Умеют же некоторые заморочить. Что не персонаж, то загадка и интрига. Уже жду не дождусь продолжения.

Darling пишет:
Я подозревая всех.))) Даже Девлина. Весь городок какой-то мутный, все что-то знают, но говорят тайнами и полунамёками.

Люба пишет:
Про жену мне даже в голову не пришло. все говорили, что это частный клубик для белых влиятельных мужчин и таким женщинам как Мариама там не место. А бог его теперь знает. Там столько дыма навели с этим обществом. Может, орден был в разрухе, пришла Мариама и прибрала там все к рукам.

So-chan пишет:
Неужели Мариам может воздействовать физически? [/quote]

Судя по другим книгам, призраки на такое способны. Маленький намек: а помните еще когда в этой книге билось стекло? Это вам пища для размышлений.

So-chan пишет: So-chan пишет:
Да тут без пол литра и не разберёшься. Здесь и простые смертные замешаны и призраки свою лепту внесли.

С днем всех влюбленных!

В тот день я не смогла бы встретиться с Итаном, даже если бы захотела. По дороге домой позвонила тётя Линроз и сообщила, что маму госпитализировали в МУЮК — да, в тот самый, где работала Джейн Райс, одна из жертв маньяка. Девять лет назад она пропала по пути на работу.
Не то чтобы между событиями была какая-то связь, однако простое совпадение раздуло уже тлеющий страх.
Быстро заскочив домой принять душ и переодеться, я промчалась по Рутледж-авеню, припарковалась возле больницы и спешным шагом направилась к огромному кирпично-стеклянному зданию, в котором размещался главный госпиталь.
Когда я наконец-то нашла нужное крыло и этаж, маму как раз осматривал врач, и мне пришлось подождать в коридоре вместе с тётей, которая раздражающе упрямо отказалась мне что-либо рассказывать.
— С ней всё будет хорошо, — заверила меня тётя Линроз, когда мы примостились на край скамейки. — Но она сама должна тебе всё рассказать.
К тому времени когда нас наконец пустили в палату, я уже была взвинчена до предела, представив самое худшее. Но на самом деле мама даже выглядела лучше, чем с нашей прошлой встречи. Цвет лица был хороший, она выглядела сильной и бодрой. Я подошла обнять её и поцеловать, а затем устроилась на краю кровати. Линроз придвинула стул. Мы уселись в свинцовой тишине.
Я не хотела давить, но больше не могла выдерживать тишину.
— Мама́…
— У меня рак, — сказала она, и на мои глаза мгновенно навернулись слёзы.
Я сжала её ладонь.
— Это рак молочной железы. Маммография выявила опухоль.
— Доктор сказал, что она операбельна, — вставила Линроз. — У нас есть шансы надеяться на полное выздоровление.
— Он не так сказал, — поправила её мама́. — Он сказал, что прогноз благоприятный, но опухоль в запущенной стадии и может быстро распространиться, поэтому мы должны прибегнуть к агрессивному лечению и реалистично оценить свои шансы.
Мне словно кто-то просунул руку в грудную клетку и сжал сердце. Я с трудом сглотнула ком в горле и постаралась взять себя в руки.
— Что будем делать? Каков следующий шаг?
— Мне назначена операция на утро.
— Так скоро?
Она погладила мою ладонь.
— Это нескоро. Я уже давно знала свой диагноз.
— Насколько давно? — И тут я всё поняла. — Так вот почему ты приезжала отпраздновать свой день рождения в Чарльстоне. Ты уже знала. Но почему ничего мне не рассказала?
— Мы так чудесно проводили время, что я не захотела портить вечер. А после… я не хотела тебя тревожить, пока не возникла бы в этом необходимость.
— Но почему? Я могла бы поддержать тебя.
Я чувствовала себя преданной.
— Со мной была Лин. Она хорошо обо мне позаботилась.
— Я должна была быть с тобой.
— Ты ничего бы не смогла сделать, а у тебя ещё работа.
— Но…
— Амелия.
Тётя Линроз покачала головой. Я замолкла и в гневе уставилась в окно. Закат над рекой Эшли был невыносимо символичен.
— Надеюсь, я вернусь домой через пару дней, — оживлённо сказала мама. — Будут трубки и дренажи... много неприятного. Не хочу, чтобы ты всё это видела. И, конечно, химио…
Я не могла поверить, как спокойно она могла говорить о своей болезни. Я всегда считала маму хрупкой, но прагматизм, с которым она приняла свой страшный диагноз, поразил меня. Её ждёт серьёзная операция и несколько недель химиотерапии, а она больше всего волнуется, чтобы я не увидела трубки и дренажи.
Линроз держалась до последнего, но теперь тихо заплакала в льняной платок.
— Бога ради, Лин, — заругалась мама.
— Я знаю, знаю, стальные магнолии и всё такое. Но твои волосы, Этта. Ты лишишься своих чудесных волос.
— Это всего лишь волосы, — твёрдо заявила мама. — Может, ко мне вернутся кудряшки. Должно же мне как-то воздаться за все деньги, что я потратила на перманент?
Сдерживая слёзы, я взбила ей подушки, налила стакан воды и, не зная что ещё сделать, задала самый очевидный вопрос.
— Где папа́?
— Он мужчина, а мужчины бесполезны в подобных ситуациях, — сказала тётя, которая, насколько я знаю, никогда в своей жизни не заводила серьёзных отношений с мужчинами, и уж тем более не была замужем.
— Он навестил меня ранее, — ответила мама́. — Я отправила его подышать свежим воздухом. Он ведь не переносит замкнутое пространство.
— Правда? А я и не знала.
— Ты много чего не знаешь о своём отце, — сказала она, и странная нотка в её голосе заставила меня поднять взгляд и внимательно вглядеться в её лицо.
— Этта, я не думаю, что сейчас время…
— Тс-с, Лин. Это касается только меня и дочери. Возможно, я не очнусь после операции. — Она подняла ладонь, стоило нам с тётей запротестовать. — Ничтожный шанс, но тем не менее… ты должна кое-что знать о Калебе…
Линроз поджала губы и достала вязание. Она склонилась над работой, но я знала, что тётя внимательно наблюдает за нами из-под опущенных ресниц. Напряжение исходило от неё волнами.
— Мама́, что такое? — тихо спросила я.
«Могла ли она знать о призраках? — задумалась я. — Могла ли она знать про меня?»
Она заколебалась, и впервые с начала нашей встречи я увидела брешь в её броне, нежную меланхоличную женщину, что удочерила меня, всхолила и взлелеяла. Но она никогда не давала возможности её узнать.
Тётины спицы застучали в тишине. Интересно, она действительно вывязывает петли или просто притворяется...
— Твой отец…
Я подалась вперёд. Тётя, кажется, тоже.
— Да?
— Твой отец…
Веки задрожали, взгляд прошёл мимо меня. Я оглянулась через плечо и увидела папу в дверях. Он секунду постоял в дверном проёме, лицо было обветренным и измождённым, а затем, не говоря ни слова, отступил и вышел в коридор.
Я тут же обернулась к мама́.
— Почему он не вошёл?
— Наверное, даёт нам время побыть вдвоём.
— Не говори так обречённо, — взмолилась я, думая о Девлине и его невысказанном прощай.
— Я не хотела.
— Мама́, расскажи про папа́.
Она обменялась взглядом с тётей.
— Твой отец сложный человек со сложной судьбой, — ответила Линроз. — Возможно, лучше всего оставить всё как есть.
— Сложной судьбой? — Я повернулась к матери. — Что это значит?
По глазам матери я поняла, что её разрывает противоречивые чувства. В конце концов она закрыла глаза и вздохнула.
— Тебе нужно знать, что он любит тебя. Больше всего в этом мире, включая меня.
Она не это хотела сказать. Я знала её достаточно хорошо, чтобы понимать.
— Мама́…
— Я устала. Мне надо поспать.
— Так будет лучше, — пробормотала Линроз.
Я не хотела рисковать и расстраивать маму накануне операции, поэтому оставила эту тему. Спустя какое-то время я встала и выскользнула из палаты, оставив маму и тётю шептаться вдвоём, как когда-то на крыльце.
Папа́ в коридоре не оказалось.

Маму выписали из больницы спустя два дня, и я поехала погостить у неё, пока они с тётей не уговорили меня вернуться в Чарльстон.
— У тебя бизнес. Не нужно доводить себя до банкротства, когда я совершенно свободна, — настояла Линроз, и мама её поддержала.
В последний вечер папа́ ушёл из дома сразу после ужина, и я пошла за ним на «Розовой холм», чтобы попрощаться. Я брела по дорожке и вдыхала аромат роз. Он ждал меня возле ангелов, чьи холодные лица ожили в тёплых лучах заходящего солнца.
После того как мимолётная иллюзия исчезла, он повернулся, и его взгляд прошёл мимо меня к воротам. Я знала, что он смотрит на призрак. Его страх был ощутим в приближающихся сумерках.
— Ты снова его видел, папа́?
— В последнее время он появляется всё чаще и чаще.
У меня кровь застыла в жилах от этого признания.
— Чего он хочет?
Папа́ обернулся, и слёзы на его лице повергли меня в шок. Я никогда не видела, чтобы он показывал свои эмоции. Как и я, он по большой части жил в воображаемом мире.
И тут я всё поняла. Я прижала ладонь ко рту.
— Папа́… неужели ты думаешь, что он пришёл за мама́?
Он закрыл глаза и пожал плечами.
— Хотел бы я знать, дитя. Хотел бы я знать.

Это было долгое одинокое возвращение в Чарльстон. По пути я проверила голосовую почту. Одно сообщение от Итана Шоу, одно от Темпл, и ничего от Девлина.
Итан пригласил меня на небольшой пятничный вечер в Чарльстонской институт изучения парапсихологии, где собирался отпраздновать семидесятилетие своего отца.
Войдя в тёмный дом, я не смогла не спросить себя, а доживёт ли моя мама до своего следующего дня рождения.

Утром дня рождения доктора Шоу я проснулась вялой и в плохом настроении. То ли я заболела, то ли беспокойство за маму сказалось на физическом состоянии. После несколько часов упорной работы на кладбище у меня подгибались колени и дрожали руки от перенапряжения.
Я закруглилась к полудню и вернулась домой отмокать в горячей ванне и пить чай, который ни капли не помог. Достав баночку витамина С и ибупрофен из аптечки, я заметила оборот пакетика с бессмертником Эсси.
«Излечит хворобу», — сказала она. По словам Шоу, этот сбор трав имеет тот же эффект, что и витаминный коктейль. То, что доктор прописал. Я не ожидала, что трава сотворит чудо, но я верила в лекарственную ценность натуральных средств, проверенных веками.
Я заварила бессмертник и пошла с чашкой в постель. Устроившись в изголовье, я осторожно пригубила чай. Он обладал сладким вкусом с кислинкой. Пить можно. Прикончив полстакана, я отставила чашку в сторону и скользнула под одеяло, где быстро уснула.
После сна я почувствовала себя гораздо лучше. Либо бессмертник сделал своё дело, либо мне позарез был нужен крепкий сон.
На улицу опустились сумерки, воздух похолодел. Я полежала несколько минут, наслаждаясь хорошим самочувствием, и допила теперь едва тёпленький чай. Выскользнув из кровати, я залезла в чёрное платье и поехала в Чарльстонский институт изучения парапсихологии, опаздывая, как было принято в свете.
Дом был полностью залит огнями, двери распахнуты навстречу мягкой ночи, давая мне представление каким величественным, должно быть, выглядело это старинное здание довоенной эпохи в дни своей славы. Если закрыть глаза, то можно почти услышать слабые звуки скрипки и свист скользящих по паркету кринолинов.
Та же блондинка впустила меня через боковой вход и исчезла в коридоре с моим подарком: репродукцией колоды карт Таро пятнадцатого века ручной росписи, выполненных Висконти-Сфорца. Войдя в полную комнату незнакомых людей, я первым же делом испытала желание развернуться и уйти тем же путём, что пришла. Но потом я увидела Темпл. Она беседовала с кем-то на другом конце комнаты и помахала мне.
— Я и не подозревала, что ты тоже будешь, — сказала я, пробравшись к ней сквозь толпу. — Ты специально приехала на вечеринку?
— У меня были дела в городе.
Она схватила бокал шампанского с ближайшего подноса и протянула мне. Я не видела её со дня эксгумации. Сегодня вечером она выглядела совершенно по-иному в облегающем серебристом платье, которое переливалось в искусственном свете подобно жидкой ртути.
Её компаньон обернулся, и я узнала Даниэля Микина.
— Помнишь Даниэля? — спросила Темпл, еле скрывая презрение.
— Конечно помню. Приятно снова с вами встретиться.
— Взаимно, — ответил он с тёплой улыбкой на лице. — В последние дни вас не видно в архивах.
— Пока реставрация «Дубовой рощи» отложена на неопределённое время, мне нет повода туда приходить. Я занимаюсь другим кладбищем.
Он нахмурился.
— Какая жалость. Я возлагал столько надежд на эту реставрацию. Вы не знаете, когда сможете вернуться к работе?
Я не успела ответить, так как Темпл сжала мою руку.
— Ты ещё не видела Руперта?
— Я… только что пришла.
И она это прекрасно знала, так как видела, как я входила в зал.
Взяв меня под локоток, она тихонько отвела меня в сторону.
— Нужно найти его и поздравить с днём рождения. Кажется, я видела его в кабинете. Вы простите нас, Даниэль?
— О… конечно.
Он проводил нас несчастным взглядом.
— Мне казалось, я никогда от него не избавлюсь, — пробормотала Темпл. — Пристал, стоило мне войти.
— Тс-с. Он тебя прекрасно слышит.
— Мне всё равно. У меня от него мурашки по коже.
— Ты это уже говорила. — Я обернулась через плечо. — Мне он кажется милым. Заметила, как он держит левую руку? Должно быть, шрамы постоянно его беспокоят.
— Шрамы? — Она многозначительно на меня поглядела. — Во множественном числе?
— Я как-то увидела их в архивах, когда у него задрался рукав. Они идут крест-накрест через всю вену, словно он пытался покончить с собой множество раз, но никогда не резал достаточно глубоко, чтобы добиться успеха. Очень печально, если задуматься. У него нет родных?
— Я мало что о нём знаю. Кажется, кто-то отмечал, что он в Эмерсоне только по доброте сердечной каких-то состоятельных родственников. Я правда не обращала особого внимания на Даниэля. Он один из тех людей, кто сливается с общим фоном.
«Как и я», — промелькнуло у меня в голове.
— Как так вышло, что ты не знала Мариаму по Эмерсону? Уж она-то точно не сливалась с общим фоном. Как и Девлин.
— Девлин учился в Эмерсоне? Тогда, должно быть, он поступил после меня. Я не особо общалась с младшекурсниками. К третьему курсу я вращалась в кругу тех, с кем разделяла общие интересы.
— Как Камилла?
Она на секунду прикрыла глаза.
— Я до сих пор не могу в это поверить. Мы не всегда ладили, но я бы никогда не пожелала ей смерти.
— Когда ты в последний раз видела её живой?
Она раздражённо посмотрела на меня.
— О нет, только не снова. Давай сегодня без инквизиторских допросов. Это же вечеринка. Если не возражаешь, я не хочу сейчас думать о том, что произошло с бедняжкой Камиллой. Произошедшее с ней… — она задрожала.
Мы остановились в конце коридора, где находился кабинет доктора Шоу. Сквозь щёлку раздвижных дверей доносился ожесточённый спор, и мы с Темпл переглянулись. Прежде чем мы могли бы уйти, двери отворились, и вышел Итан. Он остановился, увидев нас.
— Я не знал, что здесь кто-то есть.
— Мы только что пришли, — спокойно ответила Темпл.
На его лице отразилось облегчение. Очевидно, он ссорился с отцом, и также очевидно, он не хотел, чтобы их кто-то подслушал.
— Мы пришли пожелать Руперту счастливого дня рождения, — добавила Темпл.
Итан махнул нам заходить.
— Может, вы сможете убедить его выйти к гостям и присоединиться к празднеству, — произнёс он с ноткой раздражения. — Он капризничает как ребёнок.
— Я постараюсь.
Темпл зашла переговорить с доктором Шоу, я осталась в коридоре переброситься парой слов с Итаном.
— Всё в порядке? — спросила я.
Итан выглядел раздражённым.
— Он уже несколько недель в таком состоянии. Один из бывших помощников отца опубликовал книгу, используя его исследования без согласия.
— Это очень расстраивает, особенно если его помощник выкрал материалы.
— Откуда вы знаете? — удивлённо спросил Итан.
— В прошлую нашу встречу ваш отец сказал, что кто-то постепенно выкрал труд всей его жизни.
— Да, но как я уже сказал, он на взводе. Он хочет судиться, но юристы — удовольствие не из дешёвых. Отец никогда не беспокоился о деньгах, поэтому понятия не имеет сколько чего стоит. Но довольно об этом. — Его улыбка выглядела немного натянутой. — Как ваша мать?
— Она уверенно идёт на поправку и пребывает в хорошем настроении. Честно, она держится намного лучше меня. Я стараюсь не падать духом, поэтому выбралась на сегодняшний вечер.
— Вы выглядите посвежевшей с нашей последней встречи.
Я попыталась вспомнить, когда именно мы виделись. На «Дубовой роще», за несколько часов до того, как мы обнаружили тело Камиллы. Он рассказал мне, как Шани и Мариама провели свой последний день. А затем ко мне домой приехал Девлин и поцеловал, но я стараюсь не думать об этой части.
Двери кабинета распахнулись, и к доктору Шоу устремился поток гостей.
— Мне стоит зайти поздороваться.
Итан кивнул.
— Он в дурном настроении, но будет рад вас видеть.
Однако доктор Шоу показался мне совершенно нормальным. Я не увидела и следа растрёпанного подозрительного мужчины, который был убеждён, что кто-то выкрал труд всей его жизни. Я хотела спросить его об этом, но праздник едва ли подходящее место, чтобы поднимать настолько огорчающую тему.
Он посмотрел на меня колючим взглядом, покачивая бренди в стакане.
— Как поживаете, Амелия? Нет для меня никаких любопытных событий?
— Благодарю за заботу, но нет. Больше никаких теневых форм и энергетических вампиров. В паранормальном плане сейчас в моей жизни всё однообразно.
К нему подошли, и когда доктор Шоу повернулся пожать руки, я заметила серебряный отблеск его кольца. Раньше я никак не могла понять, что на нём изображено, но после того, как увидела рисунок Даниэля Микина, теперь чётко различала свернувшуюся вокруг когтя змею.
Такой же символ Девлин носил на шее.
Я оторвала взгляд от кольца и изучила лица собравшихся вокруг Шоу. Все в годах, в костюмах, образованные, начитанные. Сливки Эмерсона. Интересно, сколько из них тайно носит такой же символ.
Пробормотав извинения, я выскользнула из кабинета и побрела по коридору, испытывая странное чувство клаустрофобии и необъяснимую паранойю. Ни у кого не было причин желать мне вреда, но я не могла не вспомнить слова доктора Шоу про убийцу. Он может быть среди нас. Тот, кого мы меньше всего подозреваем…
На плечо легла рука, и я развернулась, прижав ладонь к груди.
— Итан! Напугали.
— Простите, — виновато ответил он. — Вы же не пытаетесь сбежать с вечера?
— Боюсь, что пытаюсь. К сожалению, мне нужно встать на рассвете, чтобы успеть до жары.
— А, как жаль. Но я прекрасно вас понимаю. Мне самому рано вставать.
Я посмотрела на него с интересом.
— Работаете над новым делом?
— Да. Сегодня раскопали останки.
— На «Дубовой роще»? — с волнением спросила я.
— Нет, не на «Дубовой». Никаких новых трупов, к счастью.
— Мне любопытно… а вы смогли идентифицировать скелет, который мы с Девлином нашли под мавзолеем? В газетах об этом ни слова.
— Мы не установили имя, но я обнаружил несколько любопытных деталей.
— Расскажете?
Он прислонился плечом к стене.
— У меня есть идея получше, но всё зависит от того, насколько вы брезгливы.
Я поморщилась.
— Если без пауков, то со мной всё будет в порядке.
— Никаких пауков, обещаю. Подъезжайте завтра к обеду к моргу МУЮК, и я покажу, что нашёл.
Морг. Ну, возможно, я немного брезглива.
— А меня пропустят?
— Разве вы не эксперт по делу «Дубовой рощи»? Так ведь написано в газетах.
— Это вы хватанули.
— Сойдёт. Позвоните мне, как подъедете, и я выйду и проведу вас внутрь. А пока… — Он выпрямил спину. — Раз вы настроены покинуть нас столь рано, позвольте хотя бы проводить вас до машины. Я хотел бы кое-что с вами обсудить.
Я пошла попрощаться с Темпл, а затем снова встретилась с Итаном у двери. Он казался встревоженным весь путь до парковки. Неужели его до сих пор терзает ссора с отцом?
— Вы хотели со мной поговорить?..
— О Джоне.
Неожиданно. Одно упоминание его имени выбило у меня почву под ногами.
— А что с ним?
Итан опёрся рукой о дверцу машины.
— Вы виделись с ним в последнее время?
— Нет, уже много дней.
Он мне не звонил, и я ему не звонила. Я до сих пор пыталась убедить себя, что это к лучшему.
— Амелия, он в ужасном состоянии. Похоже
, расследование нанесло по нему удар. Впрочем, ему всегда нелегко в это время года. Скоро годовщина.
В горле встал комок.
— Я не знала.
— Наверное, поэтому вы о нём ничего не слышали. Чувство вины… — Он беспомощно развёл руками. — Он проводит слишком много времени в мрачной компании самого себя. Я беспокоюсь о нём. Ему нужно больше встречаться с людьми.
Я подумала о женском голосе, который услышала по телефону в ту ночь. Возможно, Девлин встречается с людьми намного чаще, чем представляет себе Итан. И все же я не хотела преуменьшать его беспокойств
о, ведь прекрасно понимала, какое чувство вины несёт в себе Девлин.
— Я пытался убедить его посетить сегодняшний праздник. Но сюда он ни за что не захочет приехать.
— Похоже, он не особо высокого мнения о деятельности института, — осторожно заметила я.
— Дело не в этом. Здесь он познакомился с Мариамой.
— В институте?
— Тогда ещё не было института. Это был просто наш дом. Мариама жила с нами какое-то время, а Джон был протеже моего отца.
— Протеже? — уставилась я на Итана поражённым взглядом. — Протеже? Но он ведь не верит в его труды.
— Наверное, больше нет. Но в то время он был увлечённым исследователем.
Подобная новость не укладывалась в голове.
— Мы говорим об одном и том же Джоне Девлине?
Итан улыбнулся.
— Об одном.
— Что случилось? Теперь он относится к подобному с таким презрением.
Итан пожал плечами.
— Он постепенно перерос это, как и большая часть из нас. Мы поступили в магистратуру и думали о карьере. Исследования потустороннего мира стали казаться нам игрой. Кроме моего отца, конечно. — Я услышала нотку горечи в его голосе и снова задумалась, о чём же, на самом деле, они ссорились. — В ночь несчастья Джон приезжал увидеться с отцом. Он хотел связаться с духами Мариамы и Шани. Он умолял помочь ему открыть дверь, чтобы он смог перейти в загробный мир и увидеться с ними в последний раз.
Я едва ли могла представить глубину такого отчаяния. Меня ранила одна только мысль о его боли.
— Это…
— Я знаю. Я подумал, что он сошёл с ума от горя. Он стал вспыльчивым и неконтролируемым. Обозвал отца мошенником и хуже. Отец думал позвать на помощь, но Джон ушёл по своей воле. Он исчез. Никто не знал, куда он уехал. Наверное, мы все боялись худшего. Затем до нас стали доходить слухи, что его положили в частную лечебницу. Это были просто слухи. Людям нравится привирать. Но Джон вернулся другим человеком. Со временем ему стало лучше, но, когда я увидел его вчера… — Итан умолк от тревоги. — Думаю, дело в том доме.
— Каком доме?
— Доме Мариамы. После катастрофы он стал снимать домик на острове Салливан, хотя так и не избавился от её дома. Это роскошная старинная постройка в стиле королевы Анны¹ прямо за Бофейн. Мариама была от него без ума. Я проезжал мимо на днях. Сад прополот, крыльцо выкрашено в синий. Похоже, он там.
— Возможно, он понял, что готов вернуться домой.
— Возможно, — ответил Итан, но его голос был полон сомнения.
— Почему вы мне все это рассказываете?
— Я сам не знаю. Просто подумал… вот. — Он вложил листок бумаги в мою ладонь. — Это адрес. Вдруг почувствуете необходимость.
Я не настолько наглая. Я сказала себе, что поеду прямо домой, возможно, выпью чашечку чая с Эссиным бессмертником и лягу спать. Завтра меня ждёт долгий день на кладбище, мне нужно отдохнуть.
Однако стоило мне подумать, что именно так я и поступлю, как из дома хиромантки напротив вышел Джон Девлин.

1. Стиль королевы Анны — самый сложный из всех викторианских стилей. Здания украшены многочисленными башенками, фасады декорированы резьбой, скульптурами, ковкой, цветом, резными консолями, портиками ассиметричных форм и другими причудливыми деталями.

Я объехала институт и собралась выехать на улицу, как увидела его на крыльце у Всевидящей Мадам.
Они только что вышли из дома: Девлин и женщина (хиромантка, как я поняла) — и, хотя свет с крыльца не падал на её лицо столь же отчётливо, как на лицо Девлина, я поняла, что она красива. Я видела это по её манере держать себя. Поистине шикарные женщины преподносят себя с особым достоинством. Как Камилла и Темпл. Как призрак Мариамы.
Девлин собирался уходить, но хиромантка дотронулась до его плеча, и он обернулся. В её жесте не было ничего сексуального, но я почувствовала некую близость в том, как он заглянул в её запрокинутое лицо, и нетерпение, когда он взял её за руки. Окно машины было опущено, но до меня не донеслось и обрывка разговора, как бы сильно я ни напрягала слух.
Мне стало стыдно за то, что я пыталась подслушать, и за то, что последовала за машиной Девлина, когда он выехал несколько минут спустя. Не знаю, что на меня нашло. Меня такой не воспитывали. Благоразумие и благопристойность шли рука об руку в нашей семье, и мне представилось, как бы удивилась мать, узнай она о моём поведении. Подслушиваю личные разговоры, а после преследую человека без его ведома или согласия. Я вздрогнула от воображаемого порицания, но это меня не остановило.
Я понятия не имела, как за кем-то проследить (тем более за полицейским) и остаться незамеченной, но инстинкт подсказывал мне не спешить. Машин на улице практически не было, поэтому нас разделяла добрая половина квартала. Но с таким расстоянием я испугалась, что упущу Девлина, если он начнет слишком много петлять.
Благодаря Итану, я имела представление, куда он направляется. С Рутледж-авеню он свернул прямо на Бофейн, а затем в левый проулок. Я проехала мимо перекрёстка и сделала круг, чтобы дать ему время припарковаться и войти в дом.
Включив свет в салоне, я прочла записку Итана и медленно двинулась по улице, ища глазами роскошный викторианский особняк с синим крыльцом и ухоженным садом. Однако в нужном мне доме не горел свет, а машины Девлина нигде не было видно. Должно быть, он припарковался на заднем дворе, решила я. Либо же заметил меня в зеркале заднего вида и уехал дальше.
Я проверила собственное зеркало, чтобы убедиться, что Девлин не сделал круг и не находится прямо за мной.
Никого. Горизонт чист.
И что теперь?
Припарковавшись у обочины, я заглушила двигатель, выключила свет и стала просто сидеть. Мысли пребывали в смятении. Зачем я сюда приехала? Я хотела свалить этот импульс на Эссин чай или несколько глотков шампанского, которым угостилась на вечере у доктора Шоу. Я вела себя не как женщина, которая всегда живёт по строгим правилам. Я увидела собственное отражение в окне автомобиля и подумала, что это не я. У неё мои глаза, нос, рот, но внутри она превратилась в неизвестное мне странное, безрассудное существо.
— Возвращайся домой, Амелия, — сказала я вслух, подумав, что так слова обретут больше силы. — Возвращайся в своё безопасное приятное пустое убежище, где ты защищена от призраков и ведома предостережениями отца.
Но я не запустила двигатель, не развернулась, не растворилась в ночи. Нет, я продолжила сидеть, а затем взяла и вышла из машины.
Перейдя улицу, я остановилась перед верандой и запрокинула голову к небу. Облака закрыли луну, и я почувствовала что-то в воздухе. Приближалась гроза. Кожу защекотало от перепада давления, голова закружилась от волнения. Я простёрла руки и дала ветру омыть себя.
Это был акт освобождения, но затем я повернулась к дому — её дому — и по моим венам пробежало что-то тёмное. Кто-то стоял у окна. Однако стоило мне его заметить, как тень метнулась прочь.
Я постучала, не в силах скрыть дрожь. Дверь распахнулась, и я осторожно вошла внутрь.
— Девлин?
Я немного постояла в прихожей, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Прямо передо мной изгибалась элегантная лестница, ведя к широкой галерее второго этажа. За лестницей простирался длинный коридор, справа располагалась утопающая во мраке гостиная.
Пройдя под арочным проёмом, я скользнула взглядом по старинной мебели, которую, само собой, выбирал не Девлин. Над камином висел внушительный портрет, конечно же, владелицы дома. В воздухе витал слабый аромат шалфея и лимонной вербены (как и в доме Эсси), но за ним таился затхлый запах пыли, заброшенности и невыразимого отчаяния.
Тусклый свет луны лился сквозь огромное окно, и на мгновение я увидела Шани — крошечную и полупрозрачную.
Она следит за Девлином. Ждёт, когда он вернётся попрощаться…
Я остановилась понаблюдать за ней, и она растворилась в небытии.
Свежевыкрашенное в синий цвет крыльцо не защищало от призраков. Меня окружило их ледяное присутствие. Не только Шани и Мариамы, но и призраков другой жизни. Призраков счастливой семьи. Призрака человека, которым когда-то был Девлин.
Попятившись в прихожую, я подняла взгляд и заметила мерцающий свет за галереей. Услышала доносящуюся оттуда музыку, нечто экзотичное и этническое. Барабанная дробь, пробуждающая первобытные инстинкты.
Я медленно поднялась по лестнице, зовя Девлина. Меня задело нечто холодное, легчайшее прикосновение шёлкового платья, и я поняла, что это она. На стене висело зеркало, и, проходя мимо, я мельком увидела своё отражение. Только в этот раз... я не увидела своего лица. На мгновение я была готова поклясться, что из зеркала на меня уставилась Мариама, но иллюзия оказалась мимолётной. В зеркале снова отражалась я: широко раскрытые глаза, кожа в веснушках, растрёпанный хвостик. Та ещё соблазнительница.
И всё же, приближаясь к вершине лестницы, я стала смелее, свободнее. Дойдя до площадки, я остановилась убрать ленту из волос и тряхнула головой. Голова откинулась назад, дико покачиваясь в ритме музыки, которая, казалось, заползла мне под кожу.
Звук доносился из комнаты дальше по коридору. Дверь была открыта, и с каждым моим шагом стук барабана становился всё громче.
Комната была как в тумане и утопала в свечах. Я словно в шаге от чужого сна. Ветерок дул сквозь балконные двери, раздувая пламя и создавая волны на шёлковом пологе, который окружал кровать словно кокон. Африканские маски на стенах выступали в качестве жутких зрителей. Казалось, их пустые глазницы следили за мной, пока я шла через комнату к Девлину.
Он стоял на веранде в расстёгнутой рубашке и смотрел на сад. Ветер развевал полы его одежды. Он обернулся, и между нами мелькнуло нечто холодное. Я почувствовала её прикосновение, ледяное дыхание, и вздрогнула. Но, что странно, я не испугалась, хотя в своём доме она была сильнее всего. Я уже видела, на что она способна, и всё же… не испугалась.
Я встретилась взглядом с Девлином, и меня охватила волна жара. Он тоже это почувствовал. В его глазах горел огонь, но он не шевелился.
Момент тянулся и тянулся.
А затем он преодолел расстояние между нами, и я услышала его шёпот: «Я знал, что ты придёшь», — только я не знала, обращался ли он ко мне.
Я протянула руку и провела пальцем по серебряному медальону, символу его таинственного прошлого, хранителю всех его секретов. Металл был холодным на ощупь, но я почувствовала жар его кожи, который тянул меня к нему так же, как его тепло приводило в восторг его призраков.
Поднявшись на цыпочки, я предложила ему свои губы. Он взял их со стоном и задушил меня в объятиях, показавшихся одновременно родными и чужими, отчаянными и невероятно контролируемыми.
Он пах виски и искушением, и моими самыми порочными фантазиями. Я хотела услышать своё имя из его уст, произнесённое с соблазнительной декадентской тягучестью. Я хотела провести языком по его разгорячённой коже, прижаться губами к пульсирующей вене на его шее, заключить его в себе, чтобы ничто не смогло встать между нами. Ни время, ни расстояние, ни сама смерть.
Прижав меня к стене, он сорвал мою одежду прямо на балконе, а в это время внутренний голос предупреждал меня: «Это не ты, Амелия. Это не ты».
Но это была я. Это мои руки отшвырнули его рубашку прочь. Мои губы охотно открылись под его напором.
Моё решение отказаться от правил, которым я следовала всю свою жизнь.
Он обернул мои ноги вокруг себя, и, наполовину опьянённая желанием, я откинула голову, обнажая шею. Он пожирал меня, покусывал и тянул зубами нежную кожу на горле, а его язык омывал и успокаивал места укусов.
Сквозь полуопущенные веки я заметила неуловимое движение в саду. Взглянув снова, я увидела лишь трепетание листьев на ветру.
А потом я уже ничего не видела, так как Девлин быстро унёс меня в спальню. Заряженный воздух словно двинулся вместе с нами, покалывая голую кожу, щекоча нервные окончания.
С места, где мы стояли, я заметила туалетное зеркало Мариамы, овальное и украшенное орнаментом. В пламени свечей я увидела, как бугрятся мышцы на спине Девлина, когда он наклонился ко мне. У меня возникло очень странное ощущение, словно я нахожусь вне своего тела, наблюдая за чем-то запретным.
Я выскользнула из его объятий. Он повернулся, и я толкнула его к стене, провела губами дорожку по груди, провозилась с пряжкой ремня и дёрнула молнию вниз. Улыбаясь, опустилась на колени, а потом сделала с ним то, на что и в мыслях не была способна. Он задрожал, когда я обхватила его. Почувствовав, что он на грани, я снова обернулась к зеркалу: улыбка стала хитрой, распутной — приглашение искусительницы.
Я поднялась и прижалась губами к его уху.
— Я никогда тебя не оставлю, — прошептала я, понятия не имея, откуда взялись эти слова.
Глаза Девлина загорелись, и, прежде чем я успела отойти, его рука метнулась схватить мой подбородок. Он откинул мою голову назад, изучая лицо.
— Амелия.
Скорее вопрос, чем утверждение.
От звука моего имени меня бросило в дрожь.
— Да, да, да, — выдохнула я и обвила руками его шею, привлекая для поцелуя.
Ветер с балкона взметнул пламя свечей. Шёлковый полог вздымался волной, маня возлечь на кровать.
Девлин отстранился и посмотрел в мои глаза. Он простоял так целую вечность, а затем с еле слышным проклятием подхватил меня и понёс на кровать. Ткань разлетелась на ветру, и, прежде чем я успела сделать вдох, мы провалились сквозь мерцающую ткань в другой мир, тёмный и пьянящий. Мир Девлина. Мир Мариамы.
Я больше не слышала музыки, только барабанной дробь Примитивный звук отдавался в ушах, когда Девлин наклонился надо мной.
Сжав запястья, он завёл мои руки над головой, целуя снова и снова. Долго, жарко, бесконтрольно, что я мурлыкала от удовольствия. Он заставил меня умолять о большем. Его губы скользнули по моему животу, и я зажмурилась.
Мои руки все еще лежали над головой, как вдруг пальцы на запястьях резко похолодели. Я попыталась пошевелиться и не смогла. Что-то удерживало меня на месте, пока Девлин проводил языком по внутренней части моего бедра.
Я дёрнулась и попыталась освободиться. Попыталась произнести его имя.
Он приподнял мои бёдра к своим губам. Меня заполнило раскалённое добела удовольствие, и я услышала её смех.
Я медленно открыла глаза.
Над кроватью витал призрак и прожигал меня глазами. Его рот перекосился в жуткой ухмылке.
Я постаралась не обращать на него внимания, но как?
Вырывая руки из хватки неизвестного, я попыталась оттолкнуть Девлина. Он поднял голову, взгляд затуманился от желания.
— В чём дело?
Они окружили нас, влекомые жаром и энергией нашей любви. Влекомые первородным актом жизни… которого им больше никогда не испытать.
Голодные и алчные, они наблюдали за нами. Подглядывали из самых тёмных углов. Согнувшись, точно горгульи на спинке кровати. Касаясь прозрачных частей тела в гротескной пародии.
В горле родился крик. Девлин тут же оказался рядом.
— Амелия? Что не так? Я сделал тебе больно? Напугал?..
Он понятия не имел об их присутствии. Но неужели он не чувствовал окружившую нас ледяную тьму? Зло, что проникло в комнату с порывом ветра?
На другом конце комнаты в кресле развалилось создание, с которым я повстречалась в саду у «Восторга». На нём были кандалы: одно сжимало запястье, другое свободно свисало с руки. Поднеся свободный конец к лицу, он многозначительно ухмыльнулся мне сквозь наручник.
Девлин коснулся моего плеча, и я отстранилась.
— Мне… надо идти.
— Что такое? Что я сделал?
Я вскочила с кровати и схватила одежду.
— Я…
Преследуема духами.
— Я должна идти!
Я слепо выбежала из комнаты, а голос Девлина преследовал меня по пятам:
— Амелия!
Позже, возвращаясь к той ночи, я никак не могла вспомнить, как оделась и покинула дом. Не будь я так потрясена, то заметила бы притаившуюся тень в углу веранды. Возможно, даже узнала бы встревоженное лицо человека, что следил за мной.
Однако я едва помнила, как добралась до дома. Я понимаю, что, должно быть, гнала по улицам, сломя голову, хотя бы потому, что я уже была дома и заперлась в своём маленьком убежище, когда Девлин догнал меня.
Он колотил в дверь, выкрикивал моё имя, но я его не впустила. Я сползла на пол, сжав колени и бесконтрольно покачиваясь из стороны в сторону, пока предупреждение моего отца стучало в моей голове.
…Убедись, что не впустила их в свою жизнь. Как только дверь откроется… её нельзя будет закрыть.
— Папа́, — прошептала я. — Что же я натворила?!

Как чудесно, что именно эти главы выпали на сегодняшний праздник

Соби, Ангел, давно уже хотела поблагодарить за шикарные сноски (помимо классного содержимого, естественно ). Я еще с первых глав помню чудесные фотографии парка и кладбища: даже такое место, неразрывно связанное со смертью, может выглядеть так восхитительно и не навевать удручающие мысли. Благодаря замечательным фотографиям можно прочувствовать атмосферу всего происходящего и представить себя на месте главных героев. Спасибо

Darling пишет: Ни отнять ни добавить к чудесному посту Эльвиры. Девочки, спасибо.

So-chan, Aleftina, Santanika, Darling, спасибо вам огромное!!!

So-chan пишет:
Так и хочется крикнуть-ЧТО? ЧТО ТЫ ХОТЕЛА СКАЗАТЬ? Одни сплошные мучения, я только подумала, что занавесь тайн хоть чуть-чуть приоткроется, а нет. Как в бразильских сериалах, герою хотят сообщить что-то важное и обязательно кто-нибудь врывается и мешает.
So-chan пишет:
Я тут подумала, а что если Девлин пытался свою жену вызвать из потустороннего мира. Вот она теперь за ним и ходит.
Жуть какая произошла с Амелией! Насколько я поняла, жена частично в неё вселилась?

1. Картинки - это огромной плюс выкладки в интернете. Вместо того чтобы описывать все эти прибамбасы, дал картинку и счастлив.


2. Да, с родителями вышло обломно. Я на этом моменте просто рвала и метала. Показали конфетку и не дали. Но с тайной семьи Аманды мы скоро разберемся: в "Королевстве" (второй книге) нам все подробно расскажут.


3. Угу. Мариама попыталась вселиться в Амелию.

Мариама та еще мадам: при жизни была очень странной особой, а после смерти возможности эти усилились. Если не ошибаюсь, то дочурка тоже не в особом восторге от нового увлечения папы. Вот уж действительно у Амелии не светлая полоса в жизни: мама очень серьезно заболела (но какова у нее сила духа и оптимизм), маньяк все пишет эпитафии и публикует в блоге, с Девлином непонятно что у них происходит и духи шалят.
Девочки, спасибо.

Девочки, скажите, а когда перевод будет закончен.Я все жду полный вариант)Чтобы сразу все прочесть)

Жду последную главу от редактора, так что до конца книги нас отделяет ровно одна выкладка.

Урррра!!! Спасибо )

На следующее утро меня разбудил солнечный свет и звонящий телефон. Я проснулась в своей спальне, понятия не имея, как здесь оказалась. Подробности прошлого вечера были как в тумане, а интуиция подсказывала, что лучше ничего не вспоминать.
Натянув одеяло с головой, я стала ждать, когда звонящий сдастся. У меня не осталось сил разбираться с реальным миром. Мне хотелось ещё немного поспать, но постепенно воспоминания вернулись, и мне стало очень одиноко и страшно. Мне было не с кем поговорить, не к кому обратиться. Я не могла ничего рассказать папа́: не выдержала бы его взгляда. Я не могла ничего рассказать Девлину, потому что он ни за что не поймёт, как бы сильно ни пытался.
Он провёл ночь на крыльце, всего в нескольких дюймах от меня, пока я лежала, свернувшись калачиком на полу прихожей. Но с таким же успехом нас могли разделять миллионы миль. Я не могла открыть ему дверь. Я представляла, как духи кружатся у порога, точно стервятники. Пока я остаюсь в своём убежище, они меня не тронут. Покуда я не приближаюсь к Девлину, они меня не захотят.
Так я себя успокаивала. Но до сумерек я не буду знать наверняка.
В конце концов Девлин ушёл на рассвете и забрал c собой привидений. Я с трудом поднялась с пола и поплелась в спальню, где полностью одетая рухнула на кровать. Не помню, как отрубилась, но, должно быть, сон был глубокий, потому что теперь меня мучала вялость и головная боль после пересыпа.
Мне хотелось снова провалиться в сон, но я не могла валяться в кровати весь день напролёт. У меня дела, работа. Наши с Девлином жизни продолжаются, просто… пути разошлись и не пересекутся, пока я не найду способ избавиться от призраков. Но даже в этом убежище мне нет спасения. Не от Девлина.
Снова зазвонил телефон. На этот раз я подняла трубку, подумав, что на другом конце провода может быть он, хотя я понятия не имела, что ему сказать. Я была не готова общаться с ним. Это я знала наверняка.
— Алло?
— Амелия? Это Итан. Вы не забыли про наше свидание?
Я резко села.
— Свидание?
— Мы собирались съездить сегодня в морг, если вы только не передумали.
Я прижала пальцы к виску.
— Мы договорились об этом вчера вечером, да? На дне рождении вашего отца?
— Да. С вами всё в порядке?
— Всего лишь небольшая слабость. Кажется, я переспала.
Пауза.
— Переспали? Сейчас почти два часа дня.
Мой взгляд метнулся к часам.
— Быть того не может!
Но неоново-синие циферки не обманывали.
— С вами точно всё в порядке? — с тревогой спросил Итан.
— Дайте мне минуту прийти в себя.
Конечно, мне нужно было больше минуты, но какое же облегчение думать о чём-то ещё, кроме призраков. Кроме Девлина. Внезапно меня захлестнуло непреодолимое желание быть среди живых. Морг, конечно, не в списке приоритетов, но встреча с Итаном уже назначена, да и мне любопытно, что за скелет мы обнаружили в той комнате.
— Буду через двадцать минут.
— Позвоните, когда подъедете, чтобы я провёл вас в здание. И, Амелия?
— Да?
Снова пауза.
— Ничего. До встречи.
Я повесила трубку с тревожной мыслью. Сколько времени осталось до сумерек?

Итан вышел встретить меня у МУЮК. Пока мы спускались на лифте в морг, я чувствовала на себе его излишне испытывающий взгляд. Должно быть, Итану любопытен мой внешний вид, но джентльмены не задают бестактных вопросов. Взгляд, брошенный в зеркало после душа, подтвердил тяжкое подозрение. Глаза опухли, щёки запали. Измождённый облик жертвы призрака.
— Вы уверены, что справитесь? – спросил Итан, когда мы пошли по короткому коридору.
Я озвучила первое попавшееся оправдание.
— Мне просто немного нехорошо из-за погоды. Ничего серьёзного.
— Если у вас слабый желудок, то это место не для вас, — предупредил он.
— Нет, я справлюсь.
Легендарные слова храбрецов, после которых их никто больше не видел.
Итан открыл дверь, и нас встретил мощный поток холодного воздуха и едкий аромат антисептика, под которым скрывался гнилостный сладковатый запах смерти. Желудок тут же болезненно сжался. Итан повёл меня в раздевалку, где хранилась форма для аутопсии. Он вручил мне набор спецодежды и вышел, пока я переодевалась. Через несколько минут Итан вернулся забрать меня, и мы пошли в одну из комнат, где на столе из нержавеющей стали лежал скелет.
— Сейчас у него только номер, — сказал Итан. — Ни имени, ни лица, но мы всё-таки кое-что о нём узнали.
— О нём?
— Форма бедренной кости указывает, что это останки мужчины.
Все остальные жертвы были женщинами. Снова почерк убийцы изменился. Если этот почерк вообще есть.
— А Девлин знает?
Итан кивнул.
— Что он на это сказал?
— Вы знаете Джона. Он немногословен.
Как ни странно, но даже здесь ощущалось присутствие Девлина.
Итан стал ходить вокруг стола, пока мы вели беседу, а я осталась стоять на одном месте, чтобы не взбунтовался желудок, хотя запах стоял не сильный, а кости были очищены и продезинфицированы. И все же это человеческие останки.
— Череп указывает, что убитый принадлежал европеоидной расе. Рост примерно пять-десять¹, телосложение коренастое. Молодой… лет восемнадцати-двадцати пяти. Кости ещё продолжали расти. — Итан провёл пальцем по ключице. — По выступающем бугоркам видно, что он молод. Можете потрогать, если хотите.
— Не надо. Верю на слово.
Он улыбнулся.
— Несколько зубов до сих пор в лунках, но в плохом состоянии. По ним мы не сможем установить личность.
— Сколько времени он провёл в той гробнице?
— Судя по отсутствию суставов и обгрызенных…
— Что?!
— Крысы. По прошествии времени они могут и не так ещё обглодать труп. Я нашёл следы зубов на рёбрах, тазе, запястьях и пястных костях²… — Он указал на скелет. — Также в черепе виднеется дыра. По всей видимости она проделана грызунами или насекомыми, большая часть костной и хрящевой ткани сгнило. Он пробыл там минимум десять лет.
— Так долго?
— Может быть, ещё дольше.
Я мысленно подсчитала временные промежутки между преступлениями. Эфтон Делакур убили пятнадцать лет назад, этого парня — примерно лет десять, Джейн Райс — девять лет назад, а Ханну Фишер и Камиллу Эшби — менее чем несколько недель назад. Ни малейшей системы или логики. Никакой непрерывности в жертвах или методах, хотя такой разрыв мог означать, что убийца по какой-то причине бездействовал до недавнего времени. Также это могло значить, что мы нашли не все тела.
— Как думаете, всплывут ещё трупы?
— Джон, кажется, думает также.
— Как нам их искать? — пробормотала я. — С помощью электрического сопротивления и электропроводимости грунта? По георадару? На проверку каждой могилы уйдёт вечность.
— Кажется, самый простой путь — найти убийцу.
Я опустила взгляд на скелет.
— У него, должно быть, были родные, друзья. Всё это время кто-то грустил о нём.
— Должно быть.
Я смотрела на останки, и грудь словно стягивало корсетом. Этого несчастного бросили в подземелье, обрекая на вечное забвение.
— Прошлым вечером вы сказали, что обнаружили интересные детали.
— Да. Я не могу сказать кто он, зато могу описать, как он умер. Прокол в грудине и порез на рёбрах указывают на раны с обеих сторон грудной клетки и ещё две в верхней части спины. В общем сложности семь основных колотых ран. Остальные могли быть нанесены в мягкую ткань, не затронув кость. Это было жестокое убийство. — Он заметил, как я поморщилась, и добавил: — Давайте обсудим менее отвратительные детали.
Я кивнула.
Он открыл чёрный пластиковый пакет и показал содержимое.
— Любопытно, но найденная с останками одежда, возможно, наша лучшая надежда на идентификацию
— Серьёзно? Я вижу лишь крошечные кусочки ткани. По ним трудно что-либо понять.
— По одежде на теле — да, но рядом с телом мы нашли ещё несколько вещей. Туфли, пояс и, что важнее всего, школьную куртку с эмблемой. Правда крысы мало что от неё оставили…
— Постойте. — Комната завращалась. Я приложила руку к стене, чтобы не лишиться чувств. — Вы сказали «школьную куртку с эмблемой»?
— Тёмно-бордовая, с золотой литерой, возможно V или W. — Он посмотрел на меня с тревогой и закрыл пакет. — Пойдёмте подышим свежим воздухом. Вы белая как простыня.
В действительности, это была золотая W. Я знала это, потому что видела эту куртку на призраке, который таился в саду у «Восторга», и второй раз прошлой ночью, когда он злобно глянул на меня сквозь свисающие с запястий кандалы.

1. около 177,8 см.

2. Пястные кости — пять коротких трубчатых костей кисти, отходящих в виде лучей от запястья

Простой поиск в Гугл привёл меня к библиотеке при старшей школе Вестбери , расположенной на севере Кросстауна, в районе, который чах много лет, но сейчас находился на подъёме. Милая библиотекарша по имени Эмери Сноу проводила меня в комнату, где хранились выпускные альбомы.
— Здесь всё по 1975 год, — сказала она, проводя пальцем по бордово-золотым корешкам. — Года открытия Вестбери.
Раз по оценке Итана скелет провёл в камере как минимум десять лет, я решила использовать эту информацию как точку отсчёта и искать в обратном порядке. После нескольких альбомов яркие улыбки слились в одну. Я засомневалась, что смогу распознать лицо того призрака.
И тут я его нашла.
Его звали Клейтон Мастерсон, и при взгляде на его фотографию меня одолело наинеприятнейшее чувство. Та же усмешка, что и в саду у ресторана. Глаза горят хитростью и жестокостью. Я задрожала и обернулась через плечо, чтобы проверить не подкрался ли ко мне кто-то… или что-то.
Слава Богу, никого. Эмери что-то напевала за столом. Её близость, её нормальность, меня успокоили.
Я перевела взгляд обратно на фотографию и попыталась испытать что-то сродни жалости. Его жестоко убили, молодого, а тело прятали все эти годы. Должна же я что-то чувствовать. Но ничего. Я видела одну только ненависть в глазах, которая, казалось, исходила из самых глубин души. Неудивительно, что он погиб насильственной смертью.
Подавив дрожь, я понесла альбом Эмери. Библиотека была почти пуста в летний сезон, стояла полная тишина.
Я подавила желание снова обернуться и положила раскрытый альбом перед Эмери.
— Нашли то, что искали? — спросила она. Я рассказала ей самую малость о цели своих поисков: только то, что пытаюсь найти бывшего ученика, который исчез более десяти лет тому назад.
— Кажется, да. Мне любопытно, не осталось ли поблизости тех, кто знал его по школе.
— Я сама выпускница Вестбери. В зависимости от года… — Она развернула альбом к себе и посмотрела на обложку. — В том году я училась в десятом. Школа тогда была совсем маленькая, так что, возможно, я вам помогу. Только я вынуждена сказать, что ничего не слышала про пропавшего школьника.
Я указала на фотографию Клейтона Мастерсона.
— Вы его помните?
Она отшатнулась точно также, как и я.
— Смутно. Он на несколько лет старше меня, но, кажется, был замешан в каком-то скандале. Тётя как-то раз о нём упоминала. Что-то про арест, кажется. Они с матерью жили по соседству.
— Как думаете, ваша тётя захочет со мной поговорить?
Эмери улыбнулась.
— О, Тула готова чесать языком о ком угодно. Секрет в том, как заставить её замолчать.

Тула Маккей ждала меня на веранде своего крошечного коттеджа в ремесленном стиле в Хагере. Как и предсказывала племянница, Тула начала говорить с той самой минуту, как я к ней подошла, и не останавливалась передохнуть, пока не провела меня в дом через крохотный коридор на солнечную жёлтую кухню, где предложила чашку сладкого чая и печенье. Я приняла угощение, потому что в доме было довольно тепло, да и так можно было занять руки.
В конце концов Тула села напротив меня у алькова с окном и стала смотреть своими ярко-птичьими любопытными глазами, как я потягиваю чай.
— Эмери сказала, что вы ищете сына Матерсонов.
— Я скорее ищу не его самого, а пытаюсь выяснить, что с ним произошло, — объяснила я. — Я не могу больше ничего добавить, но любые ваши слова станут мне посильной помощью.
Она убрала седые прядки за уши.
— Он жил с матерью через несколько домов от меня, в синем двухэтажном доме на углу. Я прекрасно помню этого пацанёнка, и все воспоминания о нём плохие.
— Можно поподробнее?
— Он был хулиганом. Худшим из всех. И я не про обычную детскую жестокость. Нет, он был настоящим садистом, так что его боялась собственная мать.
— Можете описать его внешность?
— Средний рост и, я бы сказала, плотное телосложение. Не толстое, заметьте, а крепко мускулистое. Широкие плечи, большие руки. Ладонь, как два окорока. Казалось, он сможет остановить машину голыми руками, если бы захотел. Он играл в футбол, но оказался слишком жестоким даже для него. Так сильно избил другого ребёнка, что тренеру пришлось выгнать его из команды. Уверена, из-за этого он и слетел с катушек. Спорт — единственное, чем он гордился. Он всегда ходил в спортивной куртке, даже в тёплую погоду.
— Вы сказали, он был хулиганом. Что именно он сделал?
— Он убил мою Изабеллу. — Она вцепилась в ворот своего домашнего платья в синий цветочек. — Прелестнейшую персидскую кошку с белой шёрсткой и мягким нравом. Она была домашней кошечкой, но как-то раз выбралась на улицу и пропала. Я обошла район сотню раз, прежде чем нашла её повешенной на собственном заднем дворе. Он подвесил её, точно оленя для свежевания.
Меня замутило от этой картины. Подвесил её… точно как Ханну Фишер и Эфтон Делакур. Но на момент убийства Ханны Клейтон Мастерсон был мёртв уже много лет. Его жестоко убили, а тело оставили гнить под мавзолеем.
— Он пытал бедную кошку… — Тула осеклась, глаза застлали слёзы, и она поднесла платок к носу. — Я так и не оправилась от этого зрелища. Стоит мне выйти во двор, как я вижу на том дереве повешенную Изабеллу.
Я пробормотала несколько слов утешения и дала ей время успокоится, сама пока переваривая услышанное. Чем больше я узнавала, тем более чувствовала себя сбитой с толку. Кто мог продолжить дело Клейтона?
— Как вы поняли, что это его рук дело?
— Ему хватило наглости этим хвастаться, — зло ответила Тула. — Затем он убил пекинесов Миртл Уилсон. Подвесил точно также как Изабеллу. Он убивал и других животных. Белок, кроликов, даже опоссумов. Мне стало ненавистно выходить на улицу, потому что не знаешь, кого могли подвесить на этот раз.
Я задрожала от гротескной картины.
— А полицию вы вызывали?
— Мальчик был слишком умён, чтобы попасться. В юном возрасте он уже знал, как заметать следы. А когда он вырос, люди стали бояться звонить властям, боясь, что он подожжёт их дом и они сгорят заживо во сне. А затем пропала девочка в Холстеде. Приехали детективы, и его увезли на допрос. Доказательств его причастности к её исчезновению так и не нашли, но, видимо, обнаружили что-то иное. Его отправили в колонию для несовершеннолетних преступников. А может, и в психиатрическую больницу. Его мама переехала, как только он исчез. Ни её, ни его я больше не видела. Да и того ребятёнка тоже, если подумать.
— Того ребятёнка?
Её лицо смягчилось.
— Это был тихий худенький малыш. Его мама арендовала дом в нескольких кварталах отсюда. Насколько я знаю, мать из неё была никудышная. Поговаривали, что она алкоголичка. Вечно приводила странных мужиков в свой дом. Какой пример она подавала сыну. У него не было шансов на нормальное детство. Я часто видела, как он часами шатается по улицам или сидит в одиночестве на крыльце. Наверное, поэтому он и связался с Клейтоном Мастерсоном. Бедняжка был так одинок. Эти двое стали неразлучны, но мне не кажется, что мальчик участвовал в убийствах животных. По крайней мере, не по своей воле.
— Что значит не по своей воле?
Она поддалась вперёд, взгляд затуманился.
— У речки был пустырь. Дети там частенько играли. Один из соседских ребятишек как-то сказал, что видел Клейтона и того мальчонка в подлеске. Клейтон подвесил старого шелудивого пса и пытался заставить «друга» убить собаку. Тот отказался, и тогда Клейтон связал их запястья и вложил нож в руку. Заставил погрузить лезвие в сердце бедного животного. — Она откинулась на спинку стула, сжав рукой горло. — Можете себе такое представить? Знаете, как я зову таких выродков? Прирождёнными убийцами, вот как.
Я боялась, что она могла оказаться права.
— А как звали второго мальчика?
— Я не знаю. Они с матерью практически ни с кем не общались. До меня доходили слухи, что она из благопристойной семьи, но от неё отреклись много лет назад. — Тула задумчиво нахмурилась. — Поговаривали, что она из Делакуров. Но знаете, что люди только не болтают.

На обратном пути от дома Тулы Маккей первым делом мне захотелось позвонить Девлину. Я совершила важную находку, но рассказать об этом непросто. Как объяснить, что призрак Клейтона Мастерсона и куртка с эмблемой привели меня к нему?
Нужно всё тщательно обдумать, а пока съезжу к Тому Геррити. Это он отправил меня к Итану Шоу. Очевидно, что он с самого начала знал, что именно я выясню.
С помощью телефона я пробила адрес «Геррити Инвестигейшнс». Офис находился к северу от Калхуна, недалеко от моего нынешнего местоположения. Район когда-то был спальным, но большинство первоначальных построек давно переделали в квартиры и офисы, либо снесли, чтобы освободить место под уродливые кирпички, в которых располагались различные предприятия.
Подъехав к обочине, я стала высматривать нужный дом. Офис Геррити располагался в одном из ветхий зданий, старом дощатом доме в чарльстонском стиле с просевшим крыльцом и облупившейся краской. Никакого сада, лишь разросшийся кустарник и некошеные месяцами сорняки.
Выйдя из машины на покрытую трещинами пешеходную дорожку, я снова осмотрелась. После разговора с Тулой Маккей я не могла отделаться от ощущения фатума: чтобы я ни сделала, куда бы ни пошла, мне суждено столкнуться с убийцей.
Дверь была открыта, и я вошла в некогда элегантное фойе. Ныне запущенная комната с поношенной мебелью: золотым бархатным креслом, изъеденным молью ковром и провисшими жалюзи — служила приёмной нескольким сомнительным конторам. Найдя имя Геррити и номер на ряде почтовых ящиков, я поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж и увидела нужную дверь в конце длинного полутёмного коридора.
Она была широко раскрыта, но в кабинете никого не оказалось. Я остановилась на пороге и огляделась. Как и всё здание, кабинет знавал лучшие времена. Лицом к двери стоял старый металлический стол. Из остальной мебели были лишь ветхие шкаф для документов и столь же ветхая пара пластиковых стульев.
Больше ничего. Видимо, из этой комнаты и состоял весь «Геррити Инвестигейшнс».
Проверив что в коридоре никого нет, я подошла к столу и рассмотрела разбросанные предметы. Ручки, сломанные карандаши, жёлтый блокнот, степлер, скрепки — ничего особенного.
Снаружи раздался скрип шагов, и я поспешила обратно к двери. По коридору шёл мужчина, но это был не Геррити. Примерно одного возраста, но незнакомец был белым, на несколько дюймов ниже и на несколько фунтов тяжелее Геррити.
Я метнулась обратно к столу и вновь всё осмотрела. Единственной личной вещью оказалась фотография кадетов на выпускном. Стоило мне рассмотреть лица, как по телу пробежала сладостная дрожь открытия. Я узнала Тома Геррити и Девлина. И с опозданием… мужчину, которого только что увидела в коридоре.
Почувствовав его присутствие в комнате, я развернулась и увидела его в дверном проёме. Он засунул руку под куртку цвета хаки, словно хотел достать оружие.
— Что, по-вашему, вы сейчас делаете? — прорычал он.
Я быстро поставила фотографию обратно на стол и попятилась, подняв руки вверх, в манере, которую, как я надеялась, он не сочтёт угрожающей.
— Я ищу Тома Геррити. У меня есть для него информация.
У него взлетели брови на лоб.
— И что это за информация, можно полюбопытствовать?
Я сильно нервничала, но если кто и знает, как скрывать страх, то это я.
— Вы его коллега?
— Можно и так сказать.
Он опустил руку и медленно прошёл в кабинет.
По всей видимости, он решил не стрелять, и мне стало немного легче.
— Вы случайно не знаете, как мне отыскать мистера Геррити?
— Вы смотрите прямо на него.
Я уставилась на него в недоумении.
— Простите. Я ищу Тома Геррити.
— Я и есть Том Геррити. Паспорт вроде не менял.
Однако этот мужчина был ни на капли не похож на того Тома Геррити. Может ли в Чарльстоне найтись два частных детектива с одинаковым именем и фамилией?
Я обернулась посмотреть на фотографию, и меня снова накрыло ощущение фатума.
— Мать Ханны Фишер нанимала вас найти дочь? — медленно спросила я.
— Это частная информация. Пока вы не захотите признаться, зачем вы здесь, нам вряд ли есть о чём говорить.
— Я работаю с Джоном Девлином над делом Ханны. — Взгляд ненадолго упал на фотографию. — Как понимаю, вы его знаете.
У меня побежали мурашки от его презрительной усмешки.
— О, я прекрасно его знаю. Кто он вам?
Мне не понравился ни его взгляд, ни как он произнёс имя Девлина, но я проявила осторожность и скрыла своё отвращение. Я не хотела его раздражать. По крайней мере, сейчас.
— Я же сказала вам, что мы с детективом Девлином работаем над одним делом.
— Вы не полицейская.
— Нет. Я консультант.
Его взгляд был красноречивее всяких слов.
— Так какая у вас для меня информация?
— Боюсь, произошло недоразумение. Я ищу вот этого человека.
Я взяла фотографию и указала на мужчину, который выдал себя за Геррити.
Его глаза яростно заблестели, он угрожающе сделал шаг в мою сторону.
— Это что… больная шутка?
Я осталась стоять на своём.
— Нет, что вы. Как я уже сказала, похоже произошло недоразумение…
Он выхватил у меня фотографию и положил лицом на стол, словно я оскорбила его тем, что посмотрела и коснулась этого снимка.
— Понятия не имею, кто вы и чего добиваетесь, но передайте Девлину, чтобы он дважды подумал, прежде чем в следующий раз отправить кого-то рыскать в моём кабинете. Я не стану заморачиваться и подавать жалобу. Я разберусь с проблемой лично. А что касается вас… — Он угрожающе сощурил глаза. — Желаете отыскать Роберта Фремонта? Отправляйтесь на кладбище «Ручей под мостом» в Беркли.
— Роберта Фремонта?
Где я слышала это имя? Тут я вспомнила. Роберт Фремонт был полицейским, его убили при исполнении служебных обязанностей. Я пообещала Геррити (точнее человеку, которой выдал себя за Геррити) уделить его могиле особое внимание.
На спине выступил ледяной пот.
Как я раньше не поняла? Это же было так очевидно.
Фремонт мёртв, а я стала его проводником… между миром живых и мёртвых.

1. Американский ремесленный стиль — стиль архитектуры, зародившийся в конце XIXв. Целью данного движения было сближение искусства и ремесла. Оно имело широкую популярность вплоть до 1930г.
Отличительные черты стиля: пологие остроконечные крыши, крыльцо, конические колонны, частично застекленные двери, переплетные окна, натуральные цвета, каменные детали, открытые стропила и балки под глубоким карнизом крыши.

Я целую вечность просидела в машине, прежде чем завела мотор и выехала с парковки. Руки дрожали так сильно, что я не доверяла самой себе.
Как я не опознала в нём призрака?
Как не почувствовала холодное дыхание смерти на затылке? Дрожь, вызванную его потусторонним присутствием?
Призрак вошёл в мою жизнь, выдав себя за живого, и я не знала, что делать с подобным вторжением.
Я посмотрела на небо. Солнце все еще ярко сияло, хотя и начало свой медленный путь за горизонт. Через несколько часов опустятся сумерки. Свет угаснет, завеса истончится, и в наш мир проникнут духи. А у меня не осталось ни малейшей защиты, за исключением стен собственного дома.
Я добралась до дома и заперлась на замок. Задвижка, само собой, призраков не остановит, но я беспокоилась по поводу убийцы.
Как я до этого докатилась?
Стараясь побороть нервную дрожь, я сделала чашку чаю и прошлась по тихому пустому дому, ощущая невообразимое одиночество. Неужели это моё будущее? Стать затворницей, оградив себя от духов?
Я подумала о Девлине. Где он сейчас? За весь день он так мне и не позвонил, но… кто будет его в этом винить? В его глазах я просто оттолкнула его и убежала точно полоумная. Он преследовал меня до дома, умолял объясниться, но я не открыла дверь.
Пока я упивалась жалостью к самой себе, то начисто забыла про Клейтона Мастерсона. Это стало роковой ошибкой.
Я подошла посмотреть в окно, выходящее на улицу, как вдруг при повороте у меня закружилась голова. Я споткнулась и разлила чай. В доме было совершено тихо, поэтому не знаю с чего, но в тот момент я решила посмотреть наверх. Там, на лестнице, стоял Даниэль Микин и смотрел на меня робкой настороженной тенью. За ним зияла распахнутая дверь, отделявшая мои апартаменты от второго этажа.
И тут до меня дошло: Мейкон Доуз ведь говорил в саду, что берёт отпуск на три дня, а я две ночи назад слышала шаги наверху. Кто-то проник в дом и расхаживал по второму этажу всю ночь. Ослабил болты и открыл дверь.
Я пыталась усиленно моргать, чтобы сфокусировать зрение. Но комната закружилась перед глазами, и я ухватилась за стену.
— Что вы здесь делаете?
Он не кинулся на меня, а опустился на корточки.
Я понимала, что должна была развернуться и броситься бежать через парадную дверь. Выход находился всего в нескольких шагах, но я не могла пошевелиться. Взгляд упал на пролитый чай. В него что-то подмешали?
Я подняла голову с усилием.
— Что?..
— Успокоительное и мышечный релаксант. Ничего серьёзного, — услужливо ответил Даниэль. — Наверное, тебе лучше присесть.
Я не хотела ему подчиняться, но у меня не осталось выбора. Колени подогнулись, и я рухнула на пол.
— О боже, — пробормотал он, спеша ко мне. — Подействовало быстрее, чем я ожидал.
Я попыталась встать, но он положил руки мне на плечи и надавил.
— Приляг, а то ненароком поранишься. Хотя ты вряд ли сможешь пошевелиться.
Он был прав. Руки и ноги стали ватными.
Я легла на пол, стараясь остановить вращающийся потолок.
— Вот так. Дай я тебе помогу.
Он суетливо вытер лужицу от чая, взял подушку с кушетки и аккуратно положил мне под голову.
— Так лучше?
— Зачем? — попыталась прошептать я, но голос прозвучал хрипло и искажённо.
Но кажется он понял вопрос. Тяжело вздохнув, Микин присел рядом и положил голову на колени.
— Ты даже не представляешь, насколько сильно я всё это ненавижу. Ты одна из немногих, кто увидел меня… настоящего. Но ты ведь увидела и его?
Я беспомощно покачала головой и попыталась ответить.
— Ш-ш-ш. Всё хорошо. Я всё знаю про тебя. Про твою способность.
Как это возможно? Только если…
Я вспомнила, как Тула Маккей описывала второго мальчика:
… это был тихий сухопарый малыш. Я часто видела, как он часами шатается по улицам или сидит в одиночестве на крыльце. Наверное, поэтому он и связался с Клейтоном Мастерсоном. Бедняжка был так одинок.
Взгляд упал на запястье Микина. Рукав скрывал его шрамы, но я помнила их, неровные перекрёстные линии агонии.
Клейтон связал их запястья и вложил нож в руку. Он заставил его вонзить лезвие в сердце несчастной собаки.
Прошлой ночью на призраке Клейтона Мастерсона были кандалы. Один конец крепился к его запястью, а другой болтался свободно... потому что Даниэль ждал его во дворе. Силуэт, что я увидела на крыльце...
Даниэль начал раскачиваться назад-вперёд, напевая под нос. Он положил щёку на колени и посмотрел на меня.
— Знаешь, почему этот дом для тебя безопасен?
Я снова покачала головой.
— Раньше здесь находился детский приют, а на месте дома стояла церковь. В конце концов, сирот стало так много, что их решили переселить за город. Однако в 1907 приют сгорел, и в огне погибло множество детей.
«Ангелы, — подумала я. — Ангелы папа́ защищают этот дом».
Неудивительно, что здесь я ощущала умиротворение. До сегодняшнего дня…
Микин поднял голову и огляделся.
— Я понял, что это место особенное, стоило мне переступить его порог. Ты счастливица, раз нашла этот дом. Хотя я не верю, что дело в удачливости. У всего своя причина. Зачем тебя отправили на «Дубовую рощу», как не освободить меня?
— Как… долго?..
— Как долго я за тобой слежу? С вечера в «Восторге». Я приходил сюда, чтобы изучить тебя. Мне нужно было узнать твои слабости, твой распорядок дня. Как лучше к тебе подобраться. Это было легко, потому что у твоего соседа такой хаотичный график. А когда он взял отпуск, я подумал, что могу здесь поселиться. Что вдруг я тоже буду здесь в безопасности. Но это всего лишь временная отсрочка. Есть только один способ избавиться от него навсегда.
Он нежно провёл пальцами по моим векам.
— Знаешь, а я видел твоё лицо тем вечером, когда ты заметила призрак Клейтона в саду. Никто бы не обратил внимания на твой взгляд, но я понял. Я понял.
Он снова стал раскачиваться.
— Все эти годы его никто не видел. Не представляешь, как мне было одиноко.
— Ты… ошибаешься…
Он положил руку мне на плечо в знак сожаления.
— Прости. Я перебью тебя. Наверное, ты единственная в целом мире, кто может понять, с чем мне приходится жить.
Я услышала благоговение и печаль в его голове.
Его глаза наполнились слезами.
— Знаешь, ты не сможешь от них избавиться.
— Я… знаю.
— Как бы сильно я ни резал, я не мог от него избавиться. А потом я увидел тебя в «Восторге» и понял, что надежда ещё есть. Я приехал домой после ресторана и стал думать, как положить всему конец. Понадобилось время и осторожность, чтобы Клейтон не успел ни о чём догадаться. Я понимал, что он попытается найти способ остановить меня, но на этот раз я его перехитрил. Я закончил последнюю книгу, привёл дела в порядок и оставил подсказки, чтобы полиция смогла найти трупы. Я не мог оставить их на своей совести. Я старался организовать большинству достойные похороны и отнестись к ним с должным уважением, но это не всегда было возможно...
— Как… много?
Он закрыл глаза и пожал плечами.
— Не знаю. Я потерял им счёт. Старался подойти к выбору рассудительно… выбирал лишь несчастные души, которые нуждались в освобождении. Остальное творил Клейтон. Эти кандалы, пытки… — Он произнёс последнее слово шёпотом. — Мне хватило глупости думать, что я смогу остановить его, когда он был ещё молод. Я был счастлив, когда его увела полиция, я словно переродился, но в конце концов он получил свободу и показался в Эмерсоне. Он рассказал мне, какая участь постигла мою кузину Эфтон… он несколько лет планировал её убийство, лишь чтобы поиздеваться надо мной, досадить… я понял, что должен придумать, как положить этому конец. Он никогда бы не оставил меня в покое.
— Ты…
— Да, я убил его, и все эти годы его призрак преследовал меня. Заставляя продолжать убивать. — Он посмотрел на меня измученным одержимым взглядом. — Ты и представить не можешь, что он заставлял меня делать. Эти бедняжки…
Он продолжил раскачиваться с закрытыми глазами.
— Снова и снова я пытался положить этому конец… забрать свою жизнь, но он всегда находил способ остановить меня. И в один день я понял, что даже если смогу убить себя, он будет ждать меня на той стороне… привязав к себе на веки вечные…
Его дыхание прервал короткий всхлип, и несмотря ни на что мне стало его жалко, так как я поняла, что он говорил правду. Призрак Клейтона довёл его до безумия.
Он шмыгнул носом и вытер глаза.
— Но теперь всё хорошо. Я знаю, как положить этому конец. Последнее препятствие устранено.
— Камилла?..
Он судорожно вздохнул.
— Я не хотел. Если бы у меня только был выбор…
Это он убил Камиллу, не Клейтон. Хочет он в это верить или нет — в его сердце живёт монстр.
— Мне показалось, что в тот день ты что-то сфотографировала, но угрозой была не ты, а Камилла. Она увидела, как я возвращался тем вечером с «Дубовой рощи». Я сказал, что занимался исследованиями для книги, но — горе от ума — она начала задавать вопросы. Если бы она только повременила, это было бы неважно. Она смогла бы обратиться в полицию, сказать, что подозревает меня, и я освободился бы от Клейтона навсегда.
— Как?..
— Разрешив ему преследовать тебя, Амелия.
По спине пробежала ледяная дрожь.
— Но после сегодняшней ночи это уже будет неважно, — грустно повторил он.
И тогда я всё поняла. Как только призрак Клейтона станет преследовать меня, Даниэль убьёт себя. Только так он сможет освободиться от своего духа. Навсегда.
— А теперь спи, — мягко сказал он. — Скоро всё будет кончено.

Я проснулась со вкусом рвоты во рту и запахом гнили в носу. Я лежала на чём-то грубом и холодном. Попыталась приподнять голову, как что-то резануло щёку. К горлу подкатила желчь, и меня вывернуло наизнанку.
Рухнув на пол, я осталась лежать совершенно неподвижно, пока в голове не прояснилось. Постепенно возвращались обрывки воспоминаний. В моём доме был Даниэль Микин. Он признался в убийстве Клейтона Мастерсона. Что Итан сказал про убийцу? Как минимум семь колотых ран. Это было жестокое и хладнокровное убийство.
Он попытался освободиться от своего мучителя только чтобы выяснить, что привязан к его духу. Теперь он намеревался переманить Клейтона на меня.
Медленно поднявшись на ноги, я пошла вперёд, пока не нащупала стену. Она была влажной и скользкой, как в камере под «Дубовой рощей».
Я нагнулась и провела рукой по карману, с удивлением осознав, что сотовый остался у меня. Почему он не забрал его? Сигнал отсуствовал, так что я никак не могла позвать на помощь. По крайней мере, дисплей давал хоть какой-то свет, и, возможно, для этого мне его и оставили. Кажется, Микин хотел, чтобы я вспоминала его добрыми словами. Ему было важно, чтобы я поняла его мотивацию.
Я поняла, но не могла смириться или простить его.
Подняв телефон, я осмотрела свою тюрьму. Старые кирпичные стены. Толстые нити паутины. Кажется, я глубоко-глубоко под землёй, в неоткрытой части туннеля, но в отличие от прошлого раза я не увидела ни входа, ни двери, ни выхода. Сплошной кирпич.
Как такое возможно? Он принёс меня сюда. Должен быть выход.
Если только он не замуровал стены…
Крик застрял в моём горле, но я не поддалась страху. Мне нельзя паниковать. Я не могу потерять самообладание, иначе буду обречена.
Я несколько раз обошла комнату, продираясь сквозь липкую паутину и ощупывая кирпичи, пока пальцы не стёрлись до крови.
Обессилив, я опустилась на пол и закрыла лицо руками. Кто будет искать меня в таком месте? Я сидела и чувствовала холодное присутствие. Что-то дотронулось до моих волос, пробежалось по шее. Потянуло за руку...
Я в страхе подняла голову и посветила телефоном, но ничего не увидела во мраке.
Клейтон? Меня накрыл ужас. Я вжалась в стену и стала вглядываться в темноту широко раскрытыми глазами.
Спустя несколько секунд холод исчез, и я сказала себе, что мне померещилось. Это всё побочные эффекты лекарств, подмешанных в чай. Должно быть, Микин давно за мной следил, раз знал о моей привычке пить чай по возвращении домой. Возможно, он понаделал глазков в квартире.
Я задрожала и обняла себя. Мне было холодно, страшно и очень одиноко. Я подумала о мама́, папа́ и Девлине. Обо всех моих любимых. Увижу ли я их когда-нибудь?
Должно быть, в какой-то момент я задремала, потому что увидела себя бегущей по бесконечному туннелю. Руки тянулись из стен, желая схватить меня. Я бежала через комнаты с подвешенными трупами, а призраки плыли за мной по пятам. Однако где-то вдалеке, всегда прямо за мной, я слышала голос Девлина.
Сюда! Быстрее!
Однако вёл меня не Девлин. Это была Шани.
Она тянула меня за руку, упрашивая поторопиться. Затем, прямо перед нами, я увидела призрак Роберта Фремонта. Он парил за подвешенными трупами и ждал нас. Как только мы подошли к нему, он повернулся и исчез сквозь стену.
Позади раздавались шаги и грохот цепей. Прорываясь сквозь паутину, я закрыла глаза и последовала за Фремонтом через стену. Посмотрела на руку. Шани не было. По какой-то причине она не прошла со мной. Я хотела вернуться за ней, но стена стала твёрдой. Я потеряла её…
Я проснулась и огляделась. Я была одна, но на мгновение их присутствие ощущалось так сильно...
Поднявшись за ноги, я подошла к стене, через которую во сне исчез Фремонт. Подняла сотовый и тщательно исследовала каждый дюйм, находя лишь один плохо скреплённый кирпич.
И затем я увидела его. Выход.
Если муха привела меня и Девлина к первой тайной комнате, то другая показала мне путь из этой.
Я бы ни за что не заметила трещину в стене, если бы не переливчатый отблеск мухи, проскользнувшей через крошечное отверстие в извести. Я провела по трещине пальцем.
Это была своего рода дверь, идеально заложенная кирпичами. Отложив телефон в сторону, я надавила обеими руками, а затем упёрлась плечом. В конце концов, я упала на пол и стала пинать стену со всей силы, пока не выпали кирпичи, освобождая путь в другую комнату.
Меня окатило запахом гниения наряду с чёрной тучей жужжащих мух.
Они облепили руки, лицо, губы. Я смахнула их и, натянув футболку на рот и нос, медленно подошла к дыре со светом. Запах определённо шёл изнутри. Я задержала дыхание и покачнулась на пятках, дрожа от увиденного внутри.
Трупы. Тела, которые Микин не успел похоронить.
Сколько их?
Я потерял им счёт. Старался подойти к выбору рассудительно… выбирал лишь несчастные души, которые нуждались в освобождении.
Не обращая внимания на крошечные ножки в волосах, я просунула сотовый телефон в проём. Снова стены. Снова паутина. Силуэт, который, как я боялась, мог оказаться подвешенным телом.
И запах. Он был повсюду, проникая в каждую щель и отверстие, впитываясь в одежду, кожу, проникая в ноздри...
Я сильнее прижала футболку к носу.
Перешагнула через проём и наступила обувью в воду. Запах стал сильнее, и я задумалась о жидкости под ногами.
Не буду об этом думать… не сейчас…
Поскользнувшись, я упала на пол с ужасающим всплеском. Вода попала на лицо, и я закричала. Я подскочила, плюясь и откашливаясь.
Стараясь шагать осторожно, я направилась в темноту.
Гул мух заполнил голову, и я была благодарная, что не могу видеть дальше тусклого свечения сотового телефона.
Я старалась идти прямо, пока не упёрлась в очередную стену. Я шарила и шарила рукой, пока наконец не наткнулась на второй вход. Мокрая и дрожащая, я перелезла через дыру, только чтобы оказаться в очередной комнате.
Когда я уже отчаялась выбраться из этого лабиринта, я перелезла через очередное отверстие в длинный узкий тоннель. Воздух здесь оказался более свежим, зловонный запах пропал. Хотелось надеяться, что я близка к свободе.
Я замерла в болезненной нерешительности. В какую сторону пойти? И тут я услышала тяжёлый топот позади. Я не стала ждать того, кто выйдет из теней. Кто ещё это может быть, кроме Микина?
Повернув, я побежала по туннелю. Мобильный едва освещал дорогу.
Пронесясь через ещё одно отверстие, я оказалась в круглом, похожем на вольер помещении, и поняла, где именно нахожусь. Я посмотрела наверх и увидела светло-лавандовый кусочек сумеречного неба. Я была готова расплакаться от радости.
Я начала взбираться и уже почти была наверху, как услышала шаги, звук пролазившего через отверстие тела и лязг металлической лестницы. Мой преследователь шёл за мной.
Он окликнул меня по имени. Всего одно слово. Амелия. С нежной протяжностью, которую я так любила. Я взглянула в запрокинутое лицо Девлина на долю секунды, прежде чем меня схватили за запястье.
Я бы никогда не подумала, что Даниэль Микин так силён, но он протащил меня через проём, захлопнул крышку и задвинул засов, которого не было, когда мы с Девлином вылезли из колодца несколько недель тому назад.
Девлин забарабанил в дверь, и я попыталась её открыть, но Даниэль схватил меня, и я пошла на него, царапаясь, пинаясь и колотя кулаками, точно демон.
Он увернулся и полоснул лезвием ножа по моей руке. Вспыхнула жгучая боль. Брызнула кровь. Я попятилась и упала на землю.
Он стоял надо мной, но не один. С приходом сумерек сквозь завесу проскользнул призрак Клейтона Мастерсона.
Его правая рука была прикована к левой руке Микина.
Это Клейтон полоснул меня по руке…
Даниэль завыл:
— Ты можешь его видеть! Я знаю, что можешь. Тебе нужно лишь признать его существование, и всё будет кончено. Пожалуйста… пожалуйста… положи этому конец.
Но это станет концом лишь для него, но не для меня. Я не признаю его духа. Я лежала на земле, не сводя глаз с Даниэля. Кровь хлестала сквозь пальцы.
Он упал на колени с перекошенным лицом и на мгновение вступил в страшную схватку с призраком.
Я поняла, что это мой шанс, и метнулась к колодцу. Пальцы сжали засов, и я дёрнула его, как в ту же секунду надо мной навис Даниэль с поднятым ножом. Я знала, что он собирается сделать, но не Девлин. Стоило ему распахнуть дверцу и выйти из колодца, как он увидел Даниэля, который стоял рядом со мной с окровавленным ножом. Он не мог видеть Клейтона. Он не мог знать, что о битве между ними.
Он окликнул Даниэля раз, второй и выстрелил.

Я распласталась на земле. Кружилась голова.
Приехали парамедики. Один надавил на мою руку, остальные занялись Даниэлем, но было уже поздно. Я знала в точности до секунды, когда он умер. Я видела, как дух покинул его тело, до сих пор прикованный к Клейтону Мастерсону. Навеки вечные.
Краем глаза я уловила проблеск чёрного силуэта, выскользнувшего из леса. Один за другим, духи окружили и схватили двух призраков.
Тени больше не будут меня преследовать. Они ушли с Даниэлем Микином.

Кровь удалось остановить, но рану нужно было зашить. Я сидела на краю «кареты» скорой помощи, не сводя глаз с Девлина, пока не заметила знакомое лицо вдалеке. Странно, что только я обратила на него внимание, но затем вспомнила причину.
Я подошла к нему, немного покачиваясь от обезболивающих.
— Это ты был со мной внизу? Ты показал мне путь наружу. — Он и Шани спасли меня. — Почему?
Я почувствовала его ледяной взгляд сквозь солнцезащитные очки.
— Я хотел справедливости, — сказал убитый коп. — И только ты могла мне помочь.
— Амелия?
Я повернулась и увидела подошедшего Девлина. Он смотрел на меня со странным взглядом на лице.
— С кем ты разговаривала?
Я обернулась. Никого не было.
Он положил руку мне на плечо.
— Ты в порядке?
— Нет, — произнесла я с дрожью. — Но это поправимо.
Я хотела спросить, как он нашёл меня этим вечером, но в тот момент расспросы казались излишними. Должно быть, Роберт Фремонт сыграл свою роль. Я задрожала от мысли, что его призрак хотел от меня, но я побеспокоюсь об этом завтра. Сейчас я хотела насладиться моментом с Девлином.
Я положила голову ему на грудь, и он так нежно меня обнял, что захотелось расплакаться.
Но мгновение было мимолётно. Сумерки уже спустились. Его ждали призраки.