Natala пишет:
Они потомки падших ангелов. Попросить прощения у Бога?
И выходит у григори нет своих женщин, поэтому они нападают на людей. Может, они поэтому отняли у ирин их женские половинки, чтобы посмотреть, как поведут себя те, когда поймут, что им придется либо вечно жить в целибате, либо вести себя не лучше григори. Но наши парни решили держаться.

Люба пишет:
Ну, обувь снимаем, как только входим в номер, чтобы не топтать ковры. Сумку бросаем в дальний угол. А телефон оставляем у прикроватной тумбочки.

So-chan пишет: Кому как))) Кто-то в обуви на кровать может завалиться, а сумку бросит у двери, телефон оставить в кармане;)Меня смутило, что это как то выделяется из текста, как неоновая реклама)))Такое чувство, что автор хотел подчеркнуть её готовность в любую минуту сорваться с места и исчезнуть в неизвестном направление.

Малахай был рад, что они двинулись в путь, но сожалел, что Рис не настоял, чтобы Ава разместилась на заднем сидении одна. Пока Рис вел «рендж ровер», Малахай был вынужден сидеть рядом с Авой, сжимая пальцы в кулаки и вытянув руки по швам, чтобы не прикоснутся к ней. Мимо проносились чужие, но все же знакомые пейзажи. Столь многое изменилось со времен его юности.
Ава дремала, то и дело задевая ногой ногу Малахая, стоило машине подпрыгнуть на ухабистых восточных дорогах.
Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к ней. Воспоминание о ее коже пульсировало в памяти, как и предупреждение хранителя.
«— Нет, Малахай. Неужели ты воспользуешься преимуществом подобно григори? Она не ведает, что значит быть ириной. Ее бросили в этом мире одну.
— Но…
— Мы не знаем, каково это. И она тоже. Любая ирина, лишенная семьи, реагировала бы также».
Мысль ошарашивала.
«Я воспользовался преимуществом? Неужели мои чувства иллюзия? Возможно, Ава отзывалась бы также на прикосновение любого».
Воспоминание о ее губах преследовало Малахая. Воспоминание о прикосновениях безмолвно пытало.
— Почему у тебя такое хреновое настроение? — спросил Рис.
— Все нормально.
— Ты паршивый лгун, — Рис перешел на язык ангелов. — Расскажи, что стряслось. Неужели это из-за женщины?
Малахай не ответил, потому что Ава слегка сместилась. Ее глаза распахнулись. Красивая улыбка засияла на лице.
— Парни, вы и представить не можете, как это удивительно.
— Что? — спросил Рис.
— Слышать наш язык? — догадался Малахай. — Вслух, а не шепотом в голове?
Она кивнула и, прикрыв глаза, повернула лицо к солнцу.
— Я никогда не понимал, как ирины с этим справляются, — заметил Рис. — Слышать души каждого встречного? Я бы сдурел.
Малахай улыбнулся.
— Разве это не безумнее, чем видеть тени каждого слова, написанного на чем-либо?
— Это другое.
— Вы так можете? — спросила Ава. — Видите письмена? Даже если они стерты?
— Стерты. Закрашены. Замазаны, — Рис глянул на Аву через плечо. — Книжники ирин могут видеть любое когда-либо написанное слово под любым слоем. Таков наш дар, благословение и проклятие. Мы — эксперты по надписям на стенах.
— Весьма полезная способность, особенно для сохранения и копирования древних документов, чему большинство из нас обучаются, — добавил Малахай. — Вся магия ирин создается и действует через написанное слово.
— Именно поэтому вы называете себя книжниками? — сказала Ава с улыбкой. — А то я терялась в догадках.
— Больше никаких догадок, моя дорогая, — сказал Рис. — Можешь смело спрашивать нас о чем угодно.
— Правда?
Она покосилась на Малахая, но он лишь пожал плечами.
— Обо всем, что душе угодно. Если мы не захотим отвечать, то не будем.
— О, это очень поможет. — Ава выпрямилась и убрала волосы с лица. — Хорошо, вопрос насчет моих голосов. Вы говорите, что голоса, которые я слышу, на самом деле души.
— Да, — ответил Рис. — У тебя есть какое-то другое объяснение, почему люди в любом уголке Земли «говорят» на одном языке? Люди знают множество языков, но души … — Малахай заметил, как у Риса засияли глаза. — Наши души одинаковы. У всех людей и расы ирин. Даже у григори есть души, хоть они и темнее ночи.
— Григори — плохие, так? Это они меня преследовали до того, как меня нашел Малахай?
— Да.
— Они скрипят.
Рис рассмеялся.
— Что? Никогда о таком не слышал.
— Вы отличаетесь от людей. Ваши голоса… объемнее. — Она покосилась на Малахая. — Более многослойные, что ли. Но вы все — большинство из вас — звучите одинаково. Голоса григори такие же, только скрипучие. Словно они фальшивят.
— Думаю, в этом есть смысл, — мягко сказал Малахай. — Каждый свет отбрасывает тень. Григори — наша. Мы дети тех, кому даровали прощение. Они дети падших. Наша цель — защитить человечество и сохранить его знания. А григори — хищники, у них нет иной цели, кроме как получить власть для своих хозяев и потворствовать собственным извращенным аппетитам.
— И воспроизводить потомство, конечно, — добавил Рис.
Ава побледнела.
— И это тоже?
— Григори порождают детей с человеческими женщинами, но обычно это плохо кончается.
— И они преследовали меня?.. — В голосе Авы послышалась паника. Малахай пришел в бешенство.
— Они тебя не получат, — заверил он. — И, если честно, с тобой они действовали необычно. Следили, но не нападали.
— А под нападением ты имеешь в виду...
— Не насилие, как ты подумала, — вмешался Рис. — Им нет нужды проявлять жестокость. Лев сказал, ты видела их в баре. Так?
— Да.
— Красивые, не так ли? Очаровательные ублюдки.
— По мне слишком напыщенные.
Рис расхохотался.
— Потому что ты не человек. Григори соблазняют своих жертв. Они не нападают на людей. Женщины находят их обычное поведение привлекательным из-за неестественно чарующей внешности. Любая человеческая женщина пойдет с григори по доброй воле.
— Так... — нахмурилась Ава. — Я запуталась. Мне показалось, будто ты говорил, что они нападают на женщин. Да, они похожи на ублюдков, но, по сути, они не насильники.
— На самом деле, у женщин нет выбора, — пояснил Малахай. — Человеческая сущность тянется к григори, и монстры пользуются преимуществом. Разве это лучше, чем дать кому-то наркоты? Отнять свободу воли? Использовать в своих интересах? — Он осекся, заметив шокированные взгляды Авы и Риса. — Это неправильно. Вот и все. В большинстве случаев григори оставляют использованных женщин мертвыми. Большинство не выживают, а если и выживают, то до конца жизни остаются страстно влюбленными в обольстившую и чуть не убившую их тварь.
— Ужас какой!
— Большинство легенд о суккубах повествуют о григори, — менторским тоном продолжил Рис. — Если женщина родит от григори, а такое иногда случается, у ребенка проявляются выдающиеся способности. В конце концов, невозможно сбрасывать со счетов ангельскую кровь.
— И они… нормальные? Я про детей.
— По большей части, да. Обычно они очень одарены в какой-то сфере. Математика. Музыка. Живопись. У многих гениев в этом мире течет кровь григори.
— Значит, я могла встретить ребенка григори и даже не знать этого?
— Вполне возможно, — сказал Малахай. — Самая сильная магия ушла, но большинству по-прежнему будет присуще нечто необъяснимое, что выделяет их в человеческом обществе. И они не выказывают иных дурных наклонностей, чем обычные люди.
Aвa закатила глаза.
— Огромное спасибо.
— Сотни, тысячи лет они охотились по миру. В наше время кровь григори словно темная нить ажура пронизывает человеческую генеалогию, — продолжил Рис.
— Такое чувство, словно я наглоталась галлюциногенов, — пробормотала Ава. Малахай попытался сдержать улыбку.
— Ты очень хорошо держишься, — тихо сказал он. — Даже представить не могу, что ты чувствуешь.
Ава потянула к нему руку, а затем остановилась. А он хотел, нет, жаждал схватить ее. Обхватить в собственной ладони. Он словно голодающий желал отведать единственный кусочек хлеба. Ава была совсем рядом, нуждалась в его прикосновении. Если бы он только мог…
— Так если ирин и григори происходят из одного рода, то отчего мужчины-ирин не хищники?
Рис поджал губы.
— У нас есть цель, совесть и дисциплина.
— Не забывай, Рис, — Малахай взглянул на Аву. — У нас есть ирины.
— Ирины, — повторила Ава. — И я, по-твоему, одна из них?
— Да, — ответил Малахай. — Они — наши вторые половинки и гораздо сильнее человеческих женщин.
Aвa откинулась в кресле.
— У меня нет суперсилы, Мал. Думаю, ты ошибся.
Рис рассмеялся.
— Не в привычном смысле сильнее. И, кстати, чем больше я провожу с тобой времени, тем больше согласен с Малахаем. Ты выделяешь энергию как реактор.
— О чем ты?
— Ирина — канал человеческой энергии. Это часть магии. И если ты задумаешься, у тебя всю жизнь ее было в переизбытке. Люди назвали бы тебя перевозбужденной. Тревожной. Немного нервной и раздражительной.
— Возможно…
Малахай понял по интонации, что брат коснулся больной темы.
— Но то, что люди принимают за признак нервозности или беспокойства, вполне нормально для ирины, — продолжил Рис.
— Ты слышишь души, Ава. — Малахай отвел взгляд, когда Ава взглянула на него. — Ты поглощаешь часть их энергии. Именно поэтому на тебя так угнетающе действует толпа. Это неизбежно.
— Но мы любим твою энергию! — воскликнул Рис. — Нуждаемся в ней. Ирин только тогда по-настоящему силен, когда нашел свою пару. Так к нам приходит гармония и здоровье. Ирин и ирина созданы друг для друга.
Они остановились на небольшом переходе, пропуская через дорогу стадо овец. Рис махнул из окна автомобиля пастуху и тронулся. Равнины постепенно сменялись холмами. Путешественники покинули зеленые пейзажи побережья, направляясь вглубь полуострова к древнему Анатолийскому плоскогорью недалеко от места рождения Малахая возле реки Сакарья¹. Солнце нещадно палило. Рис вел машину с тех пор, как они покинули город, так что скоро его должен был сменить Малахай. Возможно, тогда он сможет подумать о чем-то другом, кроме сидящей рядом соблазнительной женщины.
Словно прочитав мысли Малахая, Рис сказал:
— Я съеду на обочину и заполню бак. Сядешь за руль?
— Конечно.
Они остановились на маленькой заправке в пригороде Анкары. Ава направилась в уборную, пока Малахай заправлял машину. Рис сходил расплатиться за бензин и на обратном пути бросил на Аву оценивающий взгляд. Малахай сжал зубы, когда друг подошел к нему.
— Итак, отчего ты столь задумчив, Мал?
— Не называй меня так.
— Только красивой девушке можно?
— Закрой рот!
— Мне нравится, — хмыкнул Рис. — Как говорят американцы, она получила твой номер. Ты поэтому в таком скверном настроении?
— Нет.
Рис прищурил проницательные зеленые глаза.
— Я думал, она тебе нравится. Умна. Забавна. Без сомнения, очень привлекательна. Так в чем проблема?
— Она ирина.
— Да, — кивнул Рис. — Трудно объяснить, но, безусловно, на ней самые распространенные символы. Ты в курсе, что это для тебя хорошо?
— Но ее воспитали люди, Рис.
— И?
Малахай понизил голос:
— Она жила среди людей всю свою жизнь. Она не... она не знает об отношениях ирин.
— Во имя небес, что ты несешь?
— Я прикоснулся к ней и... — Малахай нахмурился. — Она впервые почувствовала одного из своего рода. Она говорит, что я помогаю исчезнуть голосам. Расслабляю ее. И я чувствую... ну, ты можешь себе представить, как я себя чувствую.
Рис заговорил с Малахаем, словно с неразумным ребенком:
— Так в чем же проблема?..
— Что если это не я?
На лице Риса появились проблески понимания.
— Ты беспокоишься, что она среагирует также на любого из нас?
— Да! Воспитай её ирины, то мать с отцом обнимали и оберегали бы ее. У нее было бы нормальное детство. Но за двадцать восемь лет одиночества она изголодалась по контакту с себе подобными. С моей стороны нечестно пользоваться этим в своих интересах, Рис. Как бы ты поступил на моем месте?
Горькая улыбка коснулась губ друга.
— Если бы мне отказывали в комфорте и силе двести лет? Если бы у меня имелась хоть ничтожная надежда получить такую же связь с ириной, как была у моих родителей? Я просто не могу вообразить себе этого, Малахай. Да и кто бы мог такое представить, не считая… девяноста пяти процентов из нас?
— Ты знаешь, о чем я.
— Ты нелеп. Дурак, у тебя возникли чувства к этой женщине, когда ты думал, что она простой человек. Похоже, Дамиан внушил тебе очередной бред. — Рис только презрительно усмехнулся, когда Малахай покраснел от гнева. — Я прав? Дамиан предостерег тебя от отношений с ней. Забил голову подобной чушью.
— Думаешь, он не прав?
— Думаю, у него есть пара, — прошипел Рис. — Хотя они редко видятся за пределами снов. А еще я думаю, что он не доверяет тому, чего не понимает. По мне, Ава питает к тебе чувства, а сейчас ты ведешь себя с ней, точно осел.
Малахай отступил и выключил насос для заправки бензина. Ава все еще не вышла из магазина.
— Я пытаюсь поступить правильно.
— Ты считаешь правильным оставить ее без друга в этой безумной новой реальности?
— По-моему, она заслуживает узнать, что все это для нее означает, не находясь под влиянием моих желаний!
— Серьезно? Ну, тогда... — Рис улыбнулся. — Прекрасно.
Малахай прищурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Первая за двести лет ирина едет вместе со мной на заднем сидении весь путь до Гёреме², который занимает несколько часов, и я внезапно стал рад этой поездке. Спасибо, дружище.
У Малахая вытянулось лицо:
— Ты не посмеешь…
— Ты думаешь, что ее может увлечь любой, так что, друг мой, я предлагаю себя в качестве кандидата.
Красная пелена застлала глаза Малахая и спала лишь, когда Ава вышла из магазина, неся с собой три бутылки воды и авоську с апельсинами. Рис подошел к ней с улыбкой, протягивая руку, чтобы забрать сумку.
— Давай помогу. Очень осмотрительно с твоей стороны, Ава. Апельсины выглядят аппетитно.
Она улыбнулась Рису.
— Ну, я не знала, что вы любите из еды, но подумала, что вы не живете на одном молоке и меде. Что бы там не рассказывали мифы.
— Умная девочка.
Рис приобнял Аву за плечи и повел к машине.
— Уверяю, наши вкусы очень схожи. — Он открыл дверцу и помог ей забраться внутрь. — И мы всегда рады сладкому.

Малахай мечтал прибить Риса. Медленно и мучительно. Семнадцатью различными способами. Прошло два часа после того, как они покинули Анкару. Рис болтал и заигрывал с Авой, вытягивая у нее подробности детских шалостей и университетских авантюр. Расспрашивал ее о путешествиях и рассказывал о своих, выставляя себя героем в каждой схватке и ключом к любому успеху.
Малахай желал прибить Риса.
Рис то и дело «случайно» ее касался: то рукой, то коленом. Малахай знал по собственному опыту, что после таких «случайностей» у друга должно было уже снести крышу. Как и у большинства ирин, у Риса не было контакта с женщиной после Рассечения. Он, должно быть, изголодался по прикосновениям, как и Малахай на том холме у монастыря. Но в отличие от Малахая, Рису не следовало распускать руки.
Малахай был поражен. Даже память о губах Авы вызывала болезненное возбуждение, несмотря на более четырех часов за рулем.
Он заметил, как рука Риса чуть не легла на коленку Авы, когда тот наклонился за рюкзаком, чтобы что-то достать. Малахай ударил по тормозам, и Рис влетел головой в переднее сидение.
— Прости.
Рис выпрямился, потирая лоб. Убийственно сверкнув глазами, он передал книгу Аве.
— Без проблем. Несчастные случаи бывают с каждым.
— Мне показалась, что собака перебежала дорогу. Ложная тревога.
— Рис, ты в порядке? — заволновалась Aвa.
— Я в порядке. Уже привык к вождению Малахая. Он никогда не мог управиться с машиной.
— Подвинься, дай мне взглянуть.
Обхватив Риса за подбородок, Ава притянула его к себе, чтобы рассмотреть красную шишку на твердолобой башке. Краем глаза Малахай видел, как у Риса закрылись глаза от удовольствия, пока маленькие женские пальчики исследовали несуществующею ранку.
— Болит?
— Слегка. Кожу содрало?
— Не видно, но позволь... — Она начала водить пальцами по волосам у его висков, ища признаки крови.
Восемнадцать.
Существовало восемнадцать способов, которыми Малахай мог прикончить Риса.
Они приехали к старому домику в Гёреме к ночи. Небольшой Каппадокийский город был выкопан в холмах из мягких вулканических пород. Некогда древнее убежище ирин процветало, но после Рассечения большая часть детей сгинула вместе с иринами, и оставшиеся мужчины-ирин стали использовать убежище как дом книжников. Они продолжали рыть коридоры, вписывая заклинание в породу, сделав это место одним из самых безопасных в мире. Сухой Каппадокийский воздух идеально подходил для хранения рукописей. О местных библиотеках стали слагать легенды, как и о навыках, работающих в них книжников.
Сонная Ава вылезла из машины, спотыкалась на затекших ногах. После последней заправки они ехали без единой остановки. Рис все еще храпел на заднем сидении.
— Мы на месте?
— Да.
Малахай открыл багажник.
— Чем могу помочь?
— Все нормально. Большую часть я смогу донести сам. Нас ждут.
Малахай уже видел ворота. По всему холму начали зажигаться огни. Книжники стали выходить из своих уединенных келий, чтобы поприветствовать гостей.
— Через минуту все заберут. Уверен, нам уже приготовили комнаты.
— Это поразительное место.
Ава окинула взглядом террасы и пещеры, врезанные в скалы. Дом книжников строился множество веков. У подножия скалы располагалась библиотека, над ней древняя часть, а остальные коридоры вели вверх. Череда садов, террас и декоративных металлических конструкций придавала виду совершенную красоту.
— Рис сказал мне, что книжники здесь старше вас, — заметила Ава.
— Да.
Малахай поставил несколько своих сумок на землю, чтобы добраться до вещей Авы. Ей ведь потребуются перед сном личные вещи.
— Большинство книжников пришли сюда после Рассечения. Многие из них перестали добавлять заклинания, чтобы продлить жизнь, и состарились. Медленнее чем люди, но все же.
— Сколько тебе лет?
— Биологически? — Малахай улыбнулся. — Около тридцати. Но я живу уже четыреста лет.
Ее глаза округлились как блюдца.
— Ничего себе.
— И ты будешь жить также долго, если не дольше.
Малахай старался не думать об этом. Пытался не представлять золотых букв, формирующихся под его пальцами, когда они скользили вниз по спине Авы к талии и обратно. Пытался подавить желание сделать их видимыми.
— Это общая магия для пар ирин, чтобы они могли стареть вместе.
— О!
Ава посмотрела на звезды. В свете луны ее кожа казалась белой, точно молоко.
— Чем я тебя рассердила, Малахай?
— Ничем, — выпалил он. — Ты ничего не сделала, Ава.
— Ты уверен? Кажется, ты злишься на меня, но я не знаю причины.
— Я не сержусь. Я... пытаюсь быть твоим другом.
— Мы друзья?
— Да, — он выдавил улыбку. — Ты ведь говорила мне, что мы друзья, ведь так?
— Кажется, говорила. — Ава взглянула ему в глаза, и Малахая стал мучить вопрос, способны ли эти бездонные омуты заглянуть ему в душу. Увидеть его тоску. — Я уж было предположила, подумала о большем... но вероятно снова себе все нафантазировала?
Он откашлялся.
— Тебе сейчас о стольком надо подумать, столько всего рассмотреть и узнать. Не подумай, что я не хочу...
— Мы на месте?! — заорал с заднего сидения Рис и вылез из машины, разминая длинные ноги. — Ава, красавица, тебе нужна помощь с сумками?
— Я сам донесу, Рис, — ощетинился Малахай.
— Хороший мальчик.
Друг хлопнул его по плечу и взял свою сумку.
Малахай увидел, что из древних ворот вышли несколько книжников. Пожилой поднял руку и помахал гостям.
— Мисс Мэтисон?
Aвa шагнула вперед и протянула руку, а Малахай вместе с Рисом остановились посмотреть. Старый книжник учтиво взял ее за руку, затем более уверенно. На его лице расплылась улыбка. И хотя Рис говорил, что большинство каппадокийских книжников старики, так как они остановили действие заклинания долголетия после Рассечения, среди приветствующих были и юноши. Они изумленно уставились на Aву, когда Малахай и Рис последовали за ней в дом книжников, неся багаж.
Рис еще не совсем проснулся, но, к сожалению, уже разговорился:
— Она прижалась ко мне в машине, Малахай. О Небеса, я уже забыл каково это. Просто чувствовать женщину...
— Да ладно! — вырвалось у Малахая. — Просто... заткнись, Рис.
Тридцать три.
Существовало тридцать три способа, которыми Малахай желал покончить с «лучшим другом».

1. Сакарья (Sakarya), река на С.-З. Турции. Длина 790 км, площадь бассейна около 65 тыс. км2. Течёт по Анатолийскому плоскогорью, прорезает западную оконечность Понтийских гор, впадает в Чёрное море.


2. Гёреме (Göreme) — основной населенный пункт Каппадокии с множеством магазинов, отелей и кафе. Типичный городской вид — это гора с пещерами в виде нор.

Ооооо, наконец настал тот час, когда я здесь и читаю очередную главуууу про наших любимок!!! Ура!!!! Ещё раз УРАААА!!! Я так ждала, так ждала!!!! Трам-пам-пам, трам-пам-пам))) Новая… глава… я… читаю… смотрите… я… и новая глава!!!! Ура!!!

Solitary-angel, So-chan, AlefTina, Лайла, спасибо вам огромнейшее!!! Ура!!!

Solitary-angel пишет:

Бедненький! Нет чтобы, взять её в охапку, посадить к себе на колени;) Ему и её, было бы в сто раз удобнее ехать. Он такой благородный, такой сдержанный))) Я его обожам! Читала его мысли и умилялась. Столько желания хотя бы прикоснуться, столько нежности…)))

Solitary-angel пишет:
От таких мыслей и свихнуться не долго. Надеюсь, он скоро получит подтверждения её истинных чувств к нему.

Solitary-angel пишет:


Элизабет Хантер создала такой интересный мир. Читаешь и думаешь, что это все может быть на самом деле, все так логично и интересно.

Solitary-angel пишет:

Надо же как интересно… скрипят))) фальшивят, врут и это, отражается на их внутреннем голосе. Теперь, она может сразу понять кто григори.


Solitary-angel пишет:

Ты можешь!!! Вперёд! Дерзай, хватай, обнимай, прижимай…))) Уверенна, что она хочет тоже самого , а он, мучает и её и себя.
Solitary-angel пишет:

Жаль, что в нашем мире не так((( Как бы было хорошо, если мы могли подпитывать своих любимых и тем самым дарить им здоровья и долголетие.

Solitary-angel пишет:


Ах-ха-ха))) Умора! Глупый… мучает её и себя. Надеюсь, это будет длится не очень долго.

Ура!!! Спасибо большое за продолжение

О, как мы ждали !!!! Спасибо ОГРОМНОЕ-ПРЕОГРОМНОЕ!!!!!Solitary-angel пишет: Как красиво.... представляете себе такое? он гладит ее, а она вся в письменах!!!! Красота. Любоооовь.
Спасибочки

Малахай решил себя измучить сомнениями насчет того: пара он с Авой или нет? В результате хочет разобраться с Рисом и сильно ревнует девушку.
Интересно было почитать о парах для григори и ирин. Почему получилось, что у первых с женщинами так, достаточно плачевно, заканчиваются отношения?
Спасибо.

Он избегал ее. Лишь так Ава могла объяснить, что за неделю, проведенную в доме каппадокийских книжников, видела Малахая всего дважды. Прекрасно. Проехали. Если он избегает ее, она не собирается жалеть об этом. У нее других дел по горло.
Первые несколько дней она отсыпалась. Впервые в жизни сон шел легко. В безмолвных голосах книжников было что-то успокаивающее. И хотя ни один из них не резонировал как у Малахая, хор их душ сливался в унисон, напоминавший шум океана. Ей снились яркие сны, где она блуждала по темному лесу. Ничего пугающего, только мир и покой.
Все эти дни Ава провела с Рисом и Эрвеном, старейшим книжником дома. Она познакомилась с ним в первый же вечер после приезда, и казалось, он взял её под свое крыло.
Эрвен рассказал, что ему семьсот лет, но выглядел он на семьдесят. Темные волосы, посеребренные сединой, с завитками на затылке. Кожа оливковая, но бледная. Наверное, оттого, что старец провел большую часть жизни среди книг.
— Девичья фамилия твоей матери? — тихо спросил Эрвен, делая пометки карандашом, пока Рис печатал на компьютере в библиотеке.
— Моя мама урожденная Магдалина Рассел. Лина.
— Национальность?
Ава пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Ее семья жила в Америке целую вечность. Да и она вроде бы никогда не рассказывала о родственниках с других континентов. Кажется, во мне намешано всего понемногу.
Эрвен терпеливо кивнул, делая очередные пометки, которые Ава не могла прочесть. Те же неровные буквы, что нанесены на предплечья и тыльную сторону ладоней старого книжника. Аналогичные знаки выглядывали из-за ворота свободной рубашки. Рис рассказал, что у всех книжников есть подобные символы: заклинания, которые обостряют чувства и дают контроль над магией.
— Ты говорила, что она из Южной Дакоты. А мать твоей мамы?
— Вас только бабушка интересует?
Эрвен сложил руки на груди, напомнив Аве одного из любимых студенческих профессоров.
— Для исследования ирины важна женская линия. Магия дочери проистекает из магии матери. Прослеживая родословную, мы в первую очередь изучаем женщин. Книжники хранят магию и знания, но ирина властвует над творческими силами нашего народа.
— О! Понятно. Бабушка — Алиса Кук. Девичья фамилия Ратнер. Родом из Миссури, вроде бы. Я не очень много о ней знаю. Мама не была с ней близка.
— А бабушка твоей матери?
— Кажется, ее звали Сара, но я точно не знаю. Мы не особо увлекались семейной историей. А вам нужна информация о моем отце?
— Скорее всего, нет. — Эрвен улыбнулся. — Хотя я знаю, что по человеческой традиции более тщательно документируется именно мужская линия.
— Честно говоря, я даже об этом не думала.
По крайней мере, им не нужно знать об ее отце. Семья Джаспера была для нее полной загадкой.
Эрвен склонил голову набок.
— Американки по-прежнему берут фамилию мужа?
— Не всегда, но часто. Мама взяла фамилию Карла. Именно поэтому официально я Мэтисон. После того, как они поженились, Карл удочерил меня.
— Х-м-м.
Ава скривилась от чувства, будто ее засунули под микроскоп.
— А что насчет вас, ребята? У вас какие фамилии?
Рис отвернулся от компьютера.
— В нашей культуре нет фамилий.
— Разве это не вносит путаницу? Вы же долго живете.
Оба мужчины засмеялись.
— Думаю, дело в том, что у нас не так много детей, — сказал Эрвен. — Они рождаются довольно редко. Если бы мы были более плодовиты, думаю, это бы внесло путаницу.
— У нас есть свои способы отслеживать семейную генеалогию, — заметил Рис и стянул футболку. Откатив офисное кресло в сторону Авы, он показал ей спину, украшенную замысловатыми письменами и татуировкой. Не задумываясь, она протянула руку и провела пальцами по путаному узлу, в котором явно чувствовалось кельтское влияние.
— Красивая.
Она почувствовала, как задрожала теплая кожа Риса под кончиками ее пальцев, но руку не убрала. Как любое случайное прикосновение к одному из ирин, оно несло успокоение.
— Что это? Тоже магия?
— И да, и нет. — Рис откашлялся. — Надпись на спине — единственная, которую я не сделал самостоятельно. Ее нанес мой отец. Имена вниз от центра — это моя семья. Первая мама…
— Мать всегда сначала, — заметил Эрвен. — Ведь с самого рождения нас защищает магия ирины.
— Затем папа. Потом бабушка и дедушка по материнской линии и по отцовской.
— Получается на твое тело нанесено семейное древо. А кто придумал само изображение?
— Мама, — тихо ответил Рис. — Это был ее подарок.
— Мать ирин всегда создает подобную красоту к талесму сына, когда тот в тринадцать лет уезжает на обучение, а отец уже наносит татуировку. На спине со стороны сердца. А спереди мальчик нанесет узор сам, когда повзрослеет. — Лицо Эрвена слегка омрачилось. — Хотя у моего сына нет ни одной, ведь мою суженую убили, когда он был совсем крохой.
От горя на лице Эрвена сердце Авы облилось слезами. Его безмолвный голос застонал при упоминании любимой, и Ава поняла, что сейчас услышит.
«Вашамаканем», — прошептала душа книжника.
По крайней мере, так оно примерно звучало. Ава понимала его как универсальную молитву скорби. Она не знала значения, но слышала это слово от бесчисленного количества людей по всему миру. Похороны. Больницы. Одна из немногих постоянно повторяющихся фраз.
Ава убрала руку со спины Риса и сжала ладонь Эрвена.
— Где ваш сын? Он тоже живет здесь?
Эрвен в ответ легонько сжал ее ладонь и, сделав глубокий вдох, вымученно улыбнулся.
— Он теперь в Испании. В доме книжников в пригороде Барселоны.
В библиотеку зашел молодой книжник и посмотрел на Aву с робким трепетом, с которым ее встречало большинство здешних мужчин. Он наклонился и что-то прошептал Эрвену на ухо. Тот кивнул и повернулся к Аве.
— Продолжим чуть позже. Прости, но меня ждут дела.
— Конечно, — ответила Ава. — Не буду вас задерживать.
— Может, тебе что-нибудь нужно? В библиотеке есть английская секция. Небольшая, но там найдется несколько книг о местной истории, которая, возможно, тебя заинтересует.
— Я все ей покажу, Эрвен, — предложил Рис.
— Точно? Я могу позвать Малахая…
— Уверена, Рис сможет найти мне занятие, — сказала Ава и, подмигнув молодому книжнику, повернулась к Рису, который смотрел на нее с озорной улыбкой. На лице Эрвена мелькнула понимающая улыбка, и он развернулся, чтобы уйти вместе с парнем.
Как только они остались одни, Рис заметил:
— Знаешь, когда дело доходит до сплетен, дома книжников ни чем не лучше женских клубов.
— Именно на это я и рассчитываю.
— Роковая ты женщина. — Он покачал головой, прежде чем натянуть рубашку. — Но ты хоть понимаешь, что подставляешь меня под нож ревнивца? Малахай не привык делиться.
— Просто отлично, ведь ему не стоило бросать меня. И откуда ты знаешь о женских клубах, а?
— К сожалению, не из личного опыта, — усмехнулся Рис. — Но современный кинематограф отлично расширяет кругозор.
— Сама никогда в них не бывала. Прости. Популярные девчонки не тусуются с чокнутыми. Если только не хотят сделать из них всеобщее посмешище.
— Ава, Ава, — пробормотал Рис, лениво закинув руку на спинку ее стула. — Разве ты не знаешь, что не сумасшедшая? Ты особенная! — Он заигрался с ее непослушным локоном. — Ты волшебна, прекрасна. Когда-нибудь ты это поймешь.
Луч солнца проник через высокое окно и осветил фреску на противоположенной стене. В дальнем углу библиотеки сидел старик и не сводил взгляда с этой фрески, на ней была изображена кипучая деревенская жизнь. За шесть дней, проведенных в библиотеке, Ава ни разу не видела, чтобы старик вставал. На вид ему было лет восемьдесят-девяносто, но Ава знала, что, как и любому из ирин, ему намного больше.
Внезапно Ава поняла, чем хочет заняться.
— Рис?
— Хм?
Он тоже уставился на фреску.
— Расскажешь мне о Рассечении?

— Есть у людей одна поговорка: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Каждому из ирин необходимо набить такую татуировку на лбу.
Рис повел ее мимо фрески к длинному коридору, освещенному свечами. На темной стене мерцало несколько мозаик, выполненных из кусочков стекла, обломков глиняной посуды, драгоценных и обычных камней. Вблизи это казалось несуразной мешаниной, но стоило отступить, как изображение становилось понятным. Ава молча подождала, когда заговорит Рис.
— Это произошло в начале 1800-х годов. Беспокойное время в человеческой истории. Войны. Революции. Политические и социальные потрясения. Но для ирин... — Он пожал плечами и пошел дальше по коридору. — Это были необычайно мирные несколько десятилетий. Для нас как всегда время текло более медленно. Мы жили среди людей, но не были частью их мира. По большей части, мы изолировали себя в собственных общинах. Совет решил, что это необходимый шаг после безумств средневековой Европы.
— Почему?
Рис указал на картину, где длинноволосая женщина придерживала кого-то на кровати.
— Ирины были знахарками. До развития современной медицины ирины использовали свою магию и знания, чтобы помочь человечеству. Лекарственные травы. Бабушкины сказки. Небольшие крупицы знаний, оставшиеся в человеческих обычаях. По большой части они от ирин. К сожалению, многие думали, что в их волшебстве сокрыто зло. Некоторых ирин схватили и казнили как ведьм. Книжники же часто мстили в ответ, убивая без разбору повинных в смерти возлюбленных. Стали гибнуть и невинные люди. Чтобы защитить ирин и детей, совет принял решение изолировать семьи.
— Совет?
Они остановились возле зловещего изображения здания в готическом стиле.
— Совет ирин в Вене. — Рис улыбнулся и кивнул на мрачное строение на рисунке. — У всех ведь есть собственные политики? Они наша власть. В состав совета входило семь певиц и семь книжников...
— Певицы?
— Ирины. — Рис снова улыбнулся. — Их магия заключена в голосе. Старейшая и мудрейшая из ирин пела... — его голос сорвался, — самую красивую и сильную песнь, какую ты только можешь себе вообразить. Божественную. Их голоса сами по себе были волшебны. Они всегда заседали в совете, но как только было принято решение, что семьям необходимо жить в убежищах... произошел конфликт. Многие ирины почувствовали себя наказанными за смерть сестер. Они не хотели жить в убежищах.
В конце концов, все улеглось. Совет решил, что пара, у которой есть дети, должна жить в уединении. Но если же ирин с суженной или без занимался исследованиями и созерцанием, то мог работать среди людей, либо жить в доме книжников, сохраняя древнее знание. — Он жестом указал вокруг. — Наподобие этого. Здесь работают ирины. Убежища — небольшие отдаленные деревни — создавались для семей. Существовали еще поселения для певиц, куда они уезжали тренироваться и учиться, но о них я знаю не много. Книжников туда не пускали. Я рос в глубинке Корнуолла.
— А Малахай?
— Он родился неподалеку отсюда, — улыбнулся Рис. — Хотя, насколько я знаю, его родители переехали, когда Малахай был еще ребенком, и жили в Германии вплоть до Рассечения.
— Рассечения.
— Да... рассечения. — Рис подтолкнул ее в дальний конец коридора, его безмолвный голос сменился на низкий и отчаянный. — Однажды летом внезапно участились нападения григори. Все случилось за несколько недель. Я находился в Лондоне, мне было приблизительно лет сто. Только-только закончил обучение и работал стражем, как велит обычай. Григори давно вели себя относительно тихо, но неожиданно начали нападать на огромное количество человеческих женщин. Мы не могли их остановить. По правде говоря, за годы покоя наша бдительность ослабла. — Рис удрученно вздохнул. — Мой хранитель действовал по протоколу. Когда нужна помощь, мы зовем женатых мужчин. Они оставили свои убежища, чтобы помочь нам в городах, ведь именно там появилась угроза... но как же мы ошибались.
Они прошли еще дальше по коридору, и перед Авой предстала картина хаоса.
— Они бросили ирин одних, — прошептала она.
— Ирины... — Рис провел пальцем по образу женщины с раскинутыми руками, к которой неслась темная фигура, — ... владеют пугающей магией. Сильной. Смертоносной. Но их превосходили числом, иринам приходилось еще и защищать детей.
По щекам Авы побежали слезы, когда Рис провел рукой по сцене резни, изображенной художником в пугающих подробностях.
Изувеченные тела на земле.
Горящие дома.
Измазанные кровью брошенные детские игрушки.
Рис остановился перед изображением другой женщины со страшной глубокой раной на горле. Пальцы пробежались по лицу и задержались на шее, словно прикрывая рану.
— Вначале григори перерезали горло. Если ирина не может говорить, то и магией воспользоваться не в силах. Их голоса... — Рис заморгал, сдерживая слезы. — Солдаты григори захватили убежища по всему миру. Ирины защитили детей, скольких смогли, но большинство не выжило. Особенно ожесточенно охотились на девочек.
Стремительный вихрь наполнил разум. Ава почти слышала их. Слышала голоса женщин, которых заставили замолчать навсегда. Крики детей перед чудовищной смертью. Ужасная боль начала пульсировать в груди.
— Сколько? — прошептала она.
Рис покачал головой.
— Никто не знает наверняка. Тысячи. Это было скоординированное нападение с целью ослабить нас. Григори знают, что мы на пике силы лишь в паре. И они всегда опасались голосов наших певиц. Они боялись магии, которую не понимали. Поэтому и убили наших женщин. Так много, как только смогли, вместе с большинством детей и мужчин, которые оказались на тот момент в деревнях.
Ава ощутила дрожь в ногах.
— По оценке совета за несколько недель лета 1810 года погибло восемьдесят процентов наших женщин и детей. Численность нашего народа сократилась вдвое. Вот почему мы называем эту трагедию Рассечением.
Дрожь усилилась. Так много ужаса. Потеря… едва ли восполнима.
Они остановились в конце коридора перед гобеленом. На нем была изображена та же пара, что и в книге Малахая. Но вместо объятий, гобелен был разорван посредине, образуя подобие занавеса, который Рис отвел в сторону.
На стене предстало множество слов на древнем языке.
— Это имена ирин и детей из ближайшей общины, — прошептал Рис. Он указал почти на самый вверх. — Это имя жены Эрвена.
Aвa подавила крик. Сотни имен. Колонка за колонкой. Некоторые гладкие на ощупь. Другие острые и неровные, словно камень все еще хранил двухсотлетний гнев.
Ярость клокотала в груди наравне с едва понятным безысходным горем. Слова застряли в горле. Руки сжались в кулаки. Ногти до крови впились в кожу. Ава страдала от бессилия. Ее душила боль. Горе Риса. Горе в душе каждого книжника, которого она повстречала. Содрогаясь всем телом, Ава поняла, что рыдает, но слез казалось не достаточно.
— Ава? — Голос Риса словно долетал издалека. — Ава, что с тобой?
Ни слова. Она не могла говорить и никогда не заговорит снова.
Покачав головой, Ава схватилась за волосы и закрыла глаза. Она яростно потерла виски, уменьшая вспышку боли. Подняла полные слез глаза на стену, исписанную именами.
Мертвые хранили тишину.
Ава знала.
Это был ее народ, и он погиб.
— Нет, — прошептала она.
В груди словно что-то содрогнулось, и тело снова забилось в конвульсиях. Она закрыла глаза, раскачиваясь на месте, а мысли словно разлетелись во все стороны.
— Ава?
Рис положил руку ей на плечо, пытаясь обнять, но Ава его оттолкнула.
— Нет!
— Ава, мне жаль. Я не должен был...
Рис не договорил, так как из ее горла вырвался скорбный возглас. Стон. Крик. Все, на что у души не хватило слов. Ава прислонилась к стене, глядя на мозаику, чувствуя, как обмякли ноги. Словно скованные болью, от которой не убежать.
И тут она почувствовала его. Почувствовала, как он бежит к ней. Услышала приближающиеся шаги.
Ближе.
— Что ты наделал?! — закричал он.
— Она спросила! Мне не стоило говорить ей правду?
Сильный толчок. Удар. Ава с закрытыми глазами потянула руку, цепляясь за что-то, пока не дотянулась до него.
Руки встретились с ее руками. Обхватили. Последовало спокойствие. Гнев утих. Бесконечное горе тысяч лиц, которых она никогда не узнает. Тысячи голосов, которых не услышит. Ава держалась за Малахая, оплакивая потерю, которую едва могла постичь. Он поднял ее и понес прочь из коридора. Подальше от мерцающих свечей и кровавых камней.
Ава закрыла глаза и полностью ему доверилась.

— Столько трупов, — зашептала она, прикрыв глаза.
— Знаю.
— Женщин таких же, как и я. Они ненавидели их и убивали, поскольку боялись.
Они сидели в тихом уголке дома книжников, в комнате, которой Ава не видела прежде. На подсвечниках мерцали низкие огни, везде стояли удобные стулья и диваны. На стене красовалась фреска в виде ярко синего неба. Малахай усадил Аву себе на колени. Она зарылась носом в изгиб его шеи, а он гладил ей волосы.
— Твою маму тоже убили?
Он немного помолчал.
— Да. И отца. Он остался дома, когда мужчины из нашей деревни отправились в Гамбург, чтобы помочь хранителям. Его убили вместе с ней. Почти всю нашу деревню вырезали. Меня там не было, я находился в другом городе.
Ава снова притихла, наслаждаясь его прикосновениями.
«Как они смогли пережить такую потерю?»
— Вы потеряли своих жен, матерей и детей.
— Большинство из нас не видели ни единой ирины после Рассечения. — В его голосе слышалась подавляемая ярость. — Мы лишь половинка целого.
— Именно поэтому ты назвал меня чудом, — сказала Ава
Она почувствовала, как напряглись руки Малахая.
— Ничто в истории твоей семьи не свидетельствует, что ты можешь быть ириной, но это так. Мы потеряли так много, но... у меня есть надежда, что раз ты существуешь, значит, могут быть и другие. Тогда наш народ выживет. Мы вымираем, Ава. Мы можем жить вечно, но умираем изнутри. Когда-то нас было так много. Кланы. Поколения. Теперь же у нас почти нет детей. Ирины, которые до сих пор живы, скрываются и сердятся на нас за то, что бросили их на произвол судьбы. Они сердятся за потерю сестер и детей. И кто может их винить?
— И григори знают, кто я.
Его руки сжались еще сильней.
— Они тебя не получат. Я этого не допущу. Никто из нас не допустит.
Она еще сильней прижалась к его коже и блаженно вздохнула. На мгновение позволила себе помечтать о том, что для нее возможно будущее без одиночества и тоски.
— Ава.
Она услышала в голосе сомнения. Малахай стал отодвигаться, и она обхватила его плечи.
— Просто дай мне пару минут.
Его плечи напряглись, а потом расслабились, и Ава почувствовала, как он глубоко вздохнул и обнял ее, еще крепче прижимая к груди. Услышала приятный гул его безмолвного голоса. Малахай снова начал гладить ее волосы, проведя пальцами по шее и за ухом.
— Пару минут.
И сейчас, также как тогда в коридоре, когда ее захватило горе, Ава поняла, что, несмотря на причудливый поворот судьбы… это ее народ.
И пусть Малахай пытался отрицать, он принадлежал ей.

Ура!!! Отплясываю джигу дрыгу около компа! Solitary-angel, So-chan, AlefTina, Лайла, спасибо вам большое!!!

Solitary-angel пишет:
Надеюсь он прав, и родословная её отца им не нужна.
Solitary-angel пишет:

Оооо, как интересно генеалогическое древо в виде несмывающихся надписей на теле. Пришел в гости, тебя спросили про родственников, а ты оп...))) скинул рубашку и всё показал.)))

Solitary-angel пишет:

Мне нравится когда автор умело вплетает исторические факты в книгу, из-за чего создаётся впечатления, что это история не вымысел. Поневоле задумываешься, откуда у некоторых людей того времени такие знания.
Solitary-angel пишет:

Жуть!!! Такое даже представить страшно!!!
Solitary-angel пишет:

Вот молодец девочка!))) Теперь, он от нас никуда не денется;)

Solitary-angel пишет: Ой, если бы они только знали

Девочки, спасибо большое за перевод!!!

Мне вот тоже кажется, что исследователи подошли с неправильной стороны к изучению родословной Авы. Мама тут совсем не при чем)) Автор ловко нас пытается запутать
Только почему -то мне кажется, что правду мы узнаем ой как не скоро. Боюсь, что это будет где-то так к концу третьей книги))

Вот вам возьми и все расскажи

На самом деле, потихоньку потихоньку мы раскроем тайны, но предупреждаю сразу, Хантер мастерски сплетет паутину интриги. И еще с уверенностью могу сказать одно, лично у меня Хантер сумела возбудить сумасшедший аппетит и каждую книгу ждала как манну небесную.
Хм, та ладно, скажу честно , продолжаю ждать новых историй с другими героями - Лев, Рис, Макс (про остальных молчу, вам только предстоит с ними познакомится). В общем говорила не раз, но повторюсь, Хантер пленила мое нежное сердечко

Да, страшная трагедия, напомнила избиение младенцев. Я считаю, что правильно сделали, что рассказали. Девушка должна историю своего народа.

Спасибо, Надюша, So-chan, Лайла и AlefTina.

Огромное спасибо за перевод! Теперь и я поклонница Хантер)

Olyushka пишет:
Для меня как для переводчика книги и автора это самая высокая похвала. Спасибо и добро пожаловать в мир ирин.

Для всех читателей от меня и моих девочек с любовью . Простите за задержку, постараюсь не выпадать так надолго

С каждой минутой становилось все труднее избегать Аву. Малахай сидел в углу библиотеки и наблюдал, как Рис и Эрвен снова расспрашивают её о семье. Он доверил брату заботу о ней, хотя поведение Риса вывело его из себя: не нужно было доводить Аву до нервного срыва. Рису следовало следить за языком. Книжники ирин до сих пор с трудом говорили о Рассечении, ведь оно затронуло большинство семей. Какой реакции он ждал от Авы?
Так или иначе, Малахай вернулся, чтобы еще тщательнее охранять Аву, на этот раз от собственного народа. Было тяжело объяснить, но теперь Малахай лучше других понимал чувства Авы. После проведённого с ней времени, он схватывал каждый ее взгляд и жест. Она хорошо справлялась с новой реальностью, но все же оставалась немного напряженной. К примеру, ей не особо нравились вопросы о родных.
– Послушайте... у меня куча двоюродных сестер по маминой линии,– произнесла она резким голосом, сжав кулаки. – Но насколько я знаю, никто из них не слышит голосов. Ни мама, ни бабушка. И почему до вас это не доходит? В нашем роду не было психически больных...
– Это не психическое заболевание, – пробормотал Малахай, глядя на нее с дальнего конца стола. – Прекрати это так называть. Ты не сумасшедшая, Ава.
Она закатила глаза.
– Хорошо, проехали. Кровь ангела. Кровь ирин. Называй, как хочешь. Я одна такая, понятно? По маминой линии целая куча девчонок, и никто из них не слышит голоса, души. Да не важно, что это.
Остальной мир словно испарился. Они впились друг в друга взглядами.
– Ты всегда такая язвочка?
– А ты всегда такой неразговорчивый?
Он взял книгу и притворился, что читает.
– Молчание – знак согласия, – сказала Ава и повернулась к Эрвену. – Хорошо, следующий вопрос.
Эрвен откашлялся.
– Не верю, что спрашиваю, но давай поговорим о родословной твоего отца.
– А вот тут могут возникнуть проблемы.
– Из-за чего?
– Я едва его знаю.
Ее биологический отец – известный музыкант Джаспер Рид. Они с Линой Мэтисон никогда не состояли в браке. Ава появилась на свет после непродолжительного романа, и как только Лина забеременела,Рид с ней порвал. Малахай знал, что отец сохранил приятельские отношения с Линой, хотя и не принимал участия в воспитании дочери. Несмотря на то, что в мире людей Рид считался музыкальной легендой, Малахай не нашел в нем ничего особенного.
Дети – редкость для ирин. У пары может быть один, максимум двое детей за сотни лет. Никто не знал, почему так происходит. Возможно, это была божья воля, плата за неестественно долгую жизнь. Ирины холили и лелеяли своих детей. До тринадцати лет Малахай буквально купался в любви, и только когда дело дошло до изучения магии он узнал, что такое дисциплина и строгость.
Ему казалась неслыханной сама мысль зачать, а потом бросить ребенка.
Эрвен тщательно подбирал вопросы, но Малахай с уверенностью мог сказать, что с каждым ответом Ава расстраивалась все больше. Она нервно крутила колечко на пальце. У Малахая появился странный порыв отпихнуть Риса, сесть с ней рядом, взять за руку и успокоить. Он подавил соблазн. Предупреждение Дамиана все еще звенело в ушах. Ава – не обычная ирина, воспитанная любящей семьей. Ее всю жизнь изводили эмоции и голоса окружающих людей, но от них ее может уберечь любой ирин. Это не означало, что между Малахаем и Авой особая связь, даже если его тянуло к ней.
Но...
Может, это больше чем простое притяжение. Там в коридоре она не позволила Рису к себе прикоснуться, а потянулась к Малахаю. Почувствовала его даже с закрытыми глазами. Почти как пара.
«Решон». Это слово постоянно нашептывал разум.
В ее объятиях он обрел покой. Утешая ее, он сам находил утешение. И это не говоря об опьяняющем соприкосновении кожи. А если вспомнить об их поцелуе на острове...
– Заткнись!
У Малахая округлись глаза. Ава сверлила его взглядом, и Малахай нахмурился.
– Я же ничего не говорил!
– Не вслух. Ты забыл, что я могу тебя слышать? Когда ты рядом, остальные голоса исчезают, и я слышу только тебя. Эту странную смесь гордости, разочарования и желания... – Ее голос сорвался. – Вины, гнева, я не могу это больше выносить, Малахай. Мне и так тяжело, а тут еще ты. Прошу, уйди.
Если бы она подошла и врезала ему, эффект от пощёчины был бы меньше.
– Ава...
– Уйди.
Он увидел блеск в ее глазах.
– Я не могу одновременно отвечать на вопросы и разгребать твои переживания. Мне нужно, чтобы ты ушел.
Рис хотел встать, но Малахай одним взглядом пригвоздил его к месту.
Малахай отложил книгу в сторону.
– Хорошо.
Он вышел из комнаты, игнорируя внутренний голос, который практически умолял забрать Аву с собой. Он не будет там, где ему не рады, хотя душа и сердце кричали, что они с Авой принадлежат друг другу.

Он позвонил Дамиану из сада. В Каппадокии паршивая связь, но в этом уголке можно вполне нормально поговорить.
– Как женщина? – спросил хранитель вместо приветствия.
– Привыкает. – От кипевших эмоций Малахай стал расхаживать взад-вперед. Его убивала неделя безделья, проведенная в доме книжников. – Узнал что-нибудь о Сэдике?
– Похоже, он взял отпуск. В офисе пусто, ни медсестер, ни секретаря. На двери никаких объявлений. Если учесть, что сейчас лето, это может оказаться совпадением...
– Или же он уехал по какому-то срочному делу. – Малахай забарабанил пальцами по бедру. Его мучило желание выбраться в город, хотя он прекрасно понимал, что просто хочет сбежать от источника соблазна.
– Расскажи мне чуть больше о нашем подопытном-человечке.
– Она не человек, и тебе это прекрасно известно.
– По всем признакам у нее нет крови ирин. Я вчера разговаривал с Эрвеном. Ни единой зацепки в семейной истории. Она просто обычная женщина.
– А разве обычные женщины могут слышать человеческие души? Или способны переносить наши прикосновения? Скажу больше, жаждать их?
На другом конце провода повисла тишина.
– Отвечая на твой невысказанный вопрос... – продолжил Малахай, – я держу дистанцию. Хотя это неимоверно тяжело.
Молчание в ответ.
– Рис все время был с ней, хотя вчера случился инцидент, который ее жутко расстроил. Этот болван рассказал ей о Рассечении, и Аву... как ты понимаешь, захлестнуло горе. Но я смог ее утешить.
– Ясно, – спокойно сказал Дамиан. – Это событие огорчает всех нас.
– Слишком долго мы были без ирин,– пробормотал Малахай. – Мы конкретно отупели. Не думаю, что Рис ожидал, будто Ава так сильно расстроится.
После минутного молчания Дамиан наконец произнес:
– А почему о Рассечении ей рассказал Рис?
– Я же тебе говорил, что пытаюсь сохранять дистанцию, – огрызнулся Малахай. – Ей стало интересно, и она спросила у Риса.
– Но только тебе удалось ее утешить?
– Я почувствовал ее страдания.
– Она попросила тебя о помощи?
– Не совсем. Но она не позволила Рису к себе прикоснуться а... потянулась ко мне. Я обнимал ее, пока Ава не успокоилась. Скажи на милость, как мне ее игнорировать, когда кажется, я единственный, кто может до нее дотянуться? Единственный, кто...
Он завис, когда Дамиан тихонько захихикал, а затем откровенно рассмеялся.
– Что смешного?
– Ты, правда, все это время избегал ее?
– Конечно!
– Брат, когда ты так точно выполнял мои приказы? Обычно ты делаешь всё по-своему.
– Для Авы я стараюсь быть правильным. Ты сказал мне...
– Похоже, ты неверно истолковал мой совет.
Малахай перестал барабанить.
– Ты о чем?
– Я просто хотел, чтобы ты слегка умерил пыл. Я знаю, каким напористым ты можешь быть. Я посоветовал дать ей пространство, а не полностью игнорировать. Наш мир свалился ей как снег на голову, а ты навис над ней как опекающий муж. Но если она по-прежнему проявляет к тебе интерес, то я не пойму, чего ты ждешь, идиот?
– Но ты, ты же сказал...
– Ты чувствуешь привязанность к ней? – спросил Дамиан. – Вот главный вопрос. Не просто острое желание к женщине, способной выдержать наше прикосновение, а именно к Аве?
«Так ли это? Не слишком ли все быстро? Знаю ли я Аву?
Она умная и веселая. Независимая. А под маской пылкая натура. Она очень осторожная, но не боится меня или любого другого книжника».
Малахай прекрасно помнил, как она стояла среди григори слегка хмельная от вина и без тени страха бросала им вызов. Взгляд горел от негодования. Ее глаза устремились к нему, и в них он увидел...
Признание.
«Вот и ты, решон».
Он понял еще тогда. Просто это казалось несбыточной мечтой.
– Да. – Он прочистил горло. – Я привязан к ней. Сильно!
– Тогда оберегай ее как зеницу ока. – Дамиана сурово добавил: – Мы оба знаем, сколь неожиданная может оказаться жизнь.
– Ты прав. – Малахай кивнул, впервые за несколько недель ощутив умиротворение. – Спасибо.
– Не спеши благодарить. Скорее всего, ты взбесил ее, и теперь тебе придется здорово попотеть, прежде чем она согласится на ухаживания.
– Я более двухсот лет не ухаживал за ириной. – Малахай снова стал расхаживать по саду, и тут вспомнил про недолговечные отношения Дамиана с Сарой.– Что можешь посоветовать?
– Ты меня спрашиваешь? Моя жена не позволяет мне увидеть свое лицо за пределами наших сновидений уже более двухсот лет. Хотя Сара безумно упряма. Даже для ирины.
– Точно подмечено! Почему я вообще тебя послушал?
– Я твой начальник. Субординация. А теперь я должен идти.
– Сэдик, – сказал Малахай, вспомнив причину звонка. – Я хочу продолжить наблюдение. Я спрошу Аву, звонила ли она ему. Мне кажется, мы что-то упускаем.
– Согласен. Ты говорил, что визиты к нему успокаивали Аву? Избавляли от внутренней напряженности?
– Да. Она всегда казалась спокойней после визитов. Она говорила про точечный массаж. Ничего необычного. Круговые движения на голове и шее. – Он задумался. – Если бы я не знал точно, то сказал бы, что она контактировала с…
– Книжником.
– Да.
– Кто-то выкачивал из нее энергию, благодаря чему ей становилось легче.
– Возможно.
– Но он не ирин. Лев наблюдал за ним и подтвердил, что Сэдик и не григори. С виду он кажется обычным человеком.
Тревожная мысль закралась в голову Малахая.
– Внешность может быть обманчива, брат. Особенно у некоторых существ.
– Только для...
Дамиан осекся.
– Возможно ли?
– Оказывается все возможно. Твоя человеческая ирина живое тому доказательство. Только какова вероятность? Нулевая.
– И все же, в последнее время происходит много невероятного.
– Но если ты прав, то почему она?
Малахай замер и посмотрел на закатное солнце, на небо цвета пурпура и крови.
– Она чудо, Дамиан. Первая ирина, родившаяся от человеческой крови. Как же ей не привлечь их внимание?
– Это надо хорошенько обдумать. Если ты прав, то ее слова и выводы Льва ничего не значат.
– Доктор может быть кем угодно.
– Не кем угодно... Их осталось немного.
– Будешь держать меня в курсе?
– Конечно. Оберегай ее.
– Само собой.

Когда Малахай вернулся в библиотеку, Эврен собирал заметки, а Рис с Авой болтали за ноутбуком. Ава, казалось, проверяла свою электронку, а Рис заглядывал ей через плечо и дружески подшучивал. Но стоило Рису поднять взгляд и увидеть Малахая, его веселость как ветром сдуло. Безжалостные серые глаза скрестились сприщуренными зелеными. Бросив на Аву собственнический взгляд, Малахай вновь посмотрел на друга.
Но прежде чем Малахай успел хоть что-то спросить, Рис наклонил голову и с ухмылкой сказал:
– Ава?
– А?
Она не разу не оглянулась на Малахая. Хотя прекрасно знала, что он здесь.
– Где хочешь сегодня поужинать?
– Не знаю. Ты знаешь город лучше меня.
Малахай замер.
«Ублюдок».
Он сам планировал вытащит Аву на ужин в деревню и увести подальше от дома книжников. Очевидно, что Рису пришла в голову такая же идея.
Малахай подошел и сел рядом с Авой.
– Я пойду с вами. Я знаю отличное местечко с красивым балконом. Думаю, тебе понравится.
Ава наконец повернулась и выдохнула:
– Малахай, я не...
Она затихла, когда он поднял ее правую руку и стал небрежно играть с кольцом на среднем пальце, как мечтал все эти недели. Ава проделывала такое сотни раз из-за нервов, но этот жест его очаровал.
– Помнишь, тебе понравилась кофейня около Босфора? – спросил он, продолжая поигрывать кольцом. – Владелец ресторана – двоюродный брат хозяина кофейни. Обещаю, у нас будет отличный столик и превосходная еда.
Он по-прежнему не отпускал ее руки. Ава зарделась и прикусила губу.
– Вечером в пятницу? Ты уверен, что сможешь забронировать столик на троих?– спросил Рис.
Если Рису хочется ходить за ними по пятам, что ж Малахай с этим справится.
– Уверен. Ава?
Он скользнул пальцами по ее коже и отпустил руку. Отпрянул и скрестил руки на груди, демонстрируя замысловатые татуировки. Малахай замечал, как она постоянно кидает взгляды на его талесмы и прекрасно понимал, что они завораживают Аву. И на этот раз она не сразу отвела взгляд.
– Звучит здорово. Столик на троих?
– Конечно. Нам стоило сходить туда раньше. Уверен, тебе надоела здешняя кухня. Уж слишком она однообразная.
– Да нет, нормальная. – Румянец все сильней заливал ее щеки. – Только дайте мне время собраться. Встретимся в саду?
– Отличная идея, – мгновенно согласился Рис.
Ава засунула ноутбук в сумку и вышла из библиотеки. Как только она скрылась из виду, Рис повернулся к Малахаю.
– Вижу, ты перестал тормозить. Поздравляю. Ты ее конкретно выбесил. Надеюсь, тебе нравятся сложности.
Малахай пожал плечами.
– Ни перед одной не пасовал.
– Отлично. – Рис встал. – Я тоже.
– Рис.
Его друг замер на полпути к двери.
– Я больше не отступлю.
Рис скрестил руки и покачал головой.
– Сволочь ты непостоянная.
– Ава не разделяет твоих чувств.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую. – Малахай поднялся и пошел к нему навстречу. – Она предназначена мне.
– Уверен?
Рис с вызовом посмотрел на него.
– Абсолютно. Они встретились в саду, когда опустился темно-синий вечер. Малахай уже позвонил в ресторан и несмотря на позднее время сумел зарезервировал любимый столик в углу балкона. Они гуляли по городским улицам, Ава шла между Малахаем и Рисом. Малахай запретил себе приближаться к ней, хотя игривый ветерок приносил ее аромат. Нотки жасмина, дыма и сладости. Малахай знал, что аромат Авы сильнее всего дурманит при поцелуе. Поцелуев шею. В губы. Он представил, как спускается ниже, чертя губами дорожку по ее коже, которая так аппетитно выглядывала из-под пояса его любимой зеленой рубашки.
В голове роились сладострастные мысли. Малахай полностью ушел в свои фантазии, прекрасно понимая, что Ава даже если не может понять смысл, то непременно чувствует интонацию. Она обернулась с широко распахнутыми глазами и густым румянцем. Он в ответ просто улыбнулся и, сделав вид, что споткнулся об ухаб, невзначай коснулся ее руки.
– Блюда какой кухни подают в этом ресторане? – спросила Ава, явно пытаясь игнорировать его мысли.
– Турецкие и немного местные. Еда – объедение. Советую попробовать ягненка.
– Я люблю ягнят, – сказал Рис. – Такие сладкие, пушистые…
Ава притворилась обиженной.
– Собираешься отужинать пушистиком?
– Только если он приготовлен под правильным соусом, красавица.
Эти двое шутили всю дорогу до ресторана. Малахай старался не волноваться на этот счет. Очевидно, что за последнюю неделю эти двое сильно сдружились. Не то чтобы он был против их «дружбы». В конце концов, Рис его лучший друг. Но был один маленький нюанс: Малахай уже двести лет не видел на лице Риса такой ухмылки. Перед ним страстно увлеченный ирин, и он сам свел их.
«Вот я кретин! О чем только думал?»
Оставалось надеяться, что интуиция его не обманывает, и Ава не испытывает к Рису ответных чувств. Между этими двумя не пробегает искр. Когда она по-дружески толкнула Риса в плечо, Малахай попытался скрыть самодовольную улыбку.
Этой ночью в ресторане было особенно людно, но Малахай кивнул знакомому официанту, и тот показал на балкон с видом на город. Лампы и свечи. Обстановка очень романтичная, и Малахай тайно надеялся, что это произведет впечатлениена Аву.
И он своего добился.
– О-о-о! Как красиво. А какой вид!
Глаза Авы сверкали от восторга, когда официант отодвинул ей стул. Рис бросил на друга враждебный взгляд.
Благодаря отдаленному столику им не нужно было беспокоиться, что их услышат. Это позволило Малахаю расслабиться и послушать, как Рис с Авой болтают об истории ирин этого региона.
– Ты ведь родился неподалеку отсюда? – вдруг спросила Ава у Малахая. – Уверена, многое изменилось за эти годы.
Малахай улыбнулся.
– Здесь? Нет, но в детстве отец привозил меня сюда. Город, конечно, сильно изменился. Но в Каппадокии словно попадаешь в «капсулу времени». Я родился немного западней. В этом крае до сих пор много деревень, хотя моей родной больше нет.
Малахай заметил беспокойство на ее лице.
«Она продолжает думать об Рассечении?»
– У меня много прекрасных воспоминаний о той деревушке и Германии, – добавил он, надеясь скрасить ее размышления. – У меня было прекрасное детство.
Рис отвлек ее шуточками о Малахае, и за пару минут тревога покинула ее черты. Малахай бы возмутился, не будь он столь благодарен.
Весь ужин Малахай наблюдал за ними, пытаясь разобраться в ее чувствах. Понятно, что Рис ей нравится, но он по-прежнему был убежден, что их связь с Авой уникальна. Даже в молодости ни одна девушка не завораживала и не привлекала его так сильно, как Ава. В далекой юности он, бывало, заигрывал с иринами и даже с некоторыми встречался. Но никогда прежде не испытывал ничего подобного. Он часами мог просто наблюдать за тонкой игрой эмоций на ее лице.
Они сидели уже больше часа, когда опьяневшая от вина Ава спросила:
– Эй, мне тут стало любопытненько. Я много раз одну фразу слышала. Звучит как... Ваша…
Рис в панике закрыл ей рот рукой, и у Авы округлились глаза. Однако в следующую секунду руку Рису выкрутили. Малахай оскалился, а у Авы перехватило дыхание.
– Не смей затыкать ей рот. Никогда!
– Но магия...
– Никогда! – Малахай еще сильнее сжал запястье Риса, заставив его поморщиться. – Если так хочется – ограничься предупреждением, но не смей снова затыкать ей рот.
– Пусти, – огрызнулся Рис.
– Никто не смотрит.
– Посмотрят, если не отпустишь, – Рис указал взглядом на посетителей.
Малахай отпустил, Ава выдохнула.
– Что, блин, это было?
Рис откашлялся.
– Прости меня, Ава. Я погорячился. – Его глаза метнулись в сторону Малахая. – Как и твой защитник.
– А что я такого сказала?
– Ничего, – ответил Малахай. – Твой вопрос вполне уместен.
– Но тебе следует быть очень осторожной, Ава.– Рис продолжил вполголоса: – Помни, слова, которые ты слышишь, звучат на языке ангелов. Вечном языке. На нем мы наносим заклинания. У книжника чары срабатывают, только если он их куда-то запишет. Но певицам...
– О-о-о! – У нее расширились глаза. – Нужно их просто произнести? И если я скажу что-то...
– Ты можешь сотворить волшебство, которому не обучена. Рис прав, – нежно добавил Малахай. – Силы у нас начинают проявляться ближе к половому созреванию. Именно тогда мы начинаем обучение. Но тебя не учили, поэтому даже повторение простых слов, которые ты слышишь от душ, может быть опасно. Ты не знаешь, на что способна.
В ее глазах мелькнуло любопытство.
– Но я могу научиться? Еще не поздно?
Рис с Малахаем обменялись взглядами.
– Волшебство ирины передается от другой ирины, – ответил Рис. – Мы делаем только то, что умеем. Должен быть способ. Ирины не исчезли, они просто скрываются. Мы найдем способ, и ты овладеешь своей силой, Ава. Обещаю.
– Обещаем.
Их взгляды встретились, и у Малахая мелькнуло видение: «Ава стоит с раскинутыми руками и поет.Она излучает магию.Она шепчет ему древние слова влюбленных».
Этот образ пробудил бурю эмоций, и Малахаю захотелось, чтобы Ава их услышала. Судя по её румянцу, его желание сбылось.

ура!!! Спасибо большое за продолжение!!!
Надюша, мы ждем столько сколько понадобится

Cerera пишет:

Солнышко, спасибо за понимание, а продолжение постараюсь не затягивать больно соскучилась за Малом, Авой и компанией

Спасибо!!