---

Название: Moon Craving / Лунное притяжение
Автор: Lucy Monroe / Люси Монро
Описание: исторический роман, оборотни, мистика
Количество глав: пролог, 20 глава, эпилог
Год издания: 2010
Серия: Children of the Moon / Дети Луны - 2 книга
Статус перевода: завершен

Перевод: Prozerpina
Сверка: Aniram
Редактура: Neos
Обложка: Solitary-angel


Если бы это зависело от него, Талорк – лэрд клана Синклеров и вожак стаи оборотней, никогда бы не женился. Но когда король приказал, чтобы Талорк женился на англичанке, одинокий волк был потрясен, найдя в решительной Абигейл свою суженую. И после невероятно страстной брачной ночи две слишком независимых души ощущают нерушимую связь…
Глухая с детства, Абигейл надеется держать свой изъян в тайне от Талорка как можно дольше. Да и у него не было никакого желания говорить ей о том, что он оборотень. Но когда Абигейл узнает, что муж, в которого она начала влюбляться, обманул ее, ему потребуется вся сила воина – и хитрость волка – чтобы вернуть жену. И перед Талорком встанет самая большая проблема в его жизни: уязвимость влюбленного мужчины…

Содержание

Для всех читателей, которые присылали письма по электронной почте с вопросами об этой книге. Меня вдохновило Ваше увлечение этой историей и желание прочитать продолжение. Известия от Вас помогали мне продолжать работу над этой книгой даже, когда множество разных вопросов требовали моего внимания. И я благодарна Вам! Я искренне надеюсь, что история о Талорке и Абигейл стоила всех ожиданий. Для меня это была особенная история, которая, я надеюсь, придет Вам по душе!

Пролог

Тысячелетия назад Бог создал расу людей настолько жестоких, что даже их женщины были опасны в сражениях. Эти воинственные люди отказались признавать любую другую власть, кроме своей собственной, вне зависимости от того, насколько сильные войска посылались, чтобы подчинить их. Враги победители говорили, что они боролись как звери. Побежденные враги ничего не говорили, ибо мёртвые - молчат.
Их считали примитивным и варварским народом, потому что они украшали свои тела синими татуировкам. Рисунки были незамысловатыми. Обычно, изображался контур животного, хотя у некоторых членов клана рисунки были более сложными и могли поспорить художественной красотой и замысловатостью с кельтскими произведениями. Такие рисунки были только у вождей клана, и их значение не было доступно и понятно врагам.
Некоторые предполагали, что это были символы их воинственной природы, и в некотором смысле, они были правы. Изображение зверей отображало часть их жестокой и независимой сущности, которая держалась в секрете даже перед лицом боли и смерти. Эту тайну они хранили на протяжении веков своего существования, и тогда, когда большинство из них пересекли Европу и обосновались на суровой земле северной Шотландии.
Римляне называли их пиктами, как и другие народы, что проживали рядом и южнее... сами же себя они называли криктами.
Звериный дух этих людей манил их к битвам и делал их непобедимыми. Они обладали даром перевоплощения, а синеватые татуировки на их коже были символом удачного превращения. Когда происходило первое изменение, их помечали видом животного, в которого они могли перевоплотиться. Некоторые могли контролировать такие перевоплощения. Некоторые нет. Большинство было волками, но также были охотничьи кошки и хищные птицы.
Никто из оборотней не обладал способностью к быстрому воспроизведению потомства, как их человеческие братья и сестры. Представители этого народа, хотя и внушали страх, и были более хитрыми и ловкими, чем большинство людей, но они не были безрассудными, ими не правила их звериная природа.
Один воин мог убить сотни противников, но если крикт умирал прежде, чем обретал потомство, это неизбежно приводило к сокращению клана. Некоторые пиктские кланы в других частях мира уже вымерли, не признавая и считая низшими многочисленных людей вокруг них.
Большинство оборотней Горной Шотландии были достаточно умны, осознавая опасность исчезновения своей расы, чтобы понять, что смешение их крови с кровью людей будет меньшим из зол – главное, что они уберегут свой народ от исчезновения. Они смотрели в будущее. В девятом веке нашей эры, Кеннет Макалпин взошел на шотландский трон. Он родился в смешанном браке от матери крикты и отца человека, человеческая сущность которого в нем доминировала. Он не был способен перевоплощаться, но это не помешало ему предъявить права на трон на земле пиктов (так тогда называлась Шотландия). Чтобы гарантировать свое правление, он предал своих соплеменников, убив всех членов королевской семьи, возможных претендентов на престол во время обеда, - их убийство навсегда сделало криктов недоверчивыми к людям.
Несмотря на это недоверие, крикты поняли, что они могут либо вымереть, борясь с увеличивающейся наступающей человеческой расой, либо присоединиться к кельтским кланам.
Они избрали второй путь.
И хотя на земле осталось великое множество свидетельств существования пиктов, люди с тех пор о них ничего не слышали. Поскольку они не признавали любой посторонней власти, на протяжении долгого времени вождями кельтских кланов были только крикты, способные перевоплощаться и власть передавалась наследникам, имевшим такой дар. Большая часть людей-соплеменников не догадывались об этом, но некоторые были посвящены в тайну. И те, кто знал, были осведомлены, что предать обет молчания означало неизбежную, скорую смерть.
И этот обет почти никогда не нарушался.

Глава 1

- Тогда война? – спросил своего лэрда седой, старый шотландец Осгард.
Барр, второй человек после могущественного вождя клана, нахмурился:
- Против нашего собственного короля?
Соблазн сказать "да" был огромный. Талорк, лэрд клана Синклеров и вожак стаи волков криктов, крепко сжал челюсти, чтобы не поддаться соблазну. Было бы поделом Давиду. Талорк не сомневался, что если бы он приказал, то его клан без колебаний пошел бы воевать против короля, еще не принятого среди многих горцев, как правителя Шотландии.
В горах, по крайней мере, люди все еще в первую очередь слушаются своего лэрда, а не монарха. Что бы тогда делал этот «цивилизованный» король?
Но человек, воспитанный норманнами в той адской дыре на юге, был другом. Несмотря на английское влияние на короля Давида, Талорк уважал короля Давида, в то время, когда всего несколько человек были удостоены такой чести.
- Разве не достаточно того, что он уже посылал вам английскую невесту, так теперь он посылает вам еще одну!? – спросил Осгард, и в голосе, достаточно сильным для его возраста, слышался гнев.
- Он не думает посылать ее, - заявил Барр, как будто Талорк еще не знал подробностей проклятого послания.
- Нет, он ждет, что я отправлюсь в Англию и женюсь на этой девчонке.
- Но это же оскорбление! - зарычал Осгард.
Барр кивнул:
- Это оскорбление, которое нельзя оставить без внимания.
- Если верить вестнику от короля Давида, и английского короля вы нарушили королевскую волю, не вступив в брак с первой англичанкой, - тихо вставил сенешаль Талорка, Гуайэр, за что Осгард наградил его острым взглядом.
Старик, который после смерти отца Талорка был его советником, преднамеренно повернулся к Гуайэру спиной:
- Некоторых может заботить недовольство английского короля, но есть и те из нас, кто знает, что лучше англичанам не доверять. Особенно той, которая стремиться стать женой нашего лэрда.
- Я не обеспокоен недовольством короля, а лишь указываю, что и английский и шотландский монархи были оскорблены, и это может объяснить неприятное требование нашего короля, - стоял на своем Гуайэр, но было видно, что молодого солдата задело замечание Осгарда. Осгард фыркнул, Барр молчал. Талорк же кивнул:
- Без сомнений. У меня не было намерений жениться на Эмили, и очевидно, что мой сюзерен позднее это понял.
- Вы не пошли войной против Балморала, когда он захватил девчонку, - заявил Барр.
- Крикты не идут войной из-за потери какой-то англичанки, - произнес Осгард, с отвращением выплевывая каждое слово.
Гуайэр нахмурился:
- Балморал пошел бы.
Сенешаль был прав. Лэрд клана Балморалов, женившийся на англичанке, на которой Талорку было приказано жениться его королём, без сомнений пошел бы воевать за нее. Каким бы невозможным это было для понимания Талорка, но все заставляло его поверить в то, что лэрд криктов любил свою искреннюю жену.
Осгард повернулся лицом к молодому воину и сбил бы его с ног, если бы рука другого воина не остановила его. Огромный, закалённый в боях крикт спокойно смотрел на старика. Такой же огромный, как и заместитель Талорка, близнец Барра, Найэл мог запугать любого без особых усилий. Шрамы, которые покрывали всю левую сторону лица, выглядели устрашающе и придавали ему еще более грозный вид.
Убить крикта было не простым делом, но Найэл чуть не погиб в той битве, которая унесла жизнь его старшего брата Шона, прежнего заместителя и зятя Талорка. Осгард вздрогнул, хотя никакой угрозы не прозвучало от грозного воина.
Талорку пришлось удержаться, чтобы не улыбнуться. Старого шотландца было не так просто запугать, но Найэлу это удалось без особых усилий. На самом деле, кроме Талорка, был только один член клана, который не дрожал в присутствии Найэла – его брат-близнец Барр.
Открывая и закрывая рот словно рыба, Гуайэр во все глаза смотрел на Найэла и Осгарда.
- Я вижу, ты решил присоединиться к нам, - сказал Барр своему близнецу.
- Я слышал, что прибыл посланник от короля.
- Ты все правильно слышал, - ответил Талорк.
- Что ему нужно на этот раз? – спросил Найэл, словно шотландский король часто чего-то требовал.
- Ты уже можешь отпустить мою руку, - проворчал Осгард.
- Обижать мальчишку вы не будете.
- Он оскорбил нашего лэрда, - сказал Осгард.
- Я не мальчишка! - ответил Гуайэр.
Когда же он понял, что сказал Осгард, то чуть не взорвался от возмущения: – Я ничего такого не делал!
Найэл выпустил руку Осгарда, но встал между стариком и молодым рыжеволосым воином.
- Гуайэр больше не будет оскорблять лэрда.
- Он сказал, что Талорк не так силен, как Балморал.
- Я этого не говорил! – лицо Гуайэра вспыхнуло от ярости.
Найэл вопросительно посмотрел на Талорка:
- Ты обиделся, лэрд?
- Нет.
- Вот видишь? – Гуайэр скрестил руки на груди, отодвигаясь от Найэла к Барру.
Найэл нахмурился и поджал губы, но ничего не сказал по поводу этого выразительного действия.
Гуайэр проговорил:
- Я лишь упомянул тот факт, что лэрд Балморалов очень многое приобрел с женитьбой на англичанке, и наш лэрд тоже может. В конце концов, она сестра Эмили.
Да, Балморал нашел суженую в англичанке, обычном человеке, которая приняла и другую его сущность - волка. Она недавно родила их первенца – дочь. Талорк действительно был рад за них, хотя не мог понять почему. Балморал для него был как заноза в заднице. Но все равно он был сильным воином-криктом.
- Наш лэрд и ногой не ступит на английскую землю, чтобы женится, - сказал Осгард с твердым убеждением.
- Нет, этому не быть. – Талорк повернулся к Гуайэру:
- Ты напишешь сообщение королю от моего имени.
- Хорошо, лэрд.
- Скажешь ему, что я женюсь на англичанке, как он и просит, но сделаю это на своей земле. Я отправлюсь в путешествие на юг через земли клана Макдональда; они наши союзники.
- Да, лэрд. Что-нибудь еще?
- Я приму земли, что лежат между нашим кланом и кланом Донегала, которые были спорными эти последние годы и остальную часть приданого, которую он готов предоставить. Но дополнительно за женитьбу на английской невесте я потребую двадцать бочек медовухи, двадцать щитов, двадцать шлемов, десять мечей и десять секир
- Но зачем нам щиты и шлемы? – спросил Осгард, хотя было видно, что ему понравилась идея запросить за англичанкой больше приданного.
- Не все наши воины – крикты, - напомнил Талорк старому советнику.
Некоторые, а если точно, то большинство клана, были людьми. У них не было силы волка защитить себя в сражении, или способности перевоплотиться в животное. Только у криктов были такие способности, и их двойная сущность строго хранилась в тайне. Хотя в том, что они превосходные воины не было тайны, это была истинная правда.
Все же людское вероломство могло подорвать силу криктов. Рана от предательства Макалпина по отношению к своему народу еще болела, хотя это произошло в прошлом столетии. Другие раны были еще более свежими, как, например, предательство мачехи Талорка, Тамары, которая не была криктом. Она предала отца Талорка и весь клан Синклеров. Ее козни стали причиной многих смертей, как среди людей, так и среди криктов. Отец и брат Талорка были среди них, они тоже погибли. Тот факт, что она призвала собственную смерть, не помогал уменьшить ярость и горе Талорка.
Это было то, что он не забудет. Никогда.
И поэтому Талорк почти жалел англичанку, которой суждено было стать его женой.
Абигейл проскользнула в комнату, которую ее отчим использовал главным образом для встреч со своим управляющим и капитаном стражи. Также, здесь он хранил письма и несколько книг, которые и составляли входящих в библиотеку семьи Гамильтон. Никому кроме сэра Рубена и его жены, матери Абигейл, не было дозволено входить в комнату без приглашения.
Сжатые руки Абигейл были влажными от волнения, что кто-то мог ее здесь обнаружить, но у нее не было никакого выбора.
Уже не было, после того, как она стала свидетельницей спора между своей матерью и младшей сестрой, Джолентой. Предполагалось, что то, что она не должна была видеть, в равной степени, ей нужно было увидеть обязательно.
И ей необходимо было знать больше, чем другим о том, что произошло в главной башне замка. Хотя бы для того, чтобы защитить свою собственную тайну.
И поэтому, без колебания она наблюдала за спором матери и сестры со своего тайного места с другой стороны внутреннего двора замка. Ей было видно только лицо сестры, и ее понимание было односторонним, но слова Джоленты вызвали глубокое беспокойство у Абигейл, и она напряглась, ожидая ответа.
Среди прочих, более тревожных вестей, Джолента упомянула о сообщении от короля. Она обвинила их мать, Сибил, в том, что та предпочитала Абигейл ей. Это было настолько абсурдно, что Абигейл тихо засмеялась с горечью, в то время, когда спор продолжался. Ее наблюдение привело к тому, что у нее появилось больше вопросов, чем ответов. Абигейл надеялась, что послание от короля было в письменном виде, и что она найдет это здесь.
Прежде, чем отправиться в Хайленд и выйти замуж за лэрда, ее сводная сестра Эмили когда-то сказала, что она никогда бы ничего не узнала, если бы она все время не подслушивала. У Абигейл не было возможности слушать беседы, но у нее были свои собственные методы обнаружить то, что ее мать захочет держать в тайне.
Как, например, чтение по губам сестры на расстоянии.
Абигейл потеряла свой слух, а вместе с ним и любовь своей матери, шесть лет назад во время лихорадки, которая чуть не убила ее. Когда она очнулась, и ее недостаток был обнаружен, мать отказалась входить в комнату больной Абигейл. Эту обязанность возложили на Эмили, её сводную сестру, которая была старше лишь на пару лет. Ей пришлось сделать все, чтобы возвратить Абигейл к жизни.
Когда Абигейл почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выходить из комнаты, потребовалось только одно посещение ее матери и отчима, чтобы понять, что она больше не будет драгоценной дочерью. В действительности, сэр и леди Гамильтон приложили все усилия, делая вид, что её не существует вообще.
Как только девочки поняли, какой эффект глухота Абигейл произвела на привязанность их родителей, они осознали, что нельзя сообщать об этом другим.
Эмили была обеспокоена, что Абигейл будет, не только отвержена, но и будет считаться проклятой. И старшая девочка поставила себе цель помочь Абигейл скрыть свой физический изъян от остальной части населения замка. Она неустанно занималась с Абигейл, обучая ее читать по губам и продолжать говорить так, как будто она все слышит.
Эмили была строгим учителем, но Абигейл знала, что настойчивость ее сестры в постоянной практике до изнеможения были продиктованы любовью. Однако были минуты, когда Абигейл задавалась вопросом, было ли ее выздоровление от лихорадки к лучшему. И только из собственной любви к Эмили, Абигейл никогда не высказывала свои сомнения.
Она не хотела причинять боль сводной сестре, которая любила ее и заботилась о ней намного добрее, чем когда-либо ее родная сестра. Абигейл так сильно недоставало Эмили.
И без ее помощи и поддержки, голос Абигейл стал почти что шепотом. Разговаривать стало достаточно трудно; говорить обычно, было почти невозможно без постоянных скрытых наставлений Эмили. Но то, что даже ни один из слуг не обнаружил ее тайну на протяжении более чем двух лет с тех пор, как ее сестра отправилась в Шотландию,
было свидетельством того, насколько хорошо Эмили обучила Абигейл говорить. Абигейл жила в ожидании того дня, когда она будет в состоянии убежать из замка Гамильтон и сможет присоединиться к своей сестре.
Отношение сэра Рубена смягчилось к ней, как только он увидел, что она не будет смущать его, извещая всех о своем недостатке, но ее мать, она считала Абигейл камнем на шее. Все свои надежды на удачный и выгодный брак она положила на Джоленту.
Все же Сибил отказала в просьбе Эмили отправить Абигейл в Хайленд для продолжительного визита.
Абигейл не понимала почему. Если только ее мать так сильно ненавидела ее, что не могла даже вынести мысли о счастье Абигейл. А она обязательно будет счастлива, когда встретится с единственным человеком в мире, той, которая любит ее и действительно желает ее общества.
Абигейл проводила большую часть своих дней в одиночестве. К счастью, Эмили научила ее читать письма так же хорошо, как по губам. Несмотря на то, что она редко получала письма от своей сестры, но все же они были единственной ниточкой, что связывало ее с Эмили, с тех пор как та отправилась на север, чтобы выйти замуж за своего горца. Абигейл изучила книги, которые сэр Рубен позволил ей читать и письма от аббатисы, с которой Эмили вела переписку. Последние шесть месяцев Абигейл сама переписывалась с этой образованной женщиной. Ее неспособность слышать не могла помешать дружбе через переписку.
Их экономка, Анна, была доброй женщиной, но она также была очень занятой, а Абигейл не любила кого-то беспокоить и быть обузой. Но она не хотела сдаваться и только продолжала улучшать свой гэльский с этой пожилой женщиной, родившейся в Шотландии. Она не оставляла надежду, что со временем, Сибил могла позволить дочери, которую она считала бесполезной, присоединиться к Эмили в Хайленде. Ей бы пришлось.
Абигейл была уверена, что это время настало, когда семь дней назад Сибил отвела ее в сторону и сказала, что она покинет замок и вместе с сэром Рубеном и Сибил отправится в поездку. Абигейл полагала, что Сибил, наконец, ответила на просьбы Эмили. Она окунулась в приготовления к поездке с волнением, которое не чувствовала с тех пор, как рассталась с сестрой.
Конечно, Абигейл испытала некоторый трепет от мысли, что ее, возможно, отправляют в женский монастырь. Но аббатиса, конечно, сказала бы об этом в своем последнем письме, если бы это было правдой. Абигейл спросила у матери, увидит ли она Эмили.
Сибил ответила, что возможно. Абигейл подумала, что она просто скромна. Но теперь, она опасалась, что мать подразумевала именно это. И это было вполне возможно.
Наконец, Абигейл нашла письмо от короля и начала читать его с нарастающей паникой.
Такого не могло быть. Ее мать не может быть настолько жестокой. Но официальное послание от короля говорило об обратном. Сибил, пусть будет проклята ее душа, не сказала об истинной причине поездки, но в этом письме, запечатанном лично королем, черным по белому было написано о жадности и предательстве ее матери.
Как мать могла запланировать что-то столь отвратительное для своей плоти и крови? Хуже того, как она могла не предупредить Абигейл о том, куда она должна отправиться?
Чья-то рука ухватила ее за плечо, и пальцы, подобно когтям, впились в ее плоть. Сердце Абигейл остановило и затем начало биться с бешеной скоростью.
Ее яростно развернули, и она оказалась лицом к лицу с бледной и злой матерью.
Сибил требовательно спросила:
- И что это ты делаешь?
Она не могла услышать слова, но Абигейл не составляло труда прочитать гнев или вопрос вырываются с губ ее матери.
Сначала Абигейл парализовали шок и страх от того, что ее обнаружили. Она попыталась заговорить, но от выражения отвращения на лице матери не смогла произнести, ни слова.
Отвращение проходило сквозь Абигейл, оставляя за собой кровавый след и внутреннюю боль. Однако, вместо стыда, который она обычно чувствовала из-за своего изъяна, внутри Абигейл закипала ярость от предательства матери.
Более двух лет прошло с первого указа короля, и вот мир Абигейл переворачивается во второй раз. Из-за того, что сэр Рубен не очень охотно ответил на призыв сюзерена послать рыцарей к нему на службу, король потребовал, чтобы его вассал предоставил достигшую брачного возраста дочь. Монархи Англии и Шотландии хотели организовать брак английской благородной девушки с могущественным и родовитым горцем.
Эмили послали в Шотландию, чтобы она вышла замуж за Талорка, лэрда клана Синклеров. Но по прибытию она была похищена, а потом вышла замуж за врага Талорка, лэрда клана Балморалов.
Когда Абигейл узнала об этом, она предположила, что на этом все и закончится. Король Шотландии должен был быть счастлив, что один из его лэрдов-горцев взял в жены англичанку. Наивно было полагать, что она была права.
Согласно посланию короля, запланированный брак Абигейл с лэрдом Хайленда был результатом ходатайства Сибил, а не желанием шотландского монарха. Ее мать подала прошение своему королю, зная, что результатом будет то, что ее глухая дочь будет отдана в жены незнакомцу в чужую страну.
В свой взгляд Абигейл вложила каждую частичку той ненависти, которую она испытывала от вероломства своей матери.
- Я искала правду; ту, которой от вас трудно дождаться.
Сибил ответила на оскорбление с насмешкой:
- Тебе здесь нечего делать.
- Судя по вашим действиям, вы считаете, что мне вообще нет места в этом замке.
Молчание было ответом на ее обвинение, но оно сказало больше, чем смогли бы слова. Сибил хотела, чтобы Абигейл уехала. От осознания этой правды Абигейл почувствовала всю ту боль, которая накапливалась за годы отчуждения, чтобы в этот миг прорваться в сердце смертельным ударом.
- Когда вы собирались сказать мне об этом? - спросила Абигейл, не заботясь о том, как звучит ее голос.
- Когда посчитала бы нужным, - ответила Сибил, и ее слова сочились ядом.
- Может перед алтарем? Когда я стояла бы перед священником и произносила брачные обеты?
Выражение лица матери было ответом на все вопросы, в которых нуждалась Абигейл. У Сибил не было никакого намерения подготовить Абигейл к свадьбе, которая должна была состояться на шотландской земле. Абигейл думала, что не может быть ничего хуже, чем предательство, о котором она узнала из официального послания короля. Как же она ошибалась.
Осознание того, что Сибил устроила этот брак, и того, что она обрекала Абигейл выходить замуж не только глухой, но и слепой, разрушило последние остатки надежды на любовь ее матери, за которые она упрямо цеплялась все это время.
- Как вы можете быть настолько жестокой?
Как может мать так отвратительно поступать со своей дочерью?
- Это не жестокость, обезопасить твое будущее.
Абигейл ни на мгновение не поверила доброжелательному оправданию.
- В вашей уловке нет никакой безопасности.
Она должна была знать. Она жила в ежедневном страхе, что ее глухота будет обнаружена. Многие считали такой изъян происками дьявола. Отношение церкви в таких обстоятельствах было достаточным для того, чтобы Абигейл снились кошмары. Много, очень много кошмаров, с тех пор, как ее сестра по приказу короля уехала, чтобы выйти замуж за лэрда-горца.
- Ты должна быть благодарна. Разве у тебя был бы шанс выйти замуж без моего вмешательства?
Ее мать выглядела обозленной и убежденной в своей правоте, но Абигейл знала правду.
- Эмили хотела, чтобы я жила с нею. Я не стояла бы тогда на вашем пути, - Абигейл с трудом произносила слова, зная, что у матери не было никакого сочувствия к ее несчастью.
- Ненадолго. Как только ее муж поймет, что ты проклята, он отошлет тебя назад к нам. - Сибил говорила, и ее слова были точно кинжалы, что впивались в сердце ее самой старшей дочери.
- Это - лучшее решение.
- Муж Эмили знает о моем изъяне. Она сказала ему.
- Она, конечно, не сказала. Если бы она это сделала, он никогда бы не позволил ей пригласить тебя к ним.
Абигейл почувствовала, что вся дрожит.
- Вы так сильно ненавидите меня?
- Я как мать беспокоюсь о твоем будущем. Джолента завидует той выгодной партии, которую ты сделаешь.
Сибил имела наглость сказать, что она рассказала младшей сестре Абигейл о свадебных планах. Слишком уж очевидно, что это пренебрежение было наигранным.
Абигейл сглотнула подступившую к горлу желчь, и почувствовала себя больной от этого дополнительного свидетельства ненависти ее матери.
- Единственное будущее, о котором вы печетесь, это ваше собственное будущее.
- Думай, что хочешь, - Сибил пожала плечами. - Ты совсем не полагаешься на мою материнскую мудрость. К счастью, у меня все еще есть дочь, которая слушается моих советов.
У Абигейл перехватило дыхание от несправедливости обвинений. Как только Абигейл стала ей отвратительна, Сибил отказала в материнской привязанности и совете ее самому старшему ребенку. Если бы Абигейл высказала матери все, что она о ней думала, это все равно не помогло бы, и поэтому она и не пробовала.
- Я думаю, что лэрд Синклер будет в ярости, когда узнает, что его обманули.
- Тогда ты должна сделать так, чтобы он никогда не узнал.
- Как я могу это сделать? Мы же будем женаты.
С ней рядом не будет Эмили, чтобы подсказать, когда другие обращались к ней, или прикрывать ее, когда она что-то упускала.
- Ты не должна проводить много времени рядом с ним. Он, в конце концов, дикий шотландец.
Согласно редким письмам Эмили, Талорк Синклер был и диким, и гордым. Что сделает такой гордый лэрд, когда узнает об обмане? Убьет ее? Объявит войну ее отцу? Отправить ее в женский монастырь или назад к семье было бы самым лучшим решением, но она не могла рассчитывать на что-то подобное.
И горькая правда была в том, что мать Абигейл очевидно не заботилась, каков будет результат, лишь бы она была избавлена от присутствия ее проклятой дочери.
- Не смотря ни на что, он будет моим мужем. Что, если он захочет побыть рядом со мной? - спросила Абигейл, с небольшой надеждой получить совет Сибил.
Выражение лица матери показало то, что она думала о такой возможности.
- Он ненавидит англичан. Он согласился на брак из-за приданого, которое его король пообещал ему.
В общих чертах в официальном послании короля говорится об очень щедром приданом, которое походило скорее на взятку от монарха лэрду, чтобы гарантировать сотрудничество горца.
- Как на счёт моего приданного?
- Ты думаешь, что я обеспечила бы его, когда твоя сестра вышла замуж не за того лэрда? Я настояла на том, чтобы приданое, предоставленное Эмили, так или иначе было возвращено лэрду Синклеров.
Холодная уверенность засела в сердце Абигейл.
- Вы хотите избавиться от меня и не имели никакого намерения платить женскому монастырю надлежащее приданое.
Предполагалось, что женский монастырь примет ее, даже без достаточной сумы денег.
- И вы организовали эту сделку, заключённую в аду.
Сибил ударила Абигейл по щеке и та отступила назад.
- Не смей говорить со мной в таком тоне.
- Почему нет? Это - правда.
Абигейл прикоснулась рукой к пульсирующей щеке, не смея закричать от боли.
- Правда в том, что ты больше не будешь моей проблемой.
Абигейл не знала, что было больнее, физический удар, или словесный?
- Что, если я все расскажу ему прежде, чем он будет связан со мной? Что вы тогда сделаете?
Она могла остановить безумие прежде, чем оно начнется.
Эти слова были последним, что Абигейл была в состоянии произнести, поскольку Сибил сняла палку, которая свисала с ее пояса — она использовала ее, чтобы привлекать внимание за столом и для того, чтобы наказывать слуг. Понимая, что ее мать намеревается сделать, Абигейл, повернулась, чтобы убежать, но запуталась в платье.
Первый удар пришёлся на ее плечи, но она попыталась удержаться на ногах. За первым ударом сразу же последовал второй, и скоро Абигейл уже не пыталась убежать, а просто скрутилась в комок, чтобы избежать ударов разъярённой женщины.
Удары резко прекратились. Абигейл почувствовала, что над ней происходит какая-то борьба, но она отказалась поднять голову, чтобы увидеть, что случилось. Нежные руки подняли ее, и знакомый аромат подсказал ей, кто это был. Это был ее отчим. Она подняла голову и обнаружила, что сэр Рубен выглядит разъяренным. Он кричал что-то ее матери, но со своего положения Абигейл не могло прочитать по его губам. Она могла только отметить, что слова были сердитыми, о чем свидетельствовала напрягшаяся шея сэра Рубена.
Мать открыла рот, но он снова заговорил, качая головой. Абигейл могла почувствовать вибрацию его груди.
Глаза Сибил расширились от потрясения, затем сузились в гневе, но она ушла, чего в тот момент Абигейл жаждала больше всего.
Сэр Рубен что-то произнес, но было ясно, что он не пытался поговорить с Абигейл, поскольку он прижал ее более крепко к своей широкой груди. Он отнес Абигейл в ее маленькую комнату, что находилась в башне, и положил на кровать.
- Я послал за Анной, чтобы она поухаживала за тобой.
Он тщательно выговаривал слова, и Абигейл могла читать по его губам без особых усилий.
- Спасибо. - Она была слишком испугана, чтобы позаботится о голосе, но она надеялась, что сэр Рубен все понял.
Он вздохнул, выглядев виноватым — что очень удивило ее.
- Я должен был догадаться, что она не скажет тебе о свадьбе.
Не зная, что сказать, и неуверенная, что она была способна хоть что-то произнести, Абигейл отвела взгляд.
Сэр Рубен повернул ее голову назад.
- Послушайте меня, дитя.
Абигейл посмотрела на него.
Сэр Рубен улыбнулся. Он на самом деле улыбнулся.
- Тогда читай по моим губам.
Она неохотно кивнула.
- Сначала, я думал, что идея твоей матери была просто безумством, но потом мы получили первое письмо от Эмили.
У Абигейл перехватило дыхание. Выходит ее мать запланировала это, как только до них дошли слухи, что Эмили вышла замуж не за Синклера, а за лэрда Балморалов? Она всегда подозревала, что Сибил хотела отправить Абигейл, а не Эмили - падчерицу, помощь которой поддерживала ее, - в ответ на первый приказ короля о браке.
Только Эмили спасла тогда Абигейл. Она была очень воодушевлена перспективой отправиться на север. И надеялась послать за Абигейл, как только сможет.
Теперь Абигейл знала наверняка, что это не было решением Сибил отправить Эмили. Она не знала, как ее сводная сестра это сделала, но Абигейл была уверенна, что Эмили сама вызвалась отправиться на север, чтобы отгородить сестру от участи, перед которой она теперь оказалась.
- Эмили... - Это было единственное слово, которое она смогла вымолвить.

Глава 2

Сэр Рубен вздохнул:
- Твоя мать никогда не думала позволить тебе отправиться к Эмили. Она знала, что это было бы слишком простым решением.
- Она ненавидит меня, - прошептала Абигейл, и слова как кислота жгли ее горло и сердце.
- Сибил – такой человек, который во всем хочет добиться совершенства. Она полагала большие надежды на твою внешность и на то, что ты сделаешь хорошую партию и оправдаешь ее надежды. Лихорадка, которая отобрала у тебя слух, у Сибил отобрала надежды и мечты.
Абигейл сердито уставилась на отчима, пытаясь отодвинуться от него, но это причинило такую боль, что она пожалела, что вообще пошевелилась. Его плечи поникли, и выражение глубокой печали, на месте обычно властного, появилось в его глазах.
- Ее поведению нет оправдания но, ни один из нас не идеален. Мы часто делаем больно тем, кого мы больше всего любим, особенно когда наше разочарование слишком велико, чтобы его преодолеть.
Как-то Эмили рассказала Абигейл историю из своего детства, когда ее отец еще не женился на Сибил. Абигейл задавалась вопросом, говорил ли он сейчас о том времени. Все же это не имело значения. Независимо от того, какие причины стояли за жестокостью ее матери, это поставило Абигейл в ужасное положение.
- Он убьет меня, - высказала Абигейл свой наихудший страх.
Сэр Рубен расправил плечи – гордость так и сквозила в этом его жесте:
- Я бы никогда не согласился с этим планом, если бы существовал хоть малейший шанс такого исхода.
- Вы не можете знать наверняка.
- Я знаю. Есть намного более вероятный исход.
Она не поверила ему, но чувствовала себя слишком обескураженной, чтобы обсуждать этот вопрос.
- Почему?
- Почему я допустил это?
Абигейл едва заметно кивнула.
- Твоя сестра обрела счастье со своим горцем; возможно, с тобой случится так же.
Абигейл не смогла сказать всех слов. Наконец, ей удалось произнести:
- Ненавидит.
- До твоей матери дошли слухи, что он ненавидит англичан, но Эмили в своих письмах пишет, что он и ее муж теперь союзники. Он не может быть исполненный ненавистью к англичанам, иначе он бы никогда не объединился с человеком, который женат на англичанке.
Абигейл только смотрела на сэра Рубена, а по щекам ее стекали горячие слезы.
- Ты скрывала свой изъян ото всех обитателей замка, так что, ты сможешь сделать это и в его доме.
Абигейл неистово покачала головой, и тут же почувствовала внезапную боль в голове. Это было невозможно. Она знала этот замок и его людей. В другом месте будет совсем по-другому. Это будет очень, очень сложно исполнить.
Сэр Рубен погладил ее по щеке и печально улыбнулся:
- Возможно, он узнает. И даже если так. Не думаешь ли ты, что ему будет более удобно отправить тебя к твоей самой близкой родственнице, вместо того, чтобы отсылать тебя назад в Англию?
Впервые с момента прочтения послания от короля, в сердце Абигейл возник крошечный проблеск надежды. Было ли это возможно, что, в конце концов, она воссоединиться с Эмили?
Сэр Рубен, должно быть, прочитал надежду в ее глазах, потому что кивнул:
- Я рассмотрел все возможные варианты прежде, чем позволить твоей матери подать прошение королю относительно возмещения, на ее взгляд вопиющего нарушения, что ее падчерица вышла замуж не за того лэрда.
Абигейл снова покачала головой, вызывая этим другую волну боли на свои плечи. Но это была ложь. Ее мать была полна этой ложью.
- Какими бы ни были ее истинные побуждения, для тебя это было единственным способом избежать ее влияния навсегда. Если бы ты отправилась в Шотландию как гость, она могла бы в любое время вызвать тебя обратно домой. Я люблю твою мать, но я знаю, что в ее характере присутствует жилка мстительности.
Слезы Абигейл было высохли, но при упоминании о ненависти ее матери, они снова заструились с ее глаз.
Сэр Рубен вытер их своими большими пальцами.
- Ну-ну, успокойся. Все будет хорошо. Если ты желаешь, чтобы я рассказал лэрду правду о твоей глухоте, я так и сделаю.
Абигейл потрясенно уставилась на отчима, ее слезы моментально высохли.
- Я даю тебе слово.
Ее отчим был суровым и сильным человеком; человеком, к которому она никогда не ходила за советом или утешением. Но одну истину она знала наверняка: он всегда держал свое слово.
В этот момент в дверь вошла Анна. Она причитала и выглядела такой же расстроенной, когда ее собственная маленькая внучка упала на кухне слишком близко к огню и обожглась.
- Подумай о том, что я сказал. Завтра мы должны пересечь границу. Ты можешь дать мне свой ответ, как только посмотришь в глаза человека, за которого должна выйти замуж.
Абигейл снова ошеломили слова ее отчима. Только самые любящие родители принимали во внимание мнение ребенка, устраивая его брак. Такого блага Абигейл не ожидала, поскольку ее никогда не лелеяли.
Предложение сэра Рубена придало ей достаточно храбрости, чтобы выстоять перед тем, что принесет завтрашнее путешествие.
- Спасибо, - прошептала Абигейл, издавая звук, который она не могла услышать, а только почувствовать в своем горле.
Его лицо исказилось в гримасе:
- Я задолжал тебе гораздо больше, дитя.
Потом он оставил Абигейл заботам Анны и ушел.


Путь к землям Макдональдса занял два дня.
Все это время Абигейл мучилась от боли, избегая, любым способом, смотреть на мать и отвечать ей.
С тех пор, как она потеряла благосклонность матери, она все время надеялась снова заслужить ее одобрение и любовь. Теперь она знала, что это было большей сказкой, чем любая из тех, которые Анна рассказывала ей и Эмили об оборотнях с Хайленда. Этого никогда не случилось бы.
И она больше не будет стараться.
Мать не любила её, но Эмили всё ещё любила. Ее сводная сестра никогда не переставала заботиться о ней. Абигейл намеревалась воссоединиться с тем, кто действительно был ей дорог и был всей ее семьей. Как бы ни было. Что бы ни случилось. Абигейл снова увидит Эмили, и скажет ей, насколько дорога она для нее. Теперь Абигейл знала, что в действительности Эмили спасала ей жизнь, и не раз.
Было легко игнорировать ее мать во время путешествия, так как сознанием Абигейл завладели боль и страх. Она не могла думать о своем будущем без сильного трепета, который немного смягчала надежда.
И хотя травяные смеси Анны могли вылечить раны Абигейл лучше, чем любые пиявки, они не могли избавить ее от неприятных ощущений от множества ушибов. Служанка настояла на том, чтобы отправиться вместе с Абигейл и каждый день, утром и вечером, прикладывать смесь, которая оставляла на ней сильный запах розмарина и гамамелиса [вирджинский орех]. Довольно приятный аромат, утешала она себя.
Было далеко за полдень второго дня, когда они достигли замка Макдональдсов. Он был совсем не похож на дом ее отчима. Не было никакого рва, никакой башни, только дом приблизительно в четыре раза больше, чем окружающие дома и деревянное ограждение, которое в сражении легко сгорит.
Однако, здешние люди, казалось, спокойно воспринимали присутствие английского барона и его воинов.
Цвет пледа Макдональдов был глубокий красно-оранжевый и цвет лесной зелени. Абигейл искала различия цветов, пытаясь распознать своего суженого или одного из его людей. Но только здесь не было никого из другого клана. Никакого другого пледа, кроме пледа Макдональдсов с тех пор, как они прибыли на эту землю.
Старик и двое дюжих, но молодых воинов приблизились к ним, как только сэр Рубен направил свою лошадь к подъезду замка:
- Добро пожаловать на землю Макдональдсов, - сказал он, старательно выговаривая английские слова.
Абигейл использовала свой хорошо развитый способ чтения по губам, наблюдая сначала за тем, как говорит шотландец, а затем, как говорит сэр Рубен.
Сэр Рубен спешился, а вместе с ним начальник его стражи и двое других воинов. Остальные оставались сидеть в седле.
- Вы - лэрд?
- Нет, он сейчас охотится с Синклером.
Отчим Абигейл был явно озадачен.
- Суженый моей дочери на охоте?
- Да.
- И ваш лэрд отправился с ним?
Судя по выражению лица старика, что-то в словах сэра Рубена встревожило его.
- Вы не можете запретить это Синклеру, мой господин.
- Возможно, он лично хотел обеспечить мясом свадебный пир? – спросил сэр Рубен.
Старик быстро кивнул головой:
- Да, я уверен, что так и есть.
- Я вижу, - сэр Рубен огляделся. - Ваш лэрд принял меры для обеспечения нашего удобства?
Макдональдс указал на дом, что стоял в стороне от других и возле другого строения:
- Да. Дом вон там, около часовни, чистый и готовый к вашему поселению.
- А мои солдаты?
- Разве они не привыкли спать снаружи как шотландские воины? - спросил старик с озорным блеском в глазах.
Абигейл слегка улыбнулась.
- У нас есть шатры для них, которые мы раскидаем вокруг дома. Я могу содержать своих людей в удобстве и тепле, - ответил ее отчим, как она была уверена, с высокомерием. Это было видно по его глазам и потому, как он держался.
Сэр Рубен был могущественным лэрдом, и поэтому когда он отправил совсем мало солдат на требование короля - отдать долг своему сюзерену, единственным наказанием для него была потеря дочери.
Абигейл знала, что ее мать говорила с такой же надменностью, потому что взгляд старика несколько раз направлялся в сторону Сибил. Хотя, в то время, когда они с ее отчимом решали, где поставить шатры для солдат, он, казалось, ни разу не заговорил непосредственно с нею.
Хоть раз Абигейл была рада, что она не могла слышать. Ей не нужно было слушать слова своей матери, а за губами Сибил она решила не наблюдать.
Решение поставить шатры для английских солдат на западной стороне самого дальнего дома от замка, немного удивило Абигейл.
Она хотела иметь возможность увидеть человека, за которого ей было велено выйти замуж; увидеть лэрда, от которого она должна была держать в секрете свой изъян.
По крайней мере, пока они не достигнут Хайленда.

Позже той ночью, Абигейл, лежа на маленькой койке в углу дома, заставляла себя заснуть. Только все было напрасно. Ее голова была полна вопросов и переживаний.
Почему ее жених отправился на охоту, когда она и ее семья прибыли? Он, конечно, знал дату их приезда - это было оговорено их монархами.
Он все еще не вернулся в замок, пропустив вечернюю трапезу.
Может так он показывал свое недовольство от вынужденной женитьбы на англичанке? Было ли это оскорбление по отношению к ее отчиму? Его неприязнь к англичанам ни для кого не была секретом, но он согласился на этот союз и на все другие оговоренные условия.
Условия, которые страшили Абигейл и наполняли ее беспокойством и плохими предчувствиями, от которых она вся извелась. Его король потребовал, чтобы брак был осуществлен прежде, чем они покинут среднешотландскую низменность. Абигейл понятия не имела, почему монарх Шотландии поставил такое условие, но такая перспектива приносила дополнительные неудобства, тогда как она уже была вся на нервах.
Эти страхи не уменьшало даже то обстоятельство, что она все же увидит своего жениха перед свадьбой, хоть и на расстоянии.
Заглянув в его глаза, увидит ли она в них жестокость? Или может быть ненависть, похуже, чем у ее матери? Сможет ли он разгадать ее тайну, несмотря на все усилия скрыть ее?
Сегодняшний ужин был таким испытанием, с которым она не сталкивалась со времен потери слуха. Было достаточно трудно следить одновременно за речью нескольких человек; незнакомая обстановка все только усложнила. Но помощь пришла с неожиданной стороны. Сэр Рубен приложил все усилия, чтобы помочь Абигейл поддерживать нить беседы, что проходила вокруг нее.
Ни один из Макдональдсов не говорил непосредственно с нею. Ей показалось, что это был акт неуважения к лэрду Синклеров.
Даже не будучи непосредственно вовлеченной в беседу, она допустила несколько ошибок, так как не понимала, когда к ней обращались.
Старый воин, который во время отсутствия лэрда исполнял обязанности хозяина, полагал, что сложный гэльский язык был причиной недопонимания Абигейл, тогда как она понимала и говорила на гэльском весьма неплохо. И хотя это было хорошим оправданием для нее, но как долго Абигейл сможет скрывать тот факт, что она не всегда знает, когда к ней обращаются?
И что сделает Талорк, лэрд Синклеров, когда узнает об этом?
В своем первом письме Эмили объяснила, что она и Талорк совсем не подходят друг другу. Старшая сестра Абигейл написала, что он ненавидит англичан. Ни при каких обстоятельствах он не хотел бы себе в жены одну из сессенек, как он пренебрежительно называл англичан. Он должно быть просто в бешенстве от уже второго подобного приказа короля.
Будет ли это на руку Абигейл, или может, обернется против нее? Конечно, если бы она хотела в мужья сильного шотландского лэрда, о чем, казалось, мечтала ее младшая сестра Джолента, то знание того, что Талорк Синклер презирает англичан, разбило бы ее надежды. Но когда родные отвергли ее из-за изъяна, Абигейл перестала даже надеяться, что когда-то у нее будет собственная семья. Ни один мужчина, будь то шотландский варвар или английский рыцарь, не хотел бы в жены проклятую глухую.
У Абигейл была только одна надежда на то, что неприязнь Талорка к англичанам и последующее желание избавится от нее, будут достаточно велики, чтобы принять ее обман за дар и не объявлять войну.
Сэр Рубен, казалось, спокойно относился к возможности того, что лэрд Синклеров мог объявить войну по этой причине. Однако, исходя из того, что Эмили писала в своих письмах относительно гордости горцев, и Талорка в особенности, у Абигейл были свои сомнения. Кроме того, если Талорк такой сильный и суровый мужчина, как Эмили писала в своих письмах, то он может очень жестоко отомстить лживой невесте.
Эта перспектива испугала ее почти так же сильно, как и в первый момент, когда она очутилась в мире тишины.
Всех этих мыслей было настолько много и они так ее беспокоили, что Абигейл завидовала своей горничной, которая крепко спала. Она жаждала избавиться от этих горьких дум, но не на столько, чтобы присоединиться к своим родителям. Сибил и сэр Рубен вместе с солдатами, которые были при исполнении и теми, кто еще не ложился спать, находились в замке.
Абигейл не пригласили присоединиться к ним, но она и не хотела этого. Ужин и так был достаточно утомительным со всеми ее попытками читать по незнакомым губам и жестам. Плюс ко всему, ее нервировала необходимость быть в центре внимания, с чем она никогда не сталкивалась.
Абигейл привыкла, что люди ее отчима ее игнорировали. Но здесь она была нареченной сильного лэрда-горца, которого, очевидно, уважали и которым восхищались все в клане Макдональдсов — и, возможно, даже немного боялись. Все на нее таращились, и Абигейл чувствовала их интерес, даже если не могла слышать их шепоты вокруг нее.
К сожалению, ничего из того, что произошло с ней после прибытия в Шотландию, не могло уменьшить тот крик безнадежности, что звучал в ее беззвучном мире.
Земляной настил дома завибрировал. Эмили учила Абигейл как использовать другие ее чувства, чтобы компенсировать ее невозможность слышать. Иначе, все могли узнать о ее изъяне, и она стала бы изгоем в собственном доме. Она училась "слышать" тем, что она чувствовала вокруг нее. Приложив руку к полу, она позволила ей прислушаться к земле. Колебания были очень различимыми и указывали на то, что рядом с домом проезжают боевые кони. Должно быть, ее жених и лэрд Макдональдсов возвратились.
Они, конечно, специально выбрали это время суток. На дворе было темно и оба лэрда больше чем на два часа опоздали на вечернюю трапезу.
Осторожно, чтобы не разбудить спящую горничную, Абигейл поднялась со своей кровати. Она не могла пропустить возможность хоть одним глазом посмотреть на лэрда Синклеров.
Она тихо прокралась к окну, что выходило на переднюю сторону дома, но когда отодвинула в сторону шторку, она не увидела, ни лошадей, ни мужчин. Она поспешила пройти через комнату и потянула в сторону шторку на окне, что выходило к часовне.
Почти полная луна освещала большую группу воинов. Всего девять мужчин. Пять из них сидели на огромных боевых конях и держались с большей уверенностью, чем другие. Или, может быть, они просто источали господство над всем вокруг них. Все они были большими мужчинами, но двое были почти великанами. На всех были пледы другой раскраски, чем у Макдональдсов, хотя какие именно было трудно различить с такого расстояния да еще в лунном свете.
Синклеры. Это должны были быть они.
Четверо остальных мужчин носили пледы Макдональдов. Наблюдая за их поведением, было легко определить, кто из них лэрд Макдональдов.
По Синклерам было сложно это определить. Другие четыре воина, включая лэрда Макдональдов, очень отличались от Синклеров. По крайней мере, эти отличия были очевидны для такой женщины, как Абигейл, которая провела слишком много времени, расшифровывая язык движений тела.
Было ясно, что кто-то из Синклеров отдал приказ спешиться, но Абигейл не могла точно сказать, кто это сделал. Был ли это тот великан с волосами цвета воронова крыла, которые спадали на его плечи, или тот со светлыми волосами, которые переливались серебром в лунном свете?
Ни один из них не носил рубашку под пледом, что, как ей сказали, было обычным делом, когда шотландский воин охотился или бился в сражении. По крайней мере, среди горцев. Все Макдональдсы носили рубашки, даже если все они были с голыми ногами, что свидетельствовало об отсутствии цивилизованности и скромности. Абигейл провела так много времени, разглядывая особенности гэльской одежды, что была уверена, ее щеки стали просто пунцовыми.
У человека с волосами цвета воронова крыла была замысловатая, темная татуировка, которая вилась вокруг его левого предплечья. Абигейл доводилось слышать, что в Хайленде были племена, которые практиковали варварский обычай отмечать свою кожу синими татуировками, но ей никогда не приходило в голову, что Синклеры могли быть одними из них. Темные завитки рисунка заиграли на мускулах воина, когда он спрыгнул вниз со своей лошади.
Абигейл испытывала сильное желание провести пальцами по виткам и линиям того рисунка. Это желание очень потрясло и смутило ее. Абигейл была намного невиннее, чем ее младшая сестра, Джолента, которая последние четыре года по несколько месяцев проводила при Дворе. Джолента хвасталась тем, что флиртовала с множеством мужчин, которые были при исполнении служебных обязанностей.
Она рассказала Абигейл, что нескольким из тех мужчин она позволяла целовать себя. Когда Абигейл выразила тревогу от такого распутного поведения, Джолента только рассмеялась.
Так как ее сестра редко желала проводить время в компании Абигейл, она больше не говорила об этом с Джолентой. Она, только, задавалась вопросом, было ли это причиной того, что в этом году Джолента рано возвратилась со Двора.
В отличие от ее своенравной, если не сказать храброй сестры, Абигейл редко говорила с противоположным полом. Она никогда не касалась мужчин и даже не хотела этого. Впервые на ее памяти к ней прикоснулся мужчина, а точнее ее отчим, когда нес ее после побоев матери.
По правде говоря, она почти никогда ни с кем не имела физического контакта.
Желание протянуть руку и кого-то приласкать было столь новым и тревожным ощущением, что на несколько секунд ее тело и ум были парализованы.
В то время, когда Абигейл пыталась побороть в себе эти новые чувства, человек с волосами цвета воронова, крыла повернулся таким образом, что она могла увидеть его лицо. У Абигейл перехватило дыхание. Однодневная щетина обрисовала контуры сильной челюсти и твердо сжатых губ на самом прекрасном лице, которое она когда-либо видела.
И на самом пугающем.
Поскольку, с необъяснимой уверенностью она знала, что это был человек, за которого она должна выйти замуж. Власть окружала его как туман, который никогда не рассеется. Только он мог быть лидером клана Синклеров.
Он повернул свою голову, и, Абигейл могла поклясться, если бы это было возможно, посмотрел прямо на нее. Казалось, он знал, что она за ним наблюдает, но это было невозможно. Побуждение скрыться за занавесом было очень сильным, но она все еще ощущала парализующий эффект своего желания дотронуться к нему. И, конечно же, он не мог увидеть ее в темноте дома.
Была ли то жестокость или сила в его блестящих глазах? Там было знание. Знание того, несмотря на логику, что она была там. Но как такое возможно?
В отличие от него, она не стояла под ярким лунным светом. Она почти полностью была скрыта занавесками на окнах, а что не было скрыто, не должно было быть различимым в тени крыши дома.
Более странным было то, что светловолосый воин тоже повернулся в ее сторону, хотя она не видела ничего такого, чтобы указывало, что воин сказал ему об ее присутствии. Глаза этого воина были темными, и ей не казалось, что они были коричневыми. Он, возможно, был огромнее, чем темноволосый мужчина, но Абигейл сомневалась, что это делало его лэрдом.
В то время как энергия и мощь были важны в определении лидерства среди враждующих кланов на севере, размер не был единственным фактором определения силы. Белокурый великан выглядел достаточно сильным, но он не смотрел на нее так пристально, как тот другой.
Также у него не было татуировки на руке, и она предполагала, что это было существенным знаком. Его левая щека была отмечена шрамом, полученным в сражения; даже со шрамом, мужчина был почти столь же красив, как темноволосый.
Абигейл почувствовала мгновенную связь с отмеченным солдатом. Для других было слишком легко судить достоинства человека по физическим недостаткам. Этот воин никак не мог изменить свою внешность, так же как она не могла вернуть себе слух.
Человек с волосами цвета воронова крыла направился к ней решительной походкой. Другой великан следовал за ним, и на его губах играла загадочная улыбка. Морщинистый шрам придавал ему зловещий вид, этому противоречило веселье в его глазах.
В тот момент, Абигейл определенно должна была скрыться за занавеской. Но она не смогла. Воин с татуировкой так же твердо удерживал ее внимание, как она держалась за надежду снова увидеть Эмили.
Его безмолвный приказ оставаться на месте был красноречивым.
Даже если бы этот приказ был только в ее воображении, то она все равно не ушла бы. Она чувствовала странную тяжесть в теле, но мысли ее были ясными. Страх и возбуждение пронзили её, и пальцы мертвой хваткой уцепились в занавеску.
По мере его приближения, частота ее вдохов увеличилась, пока она не стала задыхаться, как в тот день, когда бежала за своей сестрой через луг возле замка ее отчима, когда они были детьми.
Достигнув дома, воин не остановился, как Абигейл ожидала, а продолжал идти к входной двери. Она наблюдала за ним, растерянная и мучительно разочарованная, осознавая, что не должна желать заговорить с мужчиной, которого впервые встретила.
Ее пристальный взгляд обратился к светловолосому солдату, когда он остановился в нескольких шагах от окна. Он пристально смотрел на нее, но если ему было так же любопытно, как людям клана Макдональдсов, он этого не выдал. Его покрытое рубцами лицо и серые глаза были лишены эмоции, квадратная челюсть была так крепко сжата, что казалась, в ближайшее время он не произнесет ни слова.
Она оглянулась, сомневаясь нужно ли ей что-то сделать или сказать.
Так они и стояли, молча, пока темноволосый воин не вернулся. Он выглядел угрюмым, а его мужественные губы были крепко сжаты. Пристальный взгляд синих глаз обжигал ее; глаза были темнее цвета дневного неба, но и не темно-синими, как бархат ночи.
Сердце Абигейл застучало сильнее, и она положила руку на горло, чтобы контролировать звуки своего голоса.
- Почему вы сердиты? – спросила она, как всегда прежде не подумав. Абигейл говорила на гэльском, не настолько совершенно, как это было, когда они с Эмили учились, но более низким тоном.
Она вообще не должна была говорить. Сибил бы отругала ее за такое поведение.
- Тебя никто не охраняет.
- На западе отсюда в шатрах есть солдаты. – Конечно, он это заметил.
- Они спят.
- Если бы я позвала на помощь, они пришли бы. - Хотя если честно, она сомневалась, что могла бы сейчас закричать.
Прошло более двух лет с тех пор, как ее сестра уехала, так же давно у нее никого не было, чтобы помочь ей определить высоту своего голоса.
Выражение его лица стало еще угрюмее:
- Где стража, что должна стоять возле твоей двери?
Господи, как же ей хотелось услышать его голос! От этой истины сильная боль сдавила ей сердце, чего она не позволяла себе уже много лет. Все в нем было идеально, мечта любой девушки. Без сомнения, его голос был бы прекрасным дополнением для такого сильного мужчины.
- Никого нет.
Абигейл знала, что это был не тот ответ, который он хотел услышать.
Он произнес слово, которое она не могла разобрать, и, оглянувшись через плечо, отдал приказ, который она не могла прочитать. Но ей и не нужно было, так как один из его солдат быстро направился к передней стороне дома. Абигейл знала, что он должен был стать на стражу у двери.
Она проверила бы свое предположение, но не могла заставить себя покинуть темноволосого воина.
- Где солдаты твоего отца? Они, конечно же, не все спят?
- Те, кто при исполнении, и кто пожелал провести время с солдатами Макдональдса, находятся в замке. Вместе с отцом.
Она держала свою руку на горле, контролируя свой голос, как учила ее Эмили.
- Сейчас он не на своей земле. И все его солдаты должны быть все время при исполнении, - отрезал Синклер, скрепя зубами между словами.
Абигейл посмотрела в направлении замка, где ее родители развлекались и совсем не думали, что в ночь перед принудительной свадьбой на ее глухую дочь могут напасть.
- Не мне об этом говорить.
- Ты - сестра Эмили. Женщина, на которой я должен жениться.
Абигейл кивнула, откидывая назад свои волосы возбужденным жестом, для которого у Сибил нашлось бы замечание.
- Вы - Талорк, лэрд Синклеров. Я поняла это в тот момент, когда вы оказались передо мной. Вы держитесь как лэрд.
Глаза Талорка опасно сузились, и она подумала, что оскорбила его своим как всегда неуместным замечанием. Синклер подошел к ней, и Абигейл захотелось отступить, но она заставила себя не делать этого.
Она должна смело с ним встретиться, или же навсегда потерять себя в страхе перед издевательствами.
Возможно, он думал, что она попытается избежать поразительно нежного прикосновения пальцев к ее щеке, но она не сдвинулась. Дрожь удовольствия от столь незначительной ласки распространилась по всему ее телу.
Без сомнения, она задумается о своем здравомыслии завтра, но в тот момент была затронута та часть ее души, которую она, думала, уже потеряла. Как это могло быть?
- Кто тебя ударил? - кончик его пальца мягко прошелся по менее болезненному ушибу Абигейл. Ушибу от удара Сибил по щеке.
- Это не имеет значение.
Он не отвечал, но при этом и не убирал свою руку. Как будто он желал, чтобы она ответила ему.
И Абигейл не могла противостоять его воле. Она вздыхала:
- Моя мать не очень обрадовалась моему ответу.
- Мать? Не отец?
- Нет. Сэр Рубен никогда не поднимал на меня руку.
- Так уж и никогда?
- Никогда.
Талорк кивнул, а затем нахмурился еще больше, отодвигая в сторону край ее платья возле шеи:
- Здесь есть другой ушиб. Этот более безобразный.
Это слово повергло ее в отчаяние, как ничто другое до этого не могло. Нет, Абигейл не могла претендовать на красоту. Она не имела ничего, что сделало бы ее идеальной женой для этого могущественного лэрда.
Единственной ее надеждой было то, что он не обнаружит правду о ней, прежде чем они отправятся в Хайленд. Абигейл отступила за пределы его досягаемости, скрываясь за занавеской:
- Я сожалею, что мой вид вызывает у вас недовольство.
- Я этого не говорил.
- Нет, девушка, он говорил это относительно твоего ушиба. И было бы лучше, если бы ты сказала ему, кто это с тобой сделал, - произнес другой великан.
Абигейл только и успела уловить его слова, и это напомнило ей, что они были не одни, и что она должна была наблюдать также за другим воином, чтобы перед свадьбой никто ничего не заподозрил.
Абигейл сдержала вздох разочарования. Кто его знает, что он говорил перед этим. Она должна быть более осторожной.
- Это сделала моя мать, - произнесла девушка, удостоверившись, что видит лица обоих воинов.
Лицо Талорка потемнело от ярости:
- Она избила тебя. Почему?
Всю свою жизнь Абигейл умалчивала о своем физическом недостатке, но она давно себе пообещала больше, ни о чем не лгать. Никогда.
- Я не хотела бы этого рассказывать.
- Мне ты все скажешь.

Глава 3

- Возможно, идея этого брака ей не больше понравилась, чем вам, Талорк.
Светловолосый великан, казалось, был удивлен таким предположением.
- Ты находишь это забавным, Найэл? – потребовал Талорк ответа у другого воина.
- Немного, - ответил Найэл, совсем не испугавшись грозного тона лэрда.
- Это действительно так? - спросил Талорк Абигейл.
- Да.
- Тебя избивали, пока ты не дала своего согласия? – спросил Талорк с отвращением.
- Я не согласилась.
- И все же ты здесь.
- Сэр Рубен сказал мне, что я смогу выбирать, как поступить, как только посмотрю в ваши глаза.
Что-то, наподобие уважения промелькнуло во взгляде Талорка.
- И теперь ты смотришь мне в глаза.
- Да.
- Ну, и?
- Что бы вы сделали, если бы узнали, что это мой отец избил меня? - спросила она вместо ответа.
- Убил бы его.
- Вы бы не ударили женщину?
Талорк ощерился:
- Я не англичанин.
Впервые с тех пор, как Эмили покинула замок сэра Рубена, Абигейл испытала желание засмеяться. Талорк действительно презирал англичан, и она нашла это совсем не пугающим, а даже забавным в этой ситуации.
Он даже не мог подумать, что горец может ударить женщину. Этот факт как ничто другое успокоил ее.
- Ты находишь это забавным? – спросил другой воин.
- Высокомерие вашего лэрда кажется мне забавным, - прошептала Абигейл, оправдываясь. - Его предположение о том, что только англичанин может избивать женщину, уменьшает мой страха перед тем, что должно произойти.
Ей не нужно было оправдываться, но Абигейл очень волновалась. Ни один из воинов, казалось, не обратил на это никакого внимания.
- Он также и твой лэрд, - сказал Найэл.
- Он будет моим лэрдом в том случае, если я выйду за него.
- Ты выйдешь за меня. – Абигейл не могла услышать тон Талорка, но уверенность в его глазах не оставляла места для сомнения. Совсем.
- Вы, конечно, обрадуетесь, если сэр Рубен откажется от соглашения о браке, - не смогла Абигейл сдержаться от высказывания.
- Я был бы оскорблен и вынужден был бы убить его. - Он не выглядел особенно обеспокоенным такой возможностью, и при этом он, казалось, говорил серьезно.
Абигейл почувствовала, как холодная рука страха сжала ей сердце. Вероятность того, что Талорк объявит войну ее отчиму в случае, если он, в конечном счете, обнаружит ее обман, только увеличилась.
- Почему оскорблен? Вы же ненавидите англичан.
- Так и есть.
В животе у Абигейл похолодело, и она на минуту забыла об отчиме.
- Тогда вы и меня ненавидите тоже.
- Нет.
- Нет?
- Нет.
- Он не испытывает ненависти к невинным, - пояснил Найэл.
Талорк оглянулся через плечо на своего воина, потом обратно посмотрел на Абигейл и пожал плечами:
- Я не испытываю ненависти к невинным.
Было что-то в том, как он это произнес и в выражении его лица, что подразумевало, что для него слова англичан и невинность были противоположны друг другу. И все же Талорк сказал, что он не испытывает к ней ненависти.
Она искала правду в его пристальном взгляде. Абигейл знала, что такое ненависть. Она прожила со своей родной матерью много лет. Поза Талорка не была воинственной, его поведение и отношение не было презрительным. Он стоял с полной готовностью к действию, и не было похоже на то, что ему скучно и есть более важные и интересные вещи, чем разговаривать со своей невестой-англичанкой.
Даже если он не предпринял никаких усилий, чтобы при полном параде встретить Абигейл, когда она приехала. И, внезапно, в ее голове промелькнуло предположение, что этот акт пренебрежения предназначался для ее родителей, а не для нее.
Когда Талорк смотрел на нее, в его глазах читалась осторожность и беспокойство. Было там также недоверие, даже разочарование, хотя из-за чего, она не знала. Но ненависти в его взгляде не было.
Абигейл знала, что, как только он узнает о ее неспособности слышать, он отречется от нее как от жены. Он может даже возненавидеть ее, но у нее не было выбора. Если бы она как-то помешала браку, Сибил нашла бы способ наказать Абигейл намного более строго, чем просто побить. Единственный путь к ее свиданию с Эмили лежит через брак с этим мужчиной.
Кто еще может ненавидеть англичан, но не испытывать ненависти к ней.
- Я выйду за вас замуж.
Талорк кивнул, как будто это уже было решенным вопросом. Без сомнения, в его уме, это так и было. Он казался тем типом человека, который всегда получает все, что ни пожелает, и никто не смеет стоять у него на пути.
- Мы, Синклеры, никогда не бьем женщин, но мы всегда убиваем тех, кто нас предает.
Как только до Абигейл дошел смысл сказанного, она вздрогнула:
- Я никогда не предам ваш клан.
- Ты клянешься мне?
- Клянусь. – Утаивать свой изъян не было предательством по отношению к его людям. Более того, исходя из опыта, как они недоброжелательно приняли ее сестру, Абигейл была уверена, что Синклеры будут счастливы, избавиться от нее, как только станет известен ее недостаток. Но она никогда не поставит клан под угрозу, не будет раскрывать секреты Талорка, как иногда делала ее мать, сплетнями об отчиме пытаясь завоевать восхищение своих воздыхателей.
Он так же пристально изучил ее взгляд, как это делала Абигейл с ним. Наконец, удовлетворение заискрилось в его удивительных синих глазах.
- Твоя мать заслуживает смерти за то, что причинила вред тому, кто принадлежит мне.
Он был вполне серьезен и совсем не бахвалился. Это было сказано не для того, чтобы произвести впечатление своей силой. Нет, он действительно это подразумевал.
Абигейл покачала головой, радуясь, что мышцы больше не болят от малейшего движения:
- Нет, не надо этого, пожалуйста. Она полагает, что это ее право решать за меня и диктовать мне свою волю. Абигейл была уверена, что это естественно для большинства родителей родовитых семей.
- Независимо от этого, мой отчим не заслуживает смерти. Это он ее остановил. Он обещал защитить меня от брака, который страшит меня.
Мышцы горла Абигейл уже болели от этого разговора. Иногда бывало так, что она была вынуждена днями не разговаривать, после того, как Эмили уехала. Только потому, что она знала, что Талорк не будет читать по ее губам, она старалась правильно выстраивать свой голос. Даже если это был шепот, то он был.
- Он бросил бы мне вызов из-за порочной суки, которую ты называешь матерью?
От потрясения Абигейл задохнулась, и все, что она смогла ответить, было короткое,
- Да.
- Они никогда не будут желанными гостями на земле Синклеров. Мать причинила тебе боль. Отец же должен был больше тебя оберегать.
- Хорошо. – Абигейл не заботило, даже если бы она никогда больше не увидела своих родителей. Совсем по-другому дело обстояло с Эмили. Абигейл набралась храбрости и спросила:
- А Эмили желанна на вашей земле?
- Балморал - наш союзник. И, естественно, его жена желанная гостья.
- Я рада. Я очень соскучилась по ней.
Талорк кивнул, а затем повернулся на пятках и ушел прочь. Найэл же не уходил. В нескольких шагах от дома он занял позицию сторожевого. Когда Абигейл посмотрела на него, он ей подмигнул.
Она в ответ улыбнулась и произнесла слова благодарности.
Он от удивления дернулся, потом усмехнулся и с серьезным, даже страшным, выражением лица занял позицию возле входа. Через несколько минут двое солдат ее отца присоединились к нему, но великан так и не ушел – она убедилась в этом, когда выглянула в окно.
Так Абигейл и заснула, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда бы то ни было.

Талорк стоял перед английским священником в маленькой часовне. Воины Макдональдса и большинство солдат английского барона оставались снаружи. Его собственные воины, лэрд Макдональдсов и пятеро его лучших воинов, семья его невесты и несколько английских солдат были единственными свидетелями на венчании.
Не было никаких цветов, никакой помпезности в этой продиктованной королевским указом церемонии. Это не должно было беспокоить его, но тихая девушка, которую он встретил прошлой ночью, заслуживала большего. Даже если она была англичанкой. Она была очень уязвима, но все же, когда он потребовал ответа, планировала ли она выйти за него замуж, она не торопилась с ответом.
Малышка оценивала его. Его, а не его земли и богатство. Талорк чувствовал это. Она хотела узнать его, но что-то в нем отказывалось быть узнанным.
Она была полной противоположностью Эмили, что было и хорошо, и плохо. Талорка совсем не прельщала перспектива снова быть обозванным козлом еще одной англичанкой, но также он не хотел смотреть, как его клан проглотит ее, а потом выплюнет. Эмили и приехала в Хайленд, чтобы защитить сестру от такой судьбы. Он не мог представить, что ее страхи были оправданы.
Абигейл говорила шепотом, казалось, не обращала внимания на свою красоту и имела нервирующую привычку держать руку на горле, когда говорит. Как будто она хотела воспрепятствовать словам, чтобы они не вырвались наружу. Волк в нем жаждал защитить ее, что он чувствовал только к членам своей семьи. С тех пор, как Катриона, его младшая сестра и единственный член семьи, нашла себе пару в лице заместителя и правой руки Балморала, прошло много времени, как он в последний раз испытывал подобные инстинкты.
Талорку хотелось верить, что все это только потому, что эта девушка предназначалась ему в жены, но волк в нем не выражал такого беспокойства по отношению к Эмили, когда король Давид приказал ему жениться на ней. Волку хотелось завыть при виде следов избиения на бледной коже Абигейл.
А затем поохотиться.
Ожидая невесту, Талорк впился взглядом в ее мать, принуждая своего зверя прекратить угрожающее рычание.
У леди Гамильтон был тот же жадный и высокомерный взгляд, как и у его мачехи, Тамары. Как будто она ожидала, что все вокруг будут исполнять все ее малейшие прихоти, и горе тому, кто откажется это делать. Сначала, эта сука сделала попытку улыбнуться ему. Но Талорк резанул ее взглядом, в котором читалось ты-слишком-близка-к-смерти-за-то-что-плохо-обращалась-с-девушкой-которая-принадлежит-мне.
Тот факт, что он не хотел английскую невесту, не имел никакого значения. Короли пожелали, чтобы Абигейл стала его, и поэтому никто не смел плохо обращаться с одной из Синклеров. Он все еще испытывал сильное желание убить леди Гамильтон, несмотря на просьбы его невесты не делать этого. Его волк требовал возмездия, если не смерти.
В конечном счете, английская леди поежилась под его враждебным взглядом.
Отлично. Ей не было места в жизни Абигейл, и Талорк хотел, чтобы она это знала.
Найэл кашлянул, но Талорк не нуждался, что бы его приводили в чувство. Он учуял аромат Абигейл в тот же миг, как только она вошла в часовню. Запах лекарственных трав, смешанный с ее собственными уникальным запахом, создали опьяняющий аромат, который взывал к его зверю. Талорк мог только то и делать, что смотреть, как его невеста идет по проходу.
Этого не стоило делать, проявляя, таким образом, свой интерес. Английский барон мог бы посчитать это, как учтивость. Не то, чтобы его волк заботился, что сама Абигейл была англичанкой. Зверь в нем никогда не обращал внимания на женщин, но он, конечно же, заметил Абигейл.
И желал ее.
Желал с такой силой, что Талорк вынужден был держать под строгим контролем ту часть своего тела, которая находилась под килтом.
Волк в нем хотел сделать себя видимым для женщины, которая собиралась выйти замуж за человека. Ожидая пока Абигейл под руку с бароном медленно подойдет, Талорк был вынужден изо всех сил, чем когда бы то ни было, удерживать в себе зверя. Наконец, он обернулся…ну, разве только для того, чтобы успокоить волка.
Абигейл не улыбалась, но она не колебалась, ставая рядом с ним. Она выглядела немного испуганной, но решительной, и он уважал ее за это.
Было легко сражаться без страха; намного тяжелее сражаться, если ты не уверен в исходе этой битвы. В глазах, цвета богатой земли, отражался страх, но не ужас. Это уже было что-то. Талорка не должно было заботить, но ему не нравилась мысль о том, что брак с ним страшит её. Для нее было естественным немного волноваться по поводу своего будущего.
Она оставляла Англию и перебиралась в Хайленд. Ее жизнь никогда уже не будет прежней.
Как и его, твердил в нем низкий голос, который подозрительно напоминал рык волка.
Ее длинные локоны ниже пояса, цвета чистого, сладкого меда, покачивались в такт каждого ее шага. Талорк испытал незнакомое желание, нет, нужду, протянуть руку и пропустить эти шелковистые ручейки сквозь пальцы.
Он проглотил проклятие. Откуда берутся эти мысли? Он никогда не хотел коснуться Эмили. Или любой другой женщины, с тех пор, как он из мальчишки превратился в сильного мужчину. Его сексуальные желания были необузданными тогда, но он не реагировал на женщин.
Талорк не был готов к жене и он не нашел еще свою пару. Он никогда бы не обзавелся семьей, не следуя зовам плоти.
В отличие от Балморала, крикты среди Синклеров верили, что секс был связывающим актом. У Балморалов были более простые правила, и поэтому их воины могли контролировать свои способности к перевоплощению с раннего возраста.
К счастью для Талорка, у его отца хватило здравого смысла соединиться с белой волчицей, которая передала эту способность их детям.
Тот контроль над зверем внутри него в действительности никогда не проверялся до сих пор.
Волк желал, чтобы Талорк немедленно взял Абигейл способом принятым у людей, но у Горца не было никакого намерения делать это в часовне, полной людей. Он желал ее взять только на своей земле, и ни на чьей больше.
Это его чрезвычайно разочаровывало, так как для англичанки, Абигейл была красива и слишком соблазнительна. У нее были прекрасно очерченные губы на женственном, овальном лице. Нос у нее был маленьким и прямым, а карие глаза - большими и выразительными. Она попыталась скрыть свое очаровательное тело под английским платьем, которое она надела этим утром.
В последний раз она носит цвета своего отца. Женская туника поверх длинного платья покрывала каждый дюйм ее тела - от шеи и до изящных ножек. По крайней мере, на ней не было ужасного капора, который надела ее мать. Он думал, что английские женщины называли их покрывалами. Тамара настояла на том, чтобы носить подобный среди Синклеров, постоянно напоминая клану, что она никогда не откажется от предпочтения всего английского.
Если бы Абигейл надумала одеться подобным образом, она скоро бы поняла свою ошибку.
Он бы никогда ей этого не позволил.
В ее прекрасных чертах застыл вопрос, а подле нее побледнел барон. Талорк понял, что он хмуриться. Он заставил себя расслабиться и протянул руку, чтобы взять за руку Абигейл.
Священник откашлялся:
- Мы еще не дошли к этой части церемонии, мой господин.
Так как человек говорил на английском, Талорк решил игнорировать его.
Он обратил свой взгляд на невесту и приподнял бровь, как бы спрашивая, почему она не выполняет его требование.
И тут же, одним движением, которое удивило не только его, но и сэра Рубена, Абигейл отпустила руку своего отчима, подошла к Талорку и взяла протянутую руку.
Он кивнул, и, крепко держа ее руку, повернулся к священнику.
Святой отец выглядел взволнованным, и ему потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки и начать службу. На гэльском, всего только раз сбившись.
Когда пришло время говорить клятвы, Талорк, игнорируя шепот вокруг, произнес клятву своего народа. Когда пришла очередь его невесты, он повернул ее таким образом, чтобы они смотрели только друг на друга, и не видели всех остальных, кто пришел засвидетельствовать этот брак. Он произносил клятвы, которые она должна была повторить, медленно произнося каждое слово, чтобы она не запуталась в незнакомых словах.
Абигейл озадачено нахмурилась, но прошептала все слова, давая тем самым пожизненные обещания, которое, он надеялся, не будут нарушены.
После этого ее мать потребовала, чтобы клятвы были произнесены на английском. Талорк хотел ее проигнорировать, но вмешался священник.
- Я женился по традициям моего народа,- сказал Талорк на гэльском.
Священник кивнул. Однако когда он повторил слова Талорка на английском для леди Гамильтон, женщина отказалась успокоиться.
Но Талорка это не заботило. Мнение этой порочной суки было незначительным для него. Устав от спора, и не желая больше ни на минуту оставаться в компании англичан, Талорк взял свою жену на руки и понес ее из часовни.
Руки Абигейл обвились вокруг его шеи, но она не сопротивлялась – она просто выглядела удивленной. Стоило Талорку только раз на нее посмотреть, как он заметил выражение, граничащее с паникой на ее лице и в потемневших карих глазах.
- Ты теперь принадлежишь мне.
- Я знаю.
- У тебя нет причин волноваться.
- Свадьба была закончена? Святой отец не сказал заключительное благословение.
- Мы сами себя благословили, как принято у моего народа.
- Я не думала, что шотландцы столь сильно отличаются от англичан.
- Я с севера. Мы ничего не делаем вашим цивилизованным способом.
- Благословение священника - это цивилизованность?
- Это лишнее. Он провозгласил нас мужем и женой, а мы произнесли свои клятвы.
- Хорошо.
Талорк должен был быть довольным, что Абигейл так быстро согласилась, но он снова забеспокоился о том, как она будет чувствовать себя, когда встретиться с людьми с его клана. Обычно они не были жестокими, но они уважали силу и презирали слабость.
Сэр Рубен кричал что-то позади них, но Талорк проигнорировал барона так же, как и его жену.
Воины Талорка последовали за ним из часовни и уже садились верхом своих коней – было заметно, что они так же, как и Талорк желают как можно скорее покинуть Низкогорье. Он направился прямиком к своему коню, и когда уже хотел посадить верхом на него свою жену, она выскользнула с его рук с быстротой и ловкостью, какие, он полагал, не были свойственны простому человеку.
Талорк схватил ее за руку прежде, чем она успела броситься к дому.
Абигейл хмуро посмотрела на Талорка:
- Мне нужны мои вещи.
- Нет, - был короткий ответ.
Она покачала головой и вырвалась из его рук с исключительным проворством. Он снова попытался ее схватить, но она быстро проговорила:
- Пожалуйста. У меня есть подарки для Эмили.
- Она ни в чем английском не нуждается.
- Спасибо за ваше мнение, но я должна не согласиться. – Абигейл отпрянула от него и направилась к дому.
Она посмела ему противоречить! Шок от осознания этого не дал ему в тот же миг отправиться за ней следом.
- Что это она делает? – спросил подоспевший Найэл.
- Собирает подарки для сестры.
- Балморалу не понравиться, что его жена получит подарки с земли его врагов.
- Я знаю. Вот поэтому я и позволил жене взять их.
Найэл рассмеялся:
- Его жена будет благодарна.
- А это вторая причина, почему я согласился.
- Да, конечно.
Балморал может и был теперь его союзником, но Талорку всегда доставляло удовольствие подначивать его.
В то время, когда Талорк задумался над возможностью того, что возможно Абигейл предпочла спрятаться в доме, она появилась в дверях. В руках у нее был один большой узел и два маленьких.
Талорк пристально на нее посмотрел и сказал:
- Как моя жена, ты больше не будишь носить английские одежды.
- Я оставила все, кроме того, что сейчас на мне, - ответила Абигейл, проявляя больше сообразительности, чем, как он полагал, любой рождённый сессенек. – Это все подарки, мое вышивание и другие личные вещи, а также целительные травы.
Английский барон и его жена уже вышли из часовни и последние несколько минут они только то и делали, что увещевали священника. Но даже святой отец знал, что нельзя противоречить Синклеру. Он отказывался требовать дополнительных обетов для признания брака действительным.
И теперь они стояли перед Талорком, требуя к себе его внимание.
Он же получал огромное удовольствие, игнорируя их. Он обратился к Макдональдсу:
- У тебя есть женщина, которая могла бы помочь моей жене надеть мой плед?
Лэрд клана Низкогорья кивнул:
- Да, конечно.
Макдональдс махнул своей жене и передал просьбу Талорка. Рыжеволосая женщина кивнула Талорку, выражая тем самым свое согласие, потом подошла к Абигейл и повела ее назад в дом, отдав ее поклажу воинам ее мужа.
Сэр Рубен разочаровался в свадьбе и теперь требовал, чтобы Талорк, как цивилизованный человек, разделил с ними праздничный обед. Как будто Талорк хотел быть тем цивилизованным человеком. Идиоты.
- Вы, конечно же, захотите разделить с нами ту дичь, которую вы вчера, специально для такого повода, привезли с охоты.
Талорк отправился охотиться только для того, чтобы как можно меньше времени провести с англичанами. Всю подстреленную дичь он отдал Макдональдсу, как благодарность за предоставленную возможность провести на его земле продиктованную волею короля церемонию бракосочетания.
Так как англичанин не догадывался, что ему лучше было бы замолчать, Талорк повернулся к барону со всей силой своего раздражения:
- Я не цивилизован, и уж точно, я не чертов англичанин! Как только моя жена оденется соответственно, мы уедем.
- С ее платьем все было в порядке. Вся ее одежда очень красивая и дорогая, - проговорила леди Гамильтон с выражением смертельного оскорбления на лице.
- Найэл, объясни этой женщине, которая посмела избивать свою дочь, требуя подчинения, насколько близко она подошла к тому, чтобы быть убитой.
Найэл повторил эти слова на английском.
Женщина начала пронзительно вопить, требуя у мужа, чтобы он что-то сделал в ответ на оскорбление.
Талорк повернулся к барону:
- Вы позволили ей причинить вред девушке, которая принадлежит мне. Вы все еще живы только потому, что ваша дочь умоляла оставить вам жизнь.
Найэл начал было переводить сказанное на английский, но барон перебил его:
- Я знаю ваш язык, - сказал он на английском. – Я также полагаю, что вы знаете наш.
- Наш лэрд не позволяет словам на языке предателей срываться с его губ, - сказал Найэл гневно.
Вместо того чтобы разгневаться, чего ожидал Талорк, сэр Рубен, казалось, задумался:
- Ваш отец женился на леди Тамаре Обрек.
Талорк кивнул.
- Я не пожелал бы такого своему худшему врагу.
Теперь настала очередь Талорка удивиться, чего он, впрочем, не показал.
- Сибил может быть еще той стервой, но она никогда не предаст свою семью, - сказал барон на гэльском.
- Эта стерва больше никогда не увидит свою дочь.
- Я так и предполагал.
Женщина, о которой велся разговор, все еще что-то кричала и жаловалась, но никто не обращал на нее внимания – даже ее муж. Но потом речь ее стала льстивой и вкрадчивой – Сибил пыталась уговорить Талорка остаться и позволить Абигейл разделить последнюю трапезу со своей семьей.
Так как она продолжала произносить ненавистные для его ушей английские слова, Талорк не отвечал. И даже не показал, что понял ее.
Несколько минут спустя, внимание Талорка привлекла выходившая из дома Абигейл.
Под его пледом на ней была бледно-желтая блузка. Абигейл выглядела взволнованной: она прихватила зубами свою нижнюю губу, а ее пристальный взгляд перескакивал с одного человека на другого – как порхает бабочка с цветка на цветок.
Талорк снова протянул свою руку и она, казалось, немного расслабилась. Абигейл пошла к нему быстрыми шагами.
Ее мать попыталась схватить Абигейл за руку.
От этого у Талорка вырвалось низкое рычание, и спасло эту женщину от волка только то, что жена Макдональдса шлепнула ее по руке, отодвигая.
- Никто не смеет прикасаться к жене лэрда без его разрешения, - сказала она на английском с сильным акцентом. Резкий взгляд, которым она наградила Сибил, говорил о том, что она видела следы от побоев на теле Абигейл, - хотя она сама ей ничего не говорила.
- Сибил, - рявкнул барон. – Подойди сюда.
- Вы позволите ему отказать мне в последнем свидании с дочерью? - Спросила леди Гамильтон с оскорбленным достоинством.
- Абигейл принадлежит мне, и если эта тварь ее коснется – она умрет, - процедил Талорк голосом полным не просто угрозы, а обещания.
- Я запрещаю тебе, Сибил. - Сказал барон неистово. – Ты уже слишком давно потеряла все права матери. Теперь она уже не твоя дочь. Теперь она - Синклер.
То, что барон мог жениться на подобной змее, заставило Талорка сомневаться в его мудрости, но он все же надеялся, что у англичанина есть хоть крупица здравого смысла.
- Его король обещал доказательство осуществления брака, - завопила женщина. - Как мы получим его, если он сейчас с ней уедет?
- Он может послать окровавленную простыню через посланника.
- Что, если он этого не сделает? - Сибил обошла своего мужа и стала перед Талорком:
- Вы дали слово своему королю. Действительно ли вы - человек чести или нет?
Ярость Талорка была настолько сильной, что его волк буквально рвался наружу, желая перегрызть горло этой суке.
- Вы смеете подвергать сомнению мою честь?
Он не ждал, пока барон переведет вопрос для своей глупой жены. Его король вынес требование, но у Талорка не было никакого намерения отправлять посланника с окровавленной простыней к этой английской твари.
Он прошел вперед, схватил свою невесту и направился с ней к дому. Талорк зашел внутрь и так сильно хлопнул дверью, что загрохотали стены.

Глава 4

Талорк повернулся лицом к невесте:
- Твоя мать - сука.
- Она больше мне не мать, - ответила Абигейл подавленным шепотом, ужас сковал ее тело. - Сэр Рубен сказал, что теперь я - Синклер. Вы не отрицали это.
- Между тобой и этой правдой стоит только один барьер.
- Моя девственность, - это были не слова, а лишь лёгкое дыхание, сорвавшееся с её губ.
- Да.
Рука Абигейл полетела к горлу, и она диким взглядом осмотрелась:
- Вы возьмете меня прямо сейчас?
Вряд ли. В этом вопросе он не будет действовать ни по указу короля, ни, тем более, по прихоти английской леди. Но прежде, чем он успел сказать об этом, его невеста уже падала в обморок.
Используя сверхъестественную скорость волка, Талорк поймал ее прежде, чем она приземлилась на пол. Проклятье, она очень уязвима. В отличие от сестры. Эмили назвала бы его козлом и отправила бы к черту прежде, чем он посмел бы взять ее девственность спустя пару минут после свадьбы.
Талорк должен был чувствовать отвращение к такому проявлению слабости его новой жены, но вместо этого он чувствовал сожаление, что именно он стал причиной такого расстройства.
Это чувство потрясло его, но еще более удивительным было то, как это отозвалось в сердце волка. Ни один из них не хотел ей навредить. Талорк осторожно положил ее на меньшую из двух кроватей в доме. От другой исходил неприятный запах барона и его жены. Узкая же кровать, на которой спала Абигейл, источала только ее запах и свежесть.
Затрепетав, глаза Абигейл открылись, а тело моментально напряглось от беспокойства.
Их пристальные взгляды встретились. Ее глаза вспыхнули, а затем наполнились печалью:
- Значит, так тому и быть.
- Тебе столь отвратительна перспектива, разделить со мной постель?
- Немного страшит. Я ничего не знаю о мужчинах.
- Этого и следовало ожидать.
- Вы не понимаете. Ни моя мать, ни моя горничная, никто ничего не рассказывал мне. – Стало очевидно, что её пугало лишь незнание.
- Хочешь, чтобы я рассказал тебе, что должно произойти?
Ее темные глаза расширились от удивления, но они светились надеждой.
- А вы расскажите? – прошептала она, но Талорку не составило особого труда понять ее просьбу.
- Да.
Хотя ее щеки стали ярко красными, она кивнула и, сглотнув, проговорила:
- Пожалуйста.
- Хорошо, - это был вопрос гордости и для него и для волка, который жил в нем. - Я начну с поцелуя. Тебя когда-нибудь целовали, Абигейл?
Он, конечно, сомневался в этом и, возможно, придется убить того, с кем она целовалась, но он должен был спросить.
Абигейл отрицательно покачала головой.
- Это хорошо. Я не хотел бы сразу отправиться в Англию на охоту.
Ее глаза расширялись все больше и больше по мере того, как Талорк в мельчайших деталях описывал то, как он будет трогать ее до, во время и после того, как лишит ее девственности. Он ничего не упустил из того, что она будет ощущать, или, как он ожидал, должна будет ощущать.
Во время своего рассказа, Талорк переплел их пальцы и, поэтому, он совсем не был удивлен, когда она схватила его настолько крепко, что он почти поверил, что в ней была сила криктов. Но она, ни разу не остановила его и, ни разу не отвернулась, пока он описывал все в подробностях - ее пристальный взгляд с отчаянной напряженностью все время был устремлен на Талорка.
Когда он закончил, в течение нескольких секунд она пристально смотрела на него.
- Правда? - спросила она, наконец, шепотом. - Вы действительно все это сделаете? - Щеки Абигейл были настолько красными, что ушибы от ударов ее матери был почти не заметны.
- Сделаю.
- Вы будете осторожны.
- Я же сказал тебе, что буду. Может, будет немного больно, но я постараюсь уменьшить эту боль насколько возможно. Это - моя обязанность как твоего мужа.
- А английские мужья столь же внимательны?
Талорк пожал плечами:
- Они англичане.
- Я тоже англичанка.
- Ты – моя.
- Я полагаю, что так и есть. - Абигейл выглядела удивленной от своего собственного признания.
- Ты все еще боишься?
- Немного.
Он кивнул.
- Ты и должна немного бояться в пору своей невинности, но я буду заботиться о тебе. Начиная с этого момента.
Абигейл вздрогнула, но ничего не сказала. А затем решительно кивнула.
- Встань.
Она вопросительно на него взглянула, но повиновалась.
Талорк вынул нож из своего ботинка. Этот был более острым, чем тот, который он держал за поясом.
Абигейл сделала шаг назад, но в ее глазах был не страх, а скорее замешательство.
Талорк вытянул свою руку над правым краем простыни, а затем надрезал тонкую, короткую линию вдоль своей ладони. Как только капли крови окрасили белое полотно, Абигейл открыла рот, но не произнесла, ни звука. Она смотрела в замешательстве.
- Твоя мать хочет доказательства кровью. Я предоставлю их ей, но я не буду брать тебя на чужой земле.
Абигейл с пониманием кивнула, и затем по ее прекрасным чертам разлилось облегчение. Она пристально посмотрела на Талорка и протянула свою руку:
- Надрежьте, также, и мою руку.
Очень мало было в мире вещей, которые могли потрясти его, но эти ее слова врезались в него, как удар Найэла.
- В этом нет необходимости.
- Есть.
Талорк покачал головой.
Абигейл упрямо положила свою руку прямо на его, ладонью вверх:
- Мы должны разделить это так же, как и разделим что-то другое. Позже.
Все его тело моментально среагировало на ее прикосновение и на неожиданные слова, вырвавшиеся из ее невинных губ. Рычание одобрения прозвучало от волка, и Талорк резким кивком головы дал согласие.
Он положил свой нож на ее маленькую, белую ладонь:
- Ты уверена?
Абигейл кивнула.
- Так тому и быть, - он только уколол ее, но этого было достаточно, чтобы ее кровь смешалась с его кровью на простыне.
Когда было уже достаточно крови, чтобы засвидетельствовать, что он взял ее невинность, Талорк размазал рукой пятна, как будто здесь действительно проходил половой акт. Потом, он поднес ее ладонь к своему рту. Смешав слюну волка со своей, он провел языком по ее ране. Кровотечение немедленно остановилось, но он не выпускал ее руку. Аромат ее кожи и вкус крови на его языке были совсем не похожи ни на что-то, что он когда-либо знал. И то, чего он совсем не ожидал, так это удовлетворение волка, как после удачной охоты.
Зверь в нем выл с таким ликованием и восторгом, что Талорк был просто в замешательстве. Это был тот вкус победы, который дал ему стимул, чтобы отпустить ее руку. Она была человеком, она была англичанкой. Она стояла между ним и его возможной суженой. Его волк должен скулить, а не выть от радости.
С выражением бесхитростной уверенности, Абигейл взяла его ладонь и сделала то же самое. Несмотря на то, что в ней не было волчицы, и его рана, так или иначе скоро бы зажила, но кровь остановилась. Ощущение ее губ было захватывающим. Талорку пришлось сдержать инстинктивный порыв возразить, когда она убрала свои губы с его руки.
Они стояли там, в тишине, в течение нескольких секунд - никто ни отводил взгляд, никто не был готов говорить. Тепло разлилось по телу Талорка. Это походило на лихорадку, но он не был болен. Ее глаза отражали замешательство и удивление. Он не знал, что только что случилось, но это было чем-то глубоким и проникновенным.
Неспособный остановиться, Талорк притянул Абигейл ближе, пока их ароматы не смешались, а их тела не прикоснулись друг к другу.
И тогда, он поцеловал ее. Поскольку он мог это сделать. Поскольку он не мог этого не сделать.
Как только их губы соприкоснулись, другая волна тепла прошла сквозь его тело, и в его голове прозвучал тихий вздох. Затронуло ли это так волка, что зверь издавал, совсем не свойственные ему звуки?
От такой перспективы Талорку было не по себе. Это чувство слишком походило на слабость.
Это было как проклятье.
Отказываясь признавать сладость ее губ, он отстранился от нее.
У Абигейл было такое выражение лица, которое он понятия не имел, как расшифровать. И он отказался даже пытаться.
Талорк преднамеренно разорвал ту связь, которую он чувствовал к Абигейл, и сорвал простыню с ее кровати:
- Теперь у твоей матери не будет к чему придраться.
Талорк вылетел из дома и бросил окровавленную простыню к ногам барона. Леди Гамильтон нагнулась и схватила её и начала рассматривать, в то время как Талорк прыгнул на спину своего коня и посмотрел, следует ли за ним жена. Она следовала. Он нагнулся и поднял ее. Абигейл без ропота и возражений устроилась перед ним.
Талорк подал сигнал и вместе со своими воинами они направили коней галопом на север... к дому.

Абигейл все время была в напряжении, стараясь не упасть с этого большого зверя – коня Талорка. Пока не поняла, что сильная рука Талорка на ее талии не позволит ей упасть. Кони скакали так быстро, что зеленая красота вокруг них казалась одним сплошным пятном для ее изумленных глаз.
Абигейл никогда в жизни не ездила в таком безумном темпе. И это было наиболее волнующим.
Несмотря на все переживания по поводу свадьбы и возможности оказаться в постели с Талорком, Абигейл чувствовала, как улыбка чистой радости расплывается на ее лице, и смех так и хлынул из нее. Она поняла, что засмеялась в голос, так как тело, что находилось в волнующейся близости позади нее, напряглось, как будто от удивления.
Абигейл откинула голову назад и повернула её так, чтобы видеть лицо Талорка. Без сомнения, на его смуглом, красивом лице читался вопрос.
- Что? – спросила Абигейл.
- Почему ты смеешься?
- Мне кажется, что я люблю ездить верхом на шотландских лошадях, мой господин.
- Это не простой конь; это животное достойное воина крикта.
Его высокомерный тон снова заставил Абигейл засмеяться:
- Я и не сомневалась.
Если бы Талорк ей доверял, это было бы просто замечательно. Абигейл провела так много времени в страхе, что ее тайна будет открыта, что редко чувствовала уверенность в компании других. Но именно в этот момент, она ощущала настоящую радость, поскольку они уезжали далеко от ее прошлой жизни и семьи, которые причинили ей только боль.
- Ты удивляешь меня, девушка.
- Возможно, это хорошо.
Абигейл не могла поверить своей собственной дерзости, но она чувствовала себя такой свободной, какой не была с тех пор, как испуганной маленькой девочкой очутилась в мире тишины.
- Да, - Талорк выглядел весьма серьезным. - Я полагаю, что так и есть. Я не съем тебя, девушка.
- А что, горцы разве едят людей? - спросила она с явным юмором, зная, что они таковыми не были.
Талорк уставился на нее, как будто увидел впервые:
- Нет, но люди моего клана не очень жалуют проявления слабости.
- Вы думаете, что я слабая? - Абигейл не знала, почему его осуждение так удивило ее. Она упорно трудилась, чтобы быть незаметной; это будет истинным потрясением, когда он осознает, какая женщина скрываться у нее внутри. И поэтому, вместо того, чтобы обидеться на его оценку, она увидела в этом её собственную шутку.
Хотя в этом случае, она не позволила ему заметить это.
- В тебе слишком много страха.
Абигейл не могла отрицать это. Она жила в ежедневном ужасе.
- Прямо сейчас я не боюсь.
- Я вижу.
- Я боялась, когда думала, что там, в домике, вы возьмете меня со всей грубостью, - заметила Абигейл, все еще чувствуя благодарность, что он этого не сделал.
- Да. Ты была напугана, - никакого беспокойства по поводу этого не промелькнуло на его лице, он все же защитил ее.
- Вы облегчили мой страх.
Талорк пожал плечами, заставляя ее тело потереться об него.
Абигейл задохнулась:
- Я не была так близко к другому человеку, с тех пор, как моя сестра уехала из нашего дома.
- Никто больше не будет прикасаться к тебе таким образом.
Что, действительно? Абигейл совсем не была распутной, чтобы позволить другому человеку трогать ее. Она подняла на него свои глаза, но одна мысль промелькнула в ее голове: “Я обниму Эмили, когда снова ее увижу”.
- Ты смеешь бросать мне вызов? - Это что, насмешка в уголках его губ?
- В этом случае, да.
- Если ты думаешь позволить другому мужчине трогать тебя... - Талорк позволил второй части явной угрозы повиснуть в воздухе, но необоснованная ярость на протяжении их разговора пылала в его синем пристальном взгляде.
- Не будьте глупцом. Я еще полностью не привыкла к вашим прикосновениям.
- Ты привыкнешь к моим прикосновениям. – И снова эта удивительная уверенность.
- Это ваша обязанность сделать так, - Абигейл действительно сказала ему это в голос? Но было сказано не более того, что говорил он сам, когда объяснял, какой для нее будет их брачная ночь.
- Да, это так.
- Кто такой крикт?
Талорк не отвечал, но посмотрел ей в глаза с выражением, которое она не могла прочитать, независимо, сколько времени она потратила, чтобы научиться этому.
- Вы сказали, что конь достоин воина крикта. Это другое название для горца?
Талорк покачал головой.
- Тогда что это означает? Вождь? Лэрд?
- Ты всегда задаешь так много вопросов?
- Честно?
- Я буду всегда ожидать от тебя только правду.
От этих его слов что-то закололо в сердце Абигейл. И прямо тогда она решила, что, хотя она не могла рассказать ему свою тайну, она никогда не будет лгать ему.
- Я часто хочу знать то, о чем не спрашиваю.
- Все же ты без смущения подвергаешь сомнению мои слова.
- А я не должна?
Талорк ответил ни сразу.
- Ну? - Он не мог знать, насколько важным для нее был его ответ, но это очень многое скажет об его уважении к ней.
- Нет.
- Хорошо это знать.
- Крикты - древнее племя людей, которые сейчас живут среди горных кланов.
Абигейл улыбнулась этому подтверждению его готовности удовлетворить ее любопытство:
- Вы подразумеваете пиктов?
- Именно так римляне называли нас.
- Это как норманны среди англичан?
Талорк снова пожал плечами, но при упоминании англичан на его губах появилась презрительная гримаса.
Абигейл отвернулась от него, вся ее радость куда-то пропала. Талорк ненавидел англичан. Это никогда не измениться.
Независимо от того, насколько внимательным он был сегодня, тот факт, что он обещал, что не будет ненавидеть ее, не будет длиться вечно. А ведь Абигейл не была такой невинной, как полагали Талорк и Найэл. Она лгала им, прикидываясь той, кем она не была. Она не была полноценной женщиной, достойной быть женой лэрда. Впервые, Абигейл почувствовала горе от неизбежности будущего. Талорк не был чудовищем, как она боялась, и при этом он не был варваром, как считала ее мать.
Прошлой ночью он поручил своим воинам охранять её, показав тем самым, что для него она была дороже, чем для собственных родителей. Даже если она была англичанкой. Также, он уберег ее от требования ее матери укрепить брак проведением брачной ночи.
Абигейл не знала, что заставило ее настаивать на том, чтобы добавить и свою кровь на простынь. Но что-то внутри сказало, что это было правильным решением.
И Талорку понравился этот жест. Абигейл увидела это в его глазах. Их невероятная синева проблеснула одобрением, хотя и на краткий миг. Однажды, вероятно очень скоро, это цвет превратиться в синий лед от отвращения, когда Талорк обнаружит ее тайну.
И не было ничего, что она могла бы сделать, чтобы предотвратить это.

Талорк не знал, что заставило его невесту уйти в себя, но он отметил, только для себя, что ему это не понравилось.
Он наслаждался удовольствием Абигейл от поездки, ее смех звучал просто божественно. Талорк покачал головой. Он и был тем глупцом, которым назвала его Абигейл, если полагал, что смех какой-то англичанки звучит божественно.
Но она больше не была англичанкой, не так ли? Она была его.
Так как требовали его король и… его волк.
Зверь никогда не испытывал таких ощущений – ни к членам его стаи, ни к членам семьи. Волк завыл, когда они достигли земель Синклеров – теперь он мог предъявить права на Абигейл самым надежным и самым безвозвратным способом. Слова могли быть опровергнуты, но если его тело соединиться с ее телом – возврата уже не будет.

Когда Талорк дал указания своим воинам остановиться на ночлег, радость Абигейл от поездки поблекла от сильного истощения и усталости. Они останавливались только дважды, чтобы напоить коней, и при этом только раз спешивались. Пища была скудной, да и было это несколько часов назад. Хотя, какой бы голодной Абигейл не была, она была слишком усталой, чтобы заставить себя поесть.
Она поплелась в лес, чтобы справить наиболее сильные нужды своего тела. Когда Абигейл вернулась к мужчинам, Найэл и еще один воин устанавливали маленький шатер из лоскутов кожи.
Найэл кивнул ей, когда она подошла – выражение его грозного лица не изменилось, но проблеск понимания в его серых глазах чуть не довел ее до слез.
- Я думала, что горцы спят под открытым небом, - нашла она в себе силы, чтобы поддразнить воинов.
Найэл улыбнулся и шрамы на левой стороне лица сморщились:
- Это для тебя, англичанка.
- Ох, - Абигейл сглотнула необъяснимые слезы. - Спасибо.
Воин пожал плечами, и она решила, что так шотландцы всегда делают, когда не хотят утруждать себя разговором.
Когда второй воин закончил раскладывать меха в шатре и удалился, в усталом мозгу Абигейл промелькнула мысль, что возможно она была очень груба, не попросив Найэла, представить их друг другу. Когда она об этом сказала, белокурый великан как-то странно на нее посмотрел:
- Талорк в свое время всем тебя представит.
- Ох, - Абигейл не знала, что это значило, но была слишком уставшей, чтобы размышлять об этом.
Она повернулась к шатру и споткнулась. Найэл оказался возле нее быстрее, чем она могла вообразить, и уберег ее от падения лицом вниз.
Абигейл с благодарностью на него посмотрела:
- Спасибо.
Он держал ее руку, очевидно опасаясь, что она снова может споткнуться:
- Все в порядке?
Когда последний раз кто-то просто по-человечески поинтересовался ее состоянием? Эти воины крикты может и не были цивилизованными, но они проявили больше заботы об ее благосостоянии, чем ее семья.
Абигейл от усталости с трудом улыбнулась:
- Я просто устала. Эти две недели выдались ээ…очень трудными.
- Я слышал, что подготовка к браку это удел женщин, - Найэл отпустил ее руку, но остался стоять достаточно близко, чтобы в случае необходимость оказать свою помощь.
- Я не подозревала, что готовлюсь к браку. Я полагала, что собираюсь в Шотландию в гости к сестре Эмили. - Абигейл не была уверена, почему она сказала это; возможно она хотела быть как можно более честной. Скорее всего, это потому, что она доверяла этому большому, покрытому шрамами воину как другу. И только по той причине, что так подсказало ее сердце.
- К жене Балморала? – спросил Найэл, и в его серых глазах читалось замешательство.
- Да.
- Я не понимаю. Твой отец подал прошение вашему английскому королю относительно восстановления справедливости, когда твоя сестра вышла замуж не за того лэрда. Много недель прошло с тех пор, как наши монархи договорились о браке для нашего вождя.
- Я этого не знала.
Во взгляде Найэла читалась жалость и что-то еще. Что-то, что подсказало Абигейл, что она была права, доверившись ему как другу. Это было понимание.
- Когда ты узнала, что тебе придется выйти замуж?
- За день перед отъездом из замка моего отчима.
Найэл выглядел очень разъяренным, и кивнул, как будто соглашаясь с чем-то, а его пристальный взгляд был устремлен на кого-то позади Абигейл.

Глава 5

Абигейл обернулась и увидела, что не более чем в шаге от нее стоит ее новоиспеченный муж. Обычно, она была намного осторожнее, нежели сейчас. Должно быть, усталость всему виной.
- Привет, Талорк.
- Я не буду приносить извинения.
- А я не буду просить вас об этом, - сказала она, пытаясь выяснить, почему он думал, что она ожидала этого.
- Это была ее идея, не так ли?
Ах, он подслушал ее беседу с его воином и правильно предположил, что все козни мать Абигейл проделывала за ее спиной. Возможно, он назвал Сибил каким-то грубым словечком?
Но Абигейл это не заботило:
- Да. Ей казалось, что мне не нужно знать о планах относительно моего будущего.
Никто из них не спросил Абигейл, почему ее мать поступила с нею так жестоко. И, слава Богу! Они, вероятно, приписывали это тому факту, что Сибил была англичанкой.
Талорк поморщился:
- Когда я устраивал первый брак моей сестры, я сказал ей об этом, когда уже все было решено.
Эмили всегда говорила Абигейл, что тон, с каким говорил человек, значил так же, если не больше, как и сами слова. Но Абигейл не могла даже вспомнить, как должен звучать тот или иной тон. Она только знала, что когда пристально смотреть, лицо человека поведает о многом. И не всегда слова совпадали с тем, о чем говорило лицо.
Выражение лица Талорка было смесью огорчения и уверенности в собственной правоте – что в обоих случаях противоречило его заявлению.
- Это было тем же вечером, когда Талорк отдал сестру в жены своему заместителю, - сказал Найэл и подмигнул.
Ах, это все объясняло. У ее мужа не было никакого желания думать, что он был похож на англичанку, которую он назвал сукой.
- Это не одно и тоже. У меня не было намерения устраивать брак для сестры с каким-то незнакомцем и чужаком. Катриона знала Шона с детства, и они достаточно нравились друг другу. - Но по выражению его лица, Абигейл поняла, что он чувствовал вину за то, что поступил так же.

И за это он ей понравился. Он переживал, что возможно причинил боль своей сестре. Это было то, за что Абигейл могла цепляться в отношении своего собственного будущего. У нее была надежда.
- Когда она в первый раз выходила замуж? – переспросила Абигейл.
- Шон погиб в сражении. Потом Кейт вышла замуж за Друстана, заместителя Балморала.
- Не удивительно, что вы теперь союзники.
Найэл фыркнул. Это не были слова, а выражение недоверия, которое Абигейл видела слишком много раз, чтобы не распознать. Талорк посмотрел на воина уничтожающим взглядом, который не произвел заметного эффекта.
- У наших сестёр не было другого выхода, - сказал Талорк.
Определённо было что-то ещё, но Абигейл подметила только одну истину:
- И вы прислушались к ним? - спросила она в полном замешательстве.
Ее отчим никогда не прислушивался к советам женщины, даже от Сибил.
- Этот союз стоил того.
- Да, действительно, - Найэл кивнул головой в сторону Абигейл:
- Твоя невеста так устала, что едва может стоять.
- Она должна поесть.
- Позволь ей поесть в шатре, где она сможет потом лечь спать.
- Ты будешь советовать мне, как мне поступать с моей невестой? - спросил Талорк опасным голосом.
- Почему нет? - спросила Абигейл. - Он ваш заместитель, не так ли? Конечно, он может иметь свое собственное мнение, - она не хотела показаться грубой, но после высказывания поняла, что ее слова могли быть так восприняты. Она просто хотела понять, как рассуждают горцы.
Улыбка Найэла могла бы кого-то напугать, но Абигейл видела, что в его серых глазах плясало веселье.
- Твоя жена вспыльчивее, чем я думал.
- Так и есть.
- Она не отшатываться от меня, - и радость и изумление читались на его лице при этом.
- Я заметил, что ты держал ее за руку.
- Иначе, она упала бы, - голова Найэла склонилась в извинении.
- Она тоже здесь, - Абигейл, нахмурившись, смотрела на обоих огромных мужчин.
И вправду. Она привыкла, что ее семья ее игнорировала, но это уже, ни в какие ворота не лезло.
К счастью или к несчастью, Талорк дал ей полный ответ:
- Найэл не мой заместитель. Его брат занимает эту должность.
- Но... – Абигейл была в замешательстве, - Кто из них его брат? - Она посмотрела на других воинов, не видя кого-нибудь, кто был бы в состоянии противостоять и приказывать Найэлу.
- Барр возглавляет клан, когда я в отъезде, - ответил Талорк.
- Понятно. Итак, Найэл твой заместитель сейчас. - Абигейл кивнула, удовлетворенная своей способностью мыслить в состоянии полного изнеможения.
Талорк не отвечал. Без сомнения, потому что не желал признавать, что она была права.
- Я буду ждать встречи с ним.
- Почему?
- Потому, что он – ваш заместитель, и мне нравиться его брат. Я уверена, что полюблю его.
- Тебе нравиться Найэл? – спросил Талорк.
- Вы не должны быть настолько недоверчивыми. Я не ненавижу шотландцев, как вы англичан.
- Большинство в нашем клане находят Найэла пугающим.
- Тогда вас они должны считать просто ужасающим.
От этих слов Талорк выглядел довольным, а Найэл засмеялся, что, судя по потрясенному выражению солдат, случалось не очень часто.
Абигейл решила, что с нее достаточно всяких разговоров, когда единственное, что ей хотелось – это спать. И поэтому, она сделала маленький реверанс и извинилась, перед тем как проскользнуть в шатер. Яркий лунный свет просачивался сквозь края пледа, с которого были сделаны стены шатра, и скоро глаза Абигейл привыкли к такому тусклому освещению.
Она только успела снять свои ботинки, чтобы расположиться на шкурах, когда Талорк присоединился к ней, заполняя собой и так маленькое пространство шатра. Она забилась в самый угол, чтобы дать ему больше места.
Талорк вручил ей яблоко:
- Поешь.
Она подумала отказаться, сославшись на то, что очень хотела спать. Только, вероятно легче было бы поесть, чем в чем-то убеждать этого большого воина.
Абигейл приняла яблоко и откусила. Хрустящей и сочный плод ударил по ее вкусовым рецепторам, напоминая ее телу, как много времени прошло с тех пор, как она ела. Когда она закончила с яблоком, он вручил ей мех с водой. Она выпила, а затем обнаружила, что в руках оказался ломоть желтого сыра и черствая лепешка. Она съела сыр.
Однако, откусив кусок черствой лепешки и прожевав ее, казалось, целую вечность, она отложила ее в сторону:
- Я приберегу это до утра.
- Я обеспечу тебя пищей для завтрака, - Талорк выглядел явно недовольным.
- Я сыта.
Он сузил свои глаза:
- Ты уверена?
- Я не воин. Мне не нужно слишком много.
- Я не допущу, чтобы ты зачахла, жена.
Она чувствовала, что ее щеки заливает румянец при этом явном утверждении прав.
- Я не зачахну.
- Ты очень маленькая.
- Неужели тогда все женщины Хайленда такие огромные? - Эмили не упоминала такой факт в письмах.
- Нет, но ты очень хрупкая, - сказал Талорк, искривив губы на последнем слове.
Ах, снова слабость.
- Эмили не больше чем я, но она очень хорошо себя чувствует среди ваших собратьев.
- Она живет среди Балморалов.
- Это одно и то же.
- Нет, не то, - он нахмурился. - Мы - Синклеры, они - Балморалы.
- Разве среди них нет криктов? – спросила Абигейл, пытаясь понять ход мыслей своего мужа.
Возможно, он думает, что жестокие воины опасны для нее. Хотя для Абигейл и это не имело смысла, но с другой стороны, мужские мысли были малодоступны для ее понимания
- Балморал – крикт.
- Муж Эмили?
- Да.
- Вот видите?! Со мной все будет в порядке! – Ей могут причинить боль, но это сделает ее только сильнее, а не слабее.
Хотя только Эмили когда-либо признавала такое.
- Ты смеешь сравнивать меня с Балморалом?
Абигейл решила, что пожатия плеч, столь любимого среди шотландских воинов, будет достаточно для ответа.
Талорк покачал головой, не веря в происходящее:
- Ты теперь Синклер, и не забывай об этом.
- Поверьте мне, я вряд ли это забуду. - Абигейл была глухой, а не ненормальной.
- Пришло время спать.
- Наконец-то, - пробормотала она, отворачиваясь и ища такое местечко, что бы лечь и не дотрагиваться к Талорку.
Он же думал совсем по-другому. Когда Талорк снимал с себя плед и рубашку, он не предпринял никаких попыток, чтобы не дотронуться до неё сначала рукой, а потом ногой.
- Мы сейчас на земле Синклеров? – пропищала Абигейл, не будучи уверенной, что он ее услышал.
Талорк повернулся и уставился на нее:
- Нет.
- Но...
- Раздевайся. Ты не будешь спать в пледе.
- Я...
Он нетерпеливо вздохнул:
- Чтобы защитить свою скромность, ты можешь снять свой плед под шкурами.
Он должен был подумать об ее скромности, прежде чем обнажаться перед ней. Абигейл никогда прежде не видела тела мужчины, и она нашла это одновременно и пугающе отталкивающим, и необъяснимо захватывающим.
Он не сделал попытки прикрыть себя, когда она уставилась на него с беспомощным любопытством. На самом деле, та его часть, которую он должен был прикрыть, и на которую она не должна была смотреть, начала увеличиваться. Абигейл помнила, что он упомянул такое явление тем утром, когда объяснял ей о брачной ночи. Но тогда она не поняла, что он подразумевал. А теперь же…понимает.
Ох, Боже! Неужели понимает? Это было весьма удивительным и в то же время подавляло. Тем более что она, казалось, не могла отвести взгляд.
- Оно... - она облизала губы и сглотнула, - оно увеличивается? - Абигейл не могла себя остановить, чтобы не спросить.
- Продолжай смотреть, как кошечка, которая хочет лизнуть сливок, и это будет продолжаться.
Она вздрогнула от его слов:
- Я не... Я не делала этого. Не думала лизнуть. - Лизнуть? Был ли он действительно серьезен? По крайней мере, в его выражении не промелькнул даже намек на веселье. Но, лизнуть?
Талорк сказал ей, что они могли бы сделать это. Познать друг друга в такой близости. Абигейл думала, что он, конечно же, преувеличивает, играя на ее невежестве. Ясно было, что нет. О, боже.
Он ожидает, что она сделает это сейчас?
Талорк приблизился к ней.
Удивительно, но она в этот раз не упала в обморок. И, проявляя полную нехватку самосохранения, она не сделала попытки, чтобы с криком убежать из шатра.
С выражением близким к страсти на лице, Талорк развязал ее пояс. Абигейл схватила пояс и уставилась на него, не в состоянии высказать вопрос или жалобу.
Он ничего не сказал. Ни слов успокоения, ни требования о подчинении.
Был ли это огонь в его синих пристальных глазах? Абигейл еще не сталкивалась с желанием мужчины к женщине. Хотя Джолента рассказывала ей истории, подразумевалось, что Абигейл никогда не будет волновать по этому поводу.
Разве это не то, что они все думали, включая саму Абигейл?
Сибил говорила, что Талорк не захочет Абигейл. И все же, не желание ли это Абигейл видела в его глазах прямо сейчас?
- Вы хотите меня? - спросила она, еще раз показывая, что ее инстинкты самосохранения совсем не работали.
Но ей действительно нужно было знать.
- Да.
- Но я англичанка. – Заткнись, Абигейл! За прошедший день она больше наговорила своему мужу, чем обычно говорила за целую неделю. Конечно, она могла прекратить говорить. Но слова просто лились потоком из нее.
- Я не буду заявлять на тебя права сейчас, - сказал он, игнорируя ее последний комментарий.
Тогда, почему он хотел раздеть её? Этот вопрос ей удалось удержать в себе. С трудом.
Он потянул ее пояс, и пальцы Абигейл выпустили его. Конечно же, нарочно она никогда бы так не сделала. Талорк отбросил ее пояс и начал разворачивать складки ее пледа. Когда Талорк снимал сине-зелено-черные одежды с ее тела, шок и странное волнение в животе сделали ее неподвижной.
Когда он закончил, он встал на колени, и стоял так неподвижно. Без улыбки. Тихо. Но его пристальный взгляд говорил красноречивее всяких слов. Ее блузка едва достигла бедер, а сорочка была только на несколько дюймов длиннее, но, по крайней мере, она не была такой, же голой, как он. Это было уже что-то. Так почему же она чувствовала себя, как будто он мог видеть ее тело сквозь все это?
Внезапно, Абигейл вспомнила, что шкур, на которых они стояли на коленях, было более чем достаточно, чтобы защитить ее тело от твердой земли. Еще они могли предоставить ей защиту от его пылающего пристального взгляда.
Когда она попыталась быстренько проскользнуть под шкуры, Талорк остановил ее, схватив рукой за голую икру:
- Разве англичане спят в своей одежде?
Она безмолвно покачала головой.
Талорк начал поднимать подол ее блузки.
Она схватила ее, удерживая на месте:
- Вы сказали, что я могу раздеться под шкурами.
Похоже, что он хотел возразить, но через несколько мгновений, Талорк кивнул:
- Давай.
Абигейл заползла под шкуры, изо всех сил стараясь не смотреть на тугую плоть между его ногами. Плоть, которая действительно увеличивалась до ужасающих размеров. Через секунду он присоединился к ней, показав тем самым, что она напрасно надеялась на отсрочку. Она могла даже чувствовать, как под мягкими шкурами его голая нога касалась ее ноги.
Абигейл хотела было отстраниться, но Талорк положил свою сильную руку, которая в течение очень многих часов езды верхом благополучно удерживала ее вокруг талии, и притянул ее ближе к себе:
- Давай теперь избавимся от этого.
Она была настолько напряжена, что с трудом могла читать по его губам, не то чтобы понимать смысл сказанного.
Его большая рука снова схватила подол ее блузки, объясняя ее чувствам то, что мозг не мог осознать. Он не ждал ее согласия, а просто стащил с нее блузку, оставляя ее только в одной тонкой сорочке. Несколько секунд спустя, она осталась полностью обнаженной - впервые в ее взрослой жизни, не считая того, когда принимала ванную.
Все же, как бы Абигейл не страшилась неизвестного, его она не боялась. Талорк сказал, что он не будет брать ее, пока они не окажутся на земле Синклеров. Она верила, что он сдержит свое слово. Что-то внутри Абигейл говорило ей, что она могла доверять ему.
- Ты моя, - сказал он с диким выражением в глазах.
Она только и могла, что кивнуть.
Талорк протянул руку и закрыл откидной створкой вход в шатер, тем самым перекрывая поток света от быстро темнеющего неба. Было достаточно света, чтобы видеть его очертания, но недостаточно, чтобы читать по губам.
Она могла видеть, что он что-то говорит, но не могла разобрать, что именно.
Абигейл протянула руку и положила ему на губы:
- Никаких разговоров.
Она понятия не имела, как он воспримет этот приказ. Но ничто не подготовило ее к поцелую, которым он ее наградил. Его губы овладели ее губами, требовательно впиваясь в ее рот, молча заявляя свои права на нее.
Абигейл ничего не оставалась, как раздвинуть свои губы. Необъяснимым образом, но она жаждала такой близости. Его язык скользнул между ее раздвинутых губ. На вкус он был как сочное яблоко и сухая лепешка, которую она не захотела есть. И было еще что-то. Был в нем какой-то дикий аромат, и ее женские инстинкты кричали ей, что это ее муж.
И она, которой катастрофически не хватало любой привязанности за два прошлых года, не могла насытиться. И это действительно было захватывающим пробовать его так, как никто больше не имел права делать. Абигейл сплела свой язык с его языком. В течение долгих терпеливых моментов Талорк позволял ей неискушенное исследование. Словно удар молнии прошел сквозь ее самую чувствительную часть тела, когда у Талорка лопнуло терпение, и он с силой начал сосать ее язык.
Абигейл перестало волновать, что она была голой, перестало волновать, что и Талорк был обнаженным – она просто упивалась той удивительной и блаженной связью между ними.
Он перекатился сверху на нее - его тело было более горячее, чем шкуры. Вместо того чтобы чувствовать себя испуганной, лежа под огромным воином, Абигейл чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо до этого. Его твердое колено раздвинуло ее нежные бедра, но она не сопротивлялась.
Большое, твердое мужское естество терлось о вершину между ее бедер, и Абигейл казалось, что она могла бы растаять от удовольствия. Она знала, что на самом деле они не совокуплялись; он не был в ней, как он сам говорил, что будет. Но она не могла вообразить ничего более интимного. Это было то, что она никогда не разделит с кем-то другим.
То, что он даст только ей. Это Талорк ей тоже говорил.
Его язык скользнул от ее губ, спустился к подбородку, а потом на шею, где и остановился. Она ждала, из груди вырывались прерывистые вздохи. Наконец, он продолжил.
Он нежно укусил место, где соединяются шея и плечо, надавливая так, что она почувствовала след его зубов. Абигейл не думала, что он прокусит ее кожу, но его зубы были необычно острыми. Или, возможно, ее чувствительность была повышенной. Почти невыносимо повышенной.
Он начал сосать так сильно, что, Абигейл знала, останется след. Но ее это совсем не волновало. Вместо этого она выгнула свою шею в молчаливом приглашении, чтобы он продолжал доставлять неожиданное удовольствие. Все ее тело пронизывали волны наслаждения – слишком сильного от его крепких поцелуев.
Его зубы скользили по ее коже, и он прикусил сильнее, заставляя ее вздрагивать от наслаждения.
Ее тело извивалось и терлось об его, хотя Абигейл делала это неосознанно. Их кожа скользила друг о друга. И это чувство было восхитительным. Невероятным. Как могла женщина противостоять такому удовольствию?
Ее бедра выгнулись к чему-то, что она не могла назвать.
Твердые руки надавили на ее бедра, останавливая движения.
Потом Талорк поднялся на колени и, возвышаясь над Абигейл, его рот проложил жгущий след вниз, пока он не достиг ее груди. Когда он начал ее целовать так же, как и ее шею, она почувствовала, что крик восторга вырвался с ее горла. Но когда он уделил все свое внимание ее соскам, она только и смогла, что испустить тихий вопль непередаваемого удовольствия. Сначала языком, а потом зубами Талорк играл сосками Абигейл, пока ей не стало казаться, что она умрет от неудовлетворённой жажды неизвестного, что проходило сквозь нее.
Но его рот не остановился там; он двигался дальше вниз, несколько раз останавливаясь вдоль избранного пути. Каждый раз ей казалось, что она достигнет какого-то пика удовольствия, которое могло бы убить ее. Но каждый раз, он шел дальше, удерживая ее над пропастью.
Когда рот Талорка достиг ее самого интимного места, она так глубоко утопала в удовольствии, которое он дарил ей, что у нее не возникало даже мысли возражать. Сначала, Талорк лизнул ее, а затем вошёл в неё языком, не достаточно далеко, чтобы нарушить ее девственность, но достаточно глубоко, чтобы она почувствовала себя безвозвратно отмеченной им.
Они создавали вместе такую невероятную картину, что Абигейл не могла даже вообразить такое – его голова между ее ног, а от страстных поцелуев она едва может дышать. Талорк обеими руками дотянулся до ее груди, ладонями взвешивая их тяжесть, а потом одновременно ущипнул оба соска. Она закричала – не осознавая, тихо это было или громко, но Абигейл совсем не волновало, услышат ли ее другие воины.
Талорк начал работать языком с удвоенной силой и разными способами. Она чувствовала, как удовольствие все нарастает и нарастает, унося ее к краю, пока все тело не напряглось, и конвульсии оргазма не завладели Абигейл. Талорк все это время не переставал работать языком, ведя ее сквозь новые вспышки наслаждения, пока ее тело не расслабилось и не растянулось безвольно на шкурах.
Талорк устроился между ее ног, взял ее руку и поместил ее на своей горячей эрекции. Ее пальцы судорожно обвились вокруг его плоти. Он обхватил своей рукой ее руку и начал двигать ими вверх-вниз по своему горячему члену.
Его бедра также двигались туда и обратно, а их руки сжали плоть с почти болезненной силой. Через миг Абигейл почувствовала, как у него вырвался триумфальный крик – звук вибрировал вокруг них, даже если она не могла это услышать. Что-то горячее и мокрое пролилось на ее живот и грудь, помечая ее еще одним знаком его обладания.

Волк Талорка восторженно выл, вторя крику воина, и его семя брызнуло на шелковистую кожу его жены. Кульминация длилась дольше, чем любой оргазм, который у него когда-либо был. Непрекращающееся семяизвержение на ее кожу приносил волку такое удовольствие, которое Талорк не мог отрицать.
Когда все закончилось, он наклонился вперед и начал втирать свое семя в ее кожу, отмечая Абигейл безошибочным способом признания для всех воинов криктов.
В отличие от других женщин, которые, возможно, возражали бы против такой примитивной процедуры, Абигейл лежала под ним неподвижно, пока он втирал в нее все до последней капли своего семени. Когда Талорк закончил, она была полностью отмечена его ароматом, что даже волку будет трудно различить, где заканчивается ее тело и начинается его.
Абигейл принадлежала ему и каждый об этом узнает.

Глава 6

Абигейл проснулась одна.
Сначала она испытала острую боль разочарования, но потом облегчение затопило ее. Она не знала, как после своего распутного поведения ночью она посмотрит в глаза Талорку. Тогда все было естественным, но при дневном свете все кажется неправильным. Ей хотелось думать, что это был просто яркий и живой сон. Удивительный, если не возмутительный, сон.
Да что угодно, но не эта смущающая реальность.
Действительно ли мужчины и женщины проделывали все это на брачном ложе? Независимо от того, если другие и делали, у Абигейл не было сомнений, что ее муж уж точно да. Ей казалось, что Талорк был тем мужчиной, который не будет отказывать себе в том, что принадлежит ему. Если добавить к этому еще и то, как он в утро их свадьбы рассказывал о своих ожиданиях, что они оба найдут удовольствие на брачном ложе, то повторение вчерашней ночи уже решенный вопрос.
По крайней мере, пока он не узнает правду об ее изъяне.
Но Абигейл радовало хотя бы то, что к тому времени она испробует тайны своей собственной женственности.
То, что когда-то пугало ее, стало захватывающим приключением, которое она хотела бы испытать. И эти желания, и то, что они делали прошлой ночью, заставляло ее сердце трепетать от стыда.
Она была истинной распутницей.
Конечно, она не должна быть столь страстной. Не то, чтобы это, так или иначе, имело значение. Она потратила слишком много времени, скрывая свою глухоту, у нее не было больше никаких отговорок, чтобы скрыть эту новую потребность. Так же, как и желания сделать это.
С этой правдой, которая терзала ее совесть, Абигейл села и осмотрелась. Никаких признаков Талорка. И снова облегчение охватило ее. Вход в шатер был закрыт створкой, но утренний свет проникал внутрь. Похоже, что еще очень рано. Зная своего мужа-лэрда, она ожидала, что они скоро продолжат свой путь.
Абигейл откинула шкуру, что прикрывала ее и потянулась за сорочкой, но остановилась и принюхалась. Она пахла, как Талорк. Она пахла, как секс с ним.
От стыда у нее запылало не только лицо, но и все тело. Она могла только надеяться, что его солдаты за запахом лошадей и своим собственным потом не учуют аромат их любовных ласк.
Абигейл отдала бы весь свой запас специй, только чтобы прямо сейчас искупаться в какой-нибудь речке. Не потому что ей не нравился аромат семени Талорка на ней - что вызвало еще одну волну стыда. Она должна испытывать от этого отвращение, а не странное удовлетворение, не так ли?
Однако, несмотря на ее личное восприятие ситуации, Абигейл едва ли хотела, чтобы все остальные знали, чем они с ее новым мужем занимались прошлой ночью.
Она почувствовала вибрацию от тяжелых шагов возле шатра и скользнула под шкуры. Только Абигейл успела прикрыть себя, как створка была откинута, и показалось хмурое лицо Талорка:
- Так, ты уже не спишь.
В животе Абигейл прошел холодок. Она что-то упустила. Снова.
- Вы звали меня? Я только что проснулась.
Угрюмый вид немного смягчился:
- Если хочешь поесть прежде, чем мы свернем лагерь, тебе нужно сделать это сейчас.
- Я бы лучше помылась.
- На это нет времени. – Было видно, что Талорку, по неизвестной причине, этот факт понравился.
- Я пахну как…гм...
- Как я.
- Да.
- Так и должно быть.
- Вы действительно настолько дикие, не так ли?
- Да, - Талорк почти улыбнулся – вопрос явно не возмутил его.
По крайней мере, она не оскорбила его. Иногда она говорила необдуманно, и она не хотела оскорблять. Сама она не была уверена, была ли она потрясена или очарована примитивным поведением своего мужа.
- Не желаешь, чтобы я принес тебе еду сюда?
- В этом нет необходимости. Сейчас я оденусь, - конечно, как только он оставит ее одну.
Тем не менее, не было никаких признаков, что он это сделает.
- Я не желаю одеваться с открытым входом.
Он опустил за собой створку, и полностью вошел внутрь.
Абигейл потрясенно уставилась на него:
- Вы желаете, чтобы я одевалась перед вами.
- Разве ты уже знаешь, как закреплять складки пледа?
- Гм... нет?
Талорк пожал плечами, как будто это было единственным ответом, в котором она нуждалась.
Ей удалось надеть сорочку и блузку под шкурами прежде, чем подняться, чтобы позволить ему помочь ей с пледом. Было трудно одеть его в маленьком шатре, но она справилась — с его помощью, конечно. Когда она была одета и уже собиралась выйти наружу, Талорк положил свою руку на нее.
Она оглянулась на него через плечо.
- Я увижу тебя всю. Скоро.
Она не ответила, а просто бросилась из шатра.

Этим утром Абигейл ехала на собственной лошади – красивой белой кобылке, к которой его жеребец, казалось, испытывал нежность. На протяжении всей долгой утренней поездки Талорк удерживал ее между собой и Найэлом. Когда они остановились, чтобы напоить лошадей и немного перекусить, солнце было уже высоко в небе. Летние дни были длинными, и Абигейл была уверена, что скакать они будут до самой темноты.
Хотя они и ехали довольно быстро, но все же это не был тот безумный галоп, что вчера. Абигейл была этому рада. Она была хорошей наездницей, но без сильной руки вокруг ее талии, она будет испытывать нервозность от быстрой скачки.
Их остановка была короткой, и она вынудила себя без жалоб взобраться опять на кобылу. Она ни за что не будет подтверждать веру Талорка в то, что она слабая.
Прошел примерно час, когда он схватил ее кобылу за узды и вынудил Абигейл посмотреть ему в глаза:
- Скажи «да», жена.
- Конечно, - сказала она, прежде чем задуматься.
- Я скажу тебе, когда снова будет безопасно говорить.
Ах, он просил ее молчать.
Абигейл кивнула.
- Хорошо, - кивнул в ответ Талорк. – Ты – особенная женщина.
Потому, что кроме прямых бесед она мало говорила? Но это было необходимостью, и только. Она бы больше говорила, если бы была уверена, что не выдаст свою тайну. Как будто ее вынужденное молчание уже не было достаточным проклятьем.
Они снова остановились, чтобы напоить лошадей, но на этот раз не спешивались. Она отметила, что на сей раз все были молчаливы – воины в состоянии полной боевой готовности, а Талорк выглядел более мрачным, чем обычно.
Абигейл встретилась глазами с Найэлом и задала немой вопрос.
- Вражеская территория, - проговорил он одними губами.
Ее глаза расширились. Она не знала, что они должны будут пересечь вражескую территорию, чтобы добраться до земли Синклеров. Она не помнила, чтобы о чем-то подобном упоминали солдаты ее отчима, когда три года назад сопровождали Эмили в Хайленд.
Внезапно, Талорк оказался возле нее и, подняв ее с лошади, посадил перед собой. Тихо охнув, она прислонилась к его груди.
Он смотрел вниз на нее с жестоким выражением лица, как будто ожидая, что она начнет возражать. А она просто позволила себе расслабиться подле него и закрыть глаза, чтобы поспать.
Она не была воином, и если он собирался дать ей неожиданную возможность отдохнуть в этой изматывающей скачке, она собиралась ею воспользоваться.
Она почувствовала его удивление, но проигнорировала, поскольку его рука притянула ее поближе к нему, обеспечивая безопасность. Мгновение спустя Абигейл крепко спала.

Ошеломленный, Талорк держал свою спящую жену.
Он не был уверен, что побудило его пересадить ее на своего коня. Она устала, но его действие было инстинктивной реакцией на безмолвное общение между его женой и его воином возле воды.
Талорк даже не думал, что он и его волк будут такими собственниками по отношению к жене – тем более, англичанке. Он не чувствовал подобного к Эмили, но тогда, три года назад, он не намерен был по приказу королей жениться на англичанке.
В этот раз должно быть все по-другому. Абигейл бесспорно была его женой, а не женщиной, на которой он, как предполагалось, должен был жениться.
Да, должно быть это так.
Абигейл заворочалась во сне, но не произнесла, ни звука. Не то, чтобы это имело теперь значение. Они были теперь на более безопасной территории, и так будет до завтрашнего полудня, когда они будут пересекать землю Донегола. Жители Донегола не были врагами Талорка, но другой клан не очень обрадовался, что по указу короля, они должны были уступить спорную пограничную землю Талорку.
- Она удивительна.
Талорк чувствовал, как рычание зарождается в его груди от слов Найэла, но он едва ли как-то отреагировал на его комментарий.
Не было никакой причины для ревности, что вспыхнула в нем. У Найэла была пара, хотя молодежь, казалось, не обращала внимания на связь между ними. Люди могли быть странными, когда дело касалось естественного хода вещей.
Как бы там ни было, Найэл никогда не предаст свою женщину, даже если изрубцованный воин-крикт никогда не утверждал свое право. Он был, фактически, самым безопасным компаньоном для жены Талорка. Даже его волк признавал это.
И все же, он ревновал.
Если бы он знал, что с новой женой будут такие осложнения, он бы отказал своему монарху и предложил ему найти другого лэрда, чтобы даровать тому такую честь. Даже при мысли, что Абигейл могла выйти замуж за другого, его волк начинал злобно рычать.
И Талорк знал, какой ложью были все его размышления.
- Она не боится меня, - сказал Найэл, возвращая внимание Талорка к себе.
- Я заметил.
- Я думаю, что я ей нравлюсь.
Талорк обратился бы в волка и перегрыз ему глотку, если бы думал, что Найэл подразумевал какую-то непочтительность - но он был уверен в обратном:
- Она не замечает шрамы.
- Точно, - Найэл казался смущенным тем фактом.
Талорк не отвечал. Ему нечего было сказать. Найэл пугал большинство женщин их клана. Когда приходилось, то и большинство мужчин.
- Она спит в твоих объятьях как будто доверяет свою жизнь.
- А у нее есть выбор? - Талорк был ее мужем. У нее не было никакой лучшей защиты.
- Нет, - согласился Найэл, - но она не боится.
- Чего-то она боится, - проговорил Талорк. Он почувствовал это и подумал, что это делает ее слабой. Сейчас, он не был так уверен.
- Да. Но не тебя.
- Она очень переживает по поводу брачного ложа.
- Прошлой ночью ты пометил ее. Каждый присутствующий здесь воин-крикт может почувствовать этот запах. Черт, даже простой солдат-человек вероятно бы унюхал.
Это то, на что Талорк надеялся:
- Но не полностью.
- Чего ты ждешь? – Найэл нахмурился. - Ты же не собираешься добиваться аннулирования брака?
- Ты думаешь, она подходящая пара для твоего лэрда?
- Раньше, когда мы ее еще не встретили, я бы ответил, что нет. Она же была англичанкой.
- А теперь?
- Она еще не обозвала тебя козлом.
- Это точно.
- Ну, так что, ты оставишь ее?
- Она моя.
- Все же ты еще не заявил на нее прав полностью.
- Я не буду исполнять криктский обряд бракосочетания на чужой земле.
Понимание заполыхало в глазах Найэла:
- Так, именно поэтому мы мчимся так чертовски быстро. Мы не ехали с такой скоростью на землю Макдональдсов.
- Я хочу поскорее добраться домой, - прорычал Талорк.
Абигейл заворочалась в его руках и откинула свою голову назад, таким образом, чтобы видеть его лицо:
- Долго я спала? – прошептала она.
- Да.
Она покраснела, но больше ничего не сказала.
- Ты можешь говорить, - сказал ей Талорк.
- Мы уже не на земле ваших врагов?
- Уже нет.
- Солдаты моего отца ничего не говорили, по поводу вражеской территории, когда они были в Шотландии, сопровождая Эмили.
- Все время, что они провели за пределами Англии, они находились на вражеской территории.
- Но наши короли - союзники.
Талорк пожал плечами.
Абигейл скрестила руки и уставилась на него:
- Вы делаете так каждый раз, когда не хотите отвечать.
- Что?
- Пожимаете плечами.
Талорк снова это сделал. Только для того, чтобы посмотреть, как она отреагирует.
Абигейл рассмеялась нежной, тихой музыкой, которую ему захотелось поцелуем сорвать с ее губ.
Как только Талорк наклонился, чтобы поддаться этому порыву, она взвизгнула, но он проглотил и этот звук тоже. На вкус она оказалась, как сонная невинность.
Когда Талорк поднял свою голову, Абигейл выглядела ошеломленной.
Найэл громко захохотал:
- Я полагаю, что вы уже привыкаете друг к другу.
Другие воины-крикты вокруг них уставились на Найэла, как будто они никогда прежде не видели его. Он редко смеялся, это правда. Ну, хорошо, до этой поездки, Талорк не слышал, чтобы за последние годы он это делал, но это не значило, что нужно таращить глаза и чесать языками, как группа сплетничающих женщин.
Талорк бросил на воинов тяжелый взгляд, и они тут же вернулись к наблюдениям за территорией, что и следовало делать. Талорк никогда не терял ощущение реальности, даже когда целовал Абигейл.
- Мы скоро доберемся до владений Синклеров?
- Мы будем на земле Синклеров завтра к исходу дня.
Он почувствовал, как она вся напряглась. Она точно знала, что это означало.
- Вы не думаете, что было бы лучше повременить, пока мы не достигнем вашей земли?
Абигейл не сказала, с чем повременить, но они оба это знали.
- Нет, - прозвучал короткий ответ.
- Ох.
Его волк убьет кого-то, если Талорк заставит животное еще подождать, чтобы заявить права на свою пару.
- Почему вы забрали меня к себе с моей лошади? – спросила Абигейл.
- Ты была уставшей.
- Вы заметили? – казалась, этот факт ее огорчил.
- Да, – он также заметил, как она переглядывалась с Найэлом, и логично это или нет, но его волк потребовал утвердить свои права на нее.
- Вы не такой, как я ожидала.
- Почему?
- Вы ненавидите англичан, и вы без колебания убили бы моего отчима, но вы показали мне свое уважение.
- Ты - моя невеста.
- Эмили тоже должна была быть вашей невестой, но вы не были настолько внимательны к ней.
- У меня не было никакого намерения жениться на Эмили.
- Так почему же вы согласились жениться на мне?
За последние три года Талорк так и не встретил свою пару, и он понял, что, вероятно, так никогда и не встретит.
- Мой король предложил мне достойное вознаграждение.
- Мое приданое.
- Да.
- По крайней мере, вы получите от этого брака хоть что-то стоящее, - спокойно сказала Абигейл, как будто разговаривая сама с собой.
- Тебя я тоже хочу.
- Вы не желаете английской жены.
- Ты не англичанка.
- Тогда, кто же я?
- Ты – моя.

На следующий день Абигейл снова ехала на своей собственной лошади, когда Талорк приказал своим воинам остановиться. День еще был в самом разгаре, и они недавно поили коней. Сегодня они ехали спокойно, и Абигейл ничего не имела против.
Очень сложно было следить за разговорами вокруг себя и в то же время управлять лошадью.
Она не спрашивала, почему они остановились, потому что она не знала, было ли безопасно говорить.
Талорк спрыгнул с коня, сказал что-то Найэлу и направился к лошади Абигейл. Он протянул свои руки и сказал:
- Иди сюда.
Абигейл потянулась к нему, позволив своему мужу снять себя с лошади. Он поддерживал ее до тех пор, пока мышцы ног снова не начали работать.
- Почему мы остановились? - Не то, чтобы она жаловалась.
- Хотела бы ты принять ванну? – спросил вместо ответа Талорк.
Она озиралась по сторонам, размышляя, где это можно было бы устроить. Она не видела никакого источника воды, но она не позволила этому факту уменьшить ее восторг. Если Талорк предложил, значит, он знал, как это устроить.
- Да!
Он засмеялся, а затем развернулся и ушел прочь. Абигейл последовала за ним, как она предполагала, он и ожидал. Он привел ее к входу в пещеру. Как только он вошел внутрь, Абигейл отступила назад.
Талорк оглянулся, протянул свою руку и сказал:
- Пошли.
Она покачала головой.
Он кивнул.
- Что, если там есть дикие животные?
- Ты должна доверять мне.
- Это не вам я не доверяю.
- Тогда кому?
- Диким животным. – Абигейл сглотнула, стараясь промочить сухое горло. - Я нелегко завожу друзей.
На самом деле, с тех пор, как лихорадка отобрала у нее слух, новых друзей Абигейл совсем не заводила. Но еще до лихорадки она дружила с Джеком, сыном кузнеца Джона.
И он не позволил ей после того несчастья оттолкнуть себя. Он даже выведал ее тайну – по сей день она не знала как. Но молодой парень сказал ей, что это не имело для него значения, и настаивал на том, чтобы оставаться друзьями.
- Ну? - спросил Талорк.
- Был один мальчик, с которым я играла, когда была маленькой. Сын кузнеца моего отца. Его разорвал волк. Я видела тело. – Абигейл вздрогнула, вспоминая тот ужасный миг, который ни на йоту не стёрся на протяжении прошедших лет. - Это было ужасно. Смерть приходит слишком легко.
Талорк стал необычайно спокойным:
- Тебе не стоит бояться волков.
- Вы так думаете?
- Я защищу тебя.
- А что относительно медведей?
Его губы изогнулись в подобии улыбки, а на лице было выражение терпимости:
- Когда ты со мной, тебе совсем нечего бояться.
Абигейл кивнула и это, казалось, пришлось Талорку по душе.
- Мои воины все тут осмотрели.
- Ох.
Она позволила ему завести себя в пещеру и тут же заметила, что, вместо сырости и холода, которые у нее ассоциировались с пещерами, воздух там был теплым, со слабым ароматом серы. Талорк повел ее вниз по длинному туннелю, освещенному факелами и тусклым светом откуда-то сверху. Свет факелов отражался на поверхности большого водоема в центре пещеры. Возле этого водоема были сложены шкуры, на которых они спали две прошлых ночи.
Абигейл осмотрелась вокруг себя, поражаясь теплоте пещеры.
- Горячий источник? - спросила она с благоговением. Она слышала о таком, но никогда не видела.
- Да. Это одна из причин, по которой мы боролись за эту часть земли. У этих источников есть потрясающие свойства.
- Действительно?
- Люди моего народа в это верят.
- И теперь эти пещеры ваши? Подарок короля?
- Да, - Талорк варварски улыбнулся. – Содержать их – это моя обязанность.
- Вы оставляете здесь сторожевой отряд? - У ее отца были сторожевые посты на четырех границах его земель.
Талорк пожал плечами.
- Вы не хотите отвечать, или просто не знаете, что ответить?
- Я знаю, что ты пытаешься оттянуть неизбежное разговорами.
Умный человек.
- Я немного нервничаю.
- А я нет.
Абигейл открыла рот, но честно говоря, не знала, что ответить на такое высокомерие, и поэтому снова его закрыла.
В этот раз Талорк улыбнулся почти дружелюбно и достал откуда-то кусок мыла:
- Ты можешь, как следует принять ванную.
- Я... – Разве это тот Талорк, о котором ее сестра писала в своих письмах? Абигейл не могла этому поверить. - Спасибо.
Абигейл заморгала, стараясь удержать непрошеные слезы. Никто, кроме Эмили, никогда не заботился о ее комфорте.
Талорк осмотрел пещеру и остался удовлетворенным:
- Это место подходит для спаривания криктов.
- Спаривания? - О, он хотел соединить их тела. Жар разлился по всему телу Абигейл, когда она вспомнила об их разговоре в домике Макдональдса.
Талорк почему-то выглядел огорченным от своих собственных слов:
- Я просто имел в виду процесс утверждения брака.
Она кивнула, не имея желания спорить, даже если она не видела ничего простого в физическом подтверждении их брака. Хотя Талорк выглядел, как будто ждал каких-то возражений.
Он кивнул в сторону водоема:
- Ты будешь мыться сейчас.
- Перед вами? – Абигейл уже поняла, что ее муж не отличался большой скромностью, и, пусть Небеса ей помогут, но он ожидал того же и от нее. Он что, действительно ожидает, что она будет купаться перед ним?
- Это так происходит в вашем клане? Мужчины и женщины купаются вместе? - спросила она с истеричными нотками в голосе.
- Я не предлагал купаться со мной, но если таково твое желание, то я не смею возражать.
И, прежде чем Абигейл смогла выдавить нет из своего пересохшего горла, Талорк уже снял свой плед.
В немом шоке она наблюдала, как он раздевается перед ней, как и в две прошлые ночи, наедине в шатре - ночью.
- Сейчас только полдень. Вы, конечно же, не собираетесь устроить брачную ночь прямо сейчас? – Разве она не считала его внимательным? Он был хуже козла, как обозвала его ее сестра. Он был похотливым козлом, не имея никакого понятия о приличиях и скромности. Или... или... или о чем-нибудь еще.
- Время пришло.
- Нет... нет... мы должны подождать до вечера. Вы сказали, что я могу вымыться, с мылом.
- Я вымою тебя. – Он преодолел расстояние между ними прежде, чем Абигейл уловила его движение. - Позволь мне помочь тебе с этим.
Она отступила, но было слишком поздно. Талорк быстро скинул ее пояс. Складки ее пледа просто распались, оставляя шотландский предмет одежды висеть на ее плече, словно длинное одеяло. Талорк потянул один конец, и плед полностью упал к ее ногам.
Абигейл отвернулась и нырнула в безопасность водоема, благодаря Бога, что, в отличие от Эмили, она училась плавать. Там было глубже, чем она ожидала, и горячее, чем любая ванна, которую она принимала. Ее голова погружалась в воду, пока она ногами не достала дна водоема. Как только Талорк нырнул в воду, её накрыло с головой, она оттолкнулась вверх и в сторону от того места, где, как Абигейл предполагала, он должен был вынырнуть.
Его руки сомкнулись вокруг ее талии, и она вынырнула прямо перед ним. Талорк с недоумением посмотрел на неё:
- Разве англичане купаются в одежде?

Глава 7

- Моя блузка нуждается в стирке, - что, в принципе, было правдой.
- Сейчас не время для стирки; сейчас время тебе стать моей женой.
- Нет... Я...
Талорк склонился и поцеловал ее во влажные губы:
- Да.
- Но...
- Я ждал достаточно долго.
- Но прошло всего два дня.
- Я возьму тебя сейчас.
Абигейл покачала головой.
Талорк кивнул.
Точно так же, как при входе в пещеру. Только на сей раз, не дикие животные были причиной ее волнения, а желание ее мужа.
Она откинулась назад, пытаясь увеличить расстояние между ними.
- Снимай свою блузку.
Радуясь, что он не упомянул ее сорочку, Абигейл стащила блузку через голову и отбросила в сторону. Завтра ее действительно нужно будет постирать…после всего.
Талорк посмотрел сверху на нее и в глазах его зажегся огонь.
- Возможно, мы должны установить новую традицию стирать сорочку прямо на тебе.
Абигейл посмотрела вниз и немедленно попыталась прикрыть себя. Намокшая в воде тонкая ткань была полностью прозрачна.
- Вы не должны так на меня смотреть.
- Я - единственный человек, который может это делать.
- Естественно, никто больше не имеет права.
Он потянул ее к себе в горячей воде, пока их тела не соприкоснулись:
- Ты привыкнешь к этому. Мне нравится смотреть на тебя.
- Это не прилично.
- Прилично.
- Талорк…
- Ну, давай постираем твою сорочку, - он немного отстранился от нее, но одной рукой продолжал крепко и надежно обнимать ее за талию. Другая его рука оставалась свободной.
Отступив к краю водоема, он закинул руку назад и что-то достал:
- Ага, - Талорк держал в руках мыло.
На мгновение потребность Абигейл в чистоте перевесила ее застенчивость, и она потянулась к мылу.
Но Талорк покачал головой:
- Я побуду твоей служанкой.
Идея была настолько смехотворной, что Абигейл рассмеялась. Звук, возможно, получился истеричным - она не знала. Абигейл была рада, что на этот раз не услышала этого. Ее нервы были очень взвинчены, чтобы заботиться о правильной постановке голоса.
- Вы должны быть терпеливым со мной. Это для меня новое.
Абигейл уставилась на него, не в состоянии говорить. Он ведь не думал ее мыть. Он не мог. И все же, было не похоже, что Талорк шутил. Его рот был сжат в тонкую линию, в то время как глаза пожирали ее.
- Я сама могу вымыться.
- Мне доставит удовольствие самому это сделать.
- Но…
Как только Талорк начал со всей тщательностью намыливать ее сорочку, Абигейл не могла произнести больше ни слова. Каждое прикосновение мыла к сорочке было лаской для тела Абигейл под ней. Когда Талорк удостоверился, что мыло коснулось каждой частички сорочки, он отложил его на каменистый выступ водоема.
- Мне кажется, что следующее, что я должен сделать, это взбить пену, правда?
Слишком взбудораженная, чтобы говорить, Абигейл только слегка кивнула.
Используя свою свободную руку, Талорк этим и занялся, будучи более нежным, чем прачка и её помощник в замке отца Абигейл . Несомненно, каждое движение его руки по материи было больше лаской, нежели стиркой. И каждое такое движение заставляло ее затаивать дыхание.
- У Горцев какой-то странный способ стирки белья.
- Ты так думаешь?
Сдавленный смех вырвался с ее напряженного горла, и она кивнула.
- Тогда тебе будет приятно узнать, что я никогда подобного не наблюдал.
- Получается, что только лэрды стирают одежду своих жен таким образом?
- Только этот лэрд.
- Ох, - она затаила дыхание, поскольку все отговорки по поводу стирки ее одежды испарились.
Знающие и ловкие пальцы ласкали ее сквозь влажную ткань, чувственно поглаживая ее кожу. Абигейл никогда не испытывала таких ощущений, даже когда он прикасался к ней в шатре. Это был чистый грех, что заставляло ее чувствовать себя в сорочке намного обнаженней, чем под шкурами за прошедшие две ночи.
Она не знала, когда Талорк отпустил ее, что бы касаться её двумя руками. Его руки подхватили и сжали ее попку через ткань. Она чувствовала себя отмеченной и одержимой таким простым прикосновением. Потом одна рука скользнула на живот, чтобы выводить там неизвестный рисунок. Медленно, движение за движением, его рука достигла груди Абигейл .
Длинные, сильные пальцы обвились вокруг в интимном захвате, который обжигал душу. Используя влажную ткань, он потирал ее соски, пока ее бедра не начали напряженно дрожать в ожидании большего. И хотя она знала, какое наслаждение может получить в его руках, Абигейл все же не могла заставить себя попросить его об этом.
Он продолжал ласкать ее попку через рубашку и ее ноги по собственной воле раздвинулись, желая увеличить контакт и возвратить прикосновения. Больше из страха сделать что-то неправильно, чем перед тем, к чему это могло бы привести.
- Я думаю, что моя рубашка уже чистая, - сказала она между прерывистыми вздохами.
- Тогда, я полагаю, пришло время помыть тебя, - ответил Талорк и без единого предупреждения снял с нее остатки белья.
Раньше Абигейл казалось, что она чувствовала себя голой и уязвимой, но теперь она знала, что это было ничто по сравнению с тем, как она чувствовала себя полностью обнаженной в воде.
Она посмотрела на Талорка:
- Нужно ли мне помыть вас?
Его глаза расширились, говоря, что ей удалось высказать это словами, а не просто беззвучно двигать губами. Когда молчание затянулось, Абигейл захотелось нырнуть и скрыться от пристального взгляда Талорка. Однако она не могла позволить себе пропустить что-нибудь, что он мог бы сказать, и поэтому она вынуждена была трепетать в ожидании, что он ответит на ее смелое высказывание.
- Ты помнишь, что я сказал в доме Макдональдса?
Она кивнула. Каждое слово было выжжено в ее памяти.
- Ты будешь прикасаться ко мне так, как я прикасаюсь к тебе.
- Но я не знаю, как, - Абигейл ответила. Не имело значения, как сильно ей хотелось знать как.
Она хотела доставить ему такое же удовольствие, как он доставил ей.
- Ты полагаешь, что у меня есть достаточно опыта в обращении с женщиной?
Собственническая ярость нахлынула на нее, в миг, лишив ее способности нормально дышать:
- А разве это не так? – Тем не менее, спросила Абигейл .
- Не так.
Ее удивление, должно быть, отразилось на лице, потому что Талорк улыбнулся:
- В моем клане полагают, что проникновение столь же сильное и значимое, как и клятвы между двумя людьми.
- Между прикосновениями и лишением девственности большое расстояние, - так, по крайней мере, утверждала ее сестра.
Талорк пожал плечами.
Абигейл нахмурилась:
- Что это значит?
- Возможно, я раз или два дотрагивался до женщины, но с такой интимностью никогда.
- Вам лучше и не делать этого, - Абигейл не знала, откуда взялась такая свирепость, но брать свои слова обратно она не собиралась.
Талорк, казалось, не был особо обеспокоенным. На самом деле, он снова улыбнулся.
Ей хотелось сказать ему, чтобы он убрал это самодовольное выражение с лица, но Талорк притянул ее к своему большому телу так, что Абигейл задохнулась от неожиданности.
- Если ты собираешься меня мыть, тебе следует заняться этим прямо сейчас.
Она не знала, каких действий он ожидает от нее – о чем и сказала ему.
Он потерся об нее своим сильным телом и переместился с ней к другому берегу водоема, где она смогла уверенно стать на ноги.
- Здесь.
Абигейл оглянулась в поисках мыла, но Талорк взял ее за подбородок и повернул к себе:
- Только руками.
Абигейл кивнула – ужас и желание боролись в ней. Она подняла руку и провела ею вниз по его плечу. Она видела, как ее мать так делала для отчима, когда он был уставшим или расстроенным. Это казалось таким интимным действием.
Тем, что жена обычно делала для своего мужа.
Но, судя по выражению лица Талорка, он ожидал большего. Она жаждала большего. Абигейл глубоко вздохнула и положила обе руки ему на грудь. Кожа, более горячая, чем вода, покрывала твердые мускулы, которые под ее пальцами были подобно покрытому шелком граниту.
Абигейл использовала моющееся движение, но она не могла притвориться, что делала рутинную работу. Она дрожала от новизны касания к кому-то другому.
Талорк не сделал ни единой попытки помочь ей или направить – он просто разрешал ей исследовать его тело под предлогом мытья. Он молчал, поскольку она знакомилась с его телом обводя его дрожащими руками.
Абигейл задержала свои руки у него на животе и проговорила:
- Я хочу прикоснуться к вам там.
Талорк не спрашивал, где это там. Он просто кивнул.
Абигейл не двигалась:
- Я боюсь.
- Чего?
Теперь пришла ее очередь ответить молчанием и пожатием плеч. Отступив от него, она тем самым высказала свой страх.
- За эти две прошедшие ночи ты доставила мне огромное удовольствие.
- Вы положили свою руку поверх моей, - напомнила она ему. Как будто он мог забыть эту маленькую деталь.
Без единого слова его руки легли на ее руки и потянули их вниз. Абигейл позволила ему положить свои руки на его твердую плоть, скрытую под водой. Как только кончик ее пальца прошелся по всей его длине, она тут же начала увеличиваться. Он обвил ее пальцами свой член, а затем положил свои руки на ее бедра, удерживая Абигейл на месте.
Плоть в ее руках была горячая, твердая и живая. Очень живая.
Она посмотрела в его пристальные глаза:
- У меня такое чувство, что в руках я держу всю сущность вашей жизни.
Прежде, чем она успела почувствовать себя глупой от столь смешного высказывания, Талорк проказливо улыбнулся и кивнул:
- Много кто из мужчин так бы это и назвал.
- Вы сказали, что это будет... это будет…
- Будет входить в тебя? Это то, из-за чего ты волнуешься, жена?
Абигейл сглотнула и кивнула.
- Все будет так, как будто ты предназначалась только моему размеру, и никому другому.
- Вы уверены?
- Да.
- Но... Это... Вы осознаете, что есть маленькие лошади, которые были бы рады быть одарены таким? – Абигейл выросла в замке, в конце концов; она видела больше чем одно спаривание лошадей.
Его голова откинулась назад, и она представила, что его смех разлился по всей пещере. Абигейл не могла этого услышать, но она могла чувствовать вибрации его тела.
Она не была уверена, почему Талорк нашел её высказывание таким забавным. У неё оно вызывало большое опасение.
Горец покачал головой:
- Я не причиню тебе боли, девушка.
- Вы настолько уверенны в себе? Но вы упоминали, что не имеете большого опыта в этом деле.
- Я уверен. – И было видно, что так и есть.
Но, по правде, прямо сейчас, она была менее обеспокоена тем, что должно случиться – ее больше волновало то, что Талорк дал свое согласие… нет, указание, «помыть» его.
Абигейл водила своими руками вдоль огромной плоти, и глаза Талорка закрылись, когда страсть преобразила его черты. Она позволяла своим рукам изучать его так, как не имела возможности сделать в шатре за предыдущие ночи. Она исследовала нежность кожи, сжимала плоть, чувствуя ее неимоверную твердость. Это было, как держать нагретый солнцем камень.
Тело огромного воина дрожало от ее прикосновений, и Абигейл казалось, что она занимается чем-то особенным.
Внезапно Талорк поднял ее с воды, отрывая ее от своего члена:
- Хватит.
- Теперь вы чисты? – спросила девушка, удивляясь своей дерзости.
Талорк взглянул на Абигейл из-под опущенных век, и во взгляде его читалось обещание удовольствия и чего-то еще…утверждение права.
- Время пришло.
Абигейл не могла ответить. Она не смогла отрицать свое собственное желание, так как это было бы ложью. Но она не смогла выдавить согласие из своего пересохшего горла.
В течение долгого времени Талорк просто смотрел на нее. Его глаза, казалось, пылали желтым в свете факела.
- Ты так красива.
- Но не так, как вы, - выдохнула Абигейл .
Талорк вздрогнул, будто удивленный ее словами. Разве может такое быть? Лэрд Синклеров был примером мужского совершенства.
Длинные черные волосы темнее ночи обрамляли красиво очерченные линии лица, которые свидетельствовали о неустанной силе и неудержимой гордости. Большое, совершенное тело воина было физическим воплощением той силы. Глаза, которые продолжали удивлять Абигейл своею яркой, синей глубиной, обнаруживали внутреннюю власть, которую она не замечала ни в каком другом человеке. Эти глаза говорили о том, что Талорк был рожден только для того, что бы быть лэрдом своего народа.
Прямо сейчас эти глаза пылали искрами золота, от чего вниз по ее позвоночнику проходило покалывание.
Странно, но Абигейл нашла это не пугающим, а невероятно притягательным. У этого человека была власть над ее жизнью, какую только ее родители имели до него. Он был намного сильнее, чем ее мать или отчим. Его личность и фигура должны были угнетать и пугать ее, но Абигейл чувствовала только необъяснимую безопасность. В этот момент, Абигейл не волновалась, что Талорк может использовать свою умственную или физическую власть, чтобы причинить ей боль.
Нет, его намерение доставить ей наслаждение было бесспорным. Озадаченная этой правдой, но не в состоянии отрицать её, Абигейл жаждала испытать это. Из всех предположений, что она строила в своих взволнованных мечтах прежде, чем покинуть замок ее отчима, ни один не включал в себя то, что ее шотландский муж найдет ее привлекательной. Даже в своих недавних мечтах, Абигейл предположить не могла, насколько будет желать Талорка, насколько она будет хотеть быть им помеченной – и не меньше желать заявить на него свои права.
Абигейл желала его всего.
Каждый из его мускулов был как будто изваянный самым талантливым из скульпторов. Разве не так? Без сомнения, Господь наделил ее мужа не только сильным и мужественным телом воина, но и внутренней силой, чем за всю историю человечества могли похвастаться только избранные.
- Для меня вы изумительны, - проговорила девушка, не совсем уверенная, что ее голос работал.
Талорк что-то сказал, чего она не поняла.
Неожиданно, Абигейл охватил страх:
- Пожалуйста. Я не…
Пожалуйста, не говори. Пожалуйста, не раскрывай мой секрет прежде, чем состоится все таинство брачного ложа. Разве она не имела права хоть на один нормальный момент в жизни? Один, момент, который бы не испортил ее изъян?
- Это язык криктов.
Ее все еще сковывал страх, но слова Талорка принесли немного облегчения.
- Я не знаю этого языка.
- И не будешь.
- Что вы сказали?
- Я сказал, что ты ангел.
- Ангел?
- Да. Когда мы с Кэт были детьми, мать сказала нам, что ангелы – это создания с волосами цвета старого золота и невиданной красоты, которая могла бы поспорить с красотой нашей благословенной земли.
- И вы видите меня такой?
- Только такой я тебя и вижу.
- Ох.
- Я также сказал, что ты - моя. Мой ангел.
- Ох, - она не… не смогла бы… отрицать это.
Талорк опускал ее, пока их глаза не оказались на одном уровне:
- Теперь, ты скажи.
- Я ваша, - хотя, Абигейл не назвала бы себя ангелом.
Он снова заговорил на древнем языке. Потом на гэльском:
- Я принадлежу тебе.
Она не ждала, пока Талорк прикажет ей повторять фразу:
- Вы принадлежите мне, - по крайней мере, до тех пор, пока он не узнает чертову правду.
- Во время нашей брачной церемонии я обещал защищать тебя, а ты обещала принимать мою защиту. Сейчас, я обещаю, что ты будешь мне парой до конца наших дней.
Почему Талорк сказал парой, а не женой? Действительно ли это обещание вечной преданности? Или даже клятвы криктов будут зависеть от ее изъяна?
- Я обещаю защитить вас всеми своими силами, и быть вашей парой так долго, как долго вы будете желать меня.
Талорк нахмурился от последних слов – или это было ее условие?
- Теперь пришло время для благословения криктов. Я буду говорить и от имени лидера криктов, и от имени твоего мужа.
- Это звучит красиво, - лучше, чем поспешное благословение священника, когда Талорк шагал с ней из часовни.
Талорк вынес ее из водоема и поставил на шкуры. Потом, он опустился на колени и заставил ее сделать то же самое. Став на колени, они оказались друг напротив друга. Выражение лица горца было настолько решительным, что Абигейл с трудом могла дышать. Он слегка откинул свою голову назад и что-то проговорил, как будто какую-то команду. Абигейл ничего не понимала, но он и не смотрел на нее с ожиданием, что она поймет.
Когда два воина появились в поле её зрения, девушка поняла к кому Талорк обращался. Также она поняла, что не только эти два воина вошли в пещеру – теперь все его солдаты стояли вокруг них. Каждый из воинов был обнажен. Полностью.
Она должна была испытывать смущение — и от их наготы, и от своей. Но не испытывала. Это выглядело так…правильно, как будто она была рождена для такого древнего обряда криктов. Помогало и то, что ни один из мужчин не смотрел на нее. Все они стояли спиной к ней и Талорку, а их головы были обращены вверх, к небесам.
У каждого из солдат на левой лопатке была простая, темно-синяя татуировка в виде волка. У Талорка она также была. Была ли это их отметка, как криктов?
Ее пристальный взгляд скользнул от больших воинов к ее мужу. Талорк смотрел на нее с терпением, которого она не ожидала от человека, заявившего, что пришло время осуществить их брак. Он вытянул свои руки, и Абигейл положила в них свои.
Горец кивнул, а затем начал говорить.
Благословение продолжалось в течение долгих минут на языке, который она не могла разобрать. Однако с каждым его словом, внутри Абигейл росло чувство чего-то хорошего. Она не знала то, что благословение включало в себя и что означало, но по серьезному выражению пылающих глаз Талорка поняла, что это было важным для него.
Он прекратил говорить, но, ни один из них не двигался. Воздух вокруг них был полностью спокойным, указывая на то, что воины также стояли неподвижно. Они все чего-то ждали. Абигейл чувствовала это. Но она не могла предположить, что это будет.
Талорк поднял свою голову вверх так же, как и его воины, привлекая внимание Абигейл только к нему. Выражение его лица стало диким, его глаза снова запылали тем странным светом. Талорк открыл рот и, насколько она поняла, завыл.
Не имея возможности это услышать, Абигейл не была полностью уверена. Независимо от того, что это было, она почувствовала потребность стать участником этого действа. Не полностью осознавая свои действия, она протянула одну руку и положила ее на грудь Талорка, и таким образом, кончиками пальцев она могла чувствовать вибрацию звука. Он выл.
Действительно выл. Точно так же, как волк.
И она предполагала, что и другие воины делали то же самое – их головы были отброшены назад, руки подняты ладонями вверх. Воздух был наполнен звуками, которые она не могла услышать, но от которых шевелилась волоски на шее, а тело покрылось гусиной кожей.
Также внезапно, как и начал, Талорк замолчал. Другие воины опустили свои руки, и Абигейл почувствовала, что они также прекратили выть. Один за другим, они подходили к ней и Талорку. Каждый из них становился на одно колено, перед тем как склонить голову, говорил какой-то криктский обет, а затем выходил из пещеры.
Когда они с Талорком остались снова одни, он выпустил ее руку и обхватил ладонями её лицо:
- Теперь ты больше не англичанка.
- Нет? – Абигейл не знала, что она должна была сказать, но уж точно не это.
- Ты – моя жена, связанная с вожаком стаи криктов истинно древним обрядом.
Она не понимала, почему он назвал свой клан стаей. Без сомнения, это было одним из того, что она должна будет узнать о горцах. Независимо от того, дал ли ей этот обряд возможность стать не просто нежеланной английской невестой, Абигейл была благодарна.
- Я приложу все усилия, чтобы соответствовать той чести, которой вы удостоили меня. - Девушка не была уверена, почему она сказала это, но она знала, что это были правильные слова.
Его искренняя, одобряющая улыбка подтвердила ее предположение.
Потом Талорк поцеловал ее. Сначала нежность его губ походила на прикосновение крыльев бабочки, что было не свойственно ее властному мужу-воину. Как бы то ни было, ее реакция не была спокойной. Его губы зажгли тот огонь страсти, который преследовал всю церемонию криктского бракосочетания.
Это заставило Абигейл возжелать то, что он ей обещал. Это заставило ее жаждать удовольствия, с которым он уже познакомил ее за две прошлые ночи.
Это необычайно нежное прикосновение было, как благословение для той распутной женщины, что кричала в ее душе и просилась на волю.
Положив обе руки на грудь Талорка, под своими пальцами Абигейл почувствовала твердость его мускулов, ускоренное дыхание и сильное сердцебиение. Каждое такое маленькое свидетельство говорило о том, что ему настолько же сильно понравилось ее целовать, настолько и ей понравилось, как он это делал.
От осознания этого, внутри нее разлилось сильное и неповторимое удовлетворение.
Прямо здесь, прямо сейчас, Абигейл могла побыть нормальной женщиной. Целостной женщиной. Его ангелом. Когда их губы были слишком заняты, чтобы говорить, ее неспособность слышать не имела значения.
Девушка не знала, как долго они целовались, но постепенно, его губы становились все более требовательными. Пока не осталось ни одного сомнения, что она полностью капитулировала. И она сделала это, ничего не желая, кроме, как узнать, что значит быть истинной женой этому могущественному лэрду. По крайней мере, хоть на эту одну ночь.

Глава 8


Дыхание Абигейл стало прерывистым и частым, а за закрытыми веками вспыхивали звезды.
Талорку как-то удалось уложить ее на спину, хотя его руки казалось, не прекращали ласково гладить ее лицо.
Он нежно ласкал её губы, скользя языком в её рот, в то время как их тела прижались друг к другу в инстинктивном желании. Рычание завибрировало в его груди, когда он с дикой силой смял ее рот, захватил зубами ее нижнюю губу и нежно прикусил. Укус был не сильным, не до крови, но Абигейл осознала, что это особенный момент, она не сопротивлялась и не отпрянула.
Ее чувства обострились. И ей совсем не хотелось отодвигаться от Талорка. Абигейл ответила на его поцелуй с таким же пылом, если не большим, впиваясь в его губы и вступая в дуэль с его языком, тем самым увеличивая глубину поцелуя. На этот раз, тишина, что ее окутывала, только обострила ее ощущения и сделала более чувствительной.
Дикость, которую она ощущала в Талорке, затрагивала ту ее часть, о которой Абигейл даже не подозревала – неистовое, необузданное желание и страстную тягу к чему-то неизведанному.
Накрыв ее своим большим телом, Талорк прижал Абигейл к мягким шкурам. Их кожа соприкасалась самым интимным способом, но всё же ей этого было недостаточно. Она жаждала большего. Больше его прикосновений, больше ощущений, охватывающих ее. Она жаждала еще более тесной связи. Она хотела того, что он обещал ей утром в день их свадьбы.
Их тела так идеально подойдут друг другу, что она сможет почувствовать его всей душой.
Абигейл не знала, что сделать, чтобы заставить Талорка испытывать такое же желание, но совсем недавно она открыла одну истину - он с явным удовольствием наслаждался ее прикосновениями.
И Абигейл прикасалась к нему. Всюду, куда могла дотянуться – к бугрившимся мускулам плеч, твердой, подобно скале, но гладкой, словно атлас спине. Ее руки скользнули вниз по его ягодицам, обхватывая ладонями твердые, гладкие выпуклости. И все же, вместо того, чтобы удовлетвориться, лаская его атласное тело, жажда большего у Абигейл только увеличилась.
Притягивая руками его к себе, Абигейл хотела заставить Талорка крепче прижаться к ней бедрами. Но он не поддавался, оставаясь на месте. Его непреклонность и желание контролировать себя одновременно и раздражали и восхищали ее.
Талорк все с той же неистовой силой владел ее ртом, а его тело двигалось вдоль ее тела, заставляя Абигейл изнемогать от удовольствия под его весом.
Но этого было не достаточно.
И в то же время, этого было слишком много. Она хотела большего. Она хотела остановиться. Ее ум боролся с ее телом, и хотя сердце пело, она пыталась не терять разум. Но Абигейл пришла к выводу, что и тело, и ум хотят одного – более глубокого единения, более глубокой связи. И все же та связь, которую она уже чувствовала, пугала ее.
Она старалась не думать об этом, проводя руками вдоль тела мужа, а затем исследовав черты его лица кончиками пальцев. Эта близость была столь же глубокой, как и ощущение его твердой как камень плоти, что прижималась к ее бедрам.

При первом же нежном прикосновении пальчиков Абигейл к его щекам, тело Талорка напряглось от потребности обладать Абигейл полностью. Он не понимал, почему такое простое прикосновение было таким опьяняющим для его дикой природы, когда подобные прикосновения к его спине только разжигали его сексуальную жажду. Это же почти превратило его желание в неистовство, которое он не смог бы контролировать.
Однако Талорк должен был управлять им.
Он не причинит своей милой жене боль. Несмотря на свою сущность волка, он не был животным, чтобы без раздумий брать то, что ему хотелось. Крикты были не животными, а людьми с животной природой. Однако спариваться было лучше в волчьей сущности. Люди часто были слишком слабы, чтобы устоять перед сильной страстью криктов.
Абигейл была еще более нежной, чем большинство, и определенно слишком нежной для его волка, но она смело отвечала ему, не обращая внимания на свои страхи. Она ласкала его с пылом настоящей распутницы, на что, как он всегда думал, не могла быть способна ни одна благовоспитанная англичанка. И хотя Талорк не мог читать ее мысли, она выражала своё желание каждым движением своего изящного нежного тела.
И целовалась она с неистовством криктской женщины, которая заявляла права на свою пару.
Как только эта мысль возникла в голове, Талорк отогнал ее с сердитым рычанием. Даже если Абигейл была похожа на ангела, спустившегося с Небес, она была человеком. Она родилась и выросла на английской земле. Она не была его парой, но она была его женой.
Этой ночью их тела подтвердят эту истину.
Талорк схватил ее за оба запястья и прижал их у Абигейл над головой:
- Держи их здесь.
Ее мягкий, пристальный взгляд карих глаз был темным от желания, и она посмела покачать головой.
- Повинуйся мне.
На сей раз, глаза Абигейл выражали возражение, хотя ее губы оставались неподвижными.
- Я серьезно, – проговорил Талорк, лаская ее запястья своими большими пальцами. – Твои руки должны оставаться в этом положении.
Ее чувственные губы изогнулись со словами протеста:
- Я буду прикасаться!
- Твои прикосновения разжигают мое желание, ангел.
- А разве так не должно быть? – Абигейл сделала паузу, смотря на него с непостижимым выражением. - Между мужем и женой?
- Когда жена в первый раз принимает мужа в себя – это не безопасно. Я не хочу причинить тебе боль.
- Я знаю, что вы этого не сделаете. - Снова пауза, как будто она искала слова. - По крайней мере, не более чем это необходимо. Некоторая боль неизбежна.
Талорк хотел, что бы он мог отрицать это, но она сказала правду. Однако была огромная разница между первым нежным и осторожным занятием любовью и нападением на нее, как животное во время случки. И если Талорк не будет себя контролировать, то второе непременно случиться.
- Повинуйся мне, - он повторил.
- И что вы сделаете, если я не буду повиноваться?
Талорк не мог поверить, что его застенчивая жена может быть настолько безрассудной, задавая подобный вопрос. Он пристально смотрел на нее, его страсть сделала его более свирепым:
- Даю слово, будешь.
Абигейл облизала губы, ее глаза расширились с увеличением сексуального возбуждения, но она не отвечала.
В этом не было никакой надобности. Ее реакция была столь же ясной и прозрачной, как его любимое озеро. Его ангелу понравилась идея!
Ни о чем не думая, Талорк вытянул руки Абигейл у нее над головой и обхватил оба запястья левой рукой. В то время, когда девушка, прикрыв глаза, задыхалась и стонала, его волк выл от одобрения.
Талорк не тратил время, задаваясь вопросом, почему они оба должны так сильно наслаждаться его господством над ней. Он был воином, а не философом. Он знал только, что держать ее за тонкие запястья было таким правильным.
Он опустил голову и снова ее поцеловал. Через мгновение Абигейл неиствовала уже с удвоенной силой. Движения её тела сбросили бы его, если бы он не был достаточно силен. Но Талорк знал, что это не было ее намерением.
Если отсутствующее выражение ее красивого сердцевидного лица могло служить признаком, то она не думала вообще. Она действовала совершенно бессознательно.
Ее инстинктивные ответы ошеломляли. Она широко раздвинула свои ноги, что это было явным приглашением, и все же Талорк не был уверен, что она осознает значимость своего поступка. Он соскользнул с нее, чтобы лечь рядом. Удерживая ее запястья, он все еще мог свободно касаться ее тела, подготавливая к физическому контакту.
Больше не ощущая тяжести его тела, Абигейл негодующе застонала от разочарования и заметалась, извиваясь в безудержном желании вернуть ощущение его тела. Талорку пришлось закинуть на ее бедра одну ногу, чтобы удержать ее на месте.
Затем Талорк начал делать все, чтобы ее возбуждение достигло крайней степени, что помогло бы ей испытать только незначительную боль, которая неизбежно последует, когда он будет брать ее девственность. Он сжимал ее груди, дразня соски, пока она не начала кричать от безудержного желания.
Талорк касался каждого дюйма ее шелковистой кожи, которая пылала от возбуждения. Он хотел делать это бесконечно долго, но их обоюдная жажда большего подгоняла его к более решительным действиям. Он позволил своей руке опуститься к соединению ее бедер, скользя средним пальцем в ее распухшую, влажную плоть.
Во время своих ночных исследований ее тела, Талорк старался не нарушить ее девственной плевы, но теперь он позволил себе проникнуть глубже. Он остановился только тогда, когда почувствовал податливый барьер ее невинности.
Абигейл издала тихий, болезненный звук, и он принялся успокаивать ее короткими, нежными поцелуями в лицо и шею. Он шептал обещания и комплименты, на которые она не отвечала. Часть его мозга, которая все еще функционировал на человеческом уровне, была благодарна, что девушка была столь потеряна в своем желании, что не понимала его слов.
Иначе позже он бы чувствовал себя идиотом от того, что произносил все это.
Не вынимая своего пальца, Талорк касался тонкого барьера в ее теле, который служил доказательством, что она не играла в любовные игры, чем, как слышал Талорк, баловались многие англичанки при Дворе. Ему говорили, что английский Двор оправдывал сексуальные связи замужних, или только обрученных дам, фактически приветствуя это как своего рода романтические отношения.
И Талорк, и его волк находили это отвратительным.
Но было ясно, что его красивая, чувственная невеста не была участницей таких игр. Она была совершенно невинна и заслуживала его полного внимания во время их первого физического контакта.
С этой мыслью, Талорк обвел своим большим пальцем средоточие её удовольствия. Она задрожала, и он про себя улыбнулся. Он продолжал массировать её девственное влагалище, подготавливая ее к вторжению, и продолжал ласкать ее клитор, подводя девушку к наслаждению.
Только когда его ангел и движениями тела, и прерывистыми словами попросил о большем, Талорк расположился между ее бедрами, упершись своей твердой плотью во вход ее лона. Скользнув внутрь лишь на дюйм, он содрогнулся от неописуемого удовольствия, а девушку заставил задохнуться от шока.
- Вы во мне, - трепет сквозил в каждом слоге.
Талорк мягко качнул бедрами – и он сам, и его волк общими усилиями старались обуздать свое рвение взять ее быстро и безжалостно.
- Я буду так глубоко в тебе…
- …что дотронетесь до моей души, - закончила Абигейл, и слезы потекли из ее глаз.
Не было никаких признаков, что ей больно – волк бы сразу это учуял. Слезы были женской реакцией на его вторжение.
Но все равно Талорк спросил:
- Ты в порядке, ангел?
- В этот момент, я чувствую себя целостной.
Она не была еще тронута, пока еще не была, но Талорк не противоречил ей. Скоро это произойдет, и она все поймет. И затем она, вероятно, снова немного поплачет. Женщины. Но до тех пор, пока это было не от боли, он будет терпеть ее женскую эмоциональность.
Он толкнулся глубже, и головка его члена натолкнулась на барьер ее невинности.
Абигейл посмотрела на него, в ожидании, что он будет двигаться дальше, но у Талорка был лучший план. Он выгнул свои бедра так, чтобы протиснуть свою свободную руку между их телами. Оставаясь неподвижным, балансируя возле барьера ее девственности, большим пальцем он ласкал ее клитор.
Абигейл прошептала его имя, а ее дыхание становилось все более прерывистым. Талорк не довел ее до кульминации за две прошлые ночи, обучая ее тело жаждать большего. Но это случилось теперь, и как только Талорк почувствовал, как конвульсии ее оргазма накрывают ее, он рванулся и полностью вошел в ее податливое лоно.
Все в нем кричало продолжить движения, но он был воином-криктом, а не неопытным юнцом, чтобы свести на нет всю его подготовку к этому моменту.
Талорк позволил ей пережить и боль и наслаждение, прежде чем начать двигаться. Он мог достичь собственного оргазма, и если бы позволил себе, то вероятно кончил бы, взяв ее несколькими сильными ударами плоти, но он жаждал большего.
При каждом толчке, Талорк вращал бедрами, заставляя Абигейл задыхаться от явного наслаждения. Он всеми силами сдерживал себя, стараясь доставить своей жене как можно больше удовольствия. И только когда он почувствовал, как она опять сжимается вокруг его плоти, когда она выкрикнула его имя и испытала оргазм во второй раз, Талорк позволил себе кончить.

Проснулась Абигейл с легким болезненным ощущением между ног. Без сомнения, оно могло быть намного сильнее, если бы Талорк так о ней не заботился. Благодаря ему, эта ночь скрепления их брака стала особенной. Но на этом все не закончилось.
После акта любви, он отнес ее к водоему и нежными прикосновениями вымыл ее тело, в то время как она, полностью изнуренная, дремала в его объятьях. Абигейл не знала, как долго они пробыли в горячем источнике, но точно знала, что не забывала прижиматься к нему во сне.
Но все же, так же, как и каждое утро со времени вступления в брак, проснулась Абигейл одна. Ее одежда аккуратно свернутая лежала на шкурах. Здесь же была и еда, чтобы позавтракать. Абигейл поела, потом расчесала волосы и наконец, надела плед, стараясь сама укладывать складки нужным образом – ведь Талорка не было рядом, чтобы помочь.
Когда девушка вышла из пещеры, то увидела, что не муж ждет ее, а Найэл.
Абигейл скрыла свое разочарование и смущение, которое, будучи совершенно бесхитростной, не чувствовала прошлой ночью.
- Где твой лэрд? – спросила она.
- Он также и твой лэрд, леди.
- Он - мой муж.
Найэл улыбнулся, заставляя оказавшегося по близости воина вздрогнуть от удивления. Абигейл проигнорировала его и снова обернулась к огромному воину.
Поигрывая мускулами, Найэл скрестил руки на груди:
- Талорк на охоте.
- Я думала, что сегодня мы отправимся в замок.
- Он сказал, что мы должны провести, по крайней мере, еще одну ночь здесь.
- Но... почему?
- Он - лэрд. Он не должен объяснять почему. – Что говорило о том, что Найэл просто не знает ответа.
Так, по крайней мере, думала Абигейл. А возможно воин знал, но не хотел говорить.
- И прямо сейчас он охотиться?
- Да.
Абигейл посмотрела туда, где стояло четыре лошади - темный жеребец ее мужа, конь, на котором, как она заметила, скакал Найэл, и еще один другого воина; также там была кобылка, на которой ехала сама Абигейл, по крайней мере, то время, когда не ехала с Талорком на его коне.
- Он охотится без своего коня?
- Да.
- А это нормально?
Найэл пожал плечами, но потом удивил ее, добавив:
- Иногда Талорк предпочитает охотиться в полном одиночестве.
- А как насчет других воинов? Они же с ним, не так ли?
- Они охотятся, но не со своим лэрдом.
- Ох, - Абигейл ничего не поняла, но в уме добавила это к тем поступкам горцев, которые ставили ее в тупик.
- Понятно. Почему ты не на охоте?
- Я охраняю тебя.
- Ох, - снова произнесла девушка, когда никакого более подходящего ответа не пришло на ум. Потом она пожала плечами. Абигейл не могла ожидать, что Талорк будет ходить перед ней на задних лапах. И честно говоря, чем меньше времени она будет проводить в его компании, тем меньше шансов, что он случайно узнает ее тайну.
- Ты можешь сопровождать меня на прогулке? Мы так много времени провели верхом, что я просто жажду размять ноги.
- Если таково твое желание.
- Да.
И так, они прогуливались, и Абигейл засыпала вопросами Найэла о том, чего ей ожидать, когда они достигнут клана.
Он пожал плечами.
- Синклеры не очень любят англичан. Боюсь, твоей сестре не особо понравилось среди нас.
- Она назвала Талорка козлом.
- Да. Это не вызвало особой любви у наших людей. – Казалось, Найэл скорее забавлялся, чем был оскорбленным поведением Эмили.
- Будут ли они плохо ко мне относиться?
- Некоторые будут, но большинство примет тебя, потому что ты - жена их лэрда.
- Разве Эмили не была его невестой?
- Он не показывал желания или намерения вступить с ней в брак. Его сторонники вели себя соответственно.
- Но мы с ним поженились.
- Да. Он назвал тебя своей. Это для многих будет иметь значение.
Но не для всех. Большой воин, возможно, также молча, протестовал.
Найэл глубоко вздохнул, что удивило Абигейл, но следующие его слова потрясли ее еще больше:
- Я не хочу, чтобы твои чувства пострадали.
- Гм... спасибо.
Воин рассмеялся. Она не могла услышать звук, но распознала это за движением его адамового яблока.
- Ты недоумеваешь по поводу моего беспокойства о тебе.
Абигейл кивнула головой. Так и есть. Если ее собственная мать не заботилась, как встретят ее в Хайленде, то почему должен это делать этот пострадавший в бою воин? Она так его и спросила.
- Ты подходишь Талорку. Вы оба связаны тем способом, который ни один из вас пока не готов признать.
Теперь была очередь Абигейл смеяться.
- Я думаю, большой, свирепый Найэл, что ты романтик.
Он просто пожал плечами.
Но девушка усмехнулась, зная, что она права.
- Итак, есть ли девушка, которая ждет твоего возвращения?
- О, много, но, ни одна прямо об этом не заявляла. - Странное выражение застыло на его лице - смесь печали и тоски.
Сердце Абигейл сжалось от жалости:
- Вижу, есть та, которая, тебе хотелось бы, чтобы ждала.
И снова, это раздражающее, загадочное пожатие плечами. Но она видела правду в его глазах. Абигейл была права. Он тосковал. Ей было жаль, что она не знала, как помочь ему, но она и не надеялась, что он будет приветствовать вмешательство глухой англичанки в его личную жизнь.
- Расскажи мне о своей семье, - сказала она.
- Есть только я и мой брат Барр. Шон умер в сражении, которое оставило на мне эту отметку, - воин указал на шрам. - Наш отец погиб в сражении, которое забрало и жизнь предыдущего лэрда.
- А что с твоей матерью?
- Она умерла, рожая меня и Барра. Двоих младенцев было слишком много для ее человеческой натуры.
Как странно он выразился.
- Я сожалею.
- Почему?
- Расти без матери должно быть очень трудным.
- Легче, чем с той гарпией, которая родила тебя, скажу я.
- Она не всегда была настолько жестокой. Я... - Абигейл прикусила губу, борясь с искушением сказать правду. Несмотря на все годы практики скрывать свой изъян, ложь не была присуща натуре Абигейл. – Я разочаровала её.
- В таком случае она – дура.
Абигейл хотелось верить, что это правда.
- Прежний заместитель Талорка был твоим братом? - спросила она, желая сменить тему. – Это семейная должность, или как?
- Наши семьи были близки в течение нескольких поколений. Шон был самым старшим. Таким образом, он был первым, чтобы быть выбранным, как бета. Я имею в виду, заместителем нашего лэрда.
- И теперь твой брат Барр занимает эту должность.
- Он - прекрасный воин, - проговорил Найэл с очевидной гордостью.
- Я уверена, что так и есть. Он должен быть особенным, если Талорк предпочел его тебе.
Лицо Найэла стало красным, и Абигейл пришлось удержаться, чтобы снова не рассмеяться. Она не хотела оскорблять человека. В конце концов, ее похвала очевидно уже и так смутила воина.
- Я не люблю ответственности. Быть правой рукой нашего лэрда требует большего, чем простые навыки воина; нужно быть еще и дипломатом. - Он сказал последнее слово с таким отвращением, что не оставалось сомнений, что Найэл думает о положении своего брата. – Я скорее бы применил силу, чем стал искать компромисс.
Если слово "дипломатия" он произнес без особого энтузиазма, то было видно, что слово «компромисс» как будто оставило неприятный привкус у него во рту.
На сей раз Абигейл смеялась и была рада видеть, что и Найэл присоединился к ней.
Ее смех прервался, когда огромный серый волк выступил перед ними. Найэл возле нее дернулся как будто от удивления. А кто бы ни удивился, увидев дикого хищника так близко?
Волк ступил ближе, и Абигейл от страха застыла на месте.
Зверь принюхался, как будто вдыхая ее запах, а затем поднял голову и испустил жалобное завывание. Потом рыкнул. И если бы это не означало, что она сошла с ума, Абигейл сказала бы, что он пытался заговорить с нею. Волк.
- Ты не должна бояться, он не причинить тебе боли, - сказал Найэл рядом.
Забавно, но она ожидала, что большой воин станет между нею и опасностью. Не то, чтобы любой из солдат ее отца сделал бы это, но в клане Синклеров она занимала особое место. Или, по крайней мере, она думала, что занимает. Возможно, они будут так же рады избавиться от нее любым средством, как и ее мать.
Глаза Абигейл налились слезами, но, несмотря на то, что она порывисто заморгала в попытке не дать им волю, одна слезинка все-таки скатилась, выжигая след вниз по ее щеке.
Волк заскулил и затем зарычал на Найэла, с явным предупреждением, что звучало глубоко в груди животного.
- Это не я расстроил ее, - сказал Найэл, как будто говорить с волком было самым естественным в мире.
Возможно, для нецивилизованных шотландских воинов так и было.
Огромный серый волк рыкнул еще раз, а затем повернулся и убежал, исчезая в лесу, как будто его никогда и не было здесь.
Абигейл хотела отвернуться от Найэла, чтобы взять себя в руки. Но как часто бывает в ее случае, у нее не было никакого выбора, кроме как смотреть на него в случае, если он заговорит с нею.
Глаза светлее цвета шерсти волка пристально смотрели на нее.
- С тобой все в порядке?
- Он не напал, - высказала свое наблюдение Абигейл, вместо того, чтобы сказать неправду. - Почему?
- У него не было никакого желания навредить тебе. На самом деле, я думаю, что ты ранила его чувства.
- Не смеши меня. – У Абигейл не было настроения для странных шуток воина.
- Я и не думал. - Действительно, Найэл выглядел слишком серьезным. - Разве ты не слышала его печальный вой и то, как он скулил?
- Думаешь, он хотел, чтобы я приласкала его.
- Да. Это вполне вероятно.
- И откусил бы мою руку? - Абигейл задрожала. - Я так не думаю.
- Он не укусил бы тебя.
- Как ты можешь быть настолько уверенным?
- Я знаю этого волка.
Девушка покачала головой, но почему-то поверила ему.
- Ты это серьезно. Именно поэтому ты не встал между мной и волком.
- Если бы я попытался прикоснуться к тебе или стать между вами, то тогда, возможно, все было бы намного хуже.
- Но в этом нет никакого смысла.
- Но все же - это правда.
- Ты пытаешься убедить меня, что шотландские волки столь сильно отличаются от английских?
- Некоторые. И этот волк также.
- Поверю тебе на слово.
- И ты бы не хотела встретить его снова?
- Нет, - ответила Абигейл, но, даже отрицая своё желание, она не была уверена, что говорит правду. – Возможно, если бы я могла быть уверена, что он не причинит мне боль. Он очень красивый.
Найэл кивнул, как будто удовлетворенный ее ответом. Хотя она не могла понять, почему это имеет такое значение для него.
К тому времени, как после полудня охотники, которые ехали на лошадях, возвратились с дичью, Абигейл и Найэл положили начало истинной дружбе.
Абигейл настояла на том, чтобы помочь приготовить кроликов. Потом, она попросила воинов еще раз отправиться на «охоту» - на сей раз за дикими ягодами и овощами к дичи.

Глава 9

Как бы далеко в лес не убегал Талорк, память о сладком, свежем аромате Абигейл возвращала его назад к ней. Он следовал за ней и Найэлом во время их прогулки, тихо ступая лапами по траве. Он так замаскировал свой аромат, что даже Найэл не смог бы учуять, что Талорк был рядом.
Его волк хотел предстать перед Абигейл и всей своею животной сущностью почувствовать присутствие своего ангела. Он показался перед ней и обнаружил, что Абигейл испугалась его зверя. Его присутствие вызвало у нее слезы, и совсем не от радости.
Волк был вынужден убежать, не рискнув напугать ее еще больше, или, что еще хуже, открыться ей, как человек. Он не мог позволить себе поделиться тайнами своего народа с Абигейл.
Кроме того, он, как предполагалось, охотился. Не то, чтобы они нуждались в мясе, если бы они сейчас выехали, то к сумеркам уже могли бы добраться до замка, но это будет еще не сегодня.
Его нежная невеста нуждалась в некотором времени, чтобы оправиться достаточно, чтобы ехать верхом. Вчера вечером Абигейл купалась в целительных водах горячего источника. Также он оставил наставления Найэлу, чтобы он проследил, что и сегодня она сделает то же самое. Но Талорк не мог быть уверенным, что этого будет достаточно.
Если выбор в том, добраться ли сегодня домой, но с женой слишком утомленной и больной, чтобы снова спариваться, или, же остаться еще на один день у горячих источников для её блага, то он выбрал это дополнительное время вдали от своего клана.
Единственный раз, когда Талорк добровольно провел время вдали от своих людей, за которых он был ответственен, было время, когда он следовал за своей сестрой и Эмили на остров Балморала. В то время безопасность Катрионы была, прежде всего. Сейчас были совсем другие обстоятельства, но это не мешало Талорку решиться на проведение еще одной ночи в пещерах.
Он отказался думать, насколько необычным для него был этот выбор. И при этом у него не было никакого желания анализировать, почему он принял такое решение.
Талорк только знал, что его волк был полностью этим удовлетворен, и для него этого было достаточно.
Размышляя о том, что ему нужно хотя бы предпринять попытки поохотиться, волк наклонился вперед и принюхался к маленькой кучке листьев. Что-то определенно там было, но это был не зверь. Совсем не зверь.
Это был запах не его воинов и конечно не соблазнительный аромат его молодой жены. Он был слишком свежим, оставленным не более часа назад. А это означало, что здесь был кто-то, кому не следовало здесь быть.
Талорк поднял голову, осматривая все в черно-белых тонах, так как он мог воспринимать в своём волчьем обличии. Он определенно был все еще на своей земле, недавно переданной ему королем Шотландии. Как только он снова принюхался, рычание загрохотало в груди его зверя. Шесть отчетливых следов, два криктских и четыре человеческих. Все мужчины.
Охотничья группа? Ошибка? Или притязание на землю Синклеров, полученную от короля?
Лэрд Донегола старел и не имел прямого преемника. Он возглавлял один из самых меньших кланов и одну из самых меньших криктских стай, которая была только простой горсткой оборотней. Даже без вмешательства короля, лэрд Донегола все равно уступил бы землю намного большему клану Талорка и стаи криктов, и они оба это знали.
Не будучи никогда большим кланом, народ Донегола потерял слишком многих на войне. Сын лэрда умер от руки тех же самых английских ублюдков, ответственных за смерть отца Талорка. Молодой воин оказался не в то время и не в том месте, патрулируя свои границы с небольшим количеством воинов, когда группа англичан, помешанных на краже Королевских Сокровищ Синклеров, пересекали землю Донегола.
Это было причиной, по которой Талорк еще не заявил свои права на спорную территорию. Его отец был ответственен за то, что английские твари пришли в Хайленд. Талорк не забыл о последствиях того события.
Он пошел даже на то, что предложил криктам клана Донегола использовать горячие источники для своих церемоний спаривания и в целебных целях, с пониманием того, что потребности людей клана Синклеров будут иметь предпочтение. Однако он не потерпел бы охоту клана Донегола на недавно полученной земле Синклеров. Ни в человеческом, ни в зверином обличие.
Лэрд Донегола принял и великодушие Талорка и его условие относительно охоты.
Так, что же к черту делали шесть незнакомцев на его земле? Были ли они из клана Донегола? Ни один из криктов не издавал запах лэрда. Талорк бы распознал его.
Независимо от того, откуда они прибыли, здесь они были чужаками, и он хотел дать им это понять.
Талорк следовал за их запахом, пока не стало ясно, что четыре человека и два крикта направлялись в сторону горячих источников. К его жене. Волк начал набирать скорость, пока пейзаж вокруг него не стал одним сплошным пятном.
Он поднял голову, чтобы завыть и послать тем самым сообщение тревоги своим воинам. Те, которые отправились на охоту вместе с ним, должны вернуться к пещере, если они уже не были там, а те, которых он оставил охранять его жену, будут на стороже.
Мысль о том, что возможно, его воины еще не вернулись к пещере, вынудила Талорка бежать быстрее. Тело огромного волка набирало скорость, а травы и деревья, мимо которых он несся, сливались в оттенках черных и серых тонов.
Он хладнокровно мчался вперед, и острые чувства волка говорили ему о том, что нарушители были прямо перед ним. Талорк остановился позади шести юных воинов, носящих плед клана Донегола, позы которых были вызывающими.
Найэл и Айрил заняли позицию перед входом в пещеру. Они не выглядели чрезмерно взволнованными, но было ясно, что в случае необходимости они готовы вступить в сражение.
Не было никакого признака присутствия других воинов, тех, что отправились на охоту.
Чтобы показаться, Талорк решил принять человеческую форму, и несколько секунд спустя все вокруг него замерцало, и он снова оказался в человеческом теле. Талорк издал низкое рычание-предупреждение, что заставило двух молодых людей обернуться к нему.
Черт побери, ни одному из них не было больше шестнадцати лет. Парень слева выказал больше смышлености, чем его товарищ, так как все краски сбежали с его лица, и он выставил свою шею в безоговорочном подчинении.
Остальные четверо молодых воинов обернулись только когда увидели, как двое их товарищей сделали это. Они, казалось, не могли решить, кто представляет большую угрозу, и поэтому стали боком. Более опытным воинам такой маневр, возможно, был бы выгодным, но этих почти детей, такое действие делало более уязвимыми.
Талорк смотрел на них с сильным негодованием и неодобрением. Воины Донегола нуждались в надлежащем обучении. Плохо.
Молодой крикт, не показавший подчинения, посмотрел хмуро на своих товарищей, а потом с вызывающим видом встал перед Талорком.
- Эти источники принадлежат клану Донегола. Вы не можете пользоваться ими.
- Король говорит иначе.
У парня вырвался звук отвращения.
- Он несет зловоние англичан и подражает их обычаям.
- Ты не подчиняешься своему королю?
- Я подчиняюсь законам криктов. Мы боремся за то, что является нашим.
- Ты бросаешь мне вызов за права на эту землю? - спросил Талорк.
- Да. – Голос воина дрожал, но его вызывающая поза не поколебалась.
Храбрость мальчика не могла не вызвать уважения у Талорка.
- Что происходит? – выглянула Абигейл из-за двух воинов Синклеров, которые перекрывали ей выход с пещеры. Ее влажные волосы и пылающая кожа указали на то, что она, как он и приказал, купалась в горячем источнике, когда прибыли порывистые молодые воины Донегола. Все же Талорк не думал, что это было причиной румянца на ее прекрасном лице.
Абигейл с таким выражением уставилась на его голое тело, что скоро его плоть не заставит себя ждать в проявлении реакции.
- Вы всегда бродите по лесу, в чем мать родила, Талорк?
- Я охотился.
- Так мне и сказали. - Она откашлялась и на секунду закрыла свои глаза, только для того, чтобы почти немедленно открыть их снова. - Я не представляю шотландца, который охотиться обнаженными. Когда в ночь перед нашей свадьбой вы вернулись с охоты, на вас был плед, - сказала она почти обвиняющие.
- Есть еще много того, чего ты не знаешь о нас, и что тебе предстоит узнать.
Абигейл вздохнула:
- Полагаю, что так и есть. Думаю, что мне необходимо узнать кое-что о вас сейчас, например, что делают здесь эти дети?
- Мы - мужчины, - возразил более смелый воин.
Абигейл, к ее чести, не противоречила ему, а просто вопросительно смотрела на Талорка. Очевидно, его жена ожидала объяснений. Он не знал только, понравиться ли ей то, что она услышит.
- Эти воины не хотят уступать право на эту землю и эти источники клану Синклеров, - ответил Талорк, выказав чужакам уважение, назвав их воинами. Более закаленные в битвах воины их клана даже подумать не смели о том, чтобы бросить вызов лэрду Синклеров.
Если бы они посмели, он бы не был к ним столь снисходителен – Талорк был честен с собой, чтобы признать это. Более опытные мужчины, которые имели бы наглость бросить ему вызов, были бы уже мертвы.
- Они вызывают вас на поединок? – спросила Абигейл в замешательстве. – Они что, не уважают желания своего короля?
- Да, так и есть.
- Понятно. – Абигейл посмотрела на молодых донегольцев, измеряя каждого пристальным взглядом своих теплых карих глаз. Затем она тряхнула головой. – Храбрые, но глупые.
Ее слова так близко отразили его собственные мысли, что Талорк поймал себя на том, что губы изгибаются в улыбке, но потом вовремя себя остановил.
Проявляя свой первый признак мудрости, криктский мальчишка оставался молчалив все то время, что Абигейл их изучала. Было похоже, что его товарищи уже поставили под сомнение разумность своих действий, но, ни один из них, казалось, не был готов отступить.
И снова, Талорку это понравилось.
- Вы собираетесь принять вызов? - спросила его жена после некоторого молчания.
- Да.
Пять из шести молодых воинов вздрогнули, но молодой крикт принял, казалось, более решительный вид.
Абигейл скрестила на груди руки и кивнула:
- Хорошо.
- Ты это одобряешь? – спросил Талорк удивленно.
Он всегда думал, что его нежная жена слишком сострадательная, чтобы потакать такому нецивилизованному поведению.
- Ясно, что честь этих молодых воинов требует, чтобы вы отстояли свои права на землю.
Талорк кивнул, удивленный тем, как его жена все спокойно воспринимала, не говоря уже о понимании их обычаев.
- Кроме того, вы не будете убивать его, - сказала Абигейл, и это прозвучало как утверждение.
- Не буду? – спросил Талорк.
Но жена только посмотрела на него.
То, что она, казалось, была способна читать его мысли и предугадывать намерения, беспокоило Талорка. Но она была права. Он никогда не поставил бы храбрость этих мальчишек выше их жизней.
Прежде, чем он смог сказать что-нибудь еще, вернулись остальные охотники. Хотя Талорк не мог понять, где они были. Аромат жареного мяса говорил о том, что они уже возвращались, по крайней мере, раз.
- Удалось вам что-нибудь найти? – спросила их Абигейл.
В ответ на предупреждающее рычание Талорка, оба воина посмотрели на него в ожидании указаний.
- Моя жена послала вас с поручением?
- Да, - ответил вместо них Найэл. - Она пожелала, чтобы к ужину у нас были овощи и ягоды.
- И вы нашли что-нибудь?
Оба воина кивнули.
- Достаточно? – снова спросил Талорк.
Мужчины выглядели неуверенными, поглядывая на его жену с выражением не то уважения, не то тревоги.
Найэл хихикнул, но звук получился какой-то скрипучий:
- Оказывается, твоей жене нравятся овощи.
Талорк кивнул:
- Тогда, Ирк, пойди еще поищи. А ты Фионн, останешься и будешь отвечать на вызов этих молодых воинов, которые, выступая от имени своего клана, заявили о правах на эту землю.
Талорк не хотел, чтобы мальчишкам противостоял Найэл. Даже самые смелые крикты не смогли бы сделать это без страха перед ним, и Талорк решил лично заняться этим соперником.
Без единого слова оба воина Синклера сделали, как и сказал Талорк.
Потом он снова стал напротив шести мальчишек Донегола:
- Все, кто бросил вызов, будут бороться, но кроме него, - сказал он, указывая на крикта, который в самом начале подставил шею.
Мальчик, который уже выказал свою покорность, склонил голову как будто от стыда. Талорк зарычал, и молодой воин вскинул голову.
- Ты - омега, и нет никакого позора в подчинении более сильному альфе.
Место омеги в стае не всегда было уважаемым, но когда крикты поняли, что бесконечные войны поставили их народ на грань исчезновения, все изменилось. Именно омега, был первым, кто предложил, чтобы крикты не враждовали с соседними кланами, а постепенно внедрились в них. Как только разумность этого предложения была признана, уважение к омегам возросло.
С тех пор, омеги занимали почетные места на советах стаи. Их считали и мудрыми, и уравновешенными, что в большинстве случаев оказывалось правильным. Также считалось, что они были сильными, но не в плане физической силы (считалось, что они были самыми слабыми), а потому, что им удалось выжить и занять достойное место среди своих более сильных братьев криктов. Поколение за поколением. Это было не то, от чего разумные люди могли с легкостью отмахнуться.
Кроме того, каждая омега теперь была ярким напоминанием, что независимо от того, насколько сильными крикты могли быть, они не могли избежать слабости среди них — так как они были смертны. Они должны были уважать жизнь, чтобы продолжить размножаться и процветать. Они были все еще под влиянием природы их волка, но не управлялись ею. Смерть молодых криктов также служила ярким напоминанием для следующих поколений, что все подвластны смерти.
- Талорк, вам не кажется, что можно было обращаться к этим молодым людям более понятными терминами? Или, может, это я не понимаю смысл некоторых гэльских слов?
- Я не сказал ничего оскорбительного, - уверил он свою жену, а затем задался вопросом, зачем он делает это. Имело ли значение, что его английская жена считает его грубым?
Он не был цивилизованным, черт побери, и не имел никакого желания быть таковым.
Давая выход своему раздражению, он скрестил руки и впился взглядом в другого крикта Донегола:
- Почему ты заставил омегу участвовать в этом?
- Он - мой младший брат. Я не мог оставить его беззащитным, но он отказался остаться в лесу, пока я буду бросать вам вызов.
- Я разделю участь своего брата, - сказал спокойно волк омеги.
Уважение Талорка к этим молодым солдатам все больше росло. Он не сомневался, что однажды они станут во главе стаи и клана Донегола. Талорк кивнув, принимая объяснение.
- Ты, - посмотрела он на омегу, - во время поединка будешь стоять рядом с Найэлом и моей женой.
Омега опустил голову в ответ на приказ.
Найэл увел Абигейл подальше от пещеры и мужчин, у которых хватило смелости бросить вызов. За ними последовал омега, став по другую сторону от Найэла. Подальше от Абигейл, что было правильным решением. Он не выказал страха в присутствии огромного воина, безоговорочно полагаясь на честь Талорка, как на альфу криктов. Однажды он поймет, что не каждая волчья натура достойна такого доверия, но это будет не сегодня.
Талорк приказал Эрилу и Фионну заняться остальными четырьмя людьми.
После этого он кивнул крикту, который был лидером среди них:
- Давай, мальчишка, я готов ответить на твой вызов.
- Я не мальчишка.
- Но ты и не альфа, пока еще.
Талорк мог с уверенностью сказать, что его последние слова принесли удовольствие молодому воину, так как выражение его лица ясно об этом говорило, пока он снова не стал серьезным:
- Меня зовут Киркин.
- А я - Талорк, лэрд Синклеров и вожак стаи моих братьев криктов.
Потом он стал в ожидании, позволяя Киркину сделать первый шаг. Отразив удар, Талорк был рад, используя некоторые усилия для этого. Он был бы очень разочарован лэрдом Донегола, если бы он не заботился о тренировках и обучении молодого крикта. Талорк сделал ответный удар, объясняя по ходу, что выпад молодого крикта был не плохой, но могло быть и лучше.
Глаза Киркина расширились по мере разъяснений, но он не дал потоку слов сбить себя с толку. Но все равно было заметно, что он слушал все, что Талорк говорил. Этим он заработал еще больше уважения у Талорка.
Он продолжал борьбу даже после того, как человеческие мальчики были побеждены и подчинились Эрилу и Фионну. Он мог бы в любой момент принудить к подчинению Киркина. Однако он хотел показать молодому воину то, что обычно могли делать только крикты, обладая большей скоростью, силой и выносливостью, чем большинство человеческих воинов.
Когда Талорк захватил его в почти неразрывный захват, Киркин выразил свое уважение, добровольно подставив горло. Молодой воин, возможно, держался за свою гордость, пока Талорк не заставил признать его превосходящую силу. Лэрд был рад видеть, что мальчик понял, как достойно принять поражение.
Недостаток такого уважения, в прошлом почти привел их людей к вымиранию расы. Талорк позволил Киркину бороться достаточно долго, чтобы тот не чувствовал позора от проигрыша. Даже если молодой человек и не отстоял право на землю, его честь должна была быть удовлетворена.
Однако через это нужно было пройти. Талорк не хотел, чтобы те, кого он считал союзниками, стали врагами.
- Ты удовлетворен?
Киркин кивнул с легкой печалью во взгляде:
- Да.
Даже зная заранее результат, в поражении не могло быть никакой радости.
- Хорошо, - проговорил Талорк, ложа правый кулак на сердце.
Киркин повторил действие и склонил голову.
- Передай своему лэрду, что, если он только пожелает, лэрд Синклеров будет считать за честь тренировать криктских воинов его клана.
Глаза Киркина заискрились от волнения:
- Вы это серьезно?
- Первое, что ты должен запомнить, мальчик, это то, что альфа никогда не бросает слов на ветер, - упрекнул его Найэл со своего места между Абигейл и омегой.
- Даже Муин? - спросил Киркин.
- Муин - твой брат? - спросил Талорк, вместо ответа.
Вытерев тыльной стороной руки кровь с уголка губ, Киркин ответил:
- Да.
- Омега всегда желателен среди его братьев криктов, независимо от того, какие цвета они носят.
- Вы строго придерживаетесь криктских обычаев.
- Да. - Даже если Балморал когда-то верил, что это не так.
- Я передам ваше предложение своему лэрду.
Если догадка Талорка верна, ответ будет положительным.
Он не удивился, когда Абигейл пригласила воинов Донегола разделить с ними ужин. Его удивил только тот факт, что ее предположение не обеспокоило его. В конце концов, она была его женой.

- Я не могла не заметить, что вы не взяли своего коня на охоту, - сказала Абигейл, нарушая тишину, которая образовалась после приглашения других солдат поужинать с ними.
Его жена была удивительной смесью робости и смелости. Она не побоялась противоречить перед поединком с Киркином, но с тех пор прошло много времени, а она только наблюдала за всеми и очень мало говорила. Это было очень странным. Талорк имел опыт общения с теми женщинами, которые имели тенденцию говорить больше чем мужчины, часто заполняя спокойную тишину ненужным словесным шумом. Абигейл была первой встретившейся ему женщиной, которая, казалось, говорила меньше, чем его воины.
- Мне не нужен конь.
- Возможно, вам стоит пересмотреть свое представление об этом. - Абигейл сделала паузу, посмотрев на него из-под ресниц. – Особенно беря во внимание то, что ваши воины вернулись с дичью, а вы нет.
Все сидящие вокруг огня притихли, ожидая ответа Талорка.
Он не собирался признавать, что его волк провел утро, поглощенный мыслями о женщине, которая при нем выказывала только страх, и ничего более. Он хмуро посмотрел на нее, тем самым давая ей понять, что у него не было никакого намерения оправдываться за то, что вернулся без дичи.
- Возможно, причиной вашего неуспеха было отсутствие пледа. Наверное, вы отпугнули всю добычу. - Уголки ее губ поднялись вверх, хотя выражение лица оставалось скромным.
Она дразнила его. Его застенчивая маленькая жена посмела дразнить Синклера. Удивление на лице Ирка и проблеск веселья на лице Найэла говорило о том, что они точно так же все поняли. Остальные мужчины смотрели со смесью трепета и беспокойства, приняв слова его жены за критику.
- С тех пор, как давным-давно горцы заявили права на эти земли, они только так и охотились – ничем себя не прикрывая.
- Хм..., - ответила она уклончиво.
- Ты волнуешься по поводу моей способности прокормить тебя? – спросил Талорк с невозмутимым выражением.
Скрестив на груди руки, она так на него взглянула, что он чуть не упал.
- Может быть и так. - Она не повелась на его притворное раздражение, нисколечко.
Удушливый кашель одного из его воинов подтвердил, что они также не поверили в это.
- Вы не должны волноваться, леди. Наш клан обеспечивает лэрда, так же, как и он обеспечивает нас всем необходимым, - сказал Найэл, внося и свою долю, чтобы подразнить Талорка.
- Это кажется просто отличным, - ответила девушка, откусив маленький кусочек жареного кролика.
Когда Талорк только безразлично посмотрел на Найэла и кивнул головой, Киркин нахмурился еще сильнее:
- И вы так спокойно сносите оскорбление от своего воина?
- Ни Найэл, ни моя жена меня не оскорбили, - ответил Талорк, посмотрев на Абигейл, которая теперь уже откровенно улыбалась. – Не так ли?
- Конечно, мой господин. Я бы никогда такого не сделала.
Но Киркина, казалось, это не убедило:
- Но…
- На самом деле, я совершенно уверен, что моя жена с готовностью пообещает, что она в течение следующей недели будет, есть только то, что я добуду.
- Конечно, - ответила быстро Абигейл.
Только тогда молодой крикт, казалось, все понял:
- Вы дразнили своего лэрда.
Абигейл тихо хихикнула:
- Да.
- Лэрда Донегола никто не дразнит.
- Даже его жена? – спросила девушка.
- Наша леди умерла десять лет назад.
- О, тогда понятно. Он, вероятно, все еще горюет, - проговорила Абигейл.
Молодой воин серьезно кивнул:
- Да, горюет. Сердце его умерло вместе с ней. Они были истинной парой.
- Хорошо, когда муж и жена еще и друзья, - заметила Абигейл, явно не правильно понимая значение слова «пара».
Киркин растерянно посмотрел на Абигейл, но она этого не заметила, так как сама вглядывалась в лицо Талорка, который в ответ тоже на нее посмотрел.
- Вы согласны? - спросила она с задумчивым выражением на красивом лице.
- Достаточно и того, что они не будут врагами, - был весь его ответ.
Как он мог дружить с женщиной, которая родилась и выросла в Англии? Теперь, когда он разделил с ней ложе, у него никогда уже не будет истинной пары. У него не будет возможности стать отцом, поскольку у крикта не могло быть потомства с человеком, если они не были парой. Он, кто безмерно верил в сохранение криктской расы, не сможет передать свою собственную сущность волка следующим поколениям.
Эти мысли заставили Талорка опустить голову:
- Я первый стану на страже.

Абигейл вышагивала по пещере, время от времени поглядывая на вход. После того, как она пожелала воинам спокойной ночи и отправилась к месту временного их с Талорком ночлега, никто в проходе так и не появился.
Как только ужин закончился, ее муж куда-то исчез, и с тех пор не появлялся. Это был первый раз, когда на ночь она осталась без его компании. Его жестокое заявление относительно того, что достаточно не быть с женой врагами, чуть не довело ее до слез. А если еще к этому добавить то, что он, отправившись на охоту, отсутствовал весь день, не оставило в Абигейл никаких сомнений, кем она для него была.
Нежеланной и незваной.
Так же, как и для родителей.
Когда он так нежно заботился о ней в ночь после осуществления их брака, Абигейл позволила себе помечтать, что теперь в ее жизни все будет по-другому.
Независимо от того, что он во время криктского брачного ритуала сказал, что она больше не была англичанкой, независимо от того, насколько эмоциональным был их физический контакт для нее – она ему была не нужна. Она была такой наивной, если думала, что однажды его отношение изменится. Дуреха. Та интимность во время физической близости, которая полностью ее изменила, для Талорка не значила абсолютно ничего.
Для него она была врагом. И даже то, что она была его женой, не могло отменить этот существенный факт.
Абигейл не могла поверить, что была настолько глупой, лелея надежду, даже после раскрытия ее секрета, занять место в его клане. Талорк наверняка будет слишком счастлив, использовать обман как оправдание, чтобы избавиться от нежелательной жены-англичанки. Как она и предполагала с самого начала.
Абигейл смахнула слезы, выступившие на глазах. Она не будет плакать. Не будет.
И она также не допустит, чтобы Талорк застал ее вышагивающей, в ожидании его прихода.
С этой мыслью, девушка разделась до рубашки и скользнула под шкуры, в надежде заснуть, или хотя бы притвориться, что спит. Главное, чтобы Талорк не понял, как больно ей было попрощаться со своими призрачными мечтами на будущее.

Глава 10


Только один факел горел в пещере, когда Талорк где-то около полуночи вошел туда. В его тусклом желтом свете вода водоема выглядела как обсидиан. Прежде чем присоединиться к Абигейл, он собирался выкупаться, но признав это своего рода трусостью, Талорк обернулся и посмотрел на жену.
Сон ее был беспокойным, и, разметавшись, она сбросила с себя шкуры, прикрывавшие ее прекрасное тело. Одета она была в рубашку, чего не делала с той первой ночи, как они поженились. Если ее целью было уберечь свою скромность, то она потерпела неудачу. Рубашка была сбита к верху, открывая взору белокурые завитки, покрывающие ее венерин холм.
Ее красивые ноги сияли в мягком свете, призывая прикоснуться. Все в теле жены взывало к его чувствам и к природе его волка. Вместо того чтобы дуться как маленький мальчик, лишенный своей любимой игрушки, Талорк должен был быть благодарен, что Абигейл, по крайней мере, была для него желанной.
Он не испытывал этого к ее сестре.
Талорк не знал, почему он сегодня вечером избегал прекрасной блондинки, которая сейчас украшала эти шкуры. В их ситуации он был больше виноват, чем она. Он, по крайней мере, мог снова проигнорировать желания своего короля. С другой стороны, отчим Абигейл, возможно, предложил бы отказаться от брака, но, правда была в том, что если бы ему хватило глупости это сделать, мать Абигейл превратила бы ее жизнь в ад.
И тогда Талорк был бы вынужден убить его. Но, в конечном счете, он решил согласиться на этот брак, зная, на что идет, с момента, когда отправил королю свои требования.
Кроме того, он хотел свою жену. Одной из немногих компенсаций было то, что он мог свободно заниматься с нею любовью, так часто, как они оба того пожелают. Всё же он глупо избегал ее, большую часть ночи.
Наверное, было уже за полночь, но он, наконец, поумнел.
Сбросив с себя свой плед, Талорк, присоединился к жене, забравшись под шкуры. Плоть его уже напряглась и затвердела, а волк требовал немедленного контакта. Талорк протянул руку и кончиком пальца провел по ее мягкому, женственному животику.
Когда Абигейл во сне прижалась к нему, лицо ее было хмурым, как будто она была чем-то расстроена. Он также придвинулся к ней, с готовностью позволяя их телам, устроиться друг против друга. Казалось, ей понравилось это, так как она прекратила двигаться и черты ее лица умиротворенно разгладились.
Если бы Талорк не был уверен в обратном, то он бы подумал, что она была криктом – поскольку реагировала она почти со звериными инстинктами.
Склонившись над женой, Талорк глубоко вдохнул ее чарующий аромат. Эмили пахла особенно, и ни одна женщина никогда не имела такого аромата. Естественный аромат его прекрасной жены был для его волка как запах полевых цветов, что растут на райских лугах. Не в состоянии удержаться, Талорк уткнулся носом в гладкую кожу ее шеи.
Неосознанным жестом подчинения, Абигейл откинула голову назад, что безошибочно впечатлило не только его самого, но и его волка.
Талорк продолжал вдыхать её запах, пока желание учуять ее способом его народа не стало неудержимым. Он потерся своей щекой о её сначала с одной стороны лица, а потом с другой. Волк яростно взывал к Талорку перевоплотиться, чтобы учуять свою суженую должным образом, но человек в нем сопротивлялся. У Абигейл, без сомнения, остановилось бы сердце, если бы она проснулась рядом с огромным серым волком, тыкающимся своей мордой в ее лицо и шею.
Она была достаточно испугана, встретив его в лесу. У нее был болезненный страх перед дикими животными, который он должен будет помочь ей преодолеть. Хорошо, что у Талорка не было никакого намерения когда-либо раскрывать свою звериную сущность жене. Даже если бы он мог доверить ей свои тайны, ее страх остался бы барьером между ними.
И, поэтому, все, что он мог сделать, это нюхать ее, как человек, и пометить её, как человек, что было достаточным, чтобы учуяли другие крикты. Но, теперь, когда у них была возможность мыться, его щепетильная жена не оставит запаха их любовных ласк на своем теле.
К сожалению.
Дыхание Абигейл изменилось, тело напряглось, и хотя она даже не пошевелилась в воздухе начал витать запах ее тревоги – все говорило о том, что его жена проснулась. Талорк поднял свою голову и встретился с ее глазами.
Абигейл смотрела на Талорка сонным взглядом с каким-то непонятным выражением в глазах:
- Ты здесь.
Он не спросил, где еще он должен быть, принимая во внимание то, что провел большую часть ночи вдали от их временного ложа. Он просто кивнул и, прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, или задать вопросы, на которые ему не хотелось бы отвечать, Талорк накрыл ее губы властным поцелуем.
Она напряглась под ним, все признаки неосознанности исчезли, и она резко отклонила голову, прервав поцелуй.
Талорк в замешательстве приподнялся, опершись на руки:
- Что-то не так, мой ангел? – спросил он, и внезапная мысль посетила его: - Тебе еще больно?
Она не отвечала, отвернувшись в сторону, и поэтому он не смог прочитать выражение ее лица.
Это обеспокоило его гораздо больше, чем он готов был признаться. Нежно взяв ее за подбородок, он повернул ее голову так, чтобы посмотреть в глаза:
- Ответь мне.
Абигейл посмотрела на него взглядом своих теплых карих глаз, в которых читался отказ повиноваться.
- Тебе все еще больно. Это нормально. Мы подождем, пока тебе не станет лучше. – В конце концов, он же не монстр.
- Мне не больно.
- Тогда, почему ты отворачиваешься? – спросил Талорк с раздражением.
- Как ты можешь делить своё тело с врагом?
- А я и не делаю этого, - отвращение явно слышалось в его голосе.
Абигейл в замешательстве нахмурилась:
- Когда мы ужинали, ты сказал, что я твой враг.
- Я этого не говорил.
- Говорил. Я не всегда понимаю... – Девушка заколебалась и расстроено вздохнула. - Гэльский язык. Я не всегда хорошо понимаю гэльский. Это не мой родной язык, но я знаю слово «враг».
Талорк мысленно вернулся к вечернему разговору, вспоминая каждое сказанное слово, после чего понимание отразилось на его лице:
- Я сказал, что достаточно того, что мы не враги, и что я не ожидаю, что мы станем друзьями.
Ее глаза запылали удовольствием, но почти так же быстро потускнели, когда Талорк закончил говорить.
- Ты не думаешь, что мы можем быть друзьями?
Она была англичанкой. Она была женщиной. Она не была криктом и никогда не сможет узнать об этой важной части его самого. Был только один ответ на ее вопрос, но он не мог ответить отрицательно. Талорк пожал плечами и с восторгом увидел, как глаза Абигейл прищурились до того, что он бы назвал очаровательным блеском.
- Это не ответ.
- Да, мой ангел, это ответ.
Она приоткрыла рот, но прежде, чем смогла возразить, Талорк снова накрыл ее губы своими. На сей раз, он воспользовался тем, что рот ее открыт и протолкнул внутрь свой язык, желая изведать ее сладости.
В отличие от предыдущего раза, она ответила мгновенно и жадно. Она действительно была обеспокоена мыслью, что он видел в ней врага. Женщины были странными созданиями с непостижимым мышлением.
Он никогда не разделил бы ложе с врагом, но он не будет, слишком беспокоится, если она сочтет что такое возможно. Он будет по-прежнему погружаться в ее мягкость. Не то, чтобы она совершенно не доверяет ему. Он был Синклером, и своими словами и действиями, она показала, что знает, что это значит – она отдала свою безопасность в его руки, по крайней мере, до определенной степени.
И только чрезмерная щепетильность, позволила ей принять решение отказываться от желанной близости только потому, что ей показалось, что Талорк плохо о ней думает. Вероятнее всего, это было результатом цивилизованных английских манер.
Теперь, когда она решилась ответить ему со всей страстью, Талорк почувствовал весь огонь ее потребности и желания. Он упивался чувственностью и сексуальностью их поцелуя, он прижимался к ней своим обнаженным телом. Её маленькие руки обхватили его плечи, собственнически впиваясь ноготками в кожу, что принесло его волку неимоверное наслаждение. Подчиняясь, зову криктской крови, Талорк опустился на Абигейл, полностью покрывая ее тело своим.
Он терся об нее своим телом, он помечал каждую частичку ее кожи, к которой мог дотянуться. Его кости дрожали в потребности превратиться, но он старался контролировать это.
С трудом.
Волк выл, желая вырваться на свободу. Он хотел, чтобы зверь тоже испытал удовольствие.
Подняв ее руки над головой, Талорк уткнулся носом в одну из ее подмышек. Аромат ее феромонов лучше любых средств возбудил его и почти лишил разума. Он прикусил нежную кожу в месте, где плечо и рука соединяются. Тело Абигейл расслабилось, а бедра поднялись навстречу к нему. Она нисколько не пыталась воспротивиться ему, а обхватывала его своими ножками, и удерживала с собственным ясным намерением.
Талорку это понравилось, и, потираясь своим твердым членом о вершину между ее бедрами, показал насколько понравилось. Абигейл задохнулась от наслаждения, поднимая к нему свои бедра снова и снова. Беря во внимание то, что в ней не было сущности волка, было удивительно, как великолепно их тела подходили друг другу.
Талорк откинул назад голову и завыл от удовольствия и желания.
Потом его голова опустилась, и его губы впились в соединение ее плеча и шеи. Талорк открыл рот и царапнул зубами чувствительную кожу, заставляя их обоих застонать от старого как мир признания. Он мягко, но крепко укусил, снова, как прошлой ночью, помечая ее.
Пронзительный вскрик сорвался с ее губ, и его тело напряглось от удовольствия от признания его требования. Его волк настолько громко завыл, что этот звук отразился в его голове. Ее совершенное тело выгнулось, поднимая его более тяжелое и сильное тело на несколько дюймов, прежде чем в изнеможении откинуться назад на шкуры.
Талорк переместил свои бедра, и его твердая как гранит эрекция вжалась во вход ее нежного тела.
- Сделай это. – Руки Абигейл обхватили его, притягивая ближе. - Сделай это. Сделай это. Сделай это. Возьми меня.
Талорк не смог бы остановиться, даже если бы хотел. Он пометил ее своим укусом и своим членом.
Как только он резко вошел в неё, случилось одновременно две вещи. Первое то, что он испытал чувство возвращения домой, еще более сильное, чем прошлой ночью. Столь сильное, что он не мог это отрицать. Настолько сильное, что это на время заставило его замереть.
Второе было то, что он услышал, как Абигейл прокричала его имя. Услышал в голове.
Он распознал мягкую интонацию ее голоса, но тембр был немного другим, чем он слышал прежде - более богатым и насыщенным.
Нет…. Это просто невозможно. Она была человеком. Ее выбрал король, а не он сам. Она не была криктом. Должно быть, она сказала это вслух, и ему только показалось, что он услышал это в своем уме.
Должно быть так и есть.
Как только наслаждение начало разгораться между ними с неимоверной скоростью, все внутренние рассуждения испарились. Абигейл с распутной чувственностью двигалась под ним. Она сама, с бесспорным удовольствием, начала вращать бедрами, двигаясь вниз и вверх вдоль его плоти с такой скоростью и силой, которые, он думал, были ей недоступны.
Талорк закинул ее ноги себе на плечи, входя в нее более глубоко.
- Да. Да. Да... - каждое восклицание было еле слышным, но интенсивность требования была более очевидной, чем, если бы она кричала во весь голос.
Талорк почувствовал, как волна оргазма накрывает его. Странное ощущение, он мог чувствовать и ее кульминацию, и это только увеличило его удовольствие. Оргазм подходил все ближе и ближе, пока они не испытали его вместе. Кульминация была настолько сильна, а его застенчивая жена кричала настолько громко, что это его почти оглушило.
Если только крик не звучал в его голове.
Он откинул свою голову и завыл от неописуемого наслаждения, выбрасывая свое семя глубоко в тело своей жены и в уме выкрикивая ее имя.

“Абигейл.”
У нее перехватило дыхание, и тело снова содрогнулось от волны чудесного блаженства, когда она услышала свое имя, произнесенное ее мужем голосом пропитанным страстью.
Услышала.
Святые небеса! Как это могло быть? На самом ли деле она услышала, как Талорк на пике удовольствия выкрикивает ее имя? Разве это могло быть правдой? Она, которая ничего не слышала, даже звона в ушах, после стольких лет тишины услышала свое собственное имя. Абигейл задохнулась от явного чуда и слезы радости заискрились в ее глазах.
Обхватив обеими руками его лицо, она потребовала:
- Скажи это снова. Скажи мое имя снова.
Но, произнеся эту просьбу, холодок страха остудил ее радость. Она не услышала свой собственный голос.
Талорк, пресыщенный удовольствием, уставился на нее и любезно выполнил ее яростное требование:
- Абигейл.
Она наблюдала, как его губы произносят слоги, которые она знала, составляют ее имя. Но никакой звук не проник сквозь кокон тишины, в котором она жила. Отчаяние затопило ее, но она снова попросила:
- Снова. Пожалуйста?
Талорк нахмурил брови, а в удивительных синих глазах читался вопрос.
Она не могла ответить, только умоляя:
- Пожалуйста. - Хотя каждое слово, которое она произносила, разрушало надежду на внезапное чудо.
И, поскольку она не могла услышать свои собственные слова, Абигейл задавалась вопросом, действительно ли она услышала свое имя. Но в противном случае, что это было? Прошло так много времени, с тех пор, как тишина обволокла ее, что девушка не могла вспомнить даже, как это звучит. Она старалась не забывать никаких звуков, но каждый год абсолютной тишины заставлял ее поверить, что их не существовало вообще.
Однако, как она могла вообразить что-то, чего она даже в мечтах не могла больше воспроизвести?
- С тобой все в порядке? – спросил Талорк.
Абигейл прочитала вопрос по его губам. На лице Талорка читалось беспокойство, но она ничего не услышала.
Что она могла ответить?
Они только что разделили просто невероятное удовольствие, а она позволяет своим грезам разрушать этот незабываемый момент. Абигейл была не в порядке, но это только ее ошибка, и ничья больше.
Девушка заставила себя улыбнуться и потянула его лицо к себе, стараясь скрыть правду за поцелуем:
- Как я могу быть не в порядке?
И, действительно, как?
И Талорк помог ей забыть обо всем, целуя ее с нежностью и отголосками страсти, которые притупили боль от ее самообмана.
Этой ночью он не отнес ее в горячий источник, а повел в другое чувственное путешествие, которое закончилось уже без каких-либо необъяснимых событий. И когда она уже засыпала, муж нежно ее поцеловал.

Проснулся Талорк, бережно обнимая свою суженую. Не просто своего фантастического ангела, а истинную и священную пару. Если он мог верить своему уму и своим чувствам. Как это могло быть возможным?
Аргументы против вероятности встречи своей священной пары, были столь же действительными, как и предыдущего дня, но ни один из них не имел значения теперь, перед лицом одного неизбежного факта: Он услышал ее голос в своей голове. Они имели возможность общаться мысленно. Не все истинные пары были на это способны, и это был бесспорный знак того, что связь была благословенной.
Это также означало, что, пока Абигейл или он не умерли, они будут физически способны к спариванию только друг с другом. Не то, чтобы он хотел поступать по-другому. Синклеры, и особенно крикты среди них, придавали огромное значение и важность физическому половому акту. Большинство членов клана, воины и женщины, считали это священным единением, которое не может быть разрушено.
И что более важно, священная связь означала не только то, что у Абигейл могли быть дети от Талорка, но то, что они, скорее всего, будут. То, что казалось невозможным прошлой ночью, сегодня было более чем вероятным. Талорк смог бы передать свою природу волка следующему поколению, если бы он был благословлен детьми-криктами, а не детьми-людьми.
Этого было достаточно, чтобы он завыл от восторга. Однако радость его была омрачена.
Он не мог рассказать Абигейл о его звериной природе, рискуя, что она могла раскрыть тайну его народа посторонним людям. И поэтому, он не мог разделить с ней некоторые привилегии такой связи, как, например, мысленное общение. Когда он думал, что ему не суждено когда-либо встретить свою истинную пару, такой расклад его мало заботил. Но это случилось.
Знание того, на какую мысленную интимную близость они были способны, заставляло Талорка страстно желать осуществления древнего криктского акта. И все же часть его с облегчением понимала, что у него была причина избегать этого. Истинная связь и так достаточно приводила его в замешательство, а интимность мысленного общения не была тем, что он мог разделить с женщиной, с которой знаком всего несколько дней. Особенно с женщиной, которая родилась и выросла в Англии.
Талорк должен быть очень осторожным, чтобы не обращаться к ней мысленно, как он это сделал, прокричав ее имя во время первого за эту ночь оргазма. Он не мог рисковать открыться Абигейл пока не будет готов. Если такое время когда-нибудь настанет.

Первым впечатление Абигейл о владениях Синклеров было то, что это более чем просто величественно. В письмах ее сестра описывала дом подобный тому, которым владел их отец, с деревянным ограждением вокруг стен и небольшой рощи. Но теперь было все по-другому. За эти почти три года, как ее сестра отправилась на север, деревянное ограждение было заменено каменным, и дом Синклеров был теперь больше похож на замок. На прочную, неприступную крепость, если быть точным.
Широкий ров окружал высокую каменную стену. Вода была темной, указывая на большую глубину, что осложняло легкое пересечение водной преграды.
Копыта коней гремели, когда они проходили через единственный доступный проход, узкий мост, который вел к входу, который она видела в стене. Члены клана выходили из своих домов, чтобы поприветствовать своего лэрда и проследовать за ними через мост. В стенах замка к ним присоединилось еще больше мужчин и женщин.
Люди кричали приветствия, а дети радостно бегали вокруг мужчин, что сидели на своих огромных конях. Это разительно отличалось от той картины, которую Эмили описывала после своего первого визита в замок Синклеров. И воины, и их боевые кони демонстрировали превосходную дисциплину и контроль, и поэтому дети, никогда не рисковали быть растоптанными.
Талорк двигался впереди, возглавляя их шествие, но когда они миновали вход, он направил своего коня по дороге идущей вверх в небольшую рощицу. Каменные стены высились с обеих сторон, отбрасывая тень на всех, кто ехал верхом и шел пешком.
Абигейл не могла сказать, был ли этот крутой холм возведен искусственно, как во владениях ее отца, или создан самой природой. Дорога под копытами лошадей была из грязи и мшистых камней. Это выглядело крепким, указывая на то, что холм, Богом или человеком, был создан много лет назад. Никакой ливень не смыл бы такое строение, как трагически случилось в Англии.
Сибил волновалась и жаловалась по этому поводу, так как подобное произошло тогда, когда вместе с дочерьми она переехала жить в замок Гамильтонов.
Ворота в конце пути были открыты, и Талорк, гордо и величественно въехал в них. Группа воинов, каждый с которых выглядел так же свирепо, как и те, что сопровождали их на север, ждали во внутреннем дворе. Они стояли перед единственной круглой каменной башней, которая находилась на ровной вершине холма. Башня взлетела более чем на тридцать футов в небо, сражаясь с воинами за внимание Абигейл.
Талорк спешился и, приложив кулак к сердцу, поприветствовал воина, который, должно быть был близнецом Найэла. Остальные повторили движение своего лэрда, склонив головы перед Талорком.
Абигейл улыбнулась Найэлу:
- Это твой брат Барр, не так ли?
- Да.
- Он почти столь же красив, как ты, но он не несет отпечаток той силы, которая есть в тебе.
Слегка откинув голову назад, Найэл громко рассмеялся, заставляя Абигейл улыбнуться. Ей понравилось видеть радость на лице ее нового друга.
Воины вокруг них прекратили приветствовать своего лэрда и уставились на Найэла, как будто у него на голове выросли змеи.
Веселье огромного воина преобразовалось в жестокий взгляд, который заставил всех воинов, кроме рыжеволосого, что стоял возле Талорка, отвести взгляды и сосредоточиться на чем-то другом. Рыжеволосый парень улыбнулся и уставился на Найэла тем взглядом, который можно было описать, как безумно влюбленный. Казалось, Найэл этого не заметил, будучи слишком занят отпугиванием других воинов.
Абигейл покачала головой, потеряв всякую надежду уследить за разговорами вокруг нее. Она могла видеть только губы нескольких человек, и у нее не было достаточного опыта, наблюдать за таким количеством говорящих, разве что только понимать некоторые слова. Рот своего мужа она вообще не видела. Однако, когда все, включая членов клана, которые следовали за ними от внешних стен замка, уставились на Абигейл, она поняла, что Талорк что-то ей сказал.
Испугавшись, она посмотрела на Найэла:
- Что он сказал? Я не обратила внимание.
Найэл как-то странно на нее посмотрел, но ответил:
- Наш лэрд представил тебя, как свою жену. Воины и члены клана теперь имеют право говорить с тобой.
- Ты хочешь сказать, что до этого времени они не имели право этого делать?
- Разве ты не заметила, что во время путешествия ни один воин не заговорил с тобой?
- Я думала, что они очень застенчивы. - Или что она, будучи англичанкой, им не понравилась. – Да, но ты говорил со мной.
- Лэрд дал мне на это право.
- Ничего себе, Сибил закатила бы огромнейшую истерику, крича как ошпаренная кошка, если бы мой отец решился диктовать, кому говорить, а кому не говорить с ней.
- Означает ли это, что и ты намерена так поступить? - спросил Талорк, незаметно приблизившись.
Девушка с улыбкой покачала головой:
- Совсем нет. – Если бы он только знал, что только что сделал ее жизнь более легкой. Чем меньше людей будут обращаться непосредственно к ней, тем больше шансов, что ее тайна останется нераскрытой.
- Хорошо. - Талорк протянул к ней руки, с явным намерением помочь спешиться: - Иди сюда.
Абигейл без колебания соскользнула со спины белой кобылы прямо в сильные руки мужа. Он тут же поставил ее рядом и положил руку на плечо:
- Я уже представил вам свою жену, а теперь я объявляю вам, что Абигейл Синклер - ваша новая госпожа.
Удивление толпы было явным, но удивление Абигейл было не менее сильным. Даже она поняла, что это признание, когда "услышала" это. Талорк говорил своим людям, что он ожидает, что они примут ее.
Удивительно.
Девушка знала, что он не делал этого для Эмили. Ее сестра чувствовала к себе ненависть Синклеров.
С угрюмым выражением на морщинистом лице к ним приблизился старик:
- Вы просите нас выказать уважение этой саксонке?
- Нет.
Абигейл почувствовала тяжесть в сердце. Или, может, она неправильно поняла Талорка?
- Я не прошу. Я требую этого. Любой, кто желает, может бросить мне вызов. Но помните, малейшее неуважение или пренебрежение к моей паре я буду считать как вызов мне лично, и моему статусу лэрда.
Старик отступил, вздрогнув от слов своего лидера.
Абигейл почувствовала некоторую слабость. Только что Талорк всем объявил, что считает ее своим другом. Теплота затопила ее, наряду с чувством вины, которое, с тех пор, как она начала скрывать ото всех свою глухоту, она держала глубоко в себе.
Она не хотела обманывать своего мужа, но страх перед его реакцией на правду, не давал ей признаться в этом. Даже теперь. Ее план состоял в том, чтобы раскрыть свой изъян после достижения Хайленда так, чтобы Талорк отослал ее жить к сестре Эмили, среди Балморалов. С такой целью, рассказать правду о своей глухоте было бы просто.
Так, по крайней мере, она предполагала. Но теперь, это казалось невозможным. И снова в ней расцвела надежда, что она смогла бы занять место среди Синклеров. Истинное место. Возможность быть частью этого народа. И Абигейл не хотела упустить эту возможность.

Глава 11

Рыжеволосый воин, которого Абигейл заметила ранее, вышел вперед:
- Я покажу нашей леди ваши апартаменты, и она сможет отдохнуть от долгой поездки, мой господин.
Талорк кивнул, потом повернулся к Абигейл:
- Жена – это Гуайэр, сенешаль этого замка.
- Сенешаль? Мне не известно это слово.
- Это кто-то наподобие управляющего, - ответил Гуайэр на английском, обращая на себя взгляды остальных воинов.
За исключением небольшого напряжения в его плечах, молодой воин проигнорировал эту реакцию, показывая тем самым, что он привык к такому отношению. По некоторым причинам это обеспокоило Абигейл. Она знала, что он ей обязательно понравится. Он был счастлив, когда Найэл смеялся, и это обрадовало Абигейл.
Найэл был одним из немногих людей в мире, кого она считала другом.
Когда они отошли, Талорк должно быть что-то сказал, так как Гуайэр остановился и оглянулся на лэрда. Абигейл тоже обернулась, чтобы иметь возможность читать по губам мужа.
- Когда будете подниматься по лестнице, возьмешь ее за руку чтобы обеспечить безопасность.
- Слушаюсь, мой господин.
- Я могу сама справиться, Талорк. – Она была глухой, а не неуклюжей. – Я не собираюсь падать с лестницы.
- Но все равно, всякий раз, когда ты будешь ею пользоваться, тебя будет кто-то сопровождать.
Она, не желая лгать, ответила ему одним из его любимых жестов, пожав плечами, отказываясь повиноваться такому смешному приказу.
Когда они с Гуайэром шли, Абигейл была рада, что не имеет возможности слышать все возможные перешептывания позади них.
Они вошли в зал, и у Абигейл перехватило дыхание.
Обстановка была такой же величественной и строгой, как и внешний вид замка, если не аскетической. Никакие красочные шелка не украшали каменные стены, чтобы придать залу более жизнерадостный вид. В пещероподобной комнате не было никаких стульев вокруг огромного камина, в котором, несмотря на прохладу дня, не горел огонь. Даже когда снаружи светило солнце, оно не проникало сквозь толстые каменные стены башни Талорка. Единственной обстановкой в большом зале были два длинных стола с низкими скамьями с каждой стороны.
- Сколько воинов обедает в зале? – спросила Абигейл Гуайэра, вместо того, чтобы прокомментировать унылую обстановку огромной комнаты.
- Десять элитных воинов живут здесь в зале так же, как и советник Талорка, Осгард, и еще я. Еще десять - пятнадцать холостых воинов присоединяются к нам во время обеда или ужина.
- А что, женатые воины никогда не разделяют пищу со своим лэрдом? – удивленно спросила девушка. Талорк казался ей тем лидером, который будет со всеми держать контакт.
- Оставить свои семьи и своих жен считалось бы грубым. Разве в Англии как-то по-другому происходит?
- Ну, я знаю, что солдаты сэра Гамильтона могли по очереди раз в месяц обедать в большом зале. Такая возможность считалась честью.
- Так и должно быть.
- Конечно, их семьи имели право присоединиться к ним. Некоторые так и делали, а некоторые предпочитали не приходить. Моей матери слишком нравилось быть главной среди других женщин, живущих в замке моего отчима.
- Интересно, - проговорил Гуайэр, и, казалось, что комментарий был не просто данью вежливости. Он выглядел заинтригованным:
– С тех пор, как Талорк и Катриона выросли, не думаю, что за этим столом сидели дети.
- Возможно, пришло время изменить это.
Гуайэр улыбнулся ей, с выражением удивления, но также и одобрения на лице:
– Возможно, так и есть.
- Как долго ты живешь в доме лэрда? – спросила Абигейл, когда молодой воин вел ее вверх по лестнице.
Каменные ступеньки вились легкой спиралью вдоль стены до второго этажа, который на добрых пятнадцать футов возвышался над большим залом. Теперь ей стало понятно, почему Талорк настойчиво требовал, чтобы ее сопровождали. Лестница не была достаточно широка для двух людей, и не было никаких поручней, ничего, что отгораживало бы их от падения в главный зал.
Гуайэр вел ее вверх, поддерживая за руку:
- С тех пор, как сестра лэрда уехала жить среди Балморалов. На то время я занимал место сенешаля уже два года, но не имел чести жить в доме моего господина.
- Я рада, что теперь ты здесь. Лестница очень узкая, - подметила девушка.
Гуайэр провел ее через маленькую площадку наверху лестницы к дверям, что там находились.
- Это - тактическое преимущество.
- Талорк, кажется, очень печется о безопасности его крепости.
- Не о безопасности крепости. – Гуайэр остановился и посмотрел на Абигейл, взглядом призывая понять. – Наш лэрд очень заботиться о безопасности людей, которые живут в этой крепости.
- Это из-за того, что случилось с его отцом?
- Больше из-за того, что действия его отца привели к тому, что случилось с остальной частью клана. Наш прежний лэрд был только одним из многих, кто погиб, когда его сука жена предала клан, помогая своим английским друзьям.
- Я не могу представить, что английские войска прибывают на этот далекий север, чтобы вступить в войну с шотландским кланом. Что они надеялись получить?
Гуайэр пожал плечами, но Абигейл была уверена, что он это сделал не потому, что не знал ответа, а потому, что не хотел отвечать.
- Разве это имеет значение? Они пришли и они убивали.
- Да. – Через женщину, которая должна была быть верна старому лэрду и его людям. И муж Абигейл все же называл ее своим другом. Это казалось чудом для нее.
- Я должна быть благодарна Талорку, что он принял меня с такой готовностью.
- У него не было выбора. Вы - его пара, истинная - если он охотно признал это перед воинами-криктами.
- Я даже представить не могла, что он может увидеть во мне истинного друга. Это для меня честь и я постараюсь оправдать ее.
Гуайэр как-то озадачено на нее посмотрел:
- Друга?
- Его помощника.
Зеленые глаза рыжеволосого воина расширились:
- Он что, разве не сказал вам, что значит это слово?
- Мы обсуждали это вчера вечером. – Кажется. Некоторым образом.
- Мы оба чувствуем, что для жены и мужа быть друзьями – это истинное благословение.
Гуайэр, казалось, был сильно чем-то удивлен, но он только покачал головой и повел ее в прихожую, которая разделяла пополам первый этаж. Он открыл первую дверь справа.
- Это - комната Талорка, теперь также и ваша.
Рассматривая скудность мебели и убранства на главном этаже, Абигейл не удивилась виду этой комнаты. По сравнению с ней, монашеская келья показалась бы декадентской [стиль в архитектуре]. Груда шкур, похожих на те, на которых они с мужем спали последние ночи, занимала место у дальней стены. Возле окна стоял сундук, но никаких стульев или комодов не было.
Единственным украшением, если можно это так назвать, был огромный хорошо отполированный меч и набор ножей, висящих над каминной полкой. Абигейл обернулась кругом и заметила подставки для факелов с обеих сторон двери. Это, по крайней мере, было уже что-то. Маленький признак того, что ее муж осознавал, что они больше не были пещерными людьми.
- Это, гм... у него есть кровать?
Взгляд Гуайэра на сей раз определенно светился юмором, возможно даже, с налетом жалости:
- С трудом вериться.
- Я думаю, что ты бы знал.
- Да.
Она вздохнула. Спать на шкурах было удобно во время прошлых ночей.
- Он – человек небольших запросов.
- Я думаю, «небольших» явно преувеличено.
Именно этого Абигейл и боялась.


- Она - твоя истинная пара? – спросил Барр у Талорка с неподдельным изумлением.
Он и небольшая группа криктских воинов вошли в большой зал после того, как Талорк распустил членов клана.
Лэрд посмотрел на потолок над собой, как будто он мог видеть свою красивую белокурую жену сквозь деревянные перегородки. Он вздохнул от своей собственной глупости. Ее там даже не было. Гуайэр повел ее осматривать замок.
- Да.
- Но... – было ясно, что его заместитель не нашел, что сказать, так как не смог закончить свою мысль.
А вот чувства Осгарда было легко угадать. Он был разъярен, его грубоватое, старческое лицо, было напряжено от злости:
- Это невозможно.
- Ты сомневаешься в моей способности распознавать знаки?
- Ваш отец всегда настаивал, что Тамара была его истинной парой, но все мы знаем, чем это все обернулось, - фыркнул Осгард. – Он был просто ослеплён, и это вся, правда.
- Я не ослеплён своей женой. - Он совсем не ожидал, что будет так ее охранять, в его поведении сквозили черты собственника, но виной всему был волк. Она была не только его женой. Она была его священной парой. - У меня нет, никакого намерения открывать ей тайны нашего клана, и нашего народа.
- Ваш отец также не намеревался говорить вашей матери о Королевском Сокровище, но он сделал это.
- Я не мой отец, - прорычал Талорк.
Осгард все еще горевал по поводу предательства его прежнего лэрда, но никто не мог представить, как мучительно было подчиняться этому человеку как господину, осознавая, что все уважение и восхищение им улетучились в одну ночь. Никто, кроме Талорка.
- Наша леди не знает, что она – твоя пара? - спросил Найэл, нахмурившись.
- Она думает, что это означает, что мы - истинные друзья. - И Талорку не казалось это ненормальным. Абигейл была человеком. Она, так или иначе, не поняла бы.
Факт в том, что ее сестра, которая связала себя с Лахланом Балморалом, не была той, кого Талорк хотел бы познать ближе.
От слов лэрда Осгард захохотал:
- Англичане - глупцы.
- Что глупого в том, что женщина не правильно поняла слово, у которого есть больше чем одно значение? – спросил Найэл. – Обманывать свою истинную половинку не делает чести.
- А я и не намереваюсь. Она не одна из нас, она не должна знать, что она что-то большее, чем моя жена. Это все, что от нее ожидается, как от человека.
Найэл выглядел совсем не убежденным.
Осгард, нахмурившись, посмотрел на грозного воина:
- Она, наверное, запутала вас в сетях своего обмана.
- Наша леди не такая. Она невинная и добрая. - Найэл скрестил руки на груди, становясь в позу меня-никто-не-сдвинет. - Я считаю ее своим другом.
Барр задохнулся.
- Она не боится меня. Она думает, что я романтичный и добрый. - Найэл закатил глаза. - Она видит в людях только лучшее. Это странно привлекательная черта. Вы сами сможете в этом убедиться.
Осгард запыхтел от гнева, как только может старый шотландец.
- Я вижу, что девчонка тебя и лэрда просто одурачила.
- Она совсем не похожа на Тамару, – настаивал Талорк, понимая, что сам верит в эти слова. - Она никогда не предаст меня так, как это сделала жена моего отца.
- Ваш глупый отец тоже этому верил.
- Хватит! – Талорк многое спускал Осгарду, но это зашло уже слишком далеко. Он поднялся и подошел к старику: - Мой отец был твоим лэрдом. Он совершил ошибку, доверившись не той женщине – и заплатил за это своей жизнью. Меня это научило и я не повторю подобной ошибки. Вам должно быть достаточного моего слова, чтобы принять этот факт. Оскорбляя его память, что ты только что сделал, ты оскорбляешь звание лэрда, которое он носил.
- Лучше оскорбить кого-то, чем смотреть, как этот клан предаст еще одна коварная англичанка. И я не буду молча наблюдать за этим.
- В моей суженой нет никакого коварства! – прорычал Талорк, чувствуя, как его глаза меняются и мир становится черно-белым.
Осгард вздрогнул, и все краски сбежали с его морщинистого лица:
- Я только беспокоюсь о клане, - сказал он с намного меньшей напористостью, чем прежде.
Талорк уважал побуждения старого шотландца:
- Я буду защищать своих людей, как я это делал с самого начала своего правления. Но знайте одно. Мой волк также стремиться защищать и свою пару.
Осгард неохотно кивнул, а затем вздохнул:
- Я не хотел говорить вам дерзости. Вы для меня, как сын, которого я потерял в том кровавом, пламенном сражении, вы - мой лэрд, и я уважаю и ваши решения, и ваше обязательство перед кланом.
Слова были признанием от старого воина, и Талорк выслушал их с уважением, которого они заслуживали, наклонив голову и положа кулак напротив сердца.

Хотя было уже далеко за полдень, когда они прибыли в замок Синклеров, Абигейл отклонила предложение Гуайэра вздремнуть перед ужином:
- Я бы хотела осмотреть небольшую рощу и нижнюю стену замка, если ты не против меня проводить.
- Я был бы рад.
Абигейл улыбнулась:
- Ты очень любезен. Ты же знаешь, что я англичанка?
- Вы были англичанкой. Теперь вы жена нашего лэрда и это делает вас одной из Синклеров.
- Так же говорил и Талорк, когда мы ехали сюда.
Гуайэр кивнул:
- И это правда.
- Я надеюсь, что и другие члены клана думают так же, - проговорила Абигейл, хотя она все же немного сомневалась относительно этого.
Однако девушка была приятно удивлена, обнаружив, что большинство людей было весьма дружественно настроено, когда Гуайэр представлял ее. Они встретили группу женщин, которые пряли шерсть, собранную от овец, которыми владел клан. Они окрашивали шерсть и ткали из неё пледы с расцветкой клана Синклеров, а так же как пледы других расцветок для торговли с кланами на собрании, которое проходит два раза в год.
Единственным зданием во внешней стене замка, которое было больше, чем прядильня, была кузница. Абигейл была рада узнать, что кузнец Магнус, был женат на женщине, которая была родом с клана, где жила сестра Абигейл. Она была просто счастлива, когда Магнус позвал свою жену из дома позади кузницы, чтобы та поприветствовала молодую жену лэрда.
Сусанна, очаровательная женщина с милой улыбкой, тепло приняла Абигейл:
- Я уверена, что среди членов клана вы найдете много друзей, как случилось со мной, когда я сюда приехала.
- Спасибо.
Разговорившись, они начали вспоминать о членах семьи Сусанны в клане Балморала, и Абигейл проговорила:
- Я привезла подарки Эмили, но не знаю, когда смогу ее навестить. Часто ли ходят туда посыльные?
- Не чаще, чем это необходимо, - ответил Магнус лаконично.
- Лэрды одобрили наше посещение острова после следующего полнолуния, и я смогу проведать свою семью, - сказала Сусанна с улыбкой. - Моя мать очень хочет увидеть наших детей.
- Это замечательно, - улыбнулась Абигейл.
- Теперь клан Синклеров твоя семья, - терпеливо пояснил Магнус жене.
- Но я не собираюсь притворяться, что моя мать, мой брат и его жена больше не существуют только потому, что я вышла замуж за одного из отшельников клана Синклеров.
- Это мы - отшельники? Балморалы живут на острове одни, без других кланов.
- И это тот остров, который ты не прочь посетить. Тебе там нравиться охотиться.
Магнус не ответил, но Абигейл не тревожилась по поводу спора пары. Она была более чем кто-либо искусной в чтении языка тела, и ей было ясно, что кузнец и его жена не ссорились по настоящему, а просто подшучивали друг над другом.
Сусанна закатила глаза и обратилась к Абигейл:
- Я вела к тому, пока мой муженек меня так грубо не прервал, что, если вы не против, мы могли бы передать подарки вашей сестре.
- А это не было бы слишком большим бременем для вас? - спросила Абигейл, обрадованная предложением. – Я бы очень хотела сообщить сестре, что я теперь живу в Хайленде, и что со мной все в порядке. - Она не могла доверять Сибил, которая должна была послать сообщение Эмили о новом положении Абигейл.
- Я передам любое сообщение, которые вы захотите, - великодушно предложила Сусанна.
- Огромное спасибо. Если вы не будете возражать, то я к подаркам приложу письмо для сестры.
- Вы умеете писать? - спросил кузнец с любопытством.
- Да. Эмили научила меня.
- Она самостоятельная, это точно. Наш лэрд также может читать, - Магнус заявил гордо. - Как и наш Гуайэр. Поэтому, он и был выбран сенешалем.
- Да к тому же, он единственный член клана, который может читать, а не просто играть мускулами, как это делают элитные воины, когда собираются в одном месте. – Сусанна с одобрением улыбнулась Гуайэру.
Молодой воин пожал плечами, но выражение его лица подтвердило, что женщина была права.
- Твои родители, должно быть, гордятся, что тебя выбрали на такую важную должность в клане, - подметила Абигейл, когда они с Гуайэром покидали кузницу.
- Они, без сомнения, были бы рады, но мой отец умер во время битвы с войсками английского барона.
- А твоя мама?
- Через год после этого она подхватила лихорадку, но так и не смогла оправиться.
- Мне очень жаль.
- Спасибо. К сожалению, лихорадка не была тем, с чем мы сталкивались до сражения с англичанами. Наши целители не знали, что делать.
- Так часто бывает, когда ты ничего не сможешь сделать, - ответила Абигейл, помня свою собственную лихорадку, которая оставила ее жить без слуха.
Дальнейшие встречи Абигейл с мужчинами и женщинами клана Синклеров проходили на удивление хорошо. И так было, пока они не возвратились к небольшой роще и не достигли маленького дома, расположенного позади кухонь. Гуайэр представил Абигейл Уне, домоправительнице и главной поварихе в большом доме.
Это была вдова, которая была только несколькими годами старше, чем Абигейл. Только одного взгляда этой красивой с темно-рыжими волосами и глазами, как у лани женщины хватило, чтобы понять, что она нашла новую жену своего лэрда «неподходящей».
- Вы, наверное, его нежеланная жена?
- Уна! – воскликнул Гуайэр предупреждающе. - Лэрд ожидает, что клан примет ее.
- Она англичанка, - выплюнула женщина, и ее прекрасные черты исказились в уродливом неодобрении.
Маленький мальчик, который цеплялся за юбку своей матери, посмотрел на Абигейл и нахмурился:
- Мы ненавидим англичан.
Гуайэр посмотрел на Уну тем взглядом, который Абигейл заставил бы отступить на несколько шагов, или, по крайней мере, опустить глаза.
Игнорируя домоправительницу, Гуайэр опустился перед мальчиком на одно колено и посмотрел ему в глаза:
- Мы не испытываем ненависти к жене нашего лэрда. То, откуда она приехала, не имеет значения. Теперь она – Синклер.
- Тамара также была Синклер, но она подстрекала своего английского любовничка-барона, который, как трус, напал со своим войском на наших людей, когда они спали, - ответила Уна ядовитым голосом. - Слишком многие из нас потеряли любимых от предательства англичанки, чтобы забывать это.
Именно такое отношение, тогда так расстроило Эмили, и заставило Абигейл переживать страх по поводу встречи с членами клана. Однако Абигейл, провела несколько последних лет, снося оскорбления собственной матери, и это закалило её. Какая-то нелогичная ненависть ее не запугает.
- МакАлпин предал свой собственный народ, но мы же верим после этого всем остальным криктам, - ответил Гуайэр, прежде чем Абигейл успела что-то сказать в свою защиту.
- Это не одно и то же.
- Действительно, - согласилась Абигейл. - МакАлпин жаждал власти, и у Тамары были свои собственные причины предать ваш клан, но я не извлеку никакой пользы, наживая здесь врагов. У меня нет никаких причин, чтобы возвратиться в Англию.
- Почему я должна верить вам? - спросила Уна воинственно.
- Потому, что я говорю правду, но возможно тебе понадобиться некоторое время, чтобы принять это.
- Времени как раз у нее и нет, - сказал Гуайэр. - Я сам прослежу за тем, чтобы лэрд узнал о твоем отношении к его жене, Уна.
Женщина побледнела, подтверждая тем самым, что может она и была предвзятой, но глупой она не была.
Абигейл на это покачала головой:
- Нет.
Гуайэр нахмурил брови:
- Указания лэрда по этому поводу были четкими.
- Я приняла решения. – Абигейл скрестила на груди руки и бросила на Гуайэра свой самый хмурый и настойчивый взгляд. – Следующий месяц я буду узнавать Уну, а она будет лучше узнавать меня, как свою леди, а не как английскую ведьму – как она, наверное, боится.
- Я не боюсь, - возразила Уна с презрением.
- А что случится через месяц? - спросил Гуайэр, полностью игнорируя склочную женщину.
- Если она не научиться уважать меня, то её освободят от должности домоправительницы и главной поварихи лэрда.
Уна открывала и закрывала рот, не в состоянии что-либо произнести.
Гуайэр покачал головой:
- Это - больше, чем ты могла ожидать, женщина. Талорк четко дал понять, что любую непочтительность к нашей леди он будет считать прямым вызовом его лидерству.
Уна вздохнула:
- Я знаю. Я была там.
Абигейл напрягалась:
- Это все меняет. - Ей было жаль, что все так складывается, но тот факт, что Уна была свидетельницей речи Талорка, говорил о том, что Абигейл не могла сама решать эту проблему.
Впервые, Уна посмотрела на Абигейл с чем-то похожим на уважение.
- Каким образом?
- Я не могу позволить себе ставить под сомнение авторитет мужа. Хотя я и нахожу это весьма неприятным, я должна сообщить Талорку о нашем разговоре. Однако я попытаюсь убедить его позволить дать вам месяц отсрочки. На самом деле, я попрошу, чтобы он дал месяц всему клану, чтобы все могли узнать меня, прежде чем он начнет серьезно воспринимать пренебрежительные комментарии относительно меня.
Уна и Гуайэр уставились на нее с выражением шока на лице.
- Вы хотите…
- Как известно, Талорк не может похвастаться терпением, - сказал Гуайэр, прерывая Уну.
- Всё в порядке. Я убеждена, что терпения у меня достаточно для нас обоих.

Глава 12

Часом позже, когда они с Талорком спорили в своей комнате, Абигейл уже успела пожалеть о своей уверенности.
- Уне требуется немного времени, чтобы узнать меня лучше, прежде чем она начнет доверять мне.
- Я - ее лэрд. Она знает меня достаточно хорошо.
Абигейл открыла рот, но некоторое время не знала, что ответить. Это было бесспорным фактом.
- Я не верю, что она намеревалась выказать тебе свою непочтительность.
- Я не согласен.
- Талорк, пожалуйста! Разве ты не видишь, что все это очень важно для меня? Разве тебе обязательно выставлять меня врагом для твоих людей, не дав мне даже шанса заслужить их доверие?
Он выглядел удивленным ее обвинением.
- У меня и в мыслях такого не было.
- Но так и есть. Я полагаю, что Уну в клане любят. Она прекрасна и заботится не только о тебе, но и о твоих самых надежных воинах. Если ты вышлешь ее из клана только за то, что она была немного резка в разговоре со мной, то я не смогу винить других членов клана, если в этом они сочтут виновной меня. У них будет реальная причина для ненависти, а не просто нелогическое предубеждение.
- Наша ненависть к англичанам не может быть нелогической.
Абигейл всплеснула руками:
- Но это именно то, что я имею в виду. Даже если ты, тот, кто считает меня другом, можешь говорить столь ужасные вещи, то, как ты можешь ожидать, что другие члены клана будут более объективны?
- Я же не хотел тебя оскорбить, и я не говорю, что ненавижу тебя.
Уперев руки в бока, Абигейл только пристально посмотрела на человека, которого король выбрал ей в мужья.
Их взгляды встретились, но она отказалась отвести свой. И что-то ей подсказывало, что и он этого не сделает.
- Ты смеешь бросать мне вызов?
- Это - то, что я делаю? Я думала, что я просто не соглашаюсь с тобой. – Уже прямо сейчас она могла сказать, что это будет постоянным явлением в их браке.
- Я не позволю моим людям плохо обращаться с тобой.
- Я и не прошу об этом. Я не идиотка. Я только хочу, чтобы ты дал каждому шанс узнать меня лучше, чтобы все поняли, что я не похожа на Тамару.
Талорк обнял Абигейл руками за талию и привлек к себе:
- Ты не хочешь быть похожа на ту злую сучку.
- Я нет, Талорк. Совсем не хочу. – Ей нужно было, чтобы муж поверил ей.
Талорк не ответил, он просто поцеловал ее, долгим и глубоким поцелуем. За поцелуями последовали прикосновения, за прикосновениями – раздевания. Через мгновение, они уже лежали на шкурах в объятиях друг друга. К тому времени, когда Абигей смогла снова связно мыслить, она обнаженная, лежала, уютно устроившись на груди мужа. Звук завибрировал в его груди, и она догадалась, что он говорит. Она подняла голову, подавляя сонный зевок:
- Что?
- Я сказал, что ты станешь причиной моей смерти.
- Я так не думаю. Если припомнишь, это ты меня поцеловал.
- Ты бросила мне вызов.
- Ну, если брать во внимание последствия, то я полагаю, что буду бросать тебе вызов очень часто.
Он в притворном гневе зарычал и подмял ее под себя, чтобы целовать ее снова и снова. Она любила его вкус и, возможно, наслаждалась бы этим счастье в течение следующего часа, но Талорк поднял голову и посмотрел на дверь.
Должно быть, кто-то постучал. Холодок страха пробежал у нее по спине, так как Абигейл поняла, что это еще один риск, что ее тайну раскроют. Что, если кто-то постучит в дверь, а она не будет этого знать? Ей нужно будет держать дверь открытой, когда она будет находиться в комнате. Другого выхода не было. В отличие от ее комнаты в замке отца, она не могла чувствовать колебания пола, когда кто-то приближался к двери.
Или, возможно, она просто была поглощена другим? Когда муж прикасался к ней, Абигейл теряла все ощущения реальности.
Талорк убрал локон с ее лица:
- Мы должны спуститься вниз к ужину, ангел.
- Я не очень голодна, а ты? – спросила Абигейл, положа руку ему на шею, и лаская чувствительное местечко, которое она обнаружила ранее.
Ему требуется больше времени, чтобы остыть в отношении Уны. Абигейл все еще надеялась убедить Талорка дать клану месяц, чтобы привыкнуть к ней.
- Я мог бы пропустить ужин, если бы знал, что мой другой, более сильный голод, будет утолен.
Она ничего не сказала по поводу их недавнего питания, а просто притянула мужа к себе и прижалась губами к его шее. Многие аспекты в ее новой жизни было сложными, но только не этот.
Брачное ложе было таким, как он и обещал, и даже больше. Намного больше.
Здесь, она чувствовала себя полноценной женщиной, и ее глухота не имела никакого значения. Ей не нужен был слух, чтобы заставить его содрогаться над ней, как это он делал сейчас, в то время как ее губы скользили вдоль его мощной шеи.
Там, где всем правили прикосновения, тишина ее мира ничего не значила.

Следующим утром, Абигейл была очень огорчена и разочарована, проснувшись одна. Снова.
Ей не удалось получить обещание от Талорка, что он даст время клану привыкнуть к их новой госпоже, которая родилась и выросла в Англии. В стране, к народу которой, он не испытывает ничего кроме презрения. Абигейл разволновалась, что, возможно, сейчас, уже в эту минуту, Талорк отсылает Уну прочь. И ужаснулась, подумав, что если это уже произошло. Ей было слишком хорошо известно, что значит не иметь безопасного места, которое можно назвать своим домом, места которое принадлежит безраздельно тебе одной.
Однако как бы это не беспокоило Абигейл, угрозу для неё, как она считала, представляла личная, и более опасная проблема – вероятность того, что она сходит с ума. Возможно, Церковь была права, утверждая, что ее глухота была признаком проблем с головой, что лихорадка отняла у нее не только слух, но и здравый ум.
Хотя, почему такое недомогание проявилось только спустя много лет, Абигейл не могла понять.
Она отказывалась верить, что это дьявол властвует над ней, как любил поговаривать священник. Но она не могла отрицать, что все-таки что-то было не так.
Предыдущей ночью, Абигейл снова показалось, что она услышала голос Талорка. Это был прекрасный, мужской голос, который вызывал головокружение, приносил теплоту и наполнял её радостью. Даже воспоминание об этом заставляло ее сожалеть о своей глухоте более сильно, чем это было на протяжении стольких лет. Только вот, голос не мог быть реальным, поскольку в пещере горячего источника она не услышала больше ничего.
Должно быть, голос был только в ее воображении, о чем даже страшно было думать. Она отказывалась от предположения, что этот голос был голосом некоего демона, который, возможно, и сделал ее глухой. Только лихорадка отобрала у нее способность слышать.
Согласно рассуждениям друга Эмили, аббатисы, священники, когда сталкиваются с чем-то, что не могут объяснить, спешат все свалить на происки нечистой силы. Об этом учёная женщина написала в одном из своих первых писем к Абигейл. Они начали переписку, когда Эмили отправилась на север и не смогла больше писать аббатисе.
Теперь, Абигейл больше не имела понятия, как поддерживать дружбу, которую зародила её сестра. Это были единственные отношения, прервав которые, она действительно сожалела. Аббатисе было известно о глухоте Абигейл, но она никогда и не думала относиться к ней хуже из-за этого. Кроме Эмили, аббатиса была единственным человеком, который принимал ее такой, какая она есть.
Однако, впервые с момента потери слуха, Абигейл почувствовала легкое беспокойство, что священники могли быть правы. Поскольку в дополнение к тому, что она услышала голос Талорка, который во время кульминации кричал ее имя, ей еще слышался волчий вой.
От сознания того, что ее ум играет с ней злую шутку, у Абигейл внутри все холодело.
Девушка прикрыла руками лицо, жалея, что не может так легко скрыться от того, что беспокоило ее. Она не умела притворяться и не хотела, но это ей предстояло делать в ближайшее время. Стараясь не расплакаться, Абигейл заставила себя противостоять своим страхам. Но она не продвинулась в этом далеко, сдаваясь при первом же воспоминании об этом знаке беды.
Просто голоса в ее голове стали еще одной вещью, которую она должна была скрывать ото всех вокруг нее. Ведь то, что она как будто слышала голос своего мужа, и, больше того, вой волка, никак не могло причинить клану Синклеров вред. В некотором смысле, это ничем не отличалось от ее глухоты.
Это не делает ее демоном вместо ангела, как называет её Талорк. Не делает! Но как бы ей хотелось, чтобы рядом была сестра, с которой можно было бы все это обсудить, или хотя бы была возможность переписываться с аббатисой.
Одиночество затопило Абигейл, но она отказалась признавать это унизительное чувство. Заставив себя бросить вызов предстоящему дню, она встала и осмотрела спальню. Абигейл обрадовалась, обнаружив кувшин с горячей водой, который стоял возле большого, уже наполовину наполненного деревянного таза. Всё это стояло на маленьком столике возле окна, которого не было там прежде.
Кто был так добр, кто позаботился, чтобы сделать ей приятно?
На самом деле, не имело значение, был ли это Талорк или Гуайэр, проявивший дань любезности; Абигейл была просто благодарна, что кто-то побеспокоился об этом.
Она не была удивлена, что не проснулась, когда стол доставили в комнату. Она обнаружила, что с первой же ночи, когда она проснулась под защитой Талорка, чье-либо присутствие уже не будило её. Ее муж заставлял Абигейл чувствовать себя в безопасности. Она совсем не ощущала беспокойства, если кто-то был в комнате, когда она спала. Кто бы это ни был, они не посмели бы находиться здесь без разрешения Талорка.
Если бы только он мог защитить ее от ее собственной слабости.
Что она будет делать, если голоса в ее голове не исчезнут? Что делать если они только станут чаще? Может ли она рисковать заводить детей, зная, что ее разум настолько пошатнулся?
Абигейл пыталась выбросить из головы вопросы, на которые не было ответов, но этот новый недуг, эти голоса, просто изводили ее душу. Ее переживания все возрастали, пока руки не начали дрожать так сильно, что ей потребовалось три попытки, чтобы более или менее уложить складки пледа.
Так не может продолжаться. Она должна взять себя в руки. Она не могла изменить свои обстоятельства; она могла только молиться, чтобы снова не слышать голоса. И с этой мыслью, девушка покинула комнату.
Абигейл прошла уже полпути по ступенькам, когда ощутила, что за нею наблюдают.
Она подняла глаза из-под ног на большой зал, что расстилался перед нею. Сначала она подумала, что там никого не было – так все было тихо. Потом она заметила старика, который накануне вечером выказал свое неудовольствие браком Талорка. Он впился взглядом в нее со своего места на дальнем конце ближнего стола. И если бы взгляды могли поджигать, она бы уже наверняка горела, синим пламенем.
Она попробовала нерешительно улыбнуться, но его пристальный злобный взгляд даже не дрогнул. Уже и так расстроенная своими недавними переживаниями, Абигейл чуть не споткнулась на каменных ступеньках, но вовремя удержалась.
Внезапно, там оказался Найэл и что-то сказал старику. Седой воин, нахмурившись, посмотрел на нее и покачал головой.
Найэл тоже посмотрел на девушку, неодобрение было написано у него на лице.
- Талорк сказал, что тебя кто-то должен сопровождать, когда ты спускаешься по лестнице.
- Я вполне способна спуститься самостоятельно, - ответила Абигейл, но судя по выражению его лица, она сказала это не достаточно громко.
Замечательно. Она положила руку на горло и повторила еще раз, радуясь, что вибрации стали более сильными, что означало, что ее голос стал громче.
Теперь было видно, что Найэл всё услышал, но то, что он услышал, ему не понравилось. Он пересек зал и двумя шагами поднялся по лестнице, прежде чем девушка смогла сделать еще хоть шаг. Черты его лица были жесткими, когда он положил свою ручищу на ее руку.
Абигейл закатила глаза, но приняла помощь и позволила ему свести себя вниз. Когда они спустились, она увидела, что прибыли Гуайэр и Уна. Она улыбнулась своему новому другу и попыталась не хмуриться женщине, которая накануне была более чем неприветлива.
Независимо от того, как Уна к ней относилась, Абигейл была рада видеть, что женщина все еще по-прежнему оставалась экономкой в замке. По крайней мере, так Абигейл полагала, не увидев присутствия в зале других женщин рядом с Гуайэром.
Гуайэр улыбнулся и кивнул Абигейл.
- Доброе утро.
- Это утро не было бы добрым, если бы наша леди упала с лестницы, - проворчал Найэл, направляя свое неудовольствие на сенешаля. – Лэрд ясно дал понять, чтобы его жену всегда сопровождали.
- Я знаю об этом, - ответил Гуайэр, выглядев лишь слегка обеспокоенным. Он отступил подальше при приближении Найэла, в этом действии был заметен тонкий маневр.
Но напряжение в теле Найэла говорило о том, что он хорошо все понял. И обиделся.
- Так почему же она только что спускалась в зал одна?
- Потому, что я не ребёнок и не хочу ждать, когда кто-то придет и возьмет меня за руку, чтобы провести по ступенькам, - сказала Абигейл резко. Ну, честно говоря, почему же никто из них не видит, что ей не требуется няня, чтобы спуститься по лестнице?
- Мы с Уной как раз шли посмотреть, не проснулась ли наша госпожа, когда увидели, как ты спускаешься с ней, - ответил Гуайэр. Взгляд, которым он одарил Найэла, был полон тоски.
Судя по тому, как большой воин скрестил на груди руки и нахмурился, Абигейл предположила, что он был совсем слеп к чувствам молодого человека. Что, вероятнее всего, было к лучшему. Если Найэл не ответит Гуайэру взаимностью, обнаружив его чувства, то он, скорее всего, доставит боль сенешалю.
Такая беда, как потеря слуха, была не единственной в том, что Церковь учила своих последователей считать порочным и грязным.
Однако Абигей очень хотелось хоть чем-то помочь.
- Когда вы проснулись, я надеюсь, вода в кувшине была всё ещё тёплой? - спросила Уна, прерывая мысли Абигейл.
- Да, тёплой. И это было очень кстати.
- Я рада.
- Это была ваша идея, - спросила Абигейл, как только эта мысль пришла ей в голову, но затем пожалела, что не сумела сдержать рот на замке.
Но Уна не выглядела оскорбленной.
- Да, наш лэрд с превеликим удовольствием оставил бы на вас свой запах, чтобы каждый в этом замке знал, кому вы принадлежите.
- Как будто в этом есть какие-то сомнения.
На какой-то миг между женщинами прошла искра понимания, пока Абигейл не поняла, что Найэл с Гуайэром всё ещё спорят по поводу того, что ей пришлось самой спускаться по лестнице. При других обстоятельствах, она обратила бы внимание на их беседу, но была настолько потрясена участием Уны, что просто забыла следить за мужскими губами.
- Не могли бы вы двое прекратить обвинять друг друга? Если уж вы хотите найти виноватого, то возложите ответственность на того, кому она принадлежит. На меня. Я уже не ребёнок, чтобы прятаться за чьей-либо юбкой. Я спустилась по лестнице сама. Ну вот, у вас есть моё ужасное признание. Вы можете также привыкать к тому, что я не буду ждать кого-то, кто будет сопровождать меня, как только я захочу куда-нибудь пойти.
- И ты посмеешь неповиноваться своему лэрду? – спросил требовательно Найэл.
- Конечно, посмеет. Я провел только несколько часов с нею вчера, и уже достаточно хорошо её изучил, чтобы понять, что наша госпожа имеет очень упрямый характер, который не уступит характеру нашего лэрду. Как вы, которые провели с нею много дней, путешествуя, этого не заметили?
- Я заметил только то, что наша леди уважает лэрда слишком сильно, чтобы без обсуждения отвергать его наставления, - проговорил Найэл сквозь зубы.
Абигейл, которая была возмущена тем, что её обсуждаю, как будто её здесь нет, впилась взглядом в обоих мужчин.
- Конечно, я уважаю своего лэрда, но я - его жена, а не раба или ребенок. - Но это было слишком опасной темой для обсуждения, потому что Абигейл признавала, что неповиновение мужу действительно было плохим решением.
- Я надеялась позавтракать. Это возможно?
Найэл кивнул:
- Гуайэр позаботится об этом.
- Я что, экономка? Возможно, я и не совсем большой крикт, но я и не женщина. В случае если ты забыл, я - сенешаль, а не служанка.
Можно было подумать, что Найэл вот-вот взорвется, но он сжал челюсть и, повернувшись на пятках, без единого слова направился прочь из зала. Как только он ушел, зеленые глаза Гуайэра наполнились болью и страданием.
Старый воин также поднялся на ноги:
- Вы, наверное, счастливы, что уже принесли смуту в наш клан, - сказал он, обращаясь к Абигейл прежде, чем самому направиться к выходу.
- О, а у него есть характер, – проговорила Уна.
- Ты имеешь в виду этого старого воина? – спросила Абигейл.
- Ах, Осгард, он действительно может быть очень неприятным. Моя мать говорит, что он очень изменился с того времени, когда во время нападения англичан потерял жену и сына, - ответила со вздохом Уна и покачала головой. - Но я подразумевала Найэла. Он очень сдержан с тобой, Гуайэр. Тебе повезло, что он считает тебя своим другом.
- Что ты имеешь в виду? - спросила Абигейл, думая, что Уна должно быть преувеличивает грозную природу Найэла. Ее новый друг очень мил.
- Если бы какой-то другой воин так ответил Найэлу, то он был бы уже сбит с ног и лежал на полу с приставленным к горлу ножом.
- Никогда не говорите так.
Гуайэр вздохнул.
- Это верно, но он сдержан со мной не потому, что мы - великие друзья. – Молодой воин выглядел в этот момент ужасно расстроенным. – На самом деле, все совсем не так.
- И почему же тогда? - спросила Абигейл из любопытства.
- Он думает, что я слишком слаб, чтобы обращать на меня внимание.
- Вздор. Ты можешь быть не такой же большой и грозный, как некоторые из наших воинов криктов, но ты не слабак, Гуайэр. Ты мог бы использовать только свой ум, чтобы служить нашему лэрду, но ты никогда не пренебрегал воинским обучением. Я бы доверила тебе свою жизнь... - Уна подмигнула рыжеволосому воину. – И если я лгу, то пусть земля разверзнется и поглотит меня.
Абигейл улыбнулась, увидев, как сенешаль с Уной смеются, хотя смех Гуайэра казался вымученным.
Это утро открыло новую страницу в отношениях новой леди с ненавидящей англичан вдовой. Уна рассказала Абигейл, что лэрд простил ее оскорбление по отношению к своей госпоже, после того, как хорошенько ее отругал. Однако он подчеркнул, что ожидает, что она поможет Абигейл обрести свое место в клане. Уна, казалось, не была этим удивленна.
Абигейл была очень взволнована, обнаружив, что муж послушал ее и дал женщине еще один шанс. Она надеялась, это означает, что он не будет слишком строг с остальными членами клана, и они будут иметь возможность узнать Абигейл лучше.
Уна, казалось, приняла указание лэрда близко к сердцу, и каждый день находила время, для ознакомления Абигейл с жизнью в крепости. Предложения Абигейл по поводу еды и изменений в большом зале были приняты без сопротивления, хотя скоро она поняла, что сделать так, как в замке ее отца не получится и не все изменения будут желанны.
Но на одном девушка таки настояла – каждый вечер приглашать одну из семей клана, поужинать с лэрдом и его женой. От Талорка не укрылось, что во время ужина к нему за длинным столом присоединяются члены клана. Вместо того чтобы рассердится, он был благодарен за то, что Абигейл подумала об этом, и старался уделить внимание каждому.
В то время как ее муж тренировал воинов и следил за усовершенствованием того, что Абигейл уже и так рассматривала как непроницаемую крепость, Гуайэр помог девушке познакомиться со многими отраслями хозяйства клана. Синклеры не только держали несколько стад овец и собирали шерсть для своего собственного использования, так они еще производили товары для торговли с другими кланами.
Их кузнец и два его ученика оказывали услуги для окружающих кланов, и Гуайэр похвалился тем, что другие гаэлы едут сюда даже из самой Ирландии, чтобы купить оружие, которое делает Магнус. Несмотря на то, что собственный лэрд не спит в кровати надлежащей Синклеру, клан имел плотника, сын которого также обучался этому ремеслу.
Абигейл была больше чем просто впечатлена их трудолюбием и творческим подходом, о чём и сказала Гуайэру.
- Да, мы сильный, организованный клан, - кивнул молодой воин, - но почти за всё это мы должны благодарить нашего лэрда.
Абигейл испытала неимоверную гордость от того, что вышла замуж за такого замечательного человека. Она не знала, почему ее сестра Эмили нашла Талорка таким отталкивающим, но для Абигейл он был лучшим среди мужчин. С каждым новым днём её чувства к мужу неустанно крепли. Её намерение воссоединиться с сестрой отошло на второй план. Абигейл надеялась остаться с человеком, которого полюбила всем сердцем.
Конечно, не все было так прекрасно в ее жизни в этом клане. Скрывать свой изъян становилось все труднее и труднее по мере того, как она сближалась с членами клана и все больше узнавала людей, которые приняли её. Каждую ночь она ложилась спать, с благодарностью к Богу за еще один день, что её тайна не была раскрыта.
И в то время как отношение Уны к Абигейл заметно улучшилось, про Осгарда такое сказать было невозможно. О, он был достаточно осторожен и вежлив в присутствии ее мужа, но когда они были одни, он часто отпускал резкие комментарии в сторону Абигейл. Уна посоветовала ей игнорировать старика, так как в клане его почти никто не любил.
Иногда это было просто невыполнимой задачей. Как, например, однажды утром, когда он “составлял ей компанию”, в то время как Абигейл штопала одну из рубашек Талорка в большом зале.
- Я предполагаю, ты заметила, что тебя никогда не оставляют одну.
Было трудно одновременно шить и наблюдать за губами старика, но Абигейл провела годы, обучаясь этому. Благодарение богам. Своенравный старик был последним человеком на земле, которого она хотела бы видеть, как раскрывшего ее секрет.
- Да, я это заметила. – И как она могла не заметить? Она предполагала, что так ее муж заботился о её безопасности и комфорте, и чувствовала себя хорошо от этого.
- Знаешь, это потому, что наш лэрд, и члены нашего клана, тебе не доверяют.
Абигейл в недоумении уставилась на него, не зная как ответить. Она не могла сказать точно, что он лжет, но она и не хотела думать, что его слова могли быть правдой.
Старик кивнул, всё больше увлекаясь:
- Тебя нельзя оставлять без наблюдения, иначе ты можешь нас предать.
Слезы жгли ей глаза, но она отказывалась выказывать слабость перед вредным стариком. Не удостоив его ответом, Абигейл сосредоточила всё свое внимание на маленьких стежках.
Ей было легко игнорировать старика, так как если она не смотрела на него, то и не знала, что он говорит. А смотреть на него она не собиралась. Достаточно яда на этот день. На протяжении следующих несколько дней Абигейл задавалась вопросом, что же на самом деле было правдой: то, что ее постоянный эскорт был результатом заботы мужа об ее безопасности или потому, что муж ей не доверял? Перспектива последнего удручала её слишком сильно, настолько, чтобы не спрашивать мнение у одного из своих новых друзей.
Даже с враждебностью Осгарда и напряжением от того, что приходилось постоянно скрывать свою глухоту, Абигейл считала жизнь среди Синклеров самым счастливым периодом в своей жизни после того, как сестра уехала на север.
Только отсутствие рядом самой Эмили было единственным, за чем Абигейл безумно скучала. Даже притом, что Абигейл больше не хотела жить с Балморалами, ей было до слёз жалко, что она не могла увидеть свою сестру. Быть настолько близко друг от друга и всё же не иметь возможности поговорить с родным человечком – это было действительно трудно. Но Талорк пока ещё не готов отправиться на остров Балморалов. Он сказал, что и так уже провел слишком много времени вдали от клана.
Абигейл предложила отправиться туда сама, с сопровождением. Однако муж был еще более категоричен, в запрете путешествовать без него. Но Абигейл не жаловалась. Магнус и Сусанна передали подарки Абигейл и её письмо Эмили и возвратились с подарками и длинным письмом от сестры.
И Талорк пообещал пригласить к ним Эмили с визитом.
Киркин и его брат Муин прибыли с двумя другими воинами Донегола, почти мальчишками. Гуайэр устроил, эту четверку вместе с холостыми воинами в бараках, встроенных в толстую стену, что окружала небольшую рощу и башню. И после их прибытия Талорк стал проводить еще больше времени с воинами на растилище, и часто возвращался в их постель полностью изнурённым.
Но никогда он не был настолько изнурённым, чтобы не заниматься любовью. И независимо от того, насколько долгим и насыщенным был день у Абигейл, тело её всегда отвечало на полные страсти прикосновения мужа.

Глава 13

Через неделю после того, как в клан Синклеров на обучение прибыли воины Донегола, Талорк нашёл Абигейл работающей в заросшем саду, где когда-то выращивались травы – сад был спрятан во дворе, за башней.
Абигейл обнаружила его вскоре после своего приезда в клан. Она тут же начала очистку сада от сорняков, радуясь, что нашла хоть какую-то заботу для себя. После чтения, работа в саду была её любимым занятием. Она многое узнала о растениях и об обработке почвы, наблюдая за работой садовников в замке отца, и иногда помогала им, когда они это разрешали.
Кроме того, она многое знала о лекарственных травах, изучив всё, что могла, в надежде исцелиться от своей болезни. Лекарство от глухоты Абигейл так и не нашла, но, научилась лечить различные заболевания и раны.
Она как раз копалась в грязи вокруг ароматной лаванды, когда заметила подошедшего мужа. С улыбкой на губах, она поднялась к нему на встречу. Хотя Абигейл и ненавидела делать это, но в течение дня она старалась избегать Талорка, думая, что чем меньше времени они будут проводить в обществе друг друга, тем менее вероятно будет, что он догадается о ее тайне.
Однако её сердце всегда наполнялось радостью, когда она видела его. И она была уверена, что эта радость была явно видна у неё на лице.
- Добрый день, Талорк.
Её сегодняшний эскорт поклонился поприветствовать лэрда. Талорк в ответ тоже поздоровался с ним, а затем отпустил молодого воина по своим делам.
– Ты собираешься восстановить сад моей матери? – спросил он Абигейл.
Потрясенная, она обернулась назад.
- Это был сад твоей матери?
- Да.
- Она разбиралась в травах?
Талорк посмотрела на Абигейл тем взглядом, в котором читалось, что она была все ещё загадкой для него, и он обвинял в этом её английские корни.
- Она владела искусством целительства тела и души, используя при этом травы, если это то, что ты имеешь в виду.
Абигейл кивнул.
- Мне бы очень хотелось знать её.
Для женщины, которая очень долгое время говорила совсем мало, сейчас из Абигейл слова лились потоком.
К счастью, Талорк не выглядел обиженным её странными словами.
- Я бы тоже хотел, чтобы у тебя была такая возможность.
- Спасибо, - Абигейл прикусила губу. – Ты не возражаешь, если я поработаю в саду? - Возможно, сад был настолько запущенным, потому что Талорк не хотел, чтобы кто-то прикасался к растениям его матери.
- Нет, конечно нет.
- Потому что теперь я леди Синклер, как и она была?
- Потому, что ты моя жена, ангел. Ты бы ей понравилась.
Сердце Абигейл пустилось вскачь от такой похвалы.
- Спасибо за такие слова.
- Мне не сложно говорить правду.
Если бы он только знал. Иногда, правда не приносит ничего, кроме боли.
- Она вела записи своих рецептов. Может быть, тебе хотелось бы их увидеть? - спросил Талорк.
Тепло заполнило душу Абигейл:
- Ничего я так не желала бы больше, чем этого.
- Ничего, мой ангел? - Спросил он с ироническим блеском в голубых глазах.
Она почувствовала, как краска заливает шею, и не смогла ничего произнести в ответ, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она любила эту игривую сторону мужа, хотя и наслаждалась ею очень редко.
- Спасибо, - сказала Абигейл, благодаря его одновременно и за щедрость, и за то, что открыл ей часть себя.
– Тебе не надо говорить мне спасибо, но если ты настаиваешь, то можешь отблагодарить меня тем, что каждое утро будешь дожидаться сопровождения, чтобы спуститься вниз. - Его хмурый взгляд смягчился искорками в глазах.
Абигейл улыбнулась.
- Я приму это во внимание, - ответила девушка, но они оба знали, что она поступит по-своему.
Это было похоже на то, что происходило между кузнецом и его женой, когда они спорили о различия клана Балморалов и Синклеров. Ни один из них не нёс истинной злости в своих словах, но они оба всё равно оставались при своем мнении. Для Абигейл было просто замечательно, что подобное происходило между ней и Талорком, что-то простое и домашнее.
- Теперь я понимаю, почему ты так яростно требовала, чтобы я дал своему клану месяц, чтобы привыкнуть к тебе. Ты надеялась, что, показав, снисходительность, я научусь терпеть твоё пренебрежение моей властью.
Глаза Абигейл невинно расширились, хотя она была бы опустошена, если бы искренне верила в то, что он так о ней думал.
- Я ничего подобного не имела в виду.
- Ты так думаешь?
- Это просто смешной приказ.
- Ты упрямая, женщина.
- Я думала, что я твой ангел.
- Упрямый ангел.
- Это у нас семейное.
- В тебе эта черта кажется более очаровательной, чем в твоей сестре.
- Как ты можешь так говорить? - спросила Абигейл, хотя ее сердце наполнилось теплом от комплимента. - Эмили - это всё самое лучшее, что может быть в сестре.
Талорк поморщился.
- А Балморал сказал бы, что она это все самое лучшее, что может быть в жене.
- Но ты так не думаешь?
- Она обозвала меня козлом, - ответил Талорк, подарив Абигейл одну из своих редких улыбок. - Она не ты.
Ее рука взлетела к губам, и девушка покачала головой. Она не заплачет, как дура, но никто никогда не говорил ей ничего подобного. Даже Эмили. И ее обычно молчаливый муж сделал это еще более особенным.
- Спасибо.
Талорк пожал плечами, и она улыбнулась, зная, что он сделал это нарочно, чтобы подразнить ее жестом «нет-ответа».
Потом его глаза стали серьезными, такими, какими они обычно становились только ночью в спальне.
- Ты - моя.
Абигейл больше не могла удержаться. Она вскочила на ноги, и бросилась в объятия мужа.
- Стоит ли удивляться, что я влюблена в тебя? – проговорила Абигейл, и, не думая о приличиях, она восторженно поцеловала его сначала в губы, а затем прошлась поцелуями по всему лицу.
Она чувствовала, как смех завибрировал в его груди. Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза серьезным и преданным взглядом.
- Ты лучший муж, о котором любая женщина может только мечтать.
Абигейл была очень рада, что Талорк и Эмили не нашли общий язык.
Он посмотрел на неё сверху вниз с напускной строгостью.
- Такое проявление восторга неподобающе, мой ангел. Очевидно, что этому поведению ты научилась в Англии.
- Да, потому что Сибил всегда была столь открыта в своих чувствах. - Абигейл не могла сдержать смеха и не предпринимала никаких усилий для этого.
Мысль о том, что её мать с отцом открыто, целуются, была настолько смехотворна, что такое даже не возможно было вообразить, а, тем более что это сделал бы кто-либо другой в замке.
Талорк не смеялся, но судя по его растянутым в полуулыбке губам, Абигейл поняла, что он тоже ощутил некую долю веселья.
- Я вижу, что мне нужно будет научить тебя, как правильно обращаться со своим господином в публичном месте.
– Ну что ж, научи, - проговорила Абигейл дерзко и без малейшего беспокойства. В конце концов, он был таким спокойным и надежным.
- Ты не должна целовать своего мужа таким образом, - сказал Талорк довольно серьезно.
Девушка наклонила голову в сторону.
- Не должна?
- Нет. - Голубые глаза потемнели от страсти. - Ты должна делать это вот так, - проговорил Талорк, с такой страстью прижавшись к ее губам, что это обещало свести ее с ума.
Позабыв о том, где они находятся, девушка с энтузиазмом ответила на его поцелуй, зарываясь пальцами в волосы на его затылке.
Когда Талорк, наконец, прервал поцелуй, он с трудом дышал. Так же, как и Абигейл.
Она прошлась рукой по его шее.
- Кажется, я оставила на тебе грязь из сада твоей матери.
- Теперь, это твой сад.
- Я разделю его с ней, и сохраню память о ней для наших детей.
И вот так просто, между ними образовалась какая-то эмоциональная связь.
Свободной рукой, Талорк провел по губам Абигейл.
- Спасибо.
Непривычная к словам благодарности, Абигейл прижалась лицом к шее мужа и прошептала:
- Что мы будем делать с этой грязью?
- К счастью для меня, я как раз собирался поплавать в озере.
- Правда?
- Я подумал, что ты могла бы присоединиться ко мне. Я помню, как мы наслаждались купанием в горячих источниках.
Румянец смущения и удовольствия окрасил ее щеки.
- Мне бы очень этого хотелось.
– Замечательно. - Вместо того чтобы освободить ее из своих объятий, как Абигейл ожидала, Талорк подхватил ее свободной рукой под колени и прижал к груди.
- Я могу ходить, - запротестовала Абигей, впрочем, не очень сильно. В конце концов, она наслаждалась таким его отношением к ней.
- А я люблю носить тебя.
Девушка радостно засмеялась.
Талорк кому-то кивнул, и только тогда Абигейл осознала, что они были не одни. Мужчины и женщины клана улыбались им, поддразнивая и выкрикивая различные комментарии. На этот раз, Абигейл была рада тому факту, что не знает, о чем они говорят. Ничто не могло поколебать удовольствие, которое она чувствовала в тот момент.
Она любила своего мужа, и нашла в себе мужество, сказать ему об этом. Хотя Талорк, возможно, никогда не ответит ей тем же, было ясно, что он заботиться о ней, и что она нравиться ему. Этого чуда было достаточно для Абигейл.
К озеру она ехала вместе с Талорком на его коне, чувство принадлежности было как никогда сильным. Они играли в воде, даже не притворяется, что их основной целью было купание. Потом они занимались любовью на сочной зеленой траве, окруженные запахом вереска.
Когда Абигейл достигла кульминации, она услышала голос Талорка, который произнес что-то на криктском, как она подозревала. Абигейл представила для себя, что это были слова «Я люблю тебя».
Если Абигейл слышит голос, который существует только в ее воображении, то это говорило о том, что она никогда не увидит, как эти слова произносят губы мужа.
Позже Талорк сидел на камне и улыбался, наблюдая, как Абигейл безуспешно пытается справиться со складками. Будучи преисполненной решимости доказать, что она могла заправить складки так же хорошо, как и ее муж, Абигейл была сосредоточена на своем занятии, когда, в первый раз не во время занятия любовью, услышала в голове голос Талорка.
"Абигейл, беги!" Настойчивость в голосе была настолько сильной, что девушка без колебания подчинилась, но как только начала бежать, запуталась в складках пледа и рухнула на землю.
Воздух покинул ее легкие, и когда она подняла голову, то увидела огромного серого волка. Ее рот открылся в безмолвном крике, но волк не напал. Он пронесся мимо нее.
Абигейл вскочила на ноги, отдергивая плед. Оглянувшись вокруг, она поискала глазами Талорка, но его нигде не было видно. Она повернула голову и увидела, как дерутся дикий кабан и волк. Абигейл побежала к коню Талорка, выкрикивая имя мужа.
Она вскарабкалась на большого вороного жеребца и сжала ногами его бока, вынуждая двигаться. Она должна найти своего мужа. Что-то с ним случилось.
Испуганная, но не желающая оставлять человека, которого любила, Абигейл повернула коня к лесу, из которого выбежал кабан.
"Абигейл! Возвращайся в замок", голос Талорка потребовал у нее в голове.
"Я не оставлю тебя", произнесла она в уме, чувствуя себя немного сумасшедшей, отвечая на воображаемый голос.
"Повинуйся мне!". Голос этот никогда еще не звучал так резко.
Но голос был не настоящим и, как бы настойчиво он не звучал, Абигейл не желала подчиняться. Она не оставит Талорка. Она обошла борющихся диких животных, ни на миг, не отрывая от них глаз, на случай если они потеряют интерес друг к другу и переключаться на нее.
Разбрызгивая повсюду кровь, волк разорвал кабану горло. Большой серый зверь откинул голову назад и завыл. О, Господи! Она действительно сходит с ума. Она чувствовала безумное и почти непреодолимое желание остановить лошадь и подойти к волку, чтобы поблагодарить его за то, что он так смело боролся.
Зверь повернул голову и взглянул на Абигейл. Выказывая полную потерю ума, она остановила коня и смотрела на окровавленного волка. Если бы она не знала, что это невозможно, то подумала бы, что волк посмотрел на нее с видом собственника. Но это не имело никакого смысла.
Без предупреждения, волк сорвался с места и побежал в лес. Наполненная трепетом и явным любопытством, Абигейл подстегнула жеребца следовать за волком.
Она проехала всего несколько шагов, когда увидела выходящего из леса Талорка. Он был весь в крови, что говорило о том, что он, скорее всего, боролся с еще одним кабаном. Гуайэр как-то сказал ей, что дикие свиньи иногда бродят группами.
Талорк защищал ее, и, так же, как и огромный волк, он явно выиграл свой бой. Прежде чем нырнуть в озеро, он как-то странно на нее посмотрел.
Он купался в озере, пока не смыл с себя всю кровь.
Абигейл тем временем удалось заправить свой плед. Одеваясь, ее муж не произнес ни слова.
– Ты не ранен? – спросила девушка. Она ничего такого не заметила, но хотела быть уверенна.
Сжав челюсти, Талорк покачал головой.
- Ты видел волка? Я думаю, что зверь спас мне жизнь. – Абигейл закусила губу. – Не то чтобы ты не сделал этого. Ясно, что ты боролся с кабаном в лесу, когда еще один выбежал на поляну.
- Еще один?
Она кивнула, и указал на кровавую тушу:
- Вон там.
В течение нескольких напряженных секунд Талорк смотрел на Абигейл, но промолчал.
Она провела годы в тишине, но в это мгновение чувствовала себя не в своей тарелке.
- Мне нужно пересмотреть свои взгляды на волков. Найэл сказал мне, что серый волк, которого я встретила возле горячих источников, никогда не сделает мне больно. Ты, вероятно, считаешь меня сумасшедшей, но я считаю, что тот серый волк помог тебе сегодня защитить меня.
- Так и было.
- Ты тоже знаешь этого волка? Он что, талисман для клана или как?
- Талисман? Нет.
- Но он друг для клана.
- Можно и так сказать.
Абигейл кивнула, желая, чтобы муж не выглядел столь суровым.
- Как ты думаешь, что заставило кабана напасть?
- Сейчас у них брачный сезон. Наше присутствие, возможно, было единственной причиной.
- Ох.
Талорк отвернулся и направился к своему коню. Абигейл последовала за ним, теряясь в догадках, почему муж так себя ведёт. Они были так счастливы до того, как на них напали кабаны. Ей было горько в этом признаваться, но Талорк казался сердитым. Хотя он и не показывал этого открыто. Это было похоже на ярость, кипевшую под поверхностью, и она не понимала причины.
Было ли это потому, что он считал, что не приложил достаточно усилий, чтобы защитить ее? Если бы серый волк так и не появился, кабан вполне бы мог растерзать ее. Талорк был тем человеком, который мог разобраться с кем угодно, даже с диким кабаном. Он часто поступал так, как будто считал, что только он несет ответственность за безопасность и благополучие своего клана.
Он был намного более требовательным к себе и своим воинам, чем любой английский барон, о котором она когда-либо слышала.
Их путь обратно в замок проходил в полной тишине. Несмотря на то, что они сидели близко друг к другу, Талорк держался на расстоянии от нее, построив между ними какую-то невидимую стену отчуждения. Абигейл не пыталась заговорить, не зная, что сказать. Она только хотела понять, почему Талорк так расстроен.
Когда они вернулись в замок, он повел ее прямо в большой зал. Она с удивлением обнаружила нескольких его элитных воинов, сидящих за одним из банкетных столов. Ужин закончился уже несколько часов назад, а воины обычно не заходят сюда в этом часу. Здесь были Найэл, Барр, Ирк, Финн и Айрил, а также хмурый Осгард.
Уна подавала воду и медовуху для сидящих воинов, и прежде, чем стремительно покинуть зал, в недоумении оглянулась на Абигейл.
Гуайэр также был там, стоя на другой стороне зала, и выглядел столь же озадаченным от присутствия в зале других мужчин, как и Абигейл.
Они с Талорком остановились в центре зала.
- Повернись спиной к воинам, - приказал он.
– Что? Почему? – спросила Абигейл, прикусив нижнюю губу. Повернуться спиной к воинам было подобно катастрофе в безмолвном мире Абигейл.
Гнев кипел в пристальном синем взгляде Талорка:
- Просто сделай это!
Она не поняла его просьбу, и это ей очень не понравилось, но сейчас было не время, чтобы спорить.
Надеясь, что он не будет говорить, пока она стоит спиной к нему, девушка отвернулась. Талорк повернулся и стал так, чтобы ему было видно и воинов, и ее лицо. Из-за того, что Гуайэр стоял отдельно от остальных, его лицо было единственным, которое она могла видеть.
С плохим предчувствием, Абигейл вдруг осознала, что может произойти. В животе похолодело, руки увлажнились, а голова начала гудеть и кружиться от страха. Она не могла заставить себя разобраться, что происходит, потому что боялась, что уже знала ответ.
Абигейл проходила испытание, а если то, что она подозревала правда, то все ее усилия скрыть правду потерпели поражение, и сейчас ее тайна будет безжалостно раскрыта. Она могла бы притвориться, что "слышит" все, что Талорк говорит своим людям за ее спиной. Она могла бы продолжать лгать, но у нее уже не осталось сил хитрить и выкручиваться.
И это, вероятно, не сработает в любом случае.
Когда Гуайэр уставился на нее, весь ужас понимания отразился в его обычно теплых, зеленых глазах. Ужас сменился явной жалостью, и Абигейл почувствовала, как все краски сбежали с ее лица.
Талорк знал. Они все знали. Ее секрет был разоблачен.
Каким-то образом Талорк узнал правду об изъяне Абигейл еще на берегу озера, и он привез ее сюда, чтобы подтвердить свои подозрения на глазах у его воинов. В глазах девушки потемнело, невероятная слабость охватила ее, но она отказывалась поддаваться ей. Она ни за что не упадет в обморок.
Но ей пришлось сделать несколько глубоких вздохов, прежде чем ее тело пришло в согласие с разумом.
Боль прошла сквозь нее, и Абигейл повернулась к мужу с немой мольбой во взгляде.
Но в его взгляде она не увидела милосердия. Лицо Талорка так потемнело от гнева, что она вздрогнула и отступила от него подальше.
Выражение отвращения исказило его черты.
– Неужели ты, так много о себе скрывая, не узнала хорошо меня? Я никогда бы тебя не ударил.
Слова Талорка больно жалили, но выражение лица было жестким и ранило еще больше.
Все случилось так, как она и боялась. Он узнал о ее глухоте, и теперь ненавидит ее. Она не была совершенна, с изъяном, и он не хочет ее больше. Как и Церковь, он считал ее немощь, заслуживающей наказания, а не сострадания.
- Ты глухая, - проговорил Талорк с явной неприязнью в голосе, тем самым подтвердив ее страхи.
Надежда полностью покинула Абигейл, оставив в душе пустоту. Пришло время для признания и правды.
- Я…
– Только не смей мне лгать, - процедил Талорк, прерывая ее. – Хотя это все, что ты делала с момента нашей встречи.
Абигейл отрицательно покачала головой. Это было не так. Она скрывала своё несчастье, но она, ни в чем больше ему не лгала. Никогда.
Его взгляд стал резким.
- Ты не можешь это отрицать. Я прокричал предупреждение тебе, когда услышал, как кабан приближается из леса, но ты никак не отреагировала. И потом, когда я только что приказал своим воинам издать боевой клич, ты даже не шелохнулась, хотя этот шум заставил бы убежать даже закаленного воина.
- Я была сосредоточена на складках моего пледа. - И она не смотрела на него, чтобы прочитать по его губам. Ее не волновало, что только что произошло. Он только проверял свое подозрение, а не открыл ее секрет.
- Было еще множество других признаков, но я не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать истину.
- Я потратила много лет, чтобы научиться скрывать свой изъян. - И у нее были веские причины делать это. Одна из них становилась все более важной с каждым днем – всегда быть рядом с человеком, которого она любила, и который теперь ненавидел ее.
- Как получилось так, что ты говоришь? – спросил требовательно Талорк.
- Я потеряла слух после лихорадки, когда мне не было еще десяти.
- И с тех пор ты всем лгала о своем состоянии?
- Да.
- Но, как?
- Эмили.
- Я должен был догадаться.
– Ты не должен плохо о ней думать. Она была единственным человеком, который попытался спасти меня. Она постоянно занималась со мной, по несколько часов в день, и поэтому я продолжаю нормально говорить. С ее помощью и постоянными наставлениями я научилась читать по губам. Кроме матери и отчима никто в замке не знал о моем изъяне. А вскоре об это узнала моя сестра Джолента. - Абигейл ненавидела вспоминать боль своего прошлого, но она задолжала мужу правду и должна была рассказать как можно больше.
Талорк не спрашивал, была ли ее глухота причиной, почему ее мать так ненавидела ее. Он и сам должно быть понять это.
- Я сказал Осгарду, что в тебе не было обмана. Я был глупцом. – Абигейл могла бы выдержать, если бы в его взгляде был только гнев, но там, так же, таилась и боль.
Сердце Абигейл разрывалось.
- Нет.
- Да! Может быть, твоя сука мать и желала, чтобы ты солгала мне вначале, но с тех пор у тебя была уйма возможностей сказать мне правду.
- Я боялась.
- Ты такая же, как остальные твои соотечественники - лжецы и трусы.
- Нет, это не так.
Талорк обернулся к Гуайэру:
- Отведи ее в нашу комнату.
- Талорк, пожалуйста, - Абигейл схватила его за руку, но он откинул ее.
- Ты уже выставила меня полным дураком, а теперь еще хочешь выказать мне непослушание перед моими воинами?
- А почему бы и нет? Ты раскрыл мою тайну перед ними.
- Ты обманула также и их, и они заслуживают того, чтобы узнать правду.
- Я хотела бы иметь возможность все объяснить. – Абигейл не ожидала, что Талорк ее поймет, единственным человеком, кто понимал - была Эмили. Но она в любом случае рассказала бы ему правду.
- В нашем клане нет места для обманщиков и трусов.
Слова впивались в девушку, словно ядовитые стрелы, и от боли она упала на колени.
Кто-то нежно прикоснулся к ее плечу. Полными слез глазами, Абигейл увидела лицо Гуайэра, смотревшего на неё с состраданием.
Он протянул ей свою руку:
- Пойдемте, моя госпожа.
Прежде чем она успела принять его руку, судорожным движением муж обхватил ее и поднял на руки. Неся ее к лестнице, все его тело излучало ярость и неприязнь.
Не желая больше ни от чего скрываться, Абигейл обернулась в сторону воинов, что сидели за столом. Они все смотрели на нее. На лице Осгарда было написано самодовольство, но это не ранило её так сильно, как выражение презрения, которое она прочла в глазах Найэла.
Он был ее первым другом среди Синклеров. Теперь он был ее врагом.

Глава 14

Войдя в их спальню, Талорк бросил Абигейл на кучу шкур.
- Если ты ценишь свою безопасность, ты останешься здесь.
Она ничего не могла ответить на угрозу, исходившую от человека, который беспокоился о ее безопасности.
Он отвернулся, и только тогда она поняла, что за ними пришел также Гуайэр.
- Оставайся с ней. Никто не должен входить в эту комнату пока я не вернусь.
Гуайэр молча, кивнул, а когда Талорк покинул комнату, он запер за ним дверь.
- Я в заключении? – спросила Абигейл, не делая никаких попыток следить за голосом.
Но Гуайэр услышал. И нахмурился.
- Нет. Талорк не хочет, чтобы ты пострадала. Клану понадобится время, чтобы освоиться с тем знанием, что ты скрывала правду о себе. Если хочешь знать мое мнение, большинство Синклеров поймут, даже крикты. Только те, кто видел, как своим обманом ты больно ранила лэрда, будут настроены против тебя.
- Я не хотела причинить ему боль.
Гуайэр вздохнул и прислонился к двери.
- Я тебе верю.
- Но он не верит.
- Я никогда не видел его таким счастливым. – Гуайэр не смотрел на нее, хотя она по-прежнему могла читать по его губам. - Я никогда не верил, что он когда-нибудь сможет доверять англичанке. Даже, если она будет его женой.
- И я разрушила это доверие. – Отчаяние и опустошение охватили ее. Неужели он больше никогда не назовет ее своим ангелом?
- Да.
- Я не хочу, чтобы меня отправили прочь.
- Он никуда тебя не отправит, чтобы не случилось. Ты его истинная пара.
- Я не думаю, что Талорк все также считает меня своим другом
- К сожалению, я думаю, что ты права.

Ярость Талорка была только тонкой маской, которая прикрывала боль, которая была такой сильной, что если бы он дал слабину, то она могла бы скосить его. Его жена, образец добродетели, как он утверждал, его священная пара, женщина, которую он почти полюбил, лгала ему. Трусиха.
Осгард издал звук отвращения, который повторился среди других воинов, сидящих за столом.
- Я думаю, что от англичанки вы не могли ожидать ничего лучшего.
- Я ожидал лучшего, - Талорк прошипел.
Так же, как и его отец ожидал этого от Тамары. Талорк потратил много лет, утверждаясь в своем клане, защищая их и стараясь быть как можно более осторожным, чтобы не повторить глупость своего отца.
Чтобы узнать, что его так же обманули. И обманула женщина, которой он научился доверять – это причинило такую сильную боль, что он никогда не сможет признать это вслух.
Не говоря ни слова, Найэл поставил перед Талорком чашу с медовухой, и тот, также без единого слова, одним махом опустошил ее. Осгард поднялся из-за стола и вернулся через несколько минут с бочонком гораздо более крепкого напитка, чем медовуха. И в течение последующих часов, Талорк принялся методично опустошать бочонок. В какой-то момент он вызвал одного из своих воинов, чтобы передать послание королю Шотландии, о предательстве сэра Гамильтона с требованием возмещения ущерба.
Держа чашу в руках, он был полностью погружен в свои мысли, когда Барр сказал ему:
- Ты должен отдать должное ее изобретательности.
Талорк уставился на своего заместителя, и в его пристальном взгляде читался вопрос.
Барр лишь пожал плечами, будучи почти таким же пьяным, как его лэрд.
- Она обвела вокруг пальца не только тебя и членов нашего клана, но и людей своего отца. Тамара же обманула только твоего отца, но и то, только потому, что он думал не тем, что у него на плечах, а тем, что у него в штанах. Наша леди очень умная, а не просто еще одна женщина, которая использует свое хорошенькое личико, чтобы манипулировать мужчинами.
- Она не просто хорошенькая, - вставил Ирк, невнятно произнося слова. – Наша леди прекрасна.
Осгард, скорее всего, мог бы возразить, но он лежал лицом на столе и храпел. Он никогда не мог пить виски, как и отец Талорка.
- Да, красивая и умная, - Финн произнес нараспев пьяным голосом. – Словно ангел.
Талорк взглянул на своих воинов и нахмурился. Слова Финна жгли подобно яду, но он никогда в этом не признается.
- Она лгала всем нам.
- Она скрывала свою слабость. Подобно хорошему воину, - проговорил Барр. - Мы не показываем наши слабости другим.
- Она не воин, - проревел Талорк, хотя, после последней чаши того ядовитого пойла, это получилось не очень внушительно. - Она моя пара.
- Да, это правда.
Айрил посмотрел на лэрда затуманенным взглядом:
- А ты спросил у нее, почему она скрывала свой недуг?
- Это не недуг. Она глухая, а не больная, - ответил Талорк сердито.
- Он не спрашивал. Мы все были здесь, когда он проверял ее. – Ирк, казалось, позеленел.
Если он достаточно умный, а все элитный воины-крикты не были обделены разумом, то сегодня он более не будет пить.
- Нет, я не спрашивал. Разве есть веская причина, чтобы лгать мне?
Барр помог Ирку опуститься на пол, когда тот покачнулся.
- Ты об этом не узнаешь, пока не попытаешься выяснить.
- Она сказала, что боялась, - проговорил Финн невнятно.
- Вот. Она трусиха. – Но когда Талорк произнес эти слова, они показались ему незначительными.
- Она твоя пара. И это твоя обязанность узнать, чего она так боится. - Тон Барра не оставил места для возражений.
И это была одна из причин, почему Талорк так ценил своего заместителя: Барр не боялся высказывать свое мнение, когда это было необходимо. Не то чтобы Талорк всегда соглашался.
На данный момент он не был уверен, что может мыслить здраво. За исключением того, что стол показался ему чертовски удобным местом, чтобы заснуть.

После бессонной ночи, сразу же после восхода солнца, когда Талорк так и не вернуться в свою спальню, а Гуайэр так и не покидал ее, Абигейл спустилась в большой зал. Она оставила Гуайэра спать на самодельной кровати, которую они вместе соорудили из нескольких шкур их с Талорком постели.
Ей казалось, что мужу это не понравится, но тогда он мог бы вернуться и сказать, чтобы Гуайэр возвращался спать в свою комнату. Независимо от того, сколько раз Абигейл заверяла сенешаля, что если она останется сама, с ней будет все в порядке, он отказывался покинуть ее.
Его присутствие не давало ей возможности выплакаться. Насколько бы Абигейл не хотелось это сделать, она была благодарна Гуайэру за то, что помог ей сохранить силу духа. Опять же, учитывая, каким проницательным человеком он был, его помощь вполне можно было назвать обдуманной.
По крайней мере, у нее еще остался один верный друг среди Синклеров.
Спертый запах виски ударил ей в нос, когда Абигейл была ещё на полпути, спускаясь вниз по лестнице, и поэтому она была полностью готова к виду, который открылся перед ней. Все элитные воины, которые были прошлым вечером в зале, как один спали в различных позах на полу зала.
Талорк как сидел за столом, так и заснул, уткнувшись лицом в столешницу, по крайней мере, он не валялся на полу, как Осгард. Или Найэл.
Большой в шрамах воин открыл глаза и уставился на Абигейл, ожидая ее следующего шага.
Она открыла, было, рот, чтобы заговорить, но он отвернулся с явным намерением игнорировать ее присутствие. Поднявшись на ноги, Найэл не оглядываясь и не произнеся ни единого слова, покинул зал. Что ж, ничего не поделаешь. Его отношение не смягчилось после ночи, или он, по-видимому, выпил очень много виски.
Следующим проснулся его брат-близнец, Барр. Его глаза были более ясными, чем у Найэла, и выражение лица было более открытым.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - прошептала девушка в ответ, не уверенная, что хотела бы разбудить остальных.
- Я не вижу Гуайэра.
- Я оставила его спящим в комнате.
Барр кивнул.
- Талорк страшно разозлиться, когда узнает, что ты снова спускалась по лестнице без сопровождения.
- Думаю, что это наименьшее из моих забот сегодня утром.
- Ты обманула его, и теперь он чувствует себя глупцом.
- Он не глупец.
- Да, я знаю. И он это также знает, но то, что он знает и то, как он себя чувствует, не всегда одно и то же. Это касается всех нас, не правда ли?
- Думаю да. – Обхватив себя руками, Абигейл посмотрела на остальных воинов. - Мне кажется, что они все чувствуют себя паршиво.
- Или не чувствуют ничего.
- Иногда мне тоже хочется ничего не чувствовать, - призналась она, едва слышно.
Но Барр услышал. Эти крикты имеют острый слух хищника.
- Не пытайся достичь этого при помощи того ядовитого пойла. Это не стоит того, да и головная боль на следующее утро просто невыносимая.
- Может тогда будет лучше, если я поговорю с Талорком в другой раз.
Как раз в этот момент ее муж поднял со стола голову и взглянул на нее все еще острым взглядом налившимися кровью глазами.
- О чем это вы тут говорите?
Она не могла поверить, что муж мог задать такой глупый вопрос.
- О вчерашних откровениях.
- Ты имеешь в виду мое открытие, что с момента нашей встречи ты лгала мне?
- Я никогда не говорила тебе, что могу слышать.
- Но ты никогда и не говорила мне, что не можешь.
- Нет, не говорила.
- Почему?
- Я предпочла бы обсудить этот вопрос приватно, - проговорила Абигейл, еще раз посмотрев на воинов вокруг них. – Вчера твои воины и так насладились представлением. Хватит.
- Я не вижу необходимости вообще обсуждать этот вопрос.
Девушка скрестила перед собой руки.
- Я имею право узнать, что меня ждет в будущем. – Большую часть прошлой ночи она провела в размышлениях и пришла к нескольким выводам. Наиболее важным было то, что она должна убедить Талорка позволить ей остаться среди Синклеров.
Она знала, что это будет нелегко, но ей ничего в жизни не давалось легко с тех пор, как в детстве ее чуть не убила лихорадка.
Кроме того, она решила больше не скрываться от правды, какой бы она ни была. Таким образом, муж поговорит с ней. И так и будет.
Талорк ничего не ответил, но, поднявшись из-за стола, он что-то сказал Барру, чего она не могла увидеть, и направился вверх по лестнице. Абигейл последовала за ним, необъяснимо разочарованная тем фактом, что он не настаивал, чтобы она взяла его под руку во время восхождения по лестнице.
Она сделал всего два шага, когда он остановился, обернулся и схватил ее за руку.
- Я, наверное, менее устойчив, чем ты. - Но он все же не выпустил ее руку.
- Я не знаю, откуда ты взял, что я неуклюжая, - пробормотала Абигейл, обращаясь к его спине.
Если он и ответил, то не стал поворачиваться, чтобы она могла это увидеть.
Когда они достигли своей спальни, Гуайэра там уже не было. Облегчение быстро сменилось разочарованием, когда Талорк выпустил ее руку и отошёл. Его тело дернулось, когда он увидел, где спал воин. Талорк посмотрел на Абигейл.
- Не смотри на меня так, как будто это моя вина. - Она махнула рукой на самодельную кровать. - Ты сам приказал ему остаться со мной. Если бы ты пришел ночью в нашу спальню, ему бы не пришлось здесь спать. Я пытался убедить его оставить меня, но он отказался это сделать.
- Он так и должен был поступить, - ответил Талорк, но бросил на шкуры недобрый взгляд.
Надеясь, что если он не будет видеть эти шкуры, то будет меньше о них думать, Абигейл схватила их, чтобы положить обратно на их с Талорком кровать.
Но муж схватил ее за руку.
- Не смей.
- Почему нет?
- Я не буду спать на шкурах, на которых остался запах другого мужчины.
Ох, Господи!
- Ты хочешь сказать, что можешь учуять запах Гуайэра на нашей кровати? – Каким бы хорошим воином Талорк не был, но это было уже просто сумасшествием.
- Могу. Я добуду другие шкуры для нашей кровати. А до тех пор, мы обойдемся без них.
- И вправду, почему бы и нет? Мы же с самого начала как-то обходились без кровати. Что случиться, если мы вообще будем спать на голом полу? – ворчала она себе под нос, бросая меха кучей на пол.
Когда она выпрямилась, Талорк еще более яростно смотрел на нее.
- Тебе не нравится наша кровать?
- Это не кровать. Это куча шкур, - произнесла она с сарказмом, а потом поняла, что поступает неразумно. Сейчас не время для обсуждения своего спального места.
- Не обращай внимания. До тех пор, пока мы делим их вместе, они мне очень нравятся.
Проблеск чего-то подобного на сожаление промелькнул в его глазах.
- Я не намеревался спать в большом зале всю ночь.
Было приятно это слышать, хотя она не была уверена, что это значит в свете того, что он говорил накануне.
Желая отвлечься на мирские хлопоты, а не противостоять тем проблемам, которые поставили под угрозу ее недавно приобретенное счастье, Абигейл подняла шкуры и проговорила:
- Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
- Мне все равно.
Она положила их в угол.
- Хорошо. – Позже она отдаст их Гуайэру. Он, без сомнения, найдет применение мягким, роскошным шкурам.
- Почему ты обманула меня? – Талорк прислонился спиной к двери, от него все еще исходил запах виски, а вид пледа свидетельствовал о том, что он в нем спал.
При всем этом, он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. От одного его вида просто захватывало дух, и было удивительно, что после их первой встречи, она все еще дышала. Но сейчас было не время размышлять о том, насколько привлекательным был ее муж лэрд.
Абигейл открыла, было, рот, но ничего не смогла произнести. Она должна была сказать ему всю правду. Она больше никогда не будет лгать ему, словом или делом. Вот только она была уверена, что правда не поможет в ее деле.
- Ты сама сказала, что хочешь поговорить, - посмотрел на нее Талорк осуждающе.
И она была уверена, что будет все только хуже.
- С самого начала я знала, что если я скажу тебе о своем изъяне, ты откажешься жениться на мне.
- Почему ты так думала?
- Никто не хочет невесту с недостатком.
- У каждого человека есть свои недостатки.
- Ты хочешь сказать, что женился бы на мне, несмотря на мой недуг?
Талорк пожал плечами.
- Причиной, почему ты скрывала свою тайну, было желание выйти за меня. Но почему я был тебе нужен?
Забавно, как это он не предположил, что причиной было желание каждой девушки выйти замуж. Абигейл не сомневалась, что аббатиса бы одобрила разумность мышлений Талорка.
- Брак с тобой дал мне возможность попасть в Хайленд. Я надеялся, что как только ты обнаружишь мою тайну, то отправишь меня жить к Эмили, и не вернешь обратно в Англию.
- Ты вышла за меня только чтобы воссоединиться со своей сестрой.
Талорк был сообразителен. Абигейл всегда знала это.
- Да.
- Почему бы просто не уехать к ней жить? Твоя мать, казалось, была не особо рада твоему присутствию.
Это мягко сказано.
- Ей нужна была более основательная причина для того чтобы избавиться от моего присутствия в её доме навсегда.
- Сука.
Девушка вздрогнула, не уверенная, кого он имел в виду, Сибил или ее, Абигейл.
- Как я уже говорил, я не буду извиняться за такие слова по отношению к твоей матери. У нее каменное сердце.
- Только тогда, когда дело касается меня.
- Почему?
- А как ты думаешь?
- Если бы я знал, я бы не стал спрашивать.
- Потому что я неполноценная. Для меня нет места в ее жизни. - Так как и Талорк сказал, что для нее нет места в его клане.
Даже сейчас, несколько часов спустя, эти слова резали ее, словно кинжал.
Талорк произнес какое-то слово, которое она не могла понять. Она не просила его объяснить его значение, потому что не была достаточно уверена, что ей хочется это знать.
- Если твой план состоял в том, чтобы заставить меня доставить тебя в Хайленд, а затем, когда я узнал бы о твоем изъяне, отправить тебя жить к сестре, что, кстати, было не идеальным планом, то почему ты не рассказала мне правду сразу же, как мы достигли крепости?
Эта дискуссия проходила лучше, чем Абигейл могла бы надеяться, и то, что он по-прежнему задавал ей вопросы, вселяло надежду. Не настолько, конечно, чтобы поднять ей настроение, но достаточно, чтобы сердце ее не стучало как бешенное.
- К тому времени, как мы достигли земли Синклеров, я знала, что уже не хочу оставлять тебя.
- Ты продолжала обманывать меня с надеждой остаться со мной? – спросил Талорк, как бы уточняя. - Ты была настолько уверена, что, узнав о твоем секрете, я откажусь от тебя?
- Да. На оба вопроса - да.
Но Талорк никак не отреагировал на это признание.
Когда молчание между ними стало просто невыносимым, Абигейл спросила:
- Как ты собираешься поступить со мной?
- Ты все еще желаешь, чтобы я отправил тебя жить к Балморалам?
- Нет. - Разве она не сказала только что, что хотела бы остаться с ним?
Талорк посмотрел на нее с раздражением.
Если он хочет, чтобы она произнесла это, то она это сделает.
- Я хочу остаться здесь, как твоя жена, если ты все еще желаешь меня.
- Почему?
- Я люблю тебя. Я сказала тебе об этом вчера.
- Ты могла лгать.
Эти слова еще больше ранили ее и так разбитое сердце.
- Я не лгала.
- Было ли что-то еще, о чем ты мне солгала?
- Нет, но я кое-что скрыла от тебя.
- И что же это?
- Я начала слышать голоса в голове. Мне хотелось бы думать, что это твой голос, но это, конечно, не может быть ничем другим, кроме как моим воображением. Я больше ничего не слышала. Хотя, в одну ночь я услышала вой волка.
- И это все?
- Да.
Талорк кивнул, а затем повернулся, чтобы уйти, так если бы все было уже улажено между ними.
- Разве тебя это не тревожит? - спросила Абигейл в отчаянии. – Тебя не тревожат голоса в моей голове?
- Нет.
Было ли это потому, что он намеревался от нее избавиться?
- Ты собираешься отправить меня прочь?
- Ты моя жена.
У Абигейл не нашлось, что ответить на это, и, прежде чем она начала бы умолять, Талорк ушел.


Талорк бежал по лесу в своей волчьей форме. Он поплавал в озере, чтобы очистить голову от остатков действия виски, но это не помогло ему разобраться в своем замешательстве по поводу откровений жены.
Она обманула его, как Тамара обманула его отца. Только его отец понял истинную сущность своей жены слишком поздно. Талорк же напротив уже хорошо был осведомлен о хитрых манипуляциях Абигейл, но он не желал никуда отправлять ее.
Проблема заключалась в том, что, как и его воины, он восхищался способностью жены скрывать свою слабость. Он не мог избавиться от ощущения гордости, что она была настолько талантлива, что могла понимать собеседников, читая по губам и говорить так, что никто не мог догадаться, что она ничего не слышит. Восхищение, которое Талорк испытывал, вступало в противоречие с чувством предательства, которое разъедало его изнутри, и все же он не мог от него избавиться.
Как и не мог избежать желания – нет необходимости, - быть рядом с женой. Не то чтобы у него был большой выбор. Если он прогонит Абигейл прочь, он лишиться всякой надежды произвести вместе с ней детей-криктов. Как связанный с истинной парой крикт, он физически не был способен осуществлять акт спаривания с кем-то другим, кроме Абигейл. По крайней мере, до тех пор, пока смерть не разлучит их, или предательство будет настолько великим, что даже его волк не захочет быть с ней.
Было ясно, что его волк не особо беспокоился по поводу вероломства Абигейл. Он, как никогда, чувствовал притяжение к ней и желание защищать. Он по-прежнему жаждал ее одобрения, и возможность учуять ее запах в форме волка. Это была жажда, которая крепла с каждым днем, становясь более острой при малейшем признаке посягательства другого мужчины на то, что Талорк считал своей территорией.
Когда он обнаружил запах Гуайэра на шкурах, на которых они с Абигейл спали, волк завыл от недовольства. Талорку хотелось выбросить проклятые шкуры из окна. Он не сделал этого, выказывая, по его мнению, небывалую сдержанность. Особенно, когда его подруга так бережно их свернула, и ее запах смешался с запахом сенешаля.
Его ангелу многое нужно узнать о природе криктов.
И о его природе.
Абигейл заявила, что любит Талорка, но также она посмела предположить, что он способен изгнать ее только потому, что она не слышит. Конечно, это было бремя, которое ей пришлось нести. Ее глухота никак не повлияла на его отношение к ней. Разве только, что он должен быть более внимательным, защищая ее, зная, что она была более незащищенной от окружающего мира.
Ее глухота объясняла также то, что, как он думал, она игнорировала его, а на самом деле просто не знала, что он что-то сказал.
Разве это может быть чем-то плохим?
А еще, она так скрывала свою глухоту, что это и обеспокоило его, и впечатлило. Ни один крикт не скрывал с таким талантом и изобретательностью свою вторую сущность, как это делала Абигейл, скрывая свою глухоту. Когда придет время разделить с ней тайну своего народа, Талорк не сомневался в ее способности сохранить ее.
Но он никак не мог бы успокоиться, что она смогла так легко его обмануть. Абигейл заверила его, что ни о чем другом не лгала, но мог ли он верить ей?
Она вышла за него замуж с намерением использовать для воссоединения с сестрой. Она произносила брачные обеты и древнюю криктскую клятву, совсем не веря в то, что говорит. Эта истина затронула что-то глубоко внутри него, принося боль, которую он не испытывал со времени потери родителей. Его священная подруга произносила криктскую клятву, как ребенок со скрещенными пальцами.
Это, по крайней мере, заставило его волка скорбеть.
Несмотря на то, что Абигейл была англичанкой и человеком, Талорк давал клятву добросовестно, как перед священником низкогорья, так и в пещере перед лицом братьев-криктов. С самого начала, он не планировал избегать данных обещаний. Тот факт, что его ангел воспринимала брак так несерьезно, был для Талорка, как нож в сердце.
Ему очень не нравилось, что она имела такую силу над ним, что могла так легко причинить боль. Талорка злило то, что он был так восприимчив, особенно перед своей парой, которой не мог доверять. Это было то, что он пообещал себе никогда не испытывать. Талорк был так уверен, что никогда не повторит ошибки отца.
Но вот, он оказался уязвимым для англичанки, для человеческой женщины. Это, бесспорно, было проклятием.
Она утверждала, что изменила свое намерение использовать его, как только поняла, что хочет остаться с ним. Как будто это её оправдывало.
Это не так. Она только показала, что была способна на предательство ради своей собственной выгоды, как Тамара. Даже если бы Абигейл действительно полюбила его, как она утверждала, началось все с того, что она использовала его, лгала ему, не воспринимая серьезно ни их брак, ни их криктский ритуал спаривания.
Насколько Абигейл была похожа на его мертвую мачеху?
Это был тот вопрос, который заставлял его мчаться через лес в волчьем теле, вместо того, чтобы вернуться в замок, к жене.

Глава 15

Талорк не отправил Абигейл прочь. По крайней мере, в тот день.
Конечно, его не было поблизости, чтобы дать указание о ее изгнании. Он исчез рано утром, сразу же после их разговора, и с тех пор еще не возвращался.
Он, также, не тренировал своих воинов. Его подменил Барр. Но его близнец ему не помогал, подметила Абигейл, проходя мимо растилища по дороге в кузницу. Она хотела спросить Магнуса, сможет ли он сделать для нее какое-то приспособление, чтобы можно было копаться в саду.
К кузнице Абигейл подходила с опаской, не зная, какой прием ей окажут. Впрочем, Магнус не только как всегда почтительно и любезно с ней обращался, но даже улыбнулся, когда она рассказывала о своих пожеланиях.
- Да, я могу сделать это прямо сейчас. Это действительно замечательная мысль.
- Спасибо. – Должно быть, кузнец не слышал об ее обмане.
Но его следующие слова рассеяли предположение Абигейл.
- Правда ли то, что вы не можете слышать?
- Да.
- Вы очень ловкая, это точно.
Она хотела сказать что-то в защиту, но одобрительный взгляд на его лице остановил ее.
Магнус кивнул.
- Вы настоящая пара нашему лэрду.
- Ээ.… Благодарю.
- Крикты должны уметь хранить секреты.
- Но я не крикт.
- Нет, не крикт, но у вас сердце и ум истинного крикта. – Судя по тому, как он выпятил грудь и как его глаза заблестели, это была наивысшая похвала от кузнеца.
И это был только первый из ряда подобных странных разговоров, которые провела Абигейл с членами клана в этот день. Ненависть от них совсем не исходила, а то, насколько ей хорошо удавалось скрывать свой изъян, лишь увеличило их уважение к ней.
Абигейл только хотела, чтобы так же и муж к ней относился, но пока никто не знал, что она планировала использовать Талорка, чтобы добраться до сестры.
Как бы странно это не выглядело, но ее мужа, казалось, больше обидело то, что она солгала, а не то, что она была глухая. Клан восхищался ее способностью так долго скрывать свою тайну, и, казалось, не испытывал никакого беспокойства по поводу ее глухоты. Более того, они испытывали трепет от её способности предугадывать их внезапное появление, зная, что она не могла услышать, как они подходят.
Так было с каждым, кроме Найэла. Он полностью игнорировал Абигейл.
Она в страхе наблюдала с другой стороны внутренней площадки замка, когда Гуайэр спросил его, в чем дело. Может быть, ей не нужно было подслушивать, но было трудно расставаться со старыми привычками. Кроме того, этот разговор показался ей увлекательным.
С зеленым огнем в глазах Гуайэр уставился на Найэла и прорычал:
- Да что с тобою происходит?
- А ты не слишком близко стоишь, Гуайэр? – вопросом на вопрос ответил Найэл.
Сенешаль сжал кулаки.
- Неужели моя близость раздражает тебя?
- Ты тот, кто убегает от меня подальше, когда я подхожу слишком близко.
- Это неправда.
- Правда.
- Я же не убегаю сейчас.
- Я заметил. Похоже, что ты готов столкнуться даже с изуродованным демоном из кошмаров, если это нужно для жены твоего лэрда.
- Не называй себя так! - Сухожилия на шее Гуайэра напряглись, давая понять Абигейл, что он кричал.
У Найэла на лице не было даже малейшего признака раскаяния – он выглядел сердитым. Очень, очень сердитым.
Гуайэр глубоко вздохнул, очевидно, стараясь успокоиться.
- Ты очень жесток по отношению к ней.
- Как я отношусь к Абигейл не твое дело, сенешаль.
- Она мой друг.
Абигейл поймала себя на том, что улыбается такому заявлению, хотя и понимала, что разговор между ее самыми любимыми Синклерами проходит очень серьезный.
- Неужели?
- Что ты имеешь в виду?
Да, что же он имеет в виду? Абигейл хотелось бы тоже знать.
- Ты провел ночь в ее комнате.
- Как ты смеешь, даже предполагать…
- Я ничего не предполагаю, - ответил Найэл, потирая лицо ладонью. – Давай оставим этот разговор.
- Ну, уж нет. Я этого так не оставлю. Наша госпожа заслуживает лучшего отношения к себе, чем то, как ты к ней относишься.
- Я буду защищать ее ценой своей жизни.
Абигейл поверила ему, в его глазах не было ничего, кроме искренности и какой-то необъяснимой грусти.
- Она больше, чем просто та, которую нужно защищать, - не сдавался Гуайэр. – Она твой друг. По крайней мере, я так думал.
- Я тоже так считал.
- И что? Ты больше так не считаешь?
- Она обманула нашего лэрда. Она причинила ему боль. Она обманула меня.
- У нее были на то свои причины.
- Они не имеют никакого значения.
Абигейл боялась, что ее муж разделяет мнение своего воина.
- Имеют.
- Ей не нужна моя дружба, у нее есть ты.
Абигейл больше не могла оставаться в стороне. Она направилась к двум спорящим мужчинам. И так спешила, что не сразу заметила вибрации земли под ногами. А когда заметила, то инстинктивно отпрыгнула в сторону, поворачиваясь посмотреть, что заставило землю так дрожать.
Гигантский черный жеребец Талорка был почти над нею. Она отскочила с его пути, но этого оказалось недостаточно. Понимая это, Абигейл припала к земле, стараясь откатиться подальше от смертельных копыт зверя.
Девушка почувствовала дуновение воздуха над собой, когда конь перепрыгнул ее. Это было то, что она назвала бы «близко». Слегка покачиваясь от пережитого, Абигейл поднялась на ноги и отряхнула свой плед. Только тогда она заметала бежавших к ней воинов.
Найэл подоспел первым.
- Ты не пострадала?
- Нет, - девушка попыталась робко улыбнуться ему, но он не ответил. - Только немного шатает.
- Некоторые из клана кричали, предупреждая об опасности, но ты не слышала. - Он, казалось, не обвинял, а просто выказал наблюдение.
Тем не менее, краска от унижения залила лицо Абигейл.
- Нет, я ничего не слышала.
- Как тогда ты знала, что нужно отскочить в сторону? - спросил Найэл, и во взгляде его она с легкостью могла прочитать как любопытство, так и беспокойство.
- Я почувствовала, как дрожит земля под моими ногами.
- Да, это наша леди, - произнес один из воинов.
Краска стыда немного спала и Абигейл больше не чувствовала себя такой униженной.
Гуайэр протянул руку и сжал ее плечо.
- Молодец, - похвалил он и поднял глаза на Найэла. - Даже если некоторые из нас чертовски упрямые и не хотят признавать это.
Абигейл схватила Гуайэра за руку:
- Не нужно.
- Я не буду мириться с тем, что он так холодно с вами обращается.
- Гуайэр… - она вздохнула и сказала то, что необходимо было сказать. - Мой обман причинил ему боль.
- Я не нуждаюсь, чтобы ты защищала меня от…от Гуайэра, - сказал Найэл, устремляя на их обоих едкий взгляд. Потом он умчался прочь, в сторону растилища, толкнув по дороге двух воинов, что оказались на его пути.
- Что с ним такое? - спросил Ирк.
Абигейл и Гуайэр беспомощно пожали плечами. Мимо прошел Барр, вместе с двумя опытными вонами-криктами ведя все еще взволнованного коня.
- С ним все в порядке?
- С кем, леди? – спросил Ирк.
- С конем Талорка, - ответила Абигейл Ирку, устремив взгляд на Барра.
- Все под контролем.
- Вы должны найти того, кто стал причиной его волнений. Осмелюсь предположить, что это был кто-то из молодежи. Возможно, это была какая-то шалость, и они не думали, что это будет иметь такие серьезные последствия. Я бы не хотела, чтобы это повторилось. – Абигейл закусила губу, глядя на бедного взмыленного коня. - Я хотел бы, чтобы Талорк был здесь, он мог бы быстрее успокоить животное.
- Когда наш лэрд вернется с охоты, я не думаю, что его первой заботой будет конь, - ответил Барр с усмешкой.
Абигейл поморщилась.
- Ну, если вы так говорите. - Но ей с трудом верилось, что так и будет. Скорее наоборот.
- Почему это Найэл в более скверном расположении духа, чем всегда? – спросил Ирк. - Даже с похмелья, он обычно не такая сволочь.
Барр пристально посмотрел на воина.
- То есть, я хотел сказать… - Ирк запнулся.
После этого Барр посмотрел на руку Абигейл, которая все еще покоилась в руке сенешаля.
- Я считаю, что гнев моего брата был не только следствием выпитого бочонка виски.
Абигейл опустила руку, все еще не совсем понимая, почему Найэл был так расстроен. Сначала она полагала, что это из-за того, что она скрывала секрет о себе. Но теперь, после слов Барра…, что Найэл, возможно, ревновал? К чему? К ее дружбе с Гуайэром? Но это не имело никакого смысла.
Он же не был таким ограниченным.
Без дальнейших пояснений, Барр повел коня в конюшню.
Гуайэр наблюдал за ним несколько мгновений, а потом покачал головой и вздохнул. Повернувшись к Абигейл, он проговорил:
- Готовы ли вы вернуться в башню?
- Не думаю, что эту каменную глыбу, этот замок можно назвать просто башня, - сказала она, приведя те же аргументы, что и тогда, когда впервые приехала сюда.
- Да ведь замки облагаются налогом, моя госпожа.
- Ладно, тогда веди меня к башне.
И они туда добрались, в конце концов. После того, как ещё несколько членов клана выразили свою радость, что Абигейл не пострадала, и после того, как высоко оценили ее ум и, несмотря на глухоту, способность быстро реагировать на опасность.

Талорк вернулся в крепость как раз перед ужином. Его охота была успешной, и он отнёс Уне на кухню кабана.
Она высоко оценила его навыки охотника, а затем посмотрела на него с сочувствием.
- Мне очень жаль, лэрд.
- Почему тебе жаль? - спросил он, не очень заинтересовано. Его мысли были в другом месте, как это было весь день.
- Потому, что вас обманом заставили жениться не только на глухой девчонке, но и еще полной обмана и хитрости. - Уна поцокала языком и покачала головой. - Я не знаю, почему остальные члены клана ведут себя так, как будто она совершила какой-то великий подвиг, обманув всех нас.
Талорк этого не заметил, но он был бы очень рад, если бы это было правдой. Он не хотел бы защищать Абигейл от ее собственного клана.
Как и не хотел разглагольствовать с вдовой, и поэтому Талорк просто пожал плечами. После этого он не мог не подумать о том, что предпочел бы увидеть взгляд его ангела в ответ на его пожимание плечами, вместо слишком сострадательного взгляда Уны.
Ощущая неприязнь, причину которой он не смог понять, от короткого разговора с вдовой, Талорк направился в главный зал, чтобы присоединиться к своим воинам и жене.
Она уже сидела на своем обычном месте за столом. Ее волосы светились золотом, локоны на вид были гладкими, как будто по них только что прошлись щеткой. Абигейл надела одну из своих вышитых блузок, и накинула сверху плед. Талорку осенило, что все эти усилия она приложила, чтобы понравиться ему.
По крайней мере, уж лучше, если это будет для него.
Талорк посмотрел на свой плед, на котором виднелись небольшие брызги крови от убитого кабана и в уме пожал плечами. Он не женщина, чтобы беспокоиться о своем внешнем виде, но, возможно, он мог бы смыть с себя пот и грязь от прогулки прежде, чем входить в зал.
Сейчас, в зале он уже этого не сделает. Талорк подошел к столу, все его внимание сосредоточилось на жене.
Она покраснела и выглядела слегка расстроенной. Он нахмурился, прислушиваясь к тому, о чем говорят вокруг. Люди гудели о чем-то, что связанно с его конем и с его женой. Может, она хотела покататься на нем? Талорк знал, что жеребец до этого времени проявлял по отношению к его жене огромную терпимость.
Когда он тронул ее за плечо, давая знать о своем присутствии, Абигейл посмотрела на него с удивлением на своем с изящными чертами лице.
- Ты уже вернулся.
- Как видишь.
- Была ли твоя охота успешной?
- Да. Завтра мы попробуем кабана. - Они могли бы сегодня его попробовать, но того кабана, которого он убил еще вчера растянули другие хищники. Но это не было неожиданностью, так как он сам оставил его там для зверей.
Талорк сел рядом с женой и обратился к Барру:
- Что же за приключение случилось с моей женой и с моим конем, пока меня не было?
- Кто-то сильно избил жеребца, а затем выпустил его в полной ярости из конюшни.
Барр не успел даже слова сказать, когда Ирк выкрикнул с удовольствием:
- Твоя жена оказалась прямо на его пути.
Низкое рычание ярости загрохотало у Талорка в горле, что заставило других криктов сидящих за столом немедленно зарычать в ответ в безоговорочном подчинении. Только то, что жена сидела рядом невредимая, без каких-либо видимых повреждений, удержало Талорка выразить свой гнев оглушительным ревом.
Он резко повернулся к Абигейл.
- Ты в порядке?
- В полном порядке, - улыбнулась она в ответ.
- Кто-то спас ее. Кто? - спросил Талорк Барра.
- Она сама себя спасла. Она не услышала крики предупреждения, но она заметила, что задрожала земля под ногами, - ответил он с явным восхищением.
Черт возьми, Талорк был более чем просто впечатлен.
- А где были те, кто должен был ее сопровождать?
Судя по выражению лица Барра, до этого он как-то не задумывался об этом.
- Я не знаю, Талорк. Кого ты назначил сопровождать ее сегодня?
Талорк вернулся памятью в утро, когда он покидал крепость. Конкретно он не назначал никого. Он распределил обязанности среди своих воинов так, чтобы они не пропускали тренировки. Несмотря на то, что он не назначил кого-то конкретного, его жена должна была хорошенько подумать, прежде чем покидать башню без сопровождения.
- Ты же знаешь, что тебя должен кто-то сопровождать, когда ты покидаешь нашу комнату, - упрекнул Талорк жену.
Проблеск чего-то похожего на гнев вспыхнул в ее прекрасных карих глазах, но потом она моргнула и он исчез.
- Я никогда не остаюсь одна.
- Если бы тебя кто-то сопровождал, ты никогда не была бы в опасности.
- Я сама могу постоять за себя. И делаю это уже много лет.
- Она же обуза для всего клана. Это каждому понятно, - проворчал сердито Осгард со своего места за столом.
Талорк обернулся к жене, чтобы посмотреть ее реакцию на слова старика, но она, казалось, не заметила их. Он неожиданно осознал, что она редко смотрела в сторону Осгарда. Учитывая тот факт, что она не могла "услышать" его, если не смотрела на него, этим своим поведением она «не замечала» капризного и склочного воина.
Это был очень эффективный способ справиться с раздражающим нежеланием его советника принять жену лэрда. Талорк должен был отдать должное изобретательности Абигейл.
Он повернулся так, чтобы она не могла видеть также и его губы, и сердито посмотрел на своего советника.
- Абигейл моя жена.
- А клан тогда к черту, так что ли?
- Следи за своими словами, Осгард. Ты заходишь слишком далеко в своих предрассудках, так что потом не удивляйся, если станешь жить с внучатой племянницей в уже и так переполненном коттедже.
- Сегодня под угрозой оказалась наша леди, а не клан, - сказал Гуайэр со своего обычного места возле Абигейл.
- На самом деле, я была не в большей опасности, чем кто-либо другой, - возразила девушка, очевидно прочитав по губам то, что сказал сенешаль.
Осгард фыркнул, а несколько воинов кивнули, соглашаясь с Абигейл, и явно выражая уважение своей госпоже.
- А что на это сказал главный конюх? – спросил Талорк Барра.
- Он никого не видел.
- Совсем никого?
Барр покачал головой.
- Он как раз обучал одну из молодых кобылок в загоне, так что когда твой конь выбежал из стойла, его не было рядом.
- А что с жеребцом?
- На левом боку видны следы ударов.
Талорк испустить такой грозный рык, что несколько воинов нагнули головы.
- Ты проверил на наличие какого-то запаха?
- Кроме запаха главного конюха и его помощника там не было больше никаких запахов, как и на кнуте.
Талорк нахмурился. Тот, кто все это сделал, знал достаточно много о маскировке запаха, чтобы не быть обнаруженным. Кроме того, он очень удачно подобрал орудие, которое бьет лошадь, но человек при этом фактически не притрагивается к животному.
- Ты думаешь, это кто-то из мальчишек?
- Не исключено. - Барр был человеком осторожным, который без каких-либо доказательство не будет обвинять напрасно.
Даже если мальчишки известны своими шалостями.

Даже не будучи уверенной в чувствах мужа к себе, Абигейл нашла ужин на удивление очень приятным. Вечер оказался самым замечательным в ее жизни с тех пор, как десятилетней девочкой она после лихорадки в первый раз спустилась вниз, чтобы поужинать с родными. Больше ей не нужно было скрывать свою тайну.
Облегчение было просто неимоверным. Никто не раздражался, когда она что-то пропускала в разговоре. Каждый вел себя так, как будто ее способность понимать их была каким-то большим талантом, как будто она была какой-то особенной.
И никто не ругался.
- Ты скрывала свою глухоту от своих английских родственников? – Спросил как всегда любопытный Ирк.
- Конечно. Знали только моя мать и отчим, а позже и младшая сестра, Джолента.
- Почему "конечно "?
- В лучшем случае, мой изъян считался бы большим несчастьем.
- А в худшем? – спросил Ирк.
- Многие священники учат, что такая немощь указывает на влияние демона.
- Неужели тогда английские священники такие легковерные? – спросил Финн. - Или вы ждете, чтобы мы тоже в это поверим?
- Уверяю вас, это правда. – Абигейл очень хотелось, чтобы это было не так. – Моя знакомая аббатиса говорит, что когда они не могут объяснить, почему лихорадка лишает одних людей слуха или зрения, а другие переживают ее без каких-либо осложнений, они все списывают на происки демона.
- Эта твоя аббатиса, кажется, мудрая женщина, - вставил Гуайэр.
- Я никогда не встречала ее. Мы только переписывались, но я считаю ее своим другом. Она была единственным человеком, кроме моей сестры Эмили, которая не отвернулась от меня, когда узнала о моем изъяне.
Талорк взял ее за лицо и повернул голову так, чтобы их глаза встретились.
- Хватит называть свою глухоту изъяном.
Всё вокруг перестало существовать для нее:
- Это…
- Слабость, хотя про тебя трудно это сказать. Ты удивительно хорошо научилась справляться с этим.
- У меня не было выбора. Я не хотела прожить остаток своих дней в закрытой монастырской келье. – При этих словах Абигейл вздрогнула, ей до сих пор снится это в кошмарном сне.
- У тебя был выбор, но ты не сдалась. – Талорк в недоумении покачал головой, но она не знала, почему. - Единственная беда в том, как по-глупому повели себя твои родители, когда узнали об изменениях в тебе.
- Эмили защищала меня от гнева матери. – Как только было возможно в ее силах.
- Но гнева не должно было быть. Ты же не виновата, что потеряла слух.
- Мать всегда обвиняла только меня. Я должна была сделать хорошую партию, чтобы удовлетворить ее социальные амбиции.
- Брак дочери с лэрдом должен был удовлетворить любую мать.
- Сибил была только рада избавиться от меня, но моя младшая сестра Джолента ревновала.
- Это не имеет значения. Теперь ты моя, и я буду тебя защищать.
Абигейл уставилась на мужа, не зная, как это всё понимать. Не далее как вчера, он утверждал, что для нее нет места в клане. Теперь же он ведет себя так, как будто он и не собирался ее отсылать. Она хотела бы знать про его планы, но не станет спрашивать об этом на глазах у его воинов.
Должно быть, кто-то что-то сказал, поскольку Талорк нахмурился и оглянулся через плечо. Говорил он, отвернувшись, и поэтому Абигейл не могла прочитать по его губам. И тут Осгард поднялся и выбежал из зала.
- Он часто так делает, - тихо сказала девушка.
Муж обернулся к ней и спросил:
- Что делает?
- Осгард в почтенном возрасте, но поступает, как дитя малое. - Она закусила губу, надеясь, что не слишком далеко зашла, критикуя старика.
- Он заплатил большую цену, когда вторая жена моего отца предала наш клан, помогая своему английскому любовнику.
Абигейл медленно отвернулась от Талорка и обратилась к Гуайэру, не желая больше слышать о том, что она несет ответственность за чудовищные поступки мертвой женщины.
- Когда будет следующее собрание торговцев? - спросила она сенешаля, надеясь, что ее желание сменить тему, не было слишком очевидным.
- В начале осени.
- А мы будем участвовать?
- Синклер всегда посылает своих представителей.
- А он сам не едет? - спросил Абигейл, разочаровано. - Мне бы очень хотелось отправиться туда.
Гуайэр посмотрел через ее плечо на Талорка и улыбнулся:
- Кажется, ваш муж требует вашего внимания.
Абигейл обернулась к Талорку с намерением не отвечать, если он снова сделает какое-то замечание по поводу печально известного предательства Тамары. Судя по напряженному выражению лица мужа, он об этом как раз и думал.
Девушка вздохнула:
- Да?
- Тебе хотелось бы побывать на собрании? – спросил он, четко выговаривая каждое слово.
От удивления глаза Абигейл расширились, но она не была дурой, какой считала ее Сибил.
- Очень.
- Тогда мы поедем туда.
- Смогу ли я увидеть там Эмили? - Волнение сквозило в каждом ее слове.
Выражение лица Талорка опять стало мрачным.
- Я не знаю.
- Она моя сестра и я ее люблю.
- И я знаю насколько.
- Пожалуйста, Талорк... – проговорила Абигейл, мольба сквозила в ее взгляде.
- Я обязательно узнаю, станет ли Балморалу известно о нашем намерении принять участие в этом собрании.
Доброта мужа тронула Абигейл, и она заморгала от навернувшихся слез, и, проглотив комок в горле, прошептала простое «Спасибо!»
- Не нужно меня благодарить. Это мой долг делать так, чтобы ты была счастливой.
Вместо чувства разочарования от его рассуждений о долге, Абигейл испытывала радость.
- Не каждый муж так думает. Ты хороший человек, Талорк.
- Крикты очень ответственно относятся к обязательствам перед своей парой.
- Разве друг важнее, чем жена?
Он не ответил, а вместо этого спросил Барра о том, как проходили тренировки воинов за прошедший день.
Абигейл наклонилась к Гуайэру и прошептала:
- Он может быть очень резким.
- Он лэрд. Он не тратит слова впустую.
- Разве ответ это трата слов?
Когда Гуайэр пожал плечами, Абигейл поняла по выражению его лица, что он помнит о ее жалобах по поводу этого жеста, такого любимого среди горцев высокогорья.
Она хихикнула, и вскоре к ней присоединился смех сенешаля.
Оглядывая всех присутствующих за столом, Абигейл наткнулась на острый как нож взгляд Найэла, и ее смех оборвался. Она не могла забыть, что потеряв доверие мужа, она также потеряла и друга.
Позже, уставшая, Абигейл извинилась, собираясь отправиться спать.
- Я провожу вас к вашей комнате, моя госпожа, - предложил Гуайэр.
Но тут внезапно с места поднялся Талорк.
- Я сам пойду с женой.
Абигейл взяла руку мужа с некоторым трепетом. Она не была уверена, что хотела бы остаться с ним наедине, когда он сможет свободно продолжать ругать ее за обман.
Талорк заметил ее колебаний и поморщился, но его рука еще крепче сжала руку жены. Абигейл оглянулась и увидела, как Найэл бросил на Гуайэра какой-то необъяснимый взгляд.
Каким-то образом, огромный воин выглядел обиженным, но Гуайэр не сделал ничего, чтобы его обидеть.

Глава 16

Талорк пропустил Абигейл в спальню, затем закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
- Вы стали очень близки с Гуайэром.
- Он напоминает мне Эмили.
Муж от удивления передернул плечами.
- Мой воин напоминает тебе о сестре?
Абигейл засмеялась.
- Не потому, что он женственный. Он, конечно, не так свирепо выглядит, как ты, но он очень сильный воин. Я бы доверила ему свою жизнь, - сказала она, повторяя то, что когда-то похожее сказала Уна.
- Итак, почему же он напоминает тебе об Эмили?
- Он очень хорошо ко мне отнесся, и даже когда узнал о моем обмане, не изменил своего отношения.
Брови Талорка сошлись на переносице:
- Судя по тому, что я наблюдал сегодня за ужином, многие члены клана чувствуют то же самое.
- Да, это удивительно. Только Гуайэр уже показал себя настоящим другом, выступая в мою защиту, даже перед Найэлом, которого боится большая часть клана.
- Так же, как Эмили, когда ты только потеряла слух, - сказал Талорк, явно умея делать логические выводы.
- Эмили дважды спасла мне жизнь. - Абигейл хотела, чтобы ее муж понял, почему ее сестра была так дорога ей. - Когда у меня была лихорадка, никто не хотел рисковать и ухаживать за мной.
- Даже твоя мать?
- Особенно моя мать.
- Итак, Эмили ухаживала за тобой?
- Да.
- Но ты сказала, что она дважды спасала тебе жизнь.
- В замке моего отца очень боятся непонятных, необъяснимых вещей.
- Действительно?
Абигейл кивнула.
- Если бы остальные жители замка узнали о моем недостатке, они вполне могли бы настаивать, чтобы меня отправили прочь.
- И твой отец согласился бы на это?
- Я знаю только, что моя мать была бы очень рада этому.
Талорк снова произнес то слово, которое она не смогла разобрать.
Не в состоянии прямо посмотреть ему в глаза, Абигейл взглянула на него из-под ресниц и произнесла:
- Я никогда не могла подумать, что когда-то встречу человека, который будет для меня дороже, чем моя сестра.
- Ты хочешь, чтобы я поверил, что этот человек я? – спросил Талорк, напряженность сквозила во всем его теле.
Наплыв эмоций не давал ей говорить, но Абигейл прошептала:
- Да. – И он дороже всех на свете.
Несколько долгих секунд прошло в молчании, пока он пристально не посмотрел на нее.
- Я хочу доказательств.
Абигейл вскинула голову:
-Что?
- Докажи мне, как сильно ты хочешь быть со мной. - Он протянул руки. - Иди сюда.
Это она может сделать.
Без колебаний, Абигейл пошла прямо в объятья, в которых всегда чувствовала себя в безопасности. Его пряный, мужской аромат, омыл её, наполняя тоской. Подняв на него глаза, она позволила всей своей любви выплеснуться наружу сквозь этот взгляд, пусть он видит, и пусть знает о ее чувствах.
- Пожалуйста, не прогоняй меня, Талорк.
Он ничего не ответил, а просто накрыл ее рот своим в страстном поцелуе. На вкус он был, как медовое вино, что подавали за обедом, и еще ему был присущ тот дикий вкус, который олицетворял только его одного. Это была взрывная комбинация, и Абигейл совсем потеряла счет времени. Блаженство все длилось и длилось, хотя, когда все закончилось, казалось, прошло лишь мгновение. Абигейл была как в тумане, ослепленная остротой ощущений. Талорку даже пришлось прикоснуться к ее закрытым глазам, чтобы она посмотрела на него, когда он будет говорить.
Ее глаза с трепетом открылись.
Выражение лица Талорка явно свидетельствовало об обладании и о диком желании.
- Моя.
- Твоя. - Если бы только она могла с такой же уверенностью сказать, что и он принадлежит ей.
- Покажи мне.
Девушка кивнула, наконец понимая, что он хотел, чтобы она сделала, чтобы доказать свою любовь. Он хотел, чтобы она предложила то единственное, что никогда не было частью ее обмана, что не имело никакого отношения ни к ее сестре, ни к кому-либо другому.
Безоглядную страсть, которую она чувствовала к нему.
С этими намерениями, она расстегнула его пояс, позволяя ему упасть на пол, и тут же занялась пледом. Абигейл нужно было добраться до голой кожи. Не только потому, что он хотел, чтобы она что-то ему доказала. Но потому, что она жаждала близости, которую только Талорк мог ей дать.
Сине-зелено-черный тартан с легкостью упал с его великолепного тела. Он не носил рубашку, так что потеря пледа оставила его полностью, великолепно обнаженным. Его тело было полно жизненной силы, сильные мышцы перекатывались под золотистой кожей.
Его член уже почти полностью налился, и с каждой секундой становился все крепче, а мешочек под ним казался тяжелым от переполнившего его семени. От мысли, что в скором времени это семя окажется глубоко в ее теле, Абигейл вся задрожала. Мысль о ребенке была невыносимо сладкой.
Запах пота и мускуса заполнил воздух между ними, взывая к ее чувствам, как жизненный эликсир. Она не понимала, как это случилось, но муж пробудил те примитивные чувства в ней, которые заставляли ее тянуться к нему. Словно животное со своею парою, ей было не только приятно на него смотреть, но и чувствовать его запах, пробовать его на вкус.
- Тебе нравиться смотреть, не так ли, мой ангел?
Ее сердце отозвалось на ласковое слово, и она кивнула, все еще наслаждаясь насыщенностью момента.
Но, чувствовать его под своими пальцами было самым чудесным в мире. Иметь возможность прикасаться к нему, в любом месте, любым способом, каким только она хотела – это было чем-то невероятным. Это было прекрасным.
Не в состоянии противиться желанию насладиться этой возможностью, этой свободой, Абигейл протянула руку и погладила его, скользя кончиками пальцев по шее, груди, животу, и дальше вниз, пока не остановилась прямо над порослью волос, с которых поднималась его напряженная плоть. Девушка вздрогнула от восторга, когда сильное тело мужа дернулось, а член стал все больше наливаться, указывая на то, как она на него действовала.
Обхватив рукой его член, Абигейл задохнулась, ощутив жар, который исходил от его горячей плоти.
- Такой жаркий, такой твёрдый, - прошептала она, вглядываясь в его лицо в поисках признаков удовольствия.
И они были там – в складке между бровями, в закрытых глаза, в приоткрытых губах, сквозь которые прорывалось учащенное дыхание.
Талорк выгнул бедра, проталкивая плоть в кольце ее пальцев.
- Как же хорошо.
Абигейл опустилась на колени и поцеловала вершину члена. Его ноги подогнулись, но он удержался, и девушка поняла, что только сильная воля помогает ему стоять. Она прижалась лицом к черным завиткам его лобковых волос, вдыхая неповторимый аромат мужчины. Его уже до крайности напряженный член терся о ее щеку, когда она вдыхала его соблазнительный аромат.
Схватив Абигейл за голову своими сильными руками воина, Талорк стал направлять ее так, что его натянутая, упругая плоть скользнула по ее губам. Она уставилась на темно-красную головку, капелька жемчужной жидкости показалась с маленькой щели на конце. Абигейл подняла на него глаза.
Талорк в ответ поднял одну бровь, как бы спрашивая, что она будет делать дальше.
Она знала, чего ей хочется. Попробовать его на вкус. Она наклонилась вперед, уменьшая расстояние между своим ртом и кончиком его члена, потом провела по нему языком, ощущая солоновато сладкий привкус.
Талорк стал нежно, но настойчиво направлять ее руками, заставляя поглощать его все больше и больше.
- Пожалуйста…
Абигейл не хотела пропустить ни единого его слова, но удовольствие чувствовать его во рту было просто невероятным. Глаза ее медленно закрылись, когда она подалась вперед, чтобы принять его как можно глубже. Когда головка члена достигла задней стенки ее горла, она расслабилась, наслаждаясь ощущениями. Абигейл начала посасывать, кружась языком вокруг головки. Восхитительно.
Колени Талорка снова подогнулись, когда жена начала повторять движения, увеличивая давление губ. Продолжая работать ртом, Абигейл начала снимать свою одежду. Талорк любил смотреть, когда она раздевалась, и она хотела дать ему все, чтобы показать, что она принадлежит только ему.
Чтобы снять через голову блузку и нижнюю рубашку, Абигейл пришлось на несколько секунд выпустить изо рта каменную плоть, покрытую гладкой, как шелк кожей.
Воспользовавшись этой возможностью, Талорк перебрался на шкуры, где улегся на спину, и, опираясь на локти, широко расставил ноги. Поманив жену рукой, он прошептал напряженным голосом:
- Иди сюда.
Выражение неистовой жажды на лице Талорка заставило сердце Абигейл дрогнуть.
Она тут же двинулась к нему, не потрудившись встать, на четвереньках, покачивая грудью, и не сводя глаз с его лица.
Его роскошные голубые глаза расширились, а затем сузились, а большое тело вздрогнуло в предвкушении.
Ощущение могущества захлестнуло ее от осознания того, что такие простые действия, простые движения, заставляют могущественного крикта лежать у ее ног.
Став на колени между его ног, и, опираясь в пол руками, Абигейл проговорила:
- Я люблю тебя.
Что-то вспыхнуло в его глазах, но Талорк молчал. Ожидая.
Она облизала губы, и смотрела, как его адамово яблоко завибрировало, указывая на то, что он застонал. Поставив руки с обеих сторон его бедер, Абигейл наклонила голову и снова сомкнула губы вокруг его члена. Смакуя вкус жемчужной влаги, что вытекала из маленькой щели на конце его плоти, она сосредоточено продолжала облизывать головку члена.
Абигейл одной рукой обхватила член, отодвигая вниз крайнюю плоть, чтобы получить еще больший доступ, нежно царапая зубами чувствительную головку, а потом облизывая языком. Его бедра дёрнулись вверх, и он обхватил ее за голову руками, зарываясь пальцами в белокурые локоны. Она, то сильно сосала, то нежно лизала, то скользила зубами по его твердости, то едва касалась, доводя мужа до неистовства. Он начал сам двигать бедрами, осторожно проталкиваясь в ее горячий рот, чтобы не навредить ей.
Это было дико, распутно и совершенно греховно.
И вот он кончил, его сущность заполнила ее рот, взывая к ее чувствам. Абигейл проглотила все до последней капли, радостно принимая то, что было таким же желанным и возбуждающим, как и его укусы в шею.
"Абигейл. Мой ангел. Моя истинная пара".
На этот раз она даже не моргнула, услышав голос Талорка. Она не просила его повторить, чтобы снова услышать. Она просто наслаждалась. Ее не беспокоило, было ли это в ее воображении или нет. В этом голосе слышалось благоговение, теплота, и возможно даже, любовь. Абигейл позволила эмоциям заполнить себя. И не важно, что в тот момент это были всего лишь фантазии - они дарили ей надежду и приносили ощущение счастья, которое она всегда чувствовала в присутствии мужа.
Нежными руками Талорк притянул ее к себе, выражение его лица было почти благоговейным.
- Милая моя жена. Мой ангел.
Слезы застилали ей глаза, но Абигейл не делала ничего, чтобы скрыть их. Чувства были слишком острыми, чтобы держать их в себе.
Талорк положил ее рядом с собой на мягкие шкуры, нежно лаская руками прекрасное тело.
- Теперь, я доставлю тебе наслаждение.
- Ты уже это сделал.
Он закрыл глаза, но через мгновение снова открыл – синева его глаз с проблесками золотого сияния заставила девушку задрожать.
- Для меня ты просто совершенство.
- Даже с изъяном?
- Мы все с изъянами, в той или иной форме.
Ее мать думала совсем по другому, и Абигейл была безмерно благодарна Господу, что ее муж не разделял взглядов Сибил.
- А для меня, ты, просто совершенство.
- Так и должно быть, - ответил Талорк и тут же принялся показывать жене, насколько совершенно он подходит ей.
Большие мозолистые руки слегка касались ее тела нежными и одновременно требовательными прикосновениями, заставляя откликаться тихими стонами и прерывистыми вздохами. Он ласкал ее шею, ее нежный живот, ее стройные бедра, ее полную грудь, ее чувствительные соски и, наконец, добрался до средоточия ее желания, что находилось между ног. Абигейл застонала от счастья, когда он вошел в нее, страстно отвечая на сильные, длинные толчки.
Оргазм застал ее врасплох, заставляя ее тело забиться в конвульсиях наслаждения, чувствуя, как его горячее семя разливается глубоко в ней.
После этого, они, обнявшись, растянулись на шкурах. Эти шкуры были ей намного милее, чем любая настоящая кровать, если только Талорк был на них вместе с ней.

Глава 17

Абигейл не могла поверить тому, как изменилось к ней отношение членов клана с тех пор, как они узнали об ее глухоте.
Ей больше не приходилось постоянно поворачиваться, стараясь увидеть лица людей. Зная, что она читает по губам, люди сами старались обращаться к ней лицом, когда говорили с ней. Никто не выказывал раздражения, когда им приходилось повторять что-то дважды, и Абигейл теперь смело могла попросить их об этом. Они старались лично рассказывать ей все новости.
Абигейл понимала, что происходящее вокруг было чем-то новым, ранее ей не доступным. И это было великолепно. Она чувствовала, на самом деле чувствовала свое значение, чувствовала, что наконец-то нашла свое место в этом мире.
Каждый день этой новой, лучшей жизни, Абигейл все больше расслаблялась. Она пробовала что-то новое, отваживаясь, путешествовать за пределы замка все дальше, навещая тех членов клана, что редко посещали крепость. Гуайэр был постоянным ее спутником, но ей очень не хватало дружбы Найэла. Нельзя сказать, что она его не видела. Вместе с невероятно любопытным Ирком, он часто сопровождал их с Гуайэром в их поездках к пастухам, и к тем, кто жил довольно далеко от замка.
Но Найэл сопровождал их в молчании, редко обращаясь к Абигейл и Гуайэру, пресекая любые проявления дружбы хмурым жестким взглядом.
Уна также вернулась к прежнему холодному и вызывающему поведению по отношению к жене лэрда. Абигейл пыталась выяснить у других женщин причину её пренебрежения к ней, но экономка отрицала какие-либо негативные чувства. Но, скрыто или явно, Уна ясно дала понять, что предпочла бы, чтобы Абигейл не вмешивалась в домашнюю работу и оставила эти обязанности ей.
Тем не менее, Абигейл отказалась уступить ей свое законное место хозяйки замка. Она была женой Талорка, и ни за что не позволит другой женщине заставить ее чувствовать себя не соответствующей этой роли. Независимо от того, какое недовольство Уна испытывает к ней, Абигейл по-прежнему будет ее госпожой и хозяйкой в замке. И точка!
Хотя у нее и не было намерения использовать своё положение госпожи над другими людьми, как это делала ее мать, но Абигейл не собиралась позволять, чтобы об нее вытирали ноги. Таким образом, каждый день она постепенно вступала в свои права, все больше забирая «командование» под свой единоличный контроль. Она установила за правило лично руководить женщинами, помогавшими Уне в приготовлении еды, уборке и стирке для Талорка и его элитных воинов.
И, продолжая свою кампанию по приведению главного зала и остального замка, в более жилой и уютный вид, Абигейл проинструктировала Уну о дальнейших изменениях и дополнениях, которые она хотела бы видеть.
Теперь возле камина стояли удобные кресла, а свежие цветы украшали столы. Длинный плед, около четырёх футов в ширину, висел, ниспадая на стене позади стола, за которым во время трапезы всегда сидели Абигейл, Талорк и его лучшие воины. На куске голубого шелка, который Абигейл привезла с собой из Англии, она вышивала чёрными нитками герб Синклеров, и собиралась пришить его прямо в центре вывешенного пледа.
Уна сопротивлялась изменениям, жалуясь другим о том, что свежие цветы лишние в главном зала, а дополнительная мебель только собирает пыль. Когда она была уверенна, что это может сойти ей с рук, то, отменяла распоряжения Абигейл другим женщинам.
Работая в уже разросшемся саду с травами, Абигейл думала, что ей с этим делать. Несмотря на то, что вдова так плохо к ней относилась, Абигейл не хотела убирать Уну с ее должности. Она не оставляла надежды, что Уна будет уважать ее, как свою госпожу, и начнет вести себя соответственно.
И Абигейл знала, что этим она очень отличалась от своей матери. За такое поведение, Сибил бы уже давно вышвырнула женщину не только из замка, но и с земли мужа. В этом не было никаких сомнений.
Абигейл иногда задавалась вопросом, а не было ли то, что она дала Уне так много свободы и была к ней снисходительна, следствием того, что она не хотела проявлять твердость, как её мать. Была ли ее мягкость полезной для клана, закладывая примеры терпимости? Или же ее нежелание принимать строгие меры ослабляло ее позиции в качестве хозяйки, и, ухудшало стабильность в клане?
Она не могла найти ответы на эти вопросы, и жалела, что нет рядом сестры, чтобы можно было посоветоваться с ней, как поступить. Так она и размышляла, когда движение, пойманное боковым зрением, привлекло ее внимание. Она повернулась, чтобы посмотреть, что происходит, и замерла от потрясения.
По двору шли Талорк с Барром, а рядом с ними шел большой, черноволосый воин, одетый в сине-зелено-желтый плед. Рукой он крепко, но нежно, обнимал маленькую, по сравнению с ним, женщину, в руках которой был ребёнок.
Абигейл протерла глаза, желая убедиться, что они не обманывали ее, но то же самое чудесное видение снова предстало перед ней. Ее мозг мог бы обманывать ее, когда она думала, что слышит голос мужа, но это должно было быть реальным. Она так сильно этого хотела!
Абигейл радостно закричала, когда узнала обрамленное золотисто-каштановыми локонами лицо любимой сестры.
- Эмили!
Вскочив на ноги, она бросилась к сестре, заставляя свои юбки взметнуться вихрем вокруг ног. Эмили тоже побежала, и на ее лице было такое же выражение восторга и счастья, что и на лице Абигейл. Подбежав к Эмили, Абигейл обняла одновременно и сестру, и ее сверсток.
Поцелуй в щеку и нежные объятья сказали ей о том, что это была правда. Ее сестра на самом деле была здесь. Слезы счастья струились по их щекам, когда они, улыбаясь, смотрели друг на друга.
- Я боялась, что больше никогда тебя не увижу, - проговорила Абигейл, приглушенным от эмоций, голосом.
- А я знала, что Господь не может быть таким жестоким, но я никогда не думала, что он выберет Талорка Синклера как того, кто вернет тебя мне.
Абигейл нервно бросила взгляд на мужа, чтобы посмотреть, как он отреагирует на слова сестры. Хотя они и достигли некоторого восстановления отношений, и их занятия любовью были страстными, как никогда, он не признал открыто её любви, хотя она каждую ночь говорила ему о ней, и, по крайней мере, один раз в течение дня. Это не радовало, не говоря уж о том, что сам он ни разу не ответил ей признанием в любви в ответ.
Они никогда не обсуждали то, что она хотела использовать его, чтобы добраться до сестры, но знание этого стояло невидимой стеной между ними. Невидимой, но все равно ощутимой.
Тем не менее, сейчас на его лице не было ничего, кроме снисходительного удовлетворения.
С благодарностью за понимание, Абигейл улыбнулась ему, делясь своей радостью:
- Моя сестра здесь.
- Я заметил, - улыбнулся он в ответ одним уголком губ.
Эмили коснулся щеки Абигейл в таком знакомом жесте, привлекая ее внимание:
- Он пригласил нас в гости.
- Ох… - Абигейл снова посмотрела на Талорка полными счастливых слёз глазами. - Ты слишком добр ко мне.
Талорк наклонился и нежно поцеловал ее. Тут же, перед ее сестрой и зятем. И не в щеку, а в губы.
- Я и не собирался держать тебя вдали от семьи.
Ошеломленная его поцелуем, Абигейл повернулась к сестре с, без сомнения, глупой улыбкой на губах:
- Разве он не замечательный?
- Я готова признать, что он не козел, - поддразнила Эмили с округлившимися глазами.
Её муж откинул голову назад, очевидно, засмеявшись.
Талорк нахмурился, с неодобрением посмотрел на Эмили, но искры смеха в его голубых глазах противоречили этому притворному гневу.
- Понадобилось много времени, чтобы ты признала правду.
Абигейл покачала головой, чувствуя себя такой счастливой, как никогда в жизни.
Талорк погладил указательным пальцем кончик ее ушка, привлекая к себе внимание жены. С сияющей улыбкой, она обернулась к нему, полная внимания.
- Да?
- Жена, этот почти дряхлый воин тот, которого вместо меня предпочла твоя сестра, - он махнул рукой на мужчину, что стоял радом. - Лахлан, лэрд Балморал.
- Это большое удовольствие познакомиться с вами, - сказал Абигейл, приложив руку к горлу, чтобы убедиться, что голос был достаточно сильным, чтобы ее услышали. – Может это и эгоистично с моей стороны, но я искренне рада, что моя сестра вышла замуж за вас, а не за человека, которого выбрал ей король. Талорк принимает меня такой, какая я есть.
Даже если Лахлан и не понял, насколько важным и удивительным это было для Абигейл, то Эмили все прекрасно поняла.
- Я тоже рад тому, как все сложилось, - ответил большой воин, поблескивая темно-карими глазами. - Кто знал, что простое похищение могло иметь такие последствия?
- Эмили похитила вас? - спросила Абигейл с притворным удивлением.
Хотя ее сестра никогда полностью не рассказывала всех обстоятельств ее брака «не с тем» лэрдом, Абигейл никогда не верила, что встреча и любовь Эмили и Лахлана была чем-то легким и простым, а Талорк мирно отошел в сторонку, как писала Эмили в своих письмах.
Лахлан улыбнулся жене, а потом опять засмеялся. Если бы Абигейл не была уверена в обратном, то она бы подумала, что они общались как-то иначе. Язык их тел говорил об этом, хотя их губы даже не пошевелились.
Эмили мягко улыбнулась Абигейл:
- Мы оба с божьей помощью нашли наши счастливые дорожки друг к другу. И я не похищала своего мужа, хотя и приложила немало усилий, чтобы меня похитили вместе с Катрионой - подмигнула она.
- Я бы хотела послушать эту историю.
- Я расскажу тебе позже, - пообещала Эмили. Она посмотрела на мужа с озорством: – Во всех подробностях.
Лахлан испустил низкий протяжный стон.
Абигейл покачала головой и засмеялась.
- Я вижу, что он достойный противник для твоего юмора и остроумия.
- Да, - Эмили улыбнулась в блаженном удовлетворении. Потом она указала на девочку в ее руках:
- Это Абигейл Катриона, наша дочь.
Малышка с фиолетовыми, как драгоценности глазами матери и тёмными волосами отца потянулась к Абигейл.
Еще не оправившись от осознания того, что сестра назвала своего первого ребенка в ее честь, Абигейл протянула трясущиеся руки и взяла ребенка. Эмили с улыбкой передала дочь сестре.
Прижав к себе ребёнка, Абигейл благоговейно проговорила:
- Она прекрасна, - а потом наклонилась над сверстком и прошептала:
- Привет, моя сладкая. Я твоя тетя.
Ребенок протянул ручку и дотронулся до лица Абигейл.
- Мы называем ее Гейл, - сказала Эмили.
- О, это чудесно.
- Это всё её папочка. Он сказал, что имя Абигейл Катриона слишком длинное для такого маленького тела.
Абигейл засмеялась:
- О, я думаю, - проговорила она дрожащим от эмоций голосом.
Она посмотрела на Талорка, глазами говоря ему о своем желании иметь собственного ребёнка. Он ответил ей нежным взглядом, который отозвался трепетом в ее сердце.
Эмили смотрела на них обоих с явным удивлением.
- Никогда бы не могла подумать, что в Талорке это может быть.
- Что именно? – спросила Абигейл.
- Любовь.
Потом глаза Эмили расширили, и она бросила огорченный взгляд на мужа.
Вздохнув, она обернулась к Талорку и проговорила:
- Мне очень жаль, это было нехорошо с моей стороны. Дело в том, что, хотя в своем письме Абигейл писала, что она счастлива в этом клане, я и подумать не могла, что она будет чувствовать себя здесь, как дома. Мой собственный опыт не был настолько положительным, но нет никаких сомнений в том, что Абигейл счастлива. Она просто сияет.
- Они все знают о моем секрете, и по большей части, никого это не волнует. - Абигейл решила проигнорировать намеки сестры, что Талорк якобы любит ее. Она знала, что это не правда, но если бы она сказала это Эмили, то старшая сестра, несомненно, получила бы повод для беспокойства о ней. Абигейл не хотела, чтобы визит сестры был чем-то омрачен, не хотела, чтобы радость от встречи была чем-то омрачена.
- Мы гордимся ее умом, - сказал Ирк. Он находился с Абигейл, когда она работала в саду, и в этот раз мужественно терпел довольно долго, прежде чем, проявил своё обычное острое любопытство.
- Да, весь клан ею гордится, - подтвердил Талорк, видимо, так же, как и Абигейл, решив, игнорировать намек Эмили о его любви к жене.
Прекрасные фиалковые глаза Эмили снова затуманились слезами.
- Это настоящее чудо.
Абигейл точно знала, что она имела в виду: то, что клан принял ее, признав своей.
- Да.
Абигейл провела остаток дня, заново знакомя сестру с Синклерами, опять вспоминая ее движения, слова и… сердце. Эмили рассказала Абигейл о своей жизни среди Балморалов, и гораздо более подробно, чем делала это в своих письмах, зная, что они будут прочитаны не только Абигейл, но еще и отцом с матерью.
- Я так рада, что ты встретила девушку, которую можешь называть сестрой. Я так сильно по тебе скучала, но, по крайней мере, у меня была Джолента. Я молилась, чтобы ты нашла кого-то, кто мог бы заменить тебе меня, - проговорила Абигейл.
- Никто не сможет занять твое место в моем сердце, хотя Кейт мне тоже дорога. Она замечательная девушка. Я знаю, что она тебе тоже понравится, когда вы приедете в гости на остров Балморалов.
- Разве она не сестра Талорка?
- Да, сестра.
- А разве она не приедет сюда в гости?
Эмили закусила губу – явный признак того, что она не решалась говорить свободно.
- Просто скажи это, - настаивала Абигейл.
- Талорк пообещал не забирать маленького сына Кейт, но она опасается, что если она вместе с ним приедет сюда, то Талорк возможно посчитает, что он больше принадлежит Синклерам, нежели Балморалам.
- Почему?
- Потому, что отцом малыша был Шон, который до Барра был заместителем Талорка.
- Это старший брат Найэла и Барра? - спросил Абигейл в шоке. - Я знала, что они были женаты, но даже не догадывалась, что Катриона была беременна, когда он умер.
- Да. И она была на большом сроке беременности, когда Друстан решил оставить ее себе.
- Это та часть истории, которую ты должна мне рассказать, не так ли?
- Да, но это слишком длинная история, и я не успею все рассказать до того, как нам нужно будет возвратиться в главный зал на трапезу.
Ужин был настоящим праздником, который закончился тем, что оба лэрда настояли на том, чтобы проводить своих жен вверх по лестнице, в спальни. Абигейл не могла не заметить и обрадовалась тому факту, что Лахлан, также был обеспокоен по поводу безопасности хождения Эмили по узкой лестнице, как и Талорк о ней.
- Это тактическое преимущество, скажу тебе, - сказал Лахлан Талорку. - Но это не практично для лэрда, у которого есть семья.
Талорк посмотрел на лестницу, потом на спящего ребенка в руках Эмили и, наконец, на Абигейл, где его взгляд задержался надолго. - Я понимаю, о чем ты, - проговорил он, наконец, с выражением лица, которое Абигейл не смогла понять.
Хотя она без труда расшифровала сердитый взгляд Гуайэра, брошенный на другой край стола. Без сомнения, Осгард снова сказал что-то грубое. Игнорировать его становилось все труднее и труднее, но она не собиралась жаловаться Талорку, как избалованный ребенок. Она наслаждалась признанием своего клана, на что никогда даже не надеялась.
Упорная неуступчивость и неприязнь одного человека не имела большого значения. Нет, даже если он нашел себе союзника в лице экономки замка.
Найэл, по крайней мере, никогда не выражал свое недовольство словами, и даже не пытался подорвать ее авторитет. Что бы между ними не происходило, Абигейл надеялась, что в один прекрасный день, они с Найэлом возобновят свою дружбу.
Следующая неделя была одной из самых радостных и счастливых в жизни Абигейл. Вместе с сестрой они работали в саду, в то время как Гейл спала в тени. Когда же ребенок просыпался, они играли с ней и проводили много времени, посещая членов клана.
Эмили снова и снова удивлялась, как в лучшую сторону изменилось к ней отношение Синклеров с тех пор, как она отвергла их лэрда, и вышла замуж за другого.
- Я могу только предположить, что причина такого изменения, в том, что я отказалась выйти замуж за их лэрда.
- Тот опыт с тобой научил их, и они сразу же определили мое положение в клане.
Эмили улыбнулась, и, как в большинстве дней, Абигейл поймала себя на том, что рассказывает сестре все о своей жизни в замке отца с тех пор, как Эмили уехала, и о своем новом опыте в роли молодой жены лэрда. Но вот о том, как Эмили вышла замуж за Лахлана, они еще так и не поговорили.
- Помнишь, я писала тебе письма. От тебя же я не получила ни строчки.
- Сэр Рубен не желал отправлять гонца на север, в Хайленд, с каким-то незначительным письмом. В отличие от Лахлана Балморала, у английского барона нет союзных кланов, которые могли бы передать письмо.
- У меня накопилось сотни вопросов, на которые нет ответов.
Абигейл сделала всё, что было в ее силах, чтобы ответить на все.
Они как раз расположились в спальне, которую занимали Эмили с Лахланом, пока гостили у Синклеров. Ребенок спал, а эскорт Абигейл ждал в коридоре, за дверью.
- Твой муж очень печется о твоей безопасности, - подметила Эмили.
- Осгард как-то сказал мне, что это только потому, что ни Талорк, ни члены клана не доверяют мне настолько, чтобы оставлять одну. И это потому, что я – англичанка.
- Но ты же не веришь ему, не так ли? - Эмили выглядела так, как будто была готова придушить старого воина. – Это же и дураку понятно, что клан доверяет тебе и любит тебя.
Абигейл кивнул в знак согласия.
- Даже после того, как они узнали о моем секрете.
- Это так отличается от положения в замке нашего отца, не правда ли?
- О, да. Я чувствую себя здесь свободной.
- И значимой.
При мысли об этом, Абигейл улыбнулась.
- Да. Долго время было только два человека, которые считали меня значимой – это ты, и аббатиса. Теперь, у меня есть целый клан.
Это, вероятно, будет удивлять ее до самой смерти, но она каждый день будет благодарить за это Бога.
- Это замечательно, - прослезилась Эмили. В последнее время ее глаза часто были на мокром месте.
Абигейл положила руку на живот Эмили.
- Сестричка, а ты уверена, что нет кое-чего, что ты хочешь мне сказать? Я не помню, чтобы тебя что-то могло довести до слёз, будь то счастье или горе.
- Это еще не точно. Прошло только чуть больше недели, когда должны были начаться мои ежемесячные недомогания. Но я уже могу чувствовать изменения в своем теле - иногда мне ужасно хочется кушать, а иногда меня тошнит от любимых блюд. Я еще не сказал Лахлану, хотя мне кажется, что он уже знает, - засмеялась Эмили, её радость была очевидна. - Я не хотела, чтобы он использовал это как предлог, чтобы прервать наш визит.
- Когда ребенок должен родиться?
- Если мои подсчеты верны, то ранней весной.
- Это такая замечательная новость.
- Спасибо. Я никак не ожидала, что у детей будет такая небольшая разница в возрасте. Гейл только восемь месяцев.
- Но они смогут играть вместе.
- Да, конечно, но я чувствую, что на этот раз будет мальчик.
- Я уверена, что это не помешает им быть дружными.
- Ах, Абигейл, я так счастлива, что ты снова в моей жизни, - сказала Эмили, вздыхая.
- Я тоже. - Абигейл порывисто обняла сестру. – Как бы я хотела, чтобы вы побыли у нас подольше.
Эмили кивнула:
- Талорк обещал, что вы скоро приедете на остров Балморалов, к нам в гости.
- Да, и он держит свои обещания.
- Это хорошо, когда ты можешь доверять мужу в таких вещах.
- Это правда. - Абигейл взглянула на спящего ребенка, а затем снова посмотрела на сестру:
- Мм... есть кое-что, что я хотела бы обсудить с тобой. – Абигейл отчаянно нуждалась в мудром совете сестры.
Они уже успели поговорить о проблеме по имени «Уна», и Эмили твердо ответила, что эту женщину нужно было удалить. Абигейл была уверена, что Эмили, так же как и она не будет судить предвзято, хотя у ее сестры и было другое видение проблемы.
Абигейл обратилась с этим вопросом к Гуайэру, но он посоветовал ей обсудить это с мужем, поскольку, как лэрд он имеет право знать, что Уна вновь игнорирует Абигейл как новую госпожу клана Синклеров.
Но, как бы Уна её не разочаровала, она была не самой большой проблемой Абигейл.
- Что случилось? – спросила Эмили, когда молчание Абигейл затянулось.
- Ты помнишь, что говорили английские священники о глухоте?
- Что это происки демона? – нахмурилась Эмили. - Тьфу. Мы знаем, что это не так. Ты же не принимала этот бред близко к сердцу, не так ли?
- Я слышу голоса в своей голове, - прямо призналась Абигейл.
- Голоса? В твоей голове? - беспечно переспросила Эмили. На самом деле, если бы это не было таким невероятным, то Абигейл могла бы сказать, что сестра, казалось, была в восторге. - Что ты имеешь в виду?
- Когда мы с Талорком занимаемся любовью, мне кажется, что я слышу его голос, а раз я даже услышала вой волка. Иногда мне кажется, что это просто мое воображение, потому что я, та, что ничего не может слышать, так отчаянно хочу услышать его голос. Только это так реально, и Эмили... я не помню, как звучат другие звуки. Ни щебетание птиц, ни журчание ручейка или шум ветра в деревьях, и даже твой голос. Тем не менее, голос мужа я слышала так ясно. И насколько я помню, он не похож ни на один голос, который я слышала до потери слуха.
В широкой улыбке Эмили не было никакого смысла.
- Ты должна сказать об этом Талорку, хотя, я удивленна, что он до сих пор ничего не прояснил.
- Но я сказала ему.
Эмили нахмурилась:
- И что он ответил?
- Ничего.
- Ничего? - Она покачала головой. - Идиот.
- Мой муж не идиот. Он не осудил меня за эти голоса. Талорк сказал, что это его особо не беспокоит. – Вначале это усугубило ее страх того, что Талорк намерен избавиться от нее, но потом она решила, что его понимание было настоящим подарком.
- Конечно, он не беспокоится. Он точно знает, почему ты слышишь его голос и вой его волка в голове, - фиалковые глаза Эмили засверкали от раздражения.
- Его волка? - Абигейл была более чем просто растеряна. - Ты имеешь в виду большого серого волка, которого клан считает другом?
- Этот серый волк больше, чем просто друг, - проговорила Эмили и, вскочив на ноги, начала ходить по комнате.
- Ты тоже его видела? – спросила Абигейл.
- Только издалека.
- А я дважды видела его, и довольно с близкого расстояния. - Она рассказала сестре о прогулке по лесу с Найэлом, и о том, как на них с Талорком напал кабан. - Волк спас мне жизнь.
- Конечно, спас. Он же твой муж, твоя истинная пара.
- Эмили… Я не замужем за волком, - проговорила Абигейл, теперь больше беспокоясь о здравом уме сестры, чем о своем собственном.