В том году на празднике середины осени они случайно ударились фонарями в толпе.
Стоило их взглядам встретиться, как время словно остановилось, и каждый момент тысячи лет воспоминаний пронёсся перед глазами, разливая по сердцу неописуемое чувство тепла.
Однако он никогда не встречал её, и она никогда не видела его раньше.
Словно под действием чар их сердца забилось в такт.
А затем толпа разлучила их.
И пока полностью не исчезли из вида, они не сводили друг с друга глаз, всё сильнее окунаясь в чувства, ещё глубже запечатлевая в сердцах образ друг друга.
Позже они узнали, что оказались детьми двух семейств с вековой враждой.
Оба тяжело вздыхали над иронией судьбы, но не могли отказаться от своей любви.
Они тайно встречались, урывками наслаждаясь минутами радости, но в итоге их раскрыли.
Гнев матерей был страшен. Как они могли потворствовать подобной измене? Дети были наказаны в соответствии с семейными устоями, а отношения между двумя семьями стали ещё хуже. Каждая сетовала, что другая породила непорядочного ребёнка, который осмелился совращать её дитя.
Сколько бы ран ни оставалось на коже, сколь яростно ни запрещали бы родные, любовь юных сердец становилась лишь крепче день ото дня и всё больше им хотелось быть вместе.
Испытав бесчисленные трудности, он смог передать ей послание через своего доверенного слугу:
«Ты сделаешь свой выбор? Пойдёшь со мной? Откажешься от всего?»
Всеми правдами и неправдами ей удалось передать ему свой ответ:
«Я пойду с тобой. Во всём мире у меня есть только ты».
Но их прекрасным мечтам не суждено было сбыться.
Когда она сделала всё возможное и невозможное, чтобы сбежать из дома и пришла к назначенному месту, её ждал лишь его слуга.
— Госпожа, только, пожалуйста, не грустите, когда всё услышите. Глава семьи спросил молодого господина: «Если сейчас я отдам тебе всё семейное наследство, но при условии, что ты больше никогда не будешь поддерживать никаких отношений с той девушкой и сразу же женишься на своей младшей двоюродной сестре, ты согласишься?» Я не знаю, что ответил молодой господин, просто выслушал его приказ, прийти сюда и передать вам, что ему очень жаль, но он не сможет прийти.
Её сердце разлетелось на тысячи осколков.
Онемевшая она вернулась домой и безо всякого сопротивления со стороны старших согласилась выйти замуж.
В день свадьбы его слуга, несмотря на кровь и раны, полученные удары и тычки, самоотверженно ворвался в пиршественный зал и закричал:
— Госпожа, не надо!
Она приказала не трогать его и приказала:
— Объясни, что ты хочешь этим сказать, и не торопись.
Все боялись пошевелиться. Они видели, что в её ладони спрятана заранее заготовленная игла и указывала она сейчас в сторону мягкотелого жениха.
Из глаз слуги скатилось несколько слезинок, а потом он заговорил:
— Госпожа, в тот раз я рассказал вам только половину того, что услышал; вернувшись, я понял, что неправильно всё истолковал.
Я не знал, что в тот день глава семьи поставил чашу отравленного вина перед молодым господином. Глава семьи потребовал от молодого господина ответа, но господин не произнёс ни слова, просто молча выпил отравленное вино, а затем громко крикнул мне в коридор передать вам, что он сожалеет, но не сможет прийти.
Я незамедлительно бросился выполнять приказ, поэтому, когда вернулся, тело молодого господина уже охладело.
Каждый день я хотел рассказать вам правду, госпожа, но это место так хорошо охраняют.
Сегодня же я решил рискнуть своей жизнью, чтобы просто сказать вам, что господин никогда вас не предавал, поэтому не делайте глупостей.
Она молча выслушала его. Все кости в её теле словно переломило, а изо рта потекла алая кровь. Однако лицо её осталось умиротворённо.
Она улыбнулась неописуемо трагично, тихо рассмеявшись.
И ответила слуге:
— Возможно, это судьба столь крепко держит нас вместе. Она сплела наши жизни, но не дала счастливого финала. А, может быть, наши жизни уже давно переплелись в прошлых перевоплощениях, в противном случае отчего я испытываю такое изнеможение? У меня есть последнее желание. Умоляю, похорони меня вместе с ним.
Не дав никому ничего сделать или сказать, она сжала иглу и вонзила себе в горло.