведут к источникам воды или в тоннели. Раньше воды было намного больше. Выше наших голов. — Они гуляли по платформе, мокрой от воды, капающей с куполообразного потолка. — Современный Стамбул до сих пор хранит частицы Греции, Рима, Византии, Оттоманской империи. Новые завоеватели, правители и здания. Тем не менее, это все тот же город, только с другим лицом. Кости остаются прежними.
— Археологам здесь раздолье.
Малахай кивнул.
—Еще многое можно открыть или найти. Стамбул — одна сплошная загадка, и я сомневаюсь, что он когда-нибудь раскроет все свои тайны.
— Не думаю, что хочу этого, — прошептала Ава. — Мне нравятся тайны. Я влюбилась в это место и в Подземный дворец.
Малахай посмотрел вдаль.
—Базилика словно вырвана из реальности. Почти другой мир. — Он подошел к краю площадки и вгляделся в темную воду. — В городе много таких мест. Мест, где настоящее и прошлое, кажется, сосуществуют. Словно живут рядом друг с другом, только отделены рябью воды.
Он обернулся к ней, хотя его взгляд еще был направлен во мрак.
«Кто он?»
Мужчина поймал ее взгляд.
— Что?
— Кто ты? — спросила она. — Ты не похож ни на одного телохранителя, который у меня когда-либо был.
Малахай улыбнулся.
— Я не настолько необычен. Возможно, ты держалась особняком от них.
—Так надо.
— Почему?
В темноте ли дело? В тихом потустороннем мире Аве казалось, что она говорит с тенью.
— Я просто не могу находиться рядом со многими людьми. Мне неуютно с ними. Утомительно.
— Почему?
Ава отвернулась.
— Спроси что-то другое, Мал.
Тишина повисла между ними, наполненная эхом голосов в темноте. Ава могла — и почувствовала — его приближение. Она постаралась не напрячься.
— Сейчас ты была более непринужденна, чем в нашу первую встречу, — заметил Малахай и беззаботно добавил:— Это твой врач помогает?
— Да.
—Хорошо.
Она заставила себя повернуться к нему и улыбнуться.
— Я настроена оптимистично. Стамбул может стать моим самым любимым городом.
—Благодаря доктору?
Они продолжили идти. Ава остановилась недалеко от туристической группы, однако гид говорил по-немецки.
—Отчасти. Но думаю, я увлеклась городом еще до встречи с ним. В этом месте что-то есть, знаешь?
—Нет, я...
Она со смехом перебила его.
—Ты местный, из-за этого вероятно ты и не понимаешь. Знаю, люди любят Лос-Анджелес, Голливуд, но меня они никогда особо не привлекали, ведь я там выросла. Наверное, ты так же относишься к Стамбулу.
— Нет.
Он остановился. Ава повернулась к нему.
— Нет?
— Я понимаю. Это одна из причин, почему я вернулся. Этот город... питает душу.
В груди странно затрепетало.
— Я не знала, что моя душа голодна.
—Нет? — Он улыбнулся. — Хм-м…
— О, Малахай... — Ава сделала вид, что читает табличку. — В твоем этом «хм» столько глубокомыслия.
Ава почувствовала, как он сделал шаг. Могла ощутить, как реагирует тело. Его губы были сомкнуты, но голос шептал ей. Насмешливый, подразнивающий шепот просил подойти ближе. Ава повернула голову, и сердце заколотилось, поскольку его взгляд замер на ее губах. Он наклонился, открыл рот, как бы собираясь что-то сказать, но тут Аву толкнул ребенок. Малец захихикал, когда она полетела на грудь Малахая.
Мужчина поймал ее за локти, и Ава услышала, как он резко втянул воздух.
Вспышка осознания. Вихрь чувств и тишина. В ту секунду его чистый голос был единственным, что она слышала; ощущение гармонии угрожало поглотить ее. Ава в изумлении открыла рот.
Она хотела.
Желала.
Вожделела.
Абсолютный покой окутал ее на мгновение и исчез, когда Малахай опустил руки. Он заморгал и попятился; Ава выдохнула. И снова на нее нахлынули голоса, окружили, словно лишь ждали момента, чтоб начать снова изводить ее.
На мгновение они ушли. Полностью исчезли.
И она слышала лишь его голос.
— Малахай?
— Хм? — Его лицо стало непроницаемой маской, полускрытой во мраке.
— Я…
Что она собиралась сказать?
«Прикоснись ко мне.
Держи меня за руку.
Ты можешь заставить их уйти?»
— ...не очень хорошо себя чувствую, — выдохнула Ава. — Я хотела бы вернуться в гостиницу.
— Конечно, — быстро сказал он и сразу же повел её к выходу.
«Он знал? Ощутил то же самое?»
Ава тряхнула головой, стараясь привести себя в чувство. Конечно, он этого не ощутил. В отличие от некоторых, он не чокнутый. Это все мрак подземелья, жара и неожиданное — совершенно бессмысленное — влечение к мужчине.
Ава была достаточно честна с собой, чтобы осознать всю тщетность своих попыток.
Какой мужчина захочет отношений с ней? Ее романы были мимолетны. Должны быть такими. Длительные отношения только ухудшали ее состояние. Самый долгий роман у нее был, когда она училась в колледже. Вот только за три месяца они пресытились друг другом. Она отвратила его своей энергией, капризами, безумными вспышками деятельности.
«Я не могу угнаться за тобой».
«Ты меня утомляешь».
«Слишком много, Ава. Тебя просто… слишком много».
«Слишком много».
Всего этого слишком много. Она и Малахай пробирались через спускающуюся по лестнице толпу туристов. Десятки людей толкали ее. На секунду на глаза набежали слезы. Она заметила, что Малахай машинально протянул к ней руку, но тут же замер, отдернул ее, словно ребенок, которому запретили прикасаться. Ава стояла прямо за ним, позволяя ему расчищать путь сквозь толпу. Когда они, наконец, вышли из Базилики, звук улиц отмел гул безмолвных голосов. Гудки машин и крики водителей принесли внезапное облегчение.
Ава надела солнцезащитные очки и, не дождавшись «тени», пошла обратно в гостиницу.

Встреча с доктором Сэдиком на следующий день была назначена не слишком рано. Ава оставила Малахая пить чай в кафетерии через дорогу и прошла в офис. Приятная секретарша встретила ее с улыбкой.
— Может, принести вам чай, мисс Мэтисон? Вы пришли на пару минут раньше. Доктор Сэдик скоро будет готов принять вас.
Она поднялась, прежде чем Ава ответила и пошла к столику в углу, где стоял графин с чаем. Присев в новомодное кресло, Ава приняла напиток.
— Спасибо. И пожалуйста, называйте меня Авой.
— Такое красивое имя, — сказала девушка с улыбкой. — Пожалуйста, сообщите мне, если вам понадобится что-нибудь еще, Ава.
—Спасибо.
Под звуки релаксирующей музыки Ава удобно расположилась в кресле и, потягивая чай, слушала внутренний шепот секретарши. Через пару минут скрипнула дверь в кабинет— Сэдик закончил прием пациента. В фойе показался доктор с улыбкой на губах.
— Ава! Как вы сегодня?
Тут же успокоенная его присутствием, она встала.
— Все прекрасно, спасибо.
По его взгляду было ясно, что он хочет узнать больше, но доктор не подталкивал ее на откровенность перед посторонними. Ава прошла в кабинет и быстро села на кушетку.
— Раны еще нет?
Рана, медсестра-массажистка, обычно уже была на работе к приходу Авы.
—Сегодня она подойдет немного позже. Приношу свои извинения. Может, немного поговорим до ее прихода?
Ава сделала глубокой вдох.
— Конечно.
— Как ваши голоса? — перешел сразу к делу доктор.
— Гм… нормально. — Она неуверенно улыбнулась. —Намного лучше.
Доктор Сэдик кивнул; очки в золотой оправе блеснули на солнце. Он приближался к сорокам годам, но по выражению лица и манере казался намного старше. Наверное, дело в культурных различиях.
—Я же говорил вам, что помогу? Мы не пытаемся вылечить вас, поскольку мы с вами не верим, что у вас психологическое заболевание. Мы просто помогаем вам научиться управлять уникальным восприятием вашего мозга.
— Да. — Она выдохнула и попыталась расслабиться. — Мне нравится. Я чувствую себя лучше. И я рада, что вы не считаете меня сумасшедшей. Вы, наверное, первый врач, который лечит меня и так не думает.
Он улыбнулся.
— Я же говорил: вы не первый мой пациент с такими симптомами. И остальные также испытали облегчение после процедур.
Ава взглянула на настенные часы.
— Рана не говорила, когда подойдет?
—Минут через десять.
Большая часть точечного массажа затрагивала голову, шею и плечи, но доктор Сэдик старался не касаться Авы в отсутствие медсестры. Он настаивал на этом с самого начала, что придало Аве непринужденности. Она хотела быстрее закончить беседу и перейти непосредственно к лечебной процедуре.
— Как вам Стамбул? — поинтересовался доктор. — Вы путешествуете одна?
— Да. Но местные настолько дружелюбны, что мне кажется, словно я окружена старыми знакомыми.
Он улыбнулся.
— Турки очень серьезны в вопросах гостеприимства. Это замечательная черта их культуры.
«Их культуры?»
Ава нахмурилась. Ей казалось, что доктор тоже турок.
— Да… я наслаждаюсь городом. Обязательно сюда вернусь. Один человек сказал мне, что Стамбул питает душу. Думаю, он прав.
Ава заметила блеск в глазах доктора, словно он узнал фразу.
«Это что, распространенная пословица в Турции?»
Блеск исчез, уступив место вежливому интересу.
— Стамбул важен для многих мировых религий, особенно для ислама и христианства. Но даже до этого, он всегда славился своей культурой. Можно с уверенностью сказать, что город хорош для души.
— Может, поэтому голоса не столь громки, — пошутила Ава. —Здесь моя душа не столь голодна.
— Возможно. —Кажется, он воспринял эту фразу серьезно. — Существует много верований о душе. Персы одними из первых классифицировали душу как нечто отдельное и вечное. Они считали, что душа переживает смерть, так же как в это верят и евреи, и христиане, и мусульмане. Египтяне полагали, что душа существует в пяти отдельных частях, одна из которых находится вот здесь. — Он улыбнулся и положил руку на сердце. — А некоторые считали, что душа дает человеку индивидуальность и творческие способности, хотя мы, конечно, знаем, что это функции мозга.
—Естественно.
«Почему он коснулся этой темы? И куда испарилась медсестра? Я не могу ждать ее весь день».
«Ну, на самом деле могу».
—А мозг, конечно, это уже сфера моего интереса, — по-прежнему разглагольствовал доктор Сэдик. — Мозг… такой сложный и удивительный орган. Множество тайн, требующих разгадки. Возможно, мозг — это вместилище души. В конце концов, это место творческого потенциала, который множество мировых религий рассматривают, как отражение божественности.
— Что? Мозг?
— Творческий потенциал, — сказал он, сверкнув глазами. — Конечно, как художник вы это испытывали. Вспышка озарения, словно пришедшая извне. Некоторые сказали бы, что творчество — это голос души.
Его внутренний голос был приглушен, но Ава по-прежнему могла ощущать его возбуждение.
— Я… я просто фотограф, доктор Сэдик. Я ничего не создаю. Я не художник или что-то в этом роде.
— Ах, — он откинулся в кресле. — Возможно, ваш истинный потенциал лежит в ином.
В этот момент Ава услышала, как открылась дверь и в кабинет вошла Рана.
— Доктор Сэдик, мне так жаль! Госпожа Мэтисон, простите меня. Мой отец болен и…
— Не волнуйтесь, моя дорогая. — Доктор Сэдик поднялся с кресла. —Мы с Авой пока немножко поболтали. Но вам стоит начать процедуры. — Он повернулся и протянул руку. — Ава, вы готовы?
Ава облегченно выдохнула, радуясь, что непонятная философская беседа закончилась.
— Абсолютно.

1. Холистика – это философия, которая рассматривает тело и дух в безупречной гармонии между собой и с окружающей средой. (холистический подход). Обычно термин применяется по отношению к медицине, и в этом случае означает необходимость заботы о полном здоровье пациента - физическом, умственном, эмоциональном, а также относится к нетрадиционным терапевтическим методам. Холистическая медицина часто занимаетс яво просами питания.

2. Цистерна Базилика (Подземное Царство в Сердце Шумного Стамбула) —это гигантский, масштабный и впечатляющий подземный резервуар для хранения воды времен византийской империи.

Если кто захочет посмотреть видео про цистерну, в конце 2 минуты будет крик. Не пугайтесь!

СПАСИБО ЗА ПЕРЕВОД!

Наконец то добралась до новых глав )))



Solitary-angel пишет: У них еще и убежище есть?


Solitary-angel пишет: Solitary-angel пишет: Что за разрыв? Это связанно с григори? Они убивали женщин ирин?


Solitary-angel пишет: Главные плохиши?

Solitary-angel пишет: Это так они пополняют свои ряды?


Solitary-angel пишет: Ай яй яй. Сильно обидел, раз она не заметила что книжку верх ногами читает)))



Solitary-angel пишет: Так плохиш? Или все же положительный герой?

Asema пишет:
Ага о них узнаем чуть позже, а более подробней в "Певице"

Asema пишет:
Прошу прощения исправила на "рассечение" мы просто очень долго думали над этим термином (перевод ушел далеко вперед) и я не исправила. Сорри дальше таких ошибок не буду допускать А сам термин мы не дали в глоссарии только по той причине, что нам предстоит узнать об Рассечении вместе с Авой.


Asema пишет:
На оба вопроса "да". А подробней позже нам расскажут мальчики


Asema пишет: Вот тут я до сих пор сомневаюсь насчет Джарона.

Asema пишет:
Не совсем так, но близко по смыслу.

Asema пишет: я люблю произошедшее в кафешке , ведь тогда фактически Малахай и Ава сделали первый огромный шаг друг к другу (разрушая стены и щиты которыми отгородились от мира)

Asema пишет: Вопрос на миллион, читаем дальше и узнаем Я же говорю меня даже после второй книги мучают сомнения, он то кажется плохим то хорошим. Начинаю подозревать что с Джароном нет белого или черного, скорее серый цвет.

Solitary-ange, So-chan, AlefTina, Лайла, спасибо большое!!!


Solitary-angel пишет:
Интересно неужели это простой массаж ей помог?

Solitary-angel пишет:

Бедненький))) наверное еле сдерживается.

Solitary-angel пишет:
Умора))) Вот и их первая ссора. так мила, они оба такие лапули.

Solitary-angel пишет:
За одну главу и столько всего произошло! Я пряма прочувствовала ту тишину и спокойствие которое ощутила Ава прикоснувшись к Малахаю. Очень хорошая глава, прекрасный перевод и коррекция!Девочки, вы такие молодцы! Спасибо огромное за ваш труд!!!
Solitary-angel пишет:

Мне кажется, что Малахай испугался своих чувств и ощущений. Они ему не понятны, а значит, их нужно избегать.

Люба пишет:
Нам еще предстоит увидеть когда он перестанет сдерживаться

Люба пишет:
Я тоже обожаю то как они общаются. Перед нами прям океан чувств, подначек и шуток.


Люба пишет:
А ты еще следующую не видела Я еще в ВК обещала, что книга не затянутая, а содержание очень динамично, не ощущаешь как заканчивается первая книга, а рука тянется за второй (в моем случае я ждала почти год) А сейчас у меня статистика раз в неделю (а то и чаще)захожу на страничку автора проверяю новости насчет третей книги

Люба пишет:
Люба для меня это высшая оценка как нашей работы, так и таланта автора.

Люба пишет:
Не Мал не испугается, это Аве подходит твоя характеристика. Хотя Малахай сдуру послушает один очень вумный совет (я бы таким советчикам ) и попытается дать Аве время чтобы разобраться в чувствах.

Solitary-ange, So-chan, Лайла огромное при огромное спасибо за нового автора и замечательный перевод . Все главы проглотила на одном дыхание, динамика сюжета поражает, все шутки уместны (ага на меня уже поглядывают, после очередного приступа хохота), диалоги между главными героями потрясны. Как обычно вы выбрали замечательную историю наполненную интригами и тайнами, очень много вопросов: Кто такая Ава? Что за рассечение? Почему Малахаю нельзя прикасаться к Аве? Доктор Сэдик еще та загадка. И так вопросы побежали до бесконечности а чтобы узнать ответы надо набраться терпения и дождаться проды . Ладно засяду в засаде и буду ждать


P.s. Отдельное спасибо за глоссарий

Natalie пишет:
Не забывайте про Aleftina. Она в этом проекте помогает мне убрать многочисленные повторы и нелогичности (исполняет роль бритвы Оккама) Без ее помощи текст был бы в разы хуже.

So-chan пишет:


Простите, я просто читала все ваши совместные проекты: Сильвер и Кеньон и там вы работали втроем (все переводы и книги обалденные) поэтому не обратила внимание, что на Хантер у вас увеличилась команда. Спасибо Aleftinа А текст думаю в любом случае был бы классным, потому что Чуждых и Возмездие я читала с упоением .

Да я не ругаюсь. Просто Алефтина бурчала мне в личку: "а чего меня забыли?!"

Для всех неравнодушных читателей Спасибо за вашу помощь и поддержку.


Время близилось к рассвету, когда Малахай услышал шаги хранителя. Дамиан вышагивал за пределами закрытой ритуальной комнаты, в которой книжники обычно наносили талесм, чем собственно и занимался Малахай. Свечи мерцали у известковых стен, исчерченных знаками с тайной магией: старыми защитными чарами, вырезанными заботливой рукой ирин, построивших дом. В комнате не было ни электричества, ни окон. Они могли нарушить паутину колдовства. Огонь для медитаций горел постоянно, и, как правило, следил за ним хранитель дома. Вероятно, по этой причине Дамиан и бодрствовал.
«Пусть ждет».
Малахай не поднимал глаз от своей кожи. Он работал над новым заклинанием на правой руке, особо сложным талесмом, который защитит от искушения и поможет сосредоточиться. Игла из слоновой кости проникала под кожу со скоростью молнии, чернила со слабым серебристым сиянием запечатлевали заклинание на теле.
Малахай почувствовал пульсацию и рождение новой магии. Он, как и все книжники ирин, был привычен к физической боли от нанесения татуировок. Останавливаться приходилось только для того, чтобы окунуть иглу в чернила, изготовленные из пепла ритуального огня. В течение нескольких минут символы древнего языка обретали очертания, извиваясь и вплетаясь в уже существующие заклинания.
Когда зачарование закончилось, Малахай глубоко вздохнул и сконцентрировался на пламени. Тихо вознес хвалу Создателю, матери, родившей его, и отцу, обучившему. Своему учителю и совету старейшин.
Малахай закрыл глаза и позволил волшебству овладеть собой. Затем медленно открыл их и посмотрел на руку.
На человеческой коже вокруг тату должно было остаться покраснение и сукровица, но Малахай был не совсем человеком. Талесм уже запечатлелся, тонкий слой чернил высох поверх старого письма, а к утру исчезнут и струпья. Серебристое свечение вокруг татуировки появится, когда активируется архиталесм, начертанный вокруг левого запястья.
Словно почувствовав затухание магии, в дверь тихо постучали.
— Малахай?
—Можешь зайти, Дамиан. Я закончил.
Дверь открылась, и вошел Дамиан, одетый в церемониальную накидку хранителей, которые должны были поддерживать священный огонь в доме книжников. Накидка прикрывала бедра, открывая остальные талесмы Дамиана, предупреждающие каждого о его возрасте и навыках в магии.
Все еще ощущая отголоски новой силы, Малахай откинулся на спинку широкого стула и выдохнул. Он чувствовал, как магия соединялась с более старыми писаниями.
— Доброе утро, — поприветствовал Дамиан. — Ты рано.
— Я мало спал.
Дамиан хмыкнул и потер глаза.
—Ты закончил новый талесм?
— Да.
Хранитель взглянул на бицепс Малахая и изогнул бровь.
— Самообладание?
— И сосредоточенность.
Последовала глубокомысленная пауза, и только затем прозвучал вопрос:
— Ты поблагодарил?
— Да, хранитель.
Дамиан кивнул.
Малахай сделал еще один глубокий вздох, а Дамиан опустился на колени перед огнем, поднял левое запястье и провел по-своему архиталесму. Малахай наблюдал за пробуждением магии: мягкое серебристое свечение разлилось по телу хранителя, от новых заклинаний на ноге до фамильных татуировок на плечах и спине. У Малахая были подобные — единственные, которые он нанес не самостоятельно. Первую он получил от отца в тринадцатилетнем возрасте. Первый вкус древней силы, которую он совершенствовал столетиями.
В детстве его защищали силы матери, но к тринадцати годам Малахай больше не считался ребенком. Взгляд скользнул по первым несовершенным письменам на левом запястье. Старые заклинания не исчезли, но неуклюжая мальчишеская работа по-прежнему вызывала улыбку. Постепенно символы стали сложней, добрались до руки, потянулись по плечу и ключице, прежде чем начать свое долгое, многовековое путешествие вниз по правой руке. Каждый символ вплетался в узор, и каждый был уникален, как самовыражение книжника, который его нанес.
Заклинания защиты на предплечье.
Долголетия на запястье.
Силы.
Скорости.
Острого зрения. Точных рефлексов. Иммунитета к ядам и наркотикам. Книжник ирин, столь старый как Малахай, был практически неуязвим в бою, если только добровольно не решит отдать свою магию. Но у него нет суженой...
Взгляд метнулся к метке Дамиана ниже левого плеча, непосредственного над сердцем. Хранитель поднялся с колен, закончив свои утренние молитвы, и собрал пепел с жаровен, чтобы сделать чернила.
— Получал ли ты в последнее время известие от Сари?— спросил Малахай.
Дамиан бросил на него мрачный взгляд.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто любопытно.
— Не твое дело.
Молчание. Малахаю не следовало задавать вопросов, но желание потерзать хранителя и поток волшебства придали ему смелости.
Наконец Дамиан пробормотал:
— Нет.
— Мне жаль.
Хранитель пожал плечами.
— Я знаю, она в безопасности. Это самое важное. Я могу видеть ее во время наших прогулок во сне; она просто решила игнорировать меня.
Чувство легкости от чар наконец прошло. Малахай встал и опустил татуировочную иглу в ванночку для очистки. Затем, собрав льняные ткани, перепачканные чернилами и кровью, бросил их в огонь. И стоял, наблюдая, как куски догорают. Дамиан сгреб остатки золы.
— Меня к ней тянет, — признался Малахай тихим голосом.
—Если предположить, что ты не сошел с ума и говоришь не о моей суженой, то я вынужден признать: речь идет о человеческой женщине.
— Аве.
—Ава, — задумчиво повторил Дамиан. — Хорошее имя.
Имя ирины. Малахай не переставал думать об этом, но знал, что иногда таким именем нарекали и людей. Это ничего не означало.
— Я дотронулся до нее.
Щетка упала на стол; Дамиан схватил Малахая за плечо и развернул к себе. Глаза хранителя напоминали холодные синие озера.
Малахай быстро продолжил:
— Это продлилось всего секунду. Чистая случайность. Нас толкнул взбалмошный ребенок из толпы.
— Она не пострадала?
— Нет. Это длилось лишь несколько секунд. Нет.
Хватка на плече слегка ослабла.
— Ты уверен?
Малахай поднял руки.
— Она лишь устала и попросила вернуться в гостиницу, но я решил, что ее больше беспокоит толпа, чем что-либо еще. Все произошло в переполненной цистерне, и у нее снова разболелась голова.
«Я потянулся к ней, словно она ирина», — понял Малахай чуть позже. К счастью, он отдернул руку, прежде чем их кожа соприкоснулась.
— На следующий день на приеме у врача Ава выглядела совершенно здоровой.
— Хорошо.— Дамиан сделал глубокий вздох и вернулся к своему занятию. — Рис добился какого-то прогресса в поиске информации по доктору?
— Он нашел ее врача в Тель-Авиве, но ни единой записи о том, что этот человек направлял пациентов доктору Сэдику в Турцию. Или любому другому врачу в Турции, если уж на то пошло.
Дамиан снова заворчал.
— Вы двое слишком сильно доверяете компьютерам. Думаете, что раз не написано в каком-то электронном облаке, значит действительно так и есть? Не все можно доверить бумаге, ты же знаешь. Особенно, если это действительно имеет какое-то отношения к григори. Они осторожны и не оставляют записей.
— Ее врач не григори. Я его видел. Весь персонал Сэдика — женщины.
Дамиан кивнул. Мужчины закончили свои дела и вышли из ритуальной комнаты. Она оставалась незамкнутой и открытой, если только книжник не запечатает ее, отметив талесмом.
— Я хочу, чтобы ты сегодня вечером вышел на патрулирование, — сказал хранитель. — Я отправлю Льва наблюдать за девушкой.
— Льва? — Малахай мгновенно почувствовал вспышку неповиновения. — Лев слишком молод.
— Ему более двухсот лет, брат, — улыбнулся Дамиан. — Как думаешь, сколько ему должно стукнуть, чтобы он смог следить за туристкой, которая собирается спать или есть? Девушка, возможно, даже не заметит его. Убедись, что ты готов к битве сегодня. Мне не нравится, когда один из нас слишком долго проводит время без боя.
Малахай хотел возразить, но знал, что это бесполезно. Дамиан управлял домом книжников, и последнее слово за ним, когда дело касалось вопросов безопасности и стратегии. Иногда, конечно, Дамиан уступал Малахаю и Рису в виду их возраста, но не всегда.
—Прекрасно, — бросил Малахай и вошел в свою комнату, пожалев, что не смог ночью нормально отдохнуть.
Дамиан кивнул.
— Ава человек. Сколько проблем она может доставить за одну ночь?
Малахай смотрел на кромку воды, где волны накатывали и разбивались о берег. Гигантское грузовое судно проплывало самую узкую часть Босфора. Стоял обычный солнечный день, но отчего-то настроение было мрачным.
— Что с тобой сегодня? — Ава толкнула его ногой по коленке.
Она вновь была расслаблена. Перемена в настроении длилось несколько дней после каждой встречи с врачом, но затем снова возвращалось раздражение. Любопытный цикл, но Малахай не мог задавать вопросов, не вызвав подозрений.
Он поймал кончик ее туфли, ущипнул палец через обувь и только затем выпустил. Еще одна любопытная деталь. Малахай нашел способы дотрагиваться до нее без прямого контакта с кожей. Задевание руки, когда они проходят мимо друг друга. Рука на спине пока они передвигаютсячерез толпу. Мимолетные прикосновения и вероятно неблагоразумные, но он не мог сопротивляться.
И не хотел.
Малахай нахмурился, когда понял, что так и не ответил на вопрос.
— Все хорошо.
— Ты как-то призадумался, Мал.
— Я очень хочу, чтобы ты перестала меня так называть, — пробормотал он.
Ава взяла стакан с чаем и отхлебнула, прежде чем ответить:
— Хорошо чего-то хотеть... Мал.
Малахай ничего не мог с собой поделать: она заставила его улыбнуться. Он покачал головой, радуясь, что сегодня Ава выбрала «ленивый» отдых: прогулку по набережной и поход по магазинам. Она купила матери вышитую сумочку, а себе — серьги и шарф. Сережки были такими длинными, что почти касались оголённых плеч, а шарф так и играл красками на темных кудрях. Малахая снова пронзило невыносимое желание прикоснуться к ней. Погладить кожу, которой касались сережки. Стянуть платок с волос…
Они заглянули в одно из любимых кафе Малахая, чтобы выпить чая и перекусить. Им подали хлеб, холодные салаты, закуску мезе¹ с баклажанами, черные маслины, пропитанный маслом сыр, йогурт и пряный салат с помидорами, который так любила Ава. Она оторвала кусочек хлеба и обмакнула в соус, по-прежнему пиная Малахая по ноге.
—Ты всегда такая егоза? — спросил он.
— Да. Мама говорит, что по этой причини я такая худышка. И я не смогла бы удержаться на месте, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
—И это при том, что ты постоянно ешь.
—Эй, нужно много сил, чтобы сохранить все удивительное, что в нас есть, — Ава подмигнула, но от улыбки повеяло горечью.
Малахай снова затих, задумавшись о сегодняшнем патрулировании. Он все спрашивал себя, почему Дамиан настоял на этом. Хранителю нет нужды беспокоиться о готовности Малахая к битве. Он более двухсот лет только и делал, что сражался. Сначала в Германии, где убили его родителей, затем в Риме.
Буэнос-Айрес. Чикаго. Йоханнесбург. Атланта. Он колесил по миру, уничтожая григори, убивших его семью, потом других, кого смог найти. Он стал известен своей быстротой, жестоким стилем борьбы и рвением. Сосредоточенный и дисциплинированный в бою, но безрассудный относительно собственной безопасности. Ничто и никто не могли встать между Малахаем и его целью, как только она появлялась.
Ава просто продолжала пинаться...
Горячий чай выплеснулся на брюки.
—Упс! — рассмеялась она. — Сожалею.
— Все хорошо.
Малахай взял салфетку и вытер капли, Ава искоса наблюдала за ним.
А затем стала выстукивать ногой мелодию играющего на углу уличного музыканта. Ава словно салют взрывалась жизнью, больше чем любая смертная женщина, встречаемая им когда-либо. Иногда Малахай смотрел на нее, поражаясь, как в таком тельце могло умещаться столько сил. В глазах время от времени могла появляться боль и усталость, но Ава всё равно находилась в постоянном движении.
На мгновение Малахай отдался фантазии, что у нее хватит энергии для его прикосновения.
Пальцы переплетены. Руки обвивают стройный стан. Притягивают к груди, рот опускается к коже. Грубая щека касается атласной. Губы целуют ее шею. Изгибы подбородка. Губы. Ощущая пульсацию жизни, просачивающуюся через кожу. Ее пальцы обнимают его шею. Мнут волосы на затылке. Касаются его губ.
Соприкосновение…
Он изгнал мятежные мысли, чувствуя отвращение к самому себе. Он ничем не лучше григори.
— Эй, — с пылающими щеками прошептала Ава, словно Малахай поделился с нею мыслями. — Малахай, ты куда только что улетел?
Он моргнул и посмотрел вверх. Ничего не отвлекало его за двести лет.
«Кого я обманываю?»
Он сильно ударил себя по лицу и покачал головой, пытаясь прояснить мысли.
— Прости. Я плохо спал сегодня.
—А я вытащила тебя на прогулку.
—Все замечательно, Ава. — Он взял апельсин из блюда на столе и позволил горьковатым брызгам от кожицы разбудить себя. — Я просто немного устал.
— Мы могли бы вернуться, — сказала девушка. — И разве у тебя нет подмены? Не хочу сказать, что мне не нравится твоя компания, но, наверняка, у тебя есть кто-то, кто может... заменить тебя. Если ты заболеешь.
Это прекрасная возможность сказать о Льве. Дамиан был уверен, что Ава не заметит молодого книжника, но Малахай не был столь убежден. В конце концов, она заметила григори, преследовавшего ее в толпе на рынке, куда уж там шестифутовому² бегемоту с копной светлых волос.
— Я... э-э... собственно говоря, у меня кое-кто есть. Его зовут Лев. Он очень надежный. Возможно, я вызову его.
Ава потянулась погладить его руку. Малахай напрягся. Она замерла и отступила.
— Это хорошая идея. Я тебя утомляю.
— Ты замечательная, Ава. Я не против.
— Нет, я всех утомляю. — На ее лицо вернулась вежливая маска. —Все... нормально. Позвони своему другу. Отдохни от меня.
Малахай не хотел от нее отдыхать. Идея оставить ее со Львом теперь казалась хуже, чем минуту назад. Ее холодность он воспринял, как нож в сердце. Уверенная и энергичная женщина исчезла, сменив место равнодушной и сдержанной незнакомке.
— Ава, — он подождал, пока она наконец снова посмотрит на него, — мне нравится проводить с тобой время. Это не тяжкий труд. Ты умна. Забавна. Мне нравится, что ты так любопытна. И это честь для меня, показать тебе окрестности Стамбула. —Он улыбнулся. — Кроме того, мне облегчает работу, что я могу держать тебя на расстоянии вытянутой руки.
«Но я не могу прикоснуться к тебе, не причинив боли».
В ее глазах все еще таилась печаль, но уголки губ приподнялись.
— Мне тоже. На расстоянии касания. Тебе, верно, так удобно, прикасаться не хочется.
«Ты даже не представляешь…»
Он прочистил горло.
— Лучше сохранять все на профессиональном уровне, мисс Мэтисон.
Она отщипнула кусочек хлеба.
—Конечно... Мал.

На узкой улочке воняло мочой и тухлятиной. Малахай и Рис патрулировали окраину города, где охотились григори. Здесь исчезновение девочек оставалась незамеченным. Семья могла волноваться, а могла и спать спокойно. Но в любом случае, власти отвернулись от этих людей. Пропавших без вести в этом городе быстро забывали. Девочек, которые оказывались таинственно беременными, прятали, отсылали или даже убивали родственники с убеждением, что она обесчестила себя. Глупые.
Все это не волновало григори.
Дамиан подслушал полицейские разговоры о пропавших в этом районе. Возможно, монстры нашли новые охотничьи угодья.
Малахай увидел, что Рис повернул к темному переулку.
— Хм? — Они старались разговаривать как можно меньше во время патрулирования.
Кивок был ему единственным ответом. Малахай увидел, что Рис выводит символы на запястье, призывая силу. Малахай сделал то же самое. Магия потекла вверх по руке к плечу, затем вниз по спине. Он вытащил серебряные кинжалы. К этому времени зрение обострилось — черное стало серым. Руки сжались с новой силой. Кожа пульсировала в паутине заклинаний, сделав книжника неуязвимым для человеческого оружия.
Малахай последовал за Рисом в переулок, прикрывая ему спину, пока брат вглядывался в темноту. Малахай услышал, как книжник тихо произнес клятву на древнем языке, затем побежал и упал на колени. Рис надел перчатки и убедился, что кожа на кисти прикрыта, опасаясь еще больше навредить. Только после этого он поднял скованную фигуру с земли.
— Мы опоздали, — пробормотал Рис, вставая. — Это работа григори, и, судя по ее состоянию, мерзавец не мог уйти далеко. Ты что-нибудь чувствуешь?
— Никакого запаха. Даже намека.
Как правило, появлению григори предшествовал обольстительный запах сандалового дерева. Малахай последовал за Рисом, когда тот помчался назад.
— Она жива?
— Едва.
Войдя в круг света от уличных фонарей, Малахай смог лучше рассмотреть жертву. На вид ей не больше шестнадцати или семнадцати. Кожа бледная, дыхание замедлено. Новая одежда в традиционном стиле разорвана. Малахай видел, как Рис большим пальцем в перчатке гладил щеку несчастной.
— Ребенок. — Неприкрытая ярость бурлила в тихом голосе. — Маленькая девочка, Малахай.
— Им все равно.
Солдаты григори соблазняли беспощадно, используя свое неземное очарование и красоту, чтобы убедить смертную отдать им свою энергию. Женщины шли на это охотно, с радостью, ничего не подозревая о завлекающей их магии. И когда монстры заканчивали, то уходили, мгновенно забывая о женщине. Всего лишь миг сексуального удовольствия в их многовековой жизни.
Мертва. Без сознания. Потеряв самую сильную – жизненную энергию, большинство людей умирало после соития с григори. Немногочисленные выжившие часто беременели. Если жертве повезет, она родит очень одаренного ребенка, который будет носить в себе эхо своего нечеловеческого происхождения. Такая жестокая ирония дарила миру гениев. Разбавленная кровь григори вплеталась в человеческий род подобно черной нити в красном гобелене.
— Вызови Максима, — сказал Рис. — Пусть узнает, открыта ли сегодня клиника его друга.
Малахай вытащил телефон, пока Рис шел назад к «рендж-роверу»: они припарковались под самым ярким фонарем на главной дороге. Несколько окон в домах не были занавешены, но на улице два часа ночи, так что даже самый любопытный турок не спросит, что двое солидных мужчин делают с девушкой. Малахай открыл заднюю дверь, и Рис положил бедняжку на сидение.
Они не могли отвезти ее в больницу. Человеческие врачи не знали, как помочь и связаться с семьей. Всё, что можно было сделать в такой ситуации – подключить бедняжку к кислородной маске, поставить капельницу и дать отдохнуть. Если она выживет, то даже не поймет, что подверглась насилию. Большинство оставшихся в живых искали своих мучителей с твердым убеждением, что пережили акт чистейшей любви, которую только можно вообразить. Они часто становились одержимыми.
В телефоне продолжали звучать гудки. В конце концов, ответил автоответчик.
— Макс, у нас девушка, — тихо сказал Малахай. — Жертва григори. Она жива. Совсем ребенок. Позвони нам. Мы должны отвезти ее к твоему другу в клинику.
Только несколько людей в Стамбуле знали о существовании книжников. Друг Макса был одним из них. Он не задавал лишних вопросов и вместе с женой прилагал все усилия, чтобы помочь любой выжавшей. Пока Рис медленно вел машину, Малахай опустил стекло. Летняя ночь несла прохладу. Стоило им завернуть за угол, как Малахай уловил шлейф фимиама.
— Рис!
— Я чувствую запах.
Рис остановил машину на углу, разрываясь взглядом между девушкой и Малахаем.
— Мы должны доставить ее в больницу. Она обезвожена, дыхание замедляется и…
—Ты езжай.— Малахай распахнул дверь. — А я пойду за ублюдком.
— Будь осторожен, — прокричал Рис, но не пытался остановить напарника. Один григори не представлял угрозы. Даже небольшую группу убить было не сложнее, чем прихлопнуть комара. Лишь огромное количество солдат могло стать проблемой для книжника. Однако Малахай держал ухо востро.
Нельзя недооценивать силы григори, их хитрости привели к ужасу Рассечения.
Малахай остановился на пустынном перекрестке, закрыл глаза, вздохнул и начертал несколько временных заклинаний на предплечье. Магия, не запечатленная на теле, со временем исчезала, но этого вполне хватало для быстрого прилива сил. Как только он завершил ритуал, снова уловил запах, на этот раз сильнее. Григори двигался к нему.
Малахай усмехнулся и нырнул за угол небольшого кафе, которое изо всех сил старалось сохранить респектабельный вид, несмотря на разрушенные дома рядом. Малахай мог различить надписи на стенах под закрашенными слоями краски, так отчетливо бросавшиеся в глаза под действием бурлящей магии.
Проклятия и политические лозунги. Реклама кока-колы, множество надписей одна поверх другой. Слова продолжали проявляться, будто тянулись к нему через годы. В таком городе, как Стамбул, каждое здание носило призрачные надписи, которые могли увидеть только книжники ирин. Когда-либо нанесенные слова пройдут сквозь века, всегда видимые его роду.
Их дар. Их проклятие.
Запах сандалового дерева и соблазняющий смех приближались.
—У меня будут неприятности, — слабо запротестовала девушка. — Я не… нет, все прекрасно. Я … мне все равно.
— Конечно, тебе все равно.
Чудовище небрежно обнимало девушку, смотревшую на красавца с обожанием. Европеец с песчано-белокурыми волосами, поблескивающими в свете уличного фонаря. Акцент походил на немецкий.
— Твой голос, — прошептала девушка. — Он так прекрасен.
—Знаю, — сказал григори со злой усмешкой. — Ты меня любишь?
— Да, — выдохнула она. — Назови мое имя.
— Я его не знаю.
Малахай услышал, как мужчина уводит девочку в переулок столь же отвратительный, как и тот, где они нашли последнюю жертву. Малахай подождал, чтобы убедиться, что григори один. Часто они охотились в паре или даже небольшими группками. Этот оказался одиночкой.
— Все хорошо?
— Да. Прикоснись ко мне. Прошу… Поцелуй меня снова.
Не желая ждать больше ни минуты, Малахай выпрыгнул из-за угла, выхватив кинжал. Он бросился в переулок и схватил мужчину за плечо. Развернул к себе, и чуть не наткнулся на серебряный кинжал, сверкающий в свете луны.
Книжник с рыком отступил.
«Это ловушка».
— Ты должно быть Малахай, — сказал григори с ухмылкой. — Мы не знакомы.
— Не нужно представляться, — тихо ответил Малахай, когда они начали ходить по кругу. — Я скоро убью тебя.
Если бы оружие григори было обычным, Малахай не колебался бы. Его талесм активировался, пульсируя броней вокруг тела. Шестое чувство подсказывало Малахаю, что у григори не обычный кинжал. Он сиял темным металлическим блеском.
— Уверен, что обычно это так, — ответил противник, — я едва могу тебя ощущать. Твоя магия сокрытия должно быть старше моей.
Григори был стар. Малахай не изучил соперника, пока шел по улице, но вблизи ощутил его возраст. Тяжелый аромат, а не легкий запах молодого солдата. В зеленых глазах сквозил расчет. И теперь, когда он привлек внимание Малахая, то полностью потерял интерес к девушке, даже откинул ее ногой, когда та попыталась зацепиться за него, отчаянно нуждаясь в прикосновениях.
—Прошу. Умоляю!
Но григори швырнул ее об стену.
Он был сильнее молодняка. Если Малахай правильно предположил, то этот григори ровесник Риса.
А значит, он принимал участие в Рассечении.
Малахай с рыком оскалился. Словно прочитав его мысли, солдат усмехнулся, отслеживая Малахая дразнящим взглядом.
— Я уничтожил твой род, книжник. Но, пожалуйста, недооценивай меня чуть дольше. Это мне на руку.
Он говорил загадками. Малахай сделал выпад вправо, лишив григори равновесия, затем перебросил кинжал в левую руку и вытянул ее в попытке всадить лезвие в затылок.
Григори ушел вниз и контратаковал. Клинок полоснул Малахая по животу, задев защитное заклинание. Кожа сначала не поддалась... а потом с шипением разошлась.
Это не обычный клинок. Ангельское оружие.
Насмешливый смех отразился эхом от стен.
— Обожаю твою изумленную мордашку! Когда ты в последний раз видел такой клинок в руках одного из нас, ирин?
Малахай прохрипел от боли, но все равно бросился в атаку: зацепил лодыжкой колено григори и сделал подсечку. Кинжал отлетел.
Ухмылка испарилась с лица противника. Он кинулся вниз, перекатился и подхватил кинжал. Позади раздались шаги; Малахай увидел, как взгляд григори взметнулся в ночное небо. Трое солдат присоединились к своему другу.
Григори с ангельским лезвием пробормотал:
— Слишком рано.
Малахай развернулся с улыбкой. Изучив новых противников, он понял, что у всех человеческое оружие. Он ударил одного в солнечное сплетение, а правой рукой потянулся к другому. Одним плавным движением Малахай свернул голову григори и вонзил нож глубоко в основание черепа.
Смертная закричала и отключилась, когда тело в руках Малахая начало распадаться на части. Через несколько секунд осталась только облачко золотой пыли, столбом устремившееся к небесам.
Малахай оглянулся через плечо, но светловолосый григори сбежал, оставив его разбираться с двумя остальными. Только один был готов драться, а второй, казалось, мечтал побежать следом за другом, но был слишком напуган.
Малахай подошел к григори, которого ударил, гадая, воспользуется ли второй григори возможностью сбежать.
Он не сбежал.
Малахай не обратил внимания на направленный ему в плечо скользящий удар с трудом переводящего дыхание григори. Кинжал попал в талесм книжника и отскочил, причиняя вреда не больше детской игрушки. Малахай свернул шею и этому григори, обрывая его жизнь. Развеяв второе облако пыли, он зыркнул на последнего.
Молодой, лучезарно-прекрасный, как и любой из их народа. Вьющиеся волосы и фарфоровая кожа. Глаза карие с зеленым отливом, пьянящий аромат.
Солдат был до смерти напуган.
— Почему ты не убежал? — спросил Малахай, подходя к нему. — Я прикончу тебя.
Этот григори не мог быть старым. Запах яркий, в нем слышится паника.
— Я... Я не знаю. Но я должен остаться здесь. С тобой.
Малахай остановился.
«...пожалуйста, недооценивай меня чуть дольше. Это мне на руку».
Вторая ловушка захлопнулась.
— Что ему нужно? — Он поднял парня в удушающем захвате и толкнул к стене. — Почему ты все еще здесь?
Малахай знал ответ прежде, чем губы григори дрогнули.
— Женщина, — с шумом выдохнул молодой солдат. — Он... преследует человеческую женщину. Пришлось... отвлечь тебя. Всех вас.
— Всех нас?..
У них имелись планы и на Льва.
Малахай свернул шею противника, быстро нанес удар и побежал. Позади него к звездам взметнулось облачко пыли.

1. Мезе(mezze) — холодная закуска, которую подают практически в каждом турецком ресторане. Вкусное, легкое блюдо прекрасно сочетается с мясом или рисом.

2. 6 футов ≈ 183 см.

Спасибо большое за перевод! На выходных обязательно догоню, у меня аж две главы для наслаждения

Cerera пишет:
Приятного прочтения дорогая, знаю точно тебе главки понравяться