---

Название: Master of Crows / Повелитель воронов
Автор: Grace Draven / Грейс Дрейвен
Описание: фэнтези, романтика
Содержание: 24 главы
Год издания: 2009
Серия: Master of Crows / Повелитель воронов - книга 1
Статус перевода: завершен

Перевод: So-chan
Сверка: Solitary-angel
Редактура: Лайла
Худ. оформление: Solitary-angel
На что бы вы пошли ради свободы? Это вопрос, который ставит рабыню, Мартису из дома Ашеров, на опасный путь. Она заключает сделку со своими хозяевами, священниками Конклава: шпионить за колдуном-отступником Шилхарой из Нейта в обмен на свободу. Священники хотят, чтобы Мартиса разоблачила предательство колдуна и передала его в руки правосудия. Рискованное занятие, но она принимает условие сделки без колебаний... пока не влюбится в потенциального врага.
Шилхара из Нейта, Повелитель воронов, отчаянный человек. Бог, называемый Скверной, вторгается в его разум, соблазняя обещаниями безграничной власти, если тот поможет ему обрести господство над миром. Шилхара борется против влияния Скверны и ищет способы уничтожить бога. Когда же Конклав подсовывает ему Мартису в качестве ученицы, он прекрасно понимает, что распахивает двери своего дома шпиону. Теперь он ведёт войну на два фронта — против бога, жаждущего завладеть им, и ученицы-предательницы.
Маг и шпионка вместе ищут ритуал, который уничтожит Скверну, но при этом открывают секреты друг о друге, способные проклясть их обоих. Шилхара должен решить, стоит ли его судьба и судьба народов души женщины, которую он полюбил, а Мартиса – выбрать дальнейшее рабство или свободу ценой человеческой жизни. И любви.

В некоторых случаях мне кажется, что я придумала оригинальное имя, но выясняется, что это не так. В "Повелителе воронов" у имени Мартиса латинское происхождение от распространённого мужского имени Мартис. Шилхара -это название королевской династии, основанной Капардином I. Это семейством управляло ныне современным Мумбаи между 8-м и 10-м веками.


Комментарий переводчика: Авторы фэнтези часто устраивают настоящее попурри из имен и культур, отчего бывает непонятно на какой язык опираться при переводе . Когда автор (спасибо кудеснице Solitary-angel, которая тратит время на чтение блогов и поиске дополнительной информации по созданию книги) оставляет подобные объяснения, переводчику становится значительно легче. Итак, главный мужской персонаж Silhara. Индийские корни имени (в русской традиции название династии переводится как Шилахара) будут прослеживаться по всей книги, но я очень рада, что S в его имени обрело шипящий отзвук, добавляя шарма и таинственности этому герою.
В остальных вариантах я придерживалась понимания, что культуру в книги стоит воспринимать как некий период "после распада Римской империи", поэтому старалась опираться в переводе имен на латынь. Хотя, возможно, имена некоторых второстепенных персонажей так и остались неразгаданной загадкой Конклав воспринимала неким магическим аналогом католической церкви.

— Склонись предо мной, Повелитель воронов, и я сделаю тебя властелином королевств.
Шилхара из Нейта застонал и согнулся пополам, сжимая живот от дикой боли. Из носа хлынула кровь и окрасила алыми крапинками истёртые плиты балкона. Столь знакомый и коварный глас бога окутывал разум. Пронзённый лучами желтушной звезды Шилхара сжался в дрожащий комок у края осыпающегося парапета, борясь со злом, которое священники сочли давно побеждённым.
Бог искушал, рисуя перед глазами образы сколь же фантастические, столь и ужасающие: кровь стекает ручьями по алтарю, несметные полчища маршируют по опалённой солнцем пустыне, море голодных боголепно стелются по земле. Магия хлынула сквозь тело Шилхары — колоссальная сила, порождённая ненавистью. Неудержимая. Ужасающая. Опьяняющее ощущение власти над войском и людьми, распластавшимися у его ног. Жертвы приносились во славу бога, а Шилхара был вторым после него.
— Ты станешь несокрушимым императором, несравненным колдуном, — напевал бог свою дьявольскую песню.
Шилхара сжал зубы от боли, раскалывающей череп.
— И рабом бога-попрошайки? — С губ выступила кровь. — Я не склонюсь.
Мягкий смех эхом разнёсся в его голове.
— Ты склонишься, аватар. Ты ведь всегда мне подчинялся.
Бог внезапно освободил его мучительным рывком, который чуть не стёр кости Шилхары в порошок. Он вскрикнул и рухнул на колени. Видения и голос исчезли, оставляя невидимый шлейф. Солёная кровь обожгла горло; пот и моча пропитали одеяния. Жёлтая звезда над головой пульсировала ядовитым светом.
Шилхара упал на пол балкона.
— Помогите, — взмолился он в пустоту.
Слуга обнаружил его несколько часов спустя, когда восходящее солнце загорелось пламенем на горизонте. С помощью Гарна Шилхара поднялся на ноги. Великан сочувственно всматривался в лицо мага. Шилхара коснулся носа, проведя ногтем грубую линию по корке от ноздри до подбородка.
— Кровь?
Слуга кивнул и подтолкнул своего господина к комнате. Шилхара не обратил на жест никакого внимания и уставился на звезду, подвешенную в небе, точно лунный камень с кошачьим глазом на невидимом шнуре. От центра звезды не исходило истинного света, лишь мутная дымка окутывала небо в стремлении поглотить его.
— Гарн, ты видишь звезду?
Гарн покачал головой, грубоватое лицо выражало насторожённость. Руки делали в воздухе замысловатые пасы, и Шилхара вздохнул: его подозрения подтвердились. И хотя любой, кто обладал крупицей интуиции, мог ощутить присутствие бога, лишь одарённые видели его физическое проявление. Несомненно, сейчас священники Конклава носятся в ужасе по своей приморской крепости от осознания того, что в конечном счёте их прославленные предки не смогли победить бога Скверны.
С подозрением относясь к действиям Шилхары и возмущаясь его отказом присягнуть им на верность, священники — самолюбивые клирики, не способные почесать задницу, не произнеся заклинания, — теперь обратят на него свой злобный взор. Тем не менее, парящая за его спиной злобная сила, проникающая в сознание, дабы соблазнить несказанной властью и поклонением, делала Конклав никчёмной помехой.
Шилхара с отвращением теребил испачканные одеяния. Присутствие Скверны сохранилось в запахе его пота, одежды, даже волос. Он дважды сплюнул, избавляясь от вкуса.
— Этот паразит превратил меня в беспомощного младенца — я обмочился.
Он сорвал с себя испорченную одежду и бросил в ноги влажной кучей. Голый и дрожащий в прохладном предрассветном воздухе он жестом приказал Гарну отойти в сторону и произнёс заклинание. Ворох грязных тряпок вспыхнул, оставляя на каменных плитах круг почерневшего пепла.
Уголки губ Гарна неодобрительно опустились. Шилхара улыбнулся. Он знал этот взгляд. Нищие не уничтожают хорошую одежду ни при каких обстоятельствах.
— От неё разило Скверной, Гарн. — Также, как и от него. — Такая сила оскверняет всё, к чему прикасается.
Шилхара удалился в свою комнату, радуясь теплу полыхающего в углу камина. Гарн принёс воды для умывания и разложил на кровати чистую поношенную рубашку и штаны. Шилхара направился прямо к умывальнику, отчаянно пытаясь смыть Скверну. Он потянулся за губкой, руки всё ещё дрожали от шока, вызванного нападением бога.
В голове снова раздался коварный шепоток:
— Признай меня, слуга возрождённый.
Шилхара утробно зарычал. Он не мог отрицать такого обольщения, более искусного, чем умелая рука раскрашенной шлюхи. Бог завлекал видениями империй у его ног и безграничной силой на кончиках пальцев. И более великие мужи становились жертвой подобного искушения, и сих мужей было немало.
Лёгкое прикосновение Гарна к плечу вернуло Шилхару на землю, и он прогнал искушающие мысли. Кровь из носа упала на руку и потекла по костяшкам пальцев.
— Будь покоен, Гарн, я ещё не сломлен.
При этих словах глаза слуги с подозрением сощурились, но он отступил и позволил хозяину принять ванну.
Вода стекала по рукам и туловищу Шилхары, пока он отдавал распоряжения.
— Подготовь комнату на третьем этаже — без дыры в крыше.
Гарн озадаченно выгнул брови.
— Я жду гостя.
Брови слуги-великана взлетели ещё выше.
Реакция Гарна позабавила Шилхару. Никто не приезжал в Нейт. Репутация поместья как обители тёмного мага-ворона держала всех желающих подальше, и Шилхара поддерживал эту репутацию, не желая развлекать недалёких аристократов или убивать молоденьких колдунов, которые решили прославиться, бросив вызов пресловутому Повелителю воронов.
Что ж, обстоятельства изменились. Как бы Шилхара ни презирал эту мысль, но он нуждался в помощи Конклава. Ничто не застраховано от Скверны, даже бог. Священники отвечали ему полным презрением, но они могли использовать друг друга для достижения общей цели — победы над Скверной. Как известно, Конклав закрывал глаза на Повелителей воронов и их запрещённые искусства, если мог извлечь выгоду из этой практики. Шилхара хотел заручиться поддержкой послушника Конклава, писца, сведущего в древних книгах и знающего забытые, тайные языки. Убийство бога требовало магии гораздо более древней и тёмной, чем ритуал Конклава, и такие знания часто были похоронены в мёртвых языках и древних свитках. Несмотря на строгость Конклава, его писцы не имели себе равных в умении перевода. Шилхара не сомневался, что в случае необходимости ему сделают исключение на запрет изучения тёмных тайн.
Когда он закончил мыться, утро принесло с собой яркий солнечный свет, струящийся через открытое окно. Нестройное карканье ворона приветствовало новый день, за ним последовала симфония подобных «трелей». Из апельсиновой рощи вырвалась чёрная мантия вороньих крыльев. Закрыв собой небо, она повернула на север, дабы обогнуть поместье.
Маг улыбнулся. Он пошлёт письмо с вороном. Священники раскудахтаются, гадая и дивясь, почему Повелитель воронов, всегда отвергавший их предложения и настойчивые требования в верности, вдруг попросил о помощи. Они ответят, с нетерпением ожидая возможности разместить в его доме шпиона.
Он отвернулся от окна — звезда Скверны всё ещё низко висела над горизонтом — и сел за письменный стол. Его поверхность была погребена под свитками, чернильницами и сломанными перьями. Найдя целое перо, Шилхара вытянул из-под груды рукописей кусок чистого пергамента и обмакнул перо в ближайшую чернильницу. На мгновение кончик завис над бумагой. Шилхара ухмыльнулся и вывел:

Мне эта книга очень нравится , работаю над ней с огромным удовольствием! Она в моем личном топе самых любимых, которые приходилось редактировать. Спасибо, Соби и Ангел, что дали возможность стать частью замечательной команы))

Девочки!!! Поздравляю вас с новым переводом!!! Легкого перевода, удачи и побольше активных читателей!
Интересное начало. А этот бог впервые сейчас заговорил с героем? или уже давно?
Священники и Конклав как-то у меня пока не собираются вместе) Магов здесь нет?
Спасибо большое за перевод!

Поздравляю с новым переводом, который буду читать.
Огромная благодарность нашим девочкам.
Как прочитаю, то поделюсь впечатлениями.

C Шилхарой бог заговорил впервые, но Шилхара не первый аватар.

Конклав и есть маги. Они просто выступают как орган магического контроля и надзора/суда + обучения магов с детства. Чтобы там запрещённой магией не баловались, всякие ереси не разносили. Но они скорее не рыцари, очищающие мир от зла и беспорядка, а ленивые бюрократы, которые охраняют свою правду и догмат.

Поздравляю замечательную команду с открытием очередного нового проекта!!!

Соби, спасибо за ответ!So-chan пишет: Ну как всегда) Ничего удивительного) Уже по первой главе видно, что ничего хорошего от них не стоит ожидать (ну я так думаю).

Внимательно разглядывая длинную дорогу, ведущую к поместью Нейт, Мартиса никак не могла решить дилемму, в какой же роли она здесь выступает: подмастерья или жертвы. Струящийся по окутанной туманом тропе запах проклятой магии щекотал её ноздри.
— Я всё же оставлю выбор за тобой, Мартиса, но как только ты вступишь на этот путь, обратной дороги не будет.
Она посмотрела на своего хозяина, на продетую сквозь пальцы серебряную цепочку. Безупречно огранённый лазурит, ловивший солнечные лучи и рождающий радуги в её глазах, стал клеткой для осколка её души. Нахлынули воспоминания. В семь лет она до смерти перепугалась сурового священника с клювовидным носом, который окинул её ледяным, оценивающим взглядом и выкупил у голодающей матери за горсть монет. Она кричала в агонии, когда он поработил её с помощью магии — гарантия, что она будет служить дому Ашера до самой своей смерти, или пока Камбрия не продаст её и не передаст секрет камня новому хозяину… или пока она не обретёт свободу.
Её решимость окрепла. Страх — роскошь для отчаявшегося. Есть вещи, за которые стоит умереть, даже если усилия тщетны.
— Я не переменила своего решения, ваше преосвященство.
Она не опустила глаз, когда Камбрия, верховный епископ Конклава, впился в неё испытывающим взглядом, и его высеченное точно в камне лицо показалось особенно неприятным в лучах послеполуденного солнца. Что бы он ни увидел в её глазах, ответ его удовлетворил. Камбрия кивнул трём своим слугам, которые держали лошадей. Один из них поднёс огромного ворона на предплечье. Перепрыгнув на протянутую руку Камбрии, ворон расправил тёмные крылья, пока хозяин нежно водил пальцем по птичьей спине.
— Михей — мой лучший соглядатай. Он станет посланником между нами. Рощи Шилхары кишат воронами. Чужака не заметят. Если тебе будет что сообщить, спой колыбельную Нантери, и он прилетит. Птица доставит твоё сообщение.
Ворон недовольно каркнул, когда епископ поднял руку и отправил его в небо. Он полетел на юг, над корявыми солнечными дубами, охраняющими дорогу Нейта, к звезде Скверны.
— Оставайтесь здесь и присматривайте за лошадьми, — приказал Камбрия слуге. — По доброй воле звери на эту тропу не ступят. Я должен вернуться не более чем через два часа. — Епископ нахмурился, искра гнева мелькнула в его серых глазах. — Сомневаюсь, что Шилхара совершит глупость, но если я не появлюсь в назначенное время, призовите моих братьев. Они знают, что делать.
Слуга поклонился. Возможно, Мартиса пожалела бы об их участи. Облачённые в тяжёлые ливреи дома Ашеров, они будут ждать в безжалостную летнюю жару возвращения своего господина, но ответная жалость в глазах слуги подавила её порыв. Он и остальные могут потеть, как мулы, зато находясь в гораздо более безопасном месте.
Камбрия похлопал её по плечу.
— Идём, Мартиса. Скоро стемнеет, а я не хочу задерживаться.
Просачивающийся холодок проник в её многослойную одежду в тот же момент, как они ступили на дорогу, а воздух окутал аромат тёмной магии. Мартиса оглянулась, почти ожидая, как клубящиеся туманы, ласкающие её лодыжки, скроют от взора залитую солнцем равнину.
Море покачивающейся травы, что купалась в естественном свете, никуда не делось, маня её бежать как можно дальше от тьмы и опасной миссии. Она отвернулась, прежде чем поддалась соблазну.
Камбрия усмехнулся.
— В этом весь он. Шилхара найдёт способ отпугнуть посетителей и заблудившихся путешественников, если те слишком близко подошли к Нейту.
Они продолжили путь — камень странно заглушал шаги — под густым навесом солнечных дубов. Мартису всегда восхищали эти величественные гиганты с распростёртыми ветвями и густой листвой. Многие зажиточные усадьбы высаживали подобные деревья вдоль парадных аллей, готовя взоры гостей к ещё более величественным домам.
Однако дорога к Нейту оставляла иное впечатление. Величавые дубы дарили передышку от жары, но создавали полумрак. Чёрные изувеченные ветви изгибались над головой, сплетаясь в причудливом танце, словно каждое дерево пыталось вырвать противника с корнем.
Свет же подавляли не только дубы, но и всё, что росло под ними. Слабые солнечные лучики пронзали мрак в нескольких местах и исчезали на полпути к земле, потушенные низкорослым кустарником, облачённым в серые листья и грозные шипы.
Мартиса обняла себя, ища успокоения и тепла.
— Это тёмное место, — прошептала она.
Будто подчёркивая её слова, из кустарника вырвалась худощавая призрачная фигура и прижавшейся к земле тенью юркнула в лесные глубины. Мартиса ахнула и поспешила встать поближе к епископу.
— Что это было?
Она вглядывалась в лесную мглу, боясь того, что может увидеть.
Голос Камбрии, обычно сильный и уверенный, стал приглушённым. Он пожал плечами.
— Кто знает? Леопард. Лисица. — Он нахмурился. — Что-то более противоестественное. Шилхара — тёмный маг, а его наставник, первый Повелитель воронов, много… экспериментировал. По этим лесам могут бродить разные ужасы.
Он заметил её дрожь.
— Поместье — твоя лучшая защита, Мартиса. Никогда не ищи убежища в лесу.
От этих слов по её коже побежали мурашки.
Остаток пути прошёл без происшествий, хотя Мартиса не могла избавиться от ощущения, что за ними следят: то ли тень леса, то ли изуродованные деревья.
Лес уступил место затопленному солнечным светом голому двору с полуразрушенными металлическими воротами. Горячий ветер с равнины рассеивал неестественный холод, пронизывающий лес.
Ворота покачивались и скрипели на ветру, точно кости на виселице. Ржавая цепь и замок ударяли по металлу с диссонирующим лязгом.
На скалистом участке с засохшей травой раскинулись остатки огромной усадьбы. Западная половина дома превратилась в руины, словно её разнесла рука великана. Осколки камня и мрамора усеивали двор, скелет винтовой лестницы вёл в никуда. Истлевшая ткань развевалась на ветру, цепляясь за расколотые ступени.
Мартису окружало уныние и смерть.
Она отвернулась от руин и скользнула взглядом по уцелевшей части усадьбы. Изящные арки и шпили, резко очерченные на фоне заходящего солнца, отражали эпоху, предшествовавшую царствованию людей, когда те, кто построили Нейт и проложили к нему дорогу, ещё не исчезли со страниц истории.
У Мартисы расширились глаза, когда из руин западного крыла, словно восстав из выжженной земли, внезапно появилась фигура. Несколько минут назад никто не таился среди этих обломков, ведь приближающийся к ним гигант не смог бы долго скрываться от людских глаз. Облачённый в тунику с нейтанским гербом, он изящным шагом пересёк двор, несмотря на неуклюжее телосложение и рост. Лысина незнакомца сверкала в дневном свете.
С приветливой улыбкой он махнул огромными ручищами, чтобы гости отошли в сторону и он смог открыть ворота. Мартиса поняла его странный язык жестов и бессловесные команды. Немой. Почему-то в этом жутком месте, забытом живым миром, это её не удивило.
Цепь и замок спали, и ворота открылись с пронзительным визгом. Камбрия шагнул во двор, Мартиса держалась подле него. Епископ не обратил внимания на слугу, но она застенчиво улыбнулась и кивнула. Тот улыбнулся в ответ.
Великан обогнал епископа, направляя гостей в уцелевшую часть поместья. Они остановились перед резной дверью, выдержавшей напор стихий. Между грудями Мартисы пробежала струйка пота.
Она застыла в порыве самобичевания. Перед глазами вспыхнул образ камня души в руке Камбрии, и она предостерегла себя. До сих пор они увидели лишь тени в лесу, руины и немого раба. Ничего страшного. Но она не могла избавиться от неустанно шепчущего голосочка: «Ими всеми правит ворон-колдун, и скоро он будет править и тобой».
К её облегчению, когда они вошли в дом, на них ничто не напало.
«Крылатый Берсен, когда ты стала такой трусихой?»
Она покраснела, устыдившись своего страха. Для этого дела нужны храбрецы. Внутренний голос снова стал над ней насмехаться: «Но кто из них был бы также заинтересован в исходе дела?».
Они прошли из пустого вестибюля в более просторную комнату, залитую приглушённым солнечным светом. Мартиса моргала, пока глаза не привыкли к полутьме, и ахнула.
У неё перехватило дыхание от погребённого под пеленой пыли блёклого великолепия главного зала. Почерневшие балки парили над головой, перекладины пересекались в густой паутине, поддерживая высокий потолок. Вдоль стены тянулся огромный камин, на его полке стояли резные фигурки мифических зверей, переплетённые в вечном бою. Когда-то это было величественное место, гораздо большее, чем поместье Камбрии — место, построенное для королей и их воинов-защитников.
Как низко пал великий! Под ногами хрустел хрупкий тростник. Немногочисленная мебель посерела от грязи, гобелены проела моль. Свет просачивался сквозь окна, покрытые слоем грязи, создавая ложный мрак. Хотя стены всё ещё стояли, зал выглядел таким же заброшенным, как и руины западного крыла.
Слуга наклонился, услужливо отряхивая подушки и табуретку. В воздухе закружилось облако пыли. Камбрия с отвращением скривил губы.
— Нет, не желаю здесь сидеть. — Он собрал полы одежды и огляделся по сторонам. — Не лучше крестьянской лачуги. Хотя, чего я ожидал?
Мартиса уставилась на епископа, поразившись его хамству. Она перевела взгляд на слугу и увидела, как исчезает его улыбка, сменяясь пустым, выжидающим взглядом. Она сама прекрасно знала этот взгляд — и часто одаривала им своего господина.
Камбрия нахмурился и отшвырнул табуретку в сторону.
— Ну! — огрызнулся он. — Не тяни время, смерд. Я не собираюсь задерживаться на радость твоему хозяину. Приведи его!
Слуга пожал плечами и исчез в коридоре, тускло освещённом сальными свечами в изогнутых бра. Их пламя мерцало, когда великан проходил мимо.
— Наглый слуга наглого мага-падальщика. — Голос Камбрии сочился отвращением. — Видишь, что происходит, когда подбираешь уличную шваль? — Он коснулся её руки. — Тщательно выбирай слова и держи язык за зубками, пока он напрямую к тебе не обратится. Шилхара любит ловушки. У него острый язык, и своими речами он выпотрошил не одного незадачливого противника в беседе. Ты ему не ровня.
Мартиса опустила голову и скрыла улыбку. Камбрия выбрал её для этого задания из-за её способностей, среди которых числился талант помалкивать и оставаться незаметной. Его предупреждение позабавило её и обнажило намёк на беспокойство от предстоящей встречи. Как интересно, что люди не всегда восхищаются собственными чертами в других.
Вновь появился немой слуга в сопровождении тонкой тени, вырисовывающейся на фоне слабого света коридора. Камбрия застыл рядом с ней, когда из тени вышел хозяин дома. Мартиса резко втянула в себя воздух, очарованная первой встречей с Повелителем воронов.
Живой огонь в закопчённой комнате, горевший холодным, неподвижным пламенем. Длинные алые одеяния кружились у его лодыжек, словно окровавленный дым. Выше многих мужчин, худощавый, чёрные волосы заплетены в тугую косу, лежащую на плече. Строгий стиль подчёркивал загорелое лицо, не красивое и не доброе, но словно высеченное из того же камня, что устилал двор. Чёрные глаза и орлиный нос напомнили о сходстве с кочевниками-курманами, которых Мартиса иногда видела на рынках, где они торговали коврами и оружием. Её живот сжался от ужаса, когда он посмотрел на неё и Камбрию со злобой в глазах.
— Как вижу, вы не заблудились. А жаль. Чем обязан чести вашего благородного присутствия, ваше преосвященство? Я ожидал лакея Конклава. Вместо этого ко мне явился сам верховный епископ.
Его глубокий голос резанул по ушам, прерывистый и грубый, словно он выдавливал слова из разорванного горла. Презрение окаймило приветствие, и уничижительная полуулыбка изогнула губы.
Лицо Камбрии застыло. Антипатия между двумя мужчинами разлилась по комнате, просачиваясь в стены и полы.
— Всё ещё правишь своим убогим клочком земли, Шилхара? — Насмешливый взгляд Камбрии пронзил слугу. — С армией из одного человека.
По комнате пронёсся грубый смех мага.
— Король грязи, Повелитель воронов. Каким будет мой следующий титул, ваше преосвященство? Как всегда, Конклав не может прийти к окончательному решению.
Глаза епископа загорелись.
— Жаль, что тебе не свернули шею много лет назад.
За годы служения Камбрии и дому Ашеров Мартиса ни разу не видела епископа на грани потери контроля. Теперь его совет держать язык за зубами обрёл смысл. Даже ему трудно сохранять спокойствие рядом с колдуном.
Тёмные глаза Шилхары сузились, загорелое лицо побледнело. Любопытное заявление Камбрии пролило кровь.
— Это свидетельство воли и долголетия греха, ваше преосвященство. Оно не исчезает так легко.
Каменное лицо Шилхары вдруг расслабились, но инстинкты Мартисы подсказали ей оставаться начеку. Гибкий и проницательный, из него получится смертоносный враг. Внезапно цена свободы показалась Мартисе слишком высокой, и она пожелала вернуться домой, в привычное тепло и уют кухни.
Подозрение блеснуло в обсидиановых глазах, когда маг тщательно рассмотрел её. Он обратился к Камбрии, не отводя от неё взгляда, и растущий страх перед ним мгновенно сменился неприязнью.
— Никогда не говори, что император не может быть милостив. Вы проделали долгий путь. Гарн подаст чай. Можете поведать о своём путешествии и зверушке, привезённой мне на потеху.

Спасибо большое за продолжение!!! Очень интересно. Жаль дом) судя по всему он когда-то был шикарным)
Вот и первая встреча героев) теперь бы поскорее главу от героя))

Спасибо огромное Я сижу пока в засаде и читаю из главы только пару фраз Но и от них я в полном восторге!!
So-chan пишет: So-chan пишет: So-chan пишет: So-chan пишет:
Спасибо!

Шилхара восхищался искусными лжецами. Он сам был из их числа. Этот талант — одно из немногого, что он мог вынести в Камбрии Ашеровском. Так почему же верховный епископ Конклава, мастер вымысла, соткал столь плохо слаженную историю?
Гости пили чай в уютном кабинете. Девушка, крохотное серое создание, примостилась на краешке стула. Для ученицы она слишком стара, а также не заинтересована в своём будущем учителе. Её взгляд блуждал по комнате, ненадолго задержавшись на столе с зельями, а затем на беспорядочно сложенных в углу свитках. Воспитанница? Едва ли! Это не бедный родственник, зависящий от щедрости Ашера. И всё же, Камбрия выбрал её ученицей Шилхары не просто так, а Шилхара никогда не недооценивал коварного священника.
Тишина в комнате сгущалась, пока Камбрия не нахмурился, устав притворяться, что наслаждается чаем.
— Ну? Она пойдёт? Ты просил ученика. И я его привёл. Мартиса — хорошая девочка, послушная и умная. Она сослужит добрую службу.
Шилхара побарабанил пальцами по столу.
— Я просил чтеца с крепкой спиной и знанием тайных языков. Ты же привёл… свою воспитанницу. У неё нет ни длительной подготовки, ни явного дара, ни намёка на какой-либо талант. — Он щёлкнул большим и указательным пальцами по заострённому перу и стал смотреть, как оно катится по стопке пергамента. — У меня есть послушная собака и умный слуга. Какой прок мне от этой девицы?
Он ожидал шпиона, но не обделённого магией.
Епископ напрягся.
— Если тебе были нужны рабочие руки, то не следовало обращаться в Конклав, — огрызнулся он и тяжело вздохнул. — Мартиса — опытный писец и переводчица, и у неё есть дар. Её обучали в Конклаве. Ищейки чуют её магию. Мы поместили её в комнату со священниками, но собаки сразу же ринулись к ней. — Он замолчал, посмурнел. — Несмотря на репутацию практикующего падальщика, ты всё же прославленный маг. Светила считают, что если кто-нибудь и пробудит дар Мартисы, то это —ты.
Шилхара изучил свою новую ученицу. Она ответила ему пристальным взглядом, но непритязательное лицо осталось спокойным. Вряд ли. Он имел дело с лакеями Конклава, но не с теми, которых подбирает и привозит его самый ненавистный соперник.
— Занятная головоломка, не спорю, но у меня мало времени, чтобы забавляться превратностями благословения даром. Мне нужен ученик, способный к сложным переводам и простым заклинаниям, которые занимают больше времени, чем я могу сейчас себе предоставить. Как и у Конклава, моя первоочередная задача — победить Скверну.
— Разве? — Вопрос Камбрии был полон скептицизма.
Шилхара ухмыльнулся. Он поспорил с Гарном, сможет ли епископ не озвучить свои подозрения.
— Даже такой маг-падальщик как я может протянуть руку помощи. Или в своих сомнениях вы озвучиваете позицию всего Конклава?
Голос Камбрии стал лукавым:
— Конечно, бог говорит с тобой, искушает всевозможными обещаниями, если ты только присягнёшь ему на верность, в которой отказываешь Конклаву?
Беззаботность Шилхары бесследно испарилась. Если бы Камбрия знал, какие сны мучают его по ночам, какой шёпот его соблазняет даже при свете дня, то беспокойство Конклава сменилось настоящей охотой на ведьм.
Мартиса хранила молчание с тех пор, как впервые вошла в его владения, ничем не проявляя своего нрава. Если он откажется от неё, это ещё больше встревожит священников.
— Мартиса из дома Ашеров. — Он улыбнулся, когда она напряглась. — Его преосвященство говорил за вас на протяжении всей встречи. Вам нечего добавить? Или же вы страдаете тем же недугом, что и мой слуга, и вам отрезали язык?
Он проследил за её взглядом до Гарна. Слуга ободряюще кивнул ей. Шилхара мог бы подумать, что девушку легко запугать, если бы не её спокойное поведение.
— Нет, сир, я не немая. Но ведь невежливо перебивать беседу?
Он замер, услышав её вопрос.
«Крылатый Берсен, что за великодушный бог благословил эту женщину таким голосом?»
Утончённый и чувственный, он обволакивал точно шёлк.
Контраст между сладкой речью и невзрачной внешностью поражал. До этих слов Мартиса словно растворилась в окружающей обстановке, всеми позабытая. Теперь же она сияла, приковывая внимание любого. Он взглянул на Камбрию, который одарил его самодовольной улыбкой.
Шилхаре не понравилось, что его застали врасплох, и он напал:
— Я бы не осмелился преуменьшать манеры леди и не стал соблазнять выдрессированную собаку забыть про команды «апорт» и «сидеть».
Она сжала челюсть и опустила взгляд, но он заметил искры гнева в её глазах. Не такая покорная, как может показаться, но его новая ученица превосходно контролировала эмоции. Поведение давнего слуги. Камбрия действительно привёл ему шпиона.
Он положил локти на стол. Переговоры состоятся.
— Я беру твою воспитанницу, — он замолчал, — на три месяца, не более. Если не выясню, какой дар в ней заключён, то отправлю восвояси. Незачем кормить лишний рот дольше необходимого.
Камбрия нахмурился.
— Шесть месяцев, и я плачу за её содержание.
Звякнули монеты; священник положил небольшой бархатный мешок на стопку пергамента. Девушка заметно вздрогнула и покраснела до корней волос.
— Четыре, — сказал Шилхара, — и я забираю всю сумму.
Он взвесил мешочек на ладони, не обращая внимания на насмешливую улыбку епископа.
Камбрия встал, стряхивая воображаемую пыль с одежды.
— Что ж, сойдёмся на этом. Четыре месяца.
Он не стал терять времени на прощание, забота о подопечной ушла в прошлое.
Мартиса неловко поднялась со стула и повернулась к Камбрии.
Шилхара тоже встал и прислонился к краю стола. Епископ нахмурился от такого нарушения этикета. Повелитель воронов выгнул бровь.
— Вы верховный епископ Конклава. Я не клялся вам в верности, ваше преосвященство. Вы не более чем такой же маг, как и я.
Мартиса отшатнулась, испугавшись убийственного взгляда Камбрии. Тонкие линии малинового света обвили его подёргивающиеся пальцы.
— Никогда не сравнивай себя со мной, ворон-колдун! — В угасающем свете его лицо казалось худым точно у скелета, а серые глаза почернели от ненависти.
Шилхара ждал, его руки покалывало защитной магией.
«Ну же, старик, — подумал он. — Дай мне повод отправить тебя в небытие».
Камбрия глубоко вздохнул и высокомерно вздёрнул подбородок, прежде чем повернуться спиной и прошествовать к двери.
Шилхара не смог удержаться от последней издёвки.
— Не попрощаетесь со своей любимой воспитанницей, ваше преосвященство?
Вопрос остановил верховного епископа. Он повернулся к Мартисе, учтиво обхватил её ладонь и сухо кивнул.
— Да прибудет с тобой удача, Мартиса.
Пылкость пожелания поразила Шилхару, но больше всего его удивила реакция Мартисы.
Её рука дёрнулась в ладони епископа, тонкая улыбка дрогнула.
— Да будет ясна луна над вашим челом, го... сир.
У неё расширились глаза из-за досадного промаха, и Камбрия поморщился. Шилхара ухмыльнулся.
Епископ уставился на него.
— Я оставляю вас. Ты ведь будешь держать Конклав в курсе любых изменений в действиях Скверны? Корифей чувствует, что может тебе доверять, хотя я не могу понять, с чего бы.
Шилхара пожал плечами.
— Наверное, я внушаю доверие.
Епископ ухмыльнулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Гарн попытался его проводить, но Шилхара остановил слугу.
— Не беспокойся. Он найдёт дорогу самостоятельно и не оценит твоей помощи. В конце концов, он верховный епископ Конклава. Он может о себе позаботиться.
Гарн пожал плечами и указал на Мартису, которая с тоской смотрела на дверь. Шилхара обошёл стол, огибая стулья и груду свитков, пока не остановился перед девушкой. Она встретилась с ним взглядом, её лицо оставалось безмятежным.
Очевидно, что Камбрия выбрал её не для того, чтобы соблазнить его на ересь. Не красавица по самым невысоким стандартам, она напоминала ему коричневую и скучную самку павлина. Одежда хорошего качества, но плохо подогнана по фигуре, словно её одолжили; она висела на хрупком теле, точно пустой мешок из-под зерна. Бледное лицо обрамляли пряди тусклых рыжеватых волос. А вот глаза сами по себе могли заинтересовать — цвета чистой меди, в веере тёмных ресниц — но они никак не спасали положение. В целом, невзрачное созданием, которое останется незамеченным в толпе.
Иное дело — голос. Способный усыпить вивернов и заставить мужчин боготворить его владелицу, он околдовал Шилхару. Поразительное несоответствие между голосом и неказистыми чертами интриговало. Может, её дар в богатых переливах тембра? Он сразу же отбросил эту мысль. Такой талант слишком очевиден. Мартиса Ашерская — воспитанница, слуга и информатор — обладала даром. Однако никто до сих пор не понял, в чём он проявлялся.
— Зачем ты здесь?
— Вы послали за мной, господин.
Тепло обволокло его чресла, и Шилхара несмотря на сопротивление закрыл глаза, наслаждаясь мелодичными звуками.
— Господин. Это обращение срывается с твоих уст так легко, словно ты пользовалась им всю свою жизнь.
Его догадка попала в цель. Лёгкое беспокойство промелькнуло на её лице, прежде чем скрыться за маской равнодушия.
— Вы предпочтёте иное обращение?
— Нет. — Он подал знак Гарну. — Нет необходимости вести себя неподобающе.
Он распахнул дверь.
— Гарн проводит тебя в твои покои. Поужинаешь в опочивальне.
Какая жалость, если ему придётся убить её в порыве самообороны. Мир станет скучнее, лишившись такого потрясающего голоса. На лице девушки застыл многострадальный взгляд, словно она терпела его одной лишь силой воли. Шилхара нахмурился.
— Ложись сегодня спать пораньше. Мы встанем с восходом солнца. Ты начнёшь отрабатывать своё пропитание, а я познакомлю тебя с Каелем. Мне любопытно, что ты подумаешь о нашем втором домочадце. — Он проигнорировал неодобрительный взгляд Гарна. — Доброго вечера.
Он закрыл дверь и прошёл по затемнённым коридорам, ведущим вглубь поместья. Лестница — близнец той расколотой в западном крыле, что была выставлена на милость ветрам и солнцу — устремлялась ввысь, во тьму. Шилхара уверенно поднялся и махнул рукой. Колдовской огонь зажёг факелы, и по стенам до самых покоев побежали тени.
Дверь качнулась на скрипучих петлях. Гарн оставил окно на балкон открытым. Прохладный вечерний ветер кружил по комнате, уняв гнетущую жару дня. Кровать заправлена, кувшин на тумбочке полон, хукка готов для вечернего выкуривания. Шилхара жил скудно, но был благодарен за немого слугу. Этот человек стоил больше, чем весь Нейт.
Он скинул душную алую мантию, оставшись в простой белой рубахе и любимых тёмных брюках.
На рабочем столе лежали щипцы, которыми он помешивал тлеющие угли в жаровне у холодного очага. Крошечные искры взметнулись в воздух, когда он выбрал угольную щепку для хукка.
Вскоре ноздри наполнил пьянящий аромат табака и цитрусов. Тишину комнаты нарушило лишь ритмичное бульканье воды в чаше и шёпот ветра в кроне деревьев на улице. Дым клубился призрачными узорами вокруг головы, пока Шилхара потягивал трубку, глядя в окно.
Вид из его спальни разительно отличался от того, каким он приветствовал редкого посетителя Нейта. Апельсиновые деревья, отяжелевшие от спелых плодов, ровными рядами прорезали землю, простираясь до каменной ограды. Смертельные чары защищали рощу от незваных гостей. Не раз они с Гарном вытаскивали и хоронили незадачливого вора, который взобрался на стены и встретил свою погибель.
За рощей плоская равнина переходила в бесконечные сумерки, и по мере того, как темнело небо, звезда Скверны становилась всё ярче.
Голубоватый дым струился изо рта Шилхары, пока он наслаждался маталом и изучал горизонт. Хотя бог и не подошёл к южным границам, он ощущал его близость, невидимый взгляд, алчный и дикий.
Шилхара уловил какое-то движение в роще. Призрачная фигура скользила в темноте, исчезая и вновь появляясь. Она мчалась прямо к дому. Призрака сопровождал монотонный звук, похожий на рой саранчи. Шилхара отбросил трубку хукка и вышел на балкон. Волосы на затылке встали дыбом.
Белая собака, или то, что когда-то было собакой, подняла огромную морду и приковала Шилхару к месту своими светящимися жёлтыми глазами. Эта тварь с уродливым черепом и пастью, полной мечевидных клыков, затмевала ростом самую крупную ищейку магов. Скелет покрывали пёстрые лоскуты шерсти и шершавой кожи.
Шилхара утонул в этих пылающих глазах. И снова образы павших королевств и преклонившейся толпы заполонили его разум. В глубине души он испытывал невиданную эйфорию от вида цитадели Конклава, разрушенной до основания и сгинувшей в море. От криков священников, за которыми велась охота до их полного уничтожения. Он облизнул губы и почувствовал на языке привкус железа. Скверна вливал в него силу, предлагая дары, даже когда требовал его порабощения.
Бог не шептал в разуме, как раньше, а говорил сквозь пасть белого кошмара, удерживающего взгляд Шилхары.
—Выходи, аватар. Ты не узнаёшь меня, сын лжи?
Голос, глухой, как в пустой могиле, вознёсся над жужжанием насекомых и вывел Шилхару из оцепенения.
Он бросился прочь от парапета. Вбежав в комнату, налетел на прикроватную тумбочку. Кувшин с грохотом упал на пол, забрызгивая всё водой и осколками керамики. Схватив припрятанные в углу арбалет и болты, Шилхара поскользнулся в луже.
Ярость выжгла его дух, очистив от чар Скверны.
— Сегодня вечером Нейт кишит незваными гостями. — Он вложил болт в паз и направился к двери. — Но я всегда радушный хозяин.
Он чуть не сбил Гарна со ступеней, ведущих в большой зал. Гигант забалансировал на краю, сжимая в руке масляную лампу, пока Шилхара не оттолкнул его к стене и не протиснулся, выкрикивая приказы и перепрыгивая через две ступеньки за раз.
— Запри дверь девушки и оставайся в доме с Каелем.
Коридоры первого этажа были черны как в гробнице, но Шилхара ни на секунду не замедлился, подпитываемый гневом и лихорадочным желанием противостоять богу на своих условиях.
Он пинком распахнул заднюю дверь и увидел поджидавшего его мертвенно-бледного пса. Чудовище скользнуло к нему, воняя хуже, чем трупы, оставленные на солнце. Шилхара сглотнул желчь и прицелился в существо.
— Чего ты хочешь?
Раздражающий гул внезапно стих, и Скверна заговорил сквозь зубы собаки:
— Того же, что и ты, аватар. Почитания, уважения, власти…
— Тогда я тебе не нужен. Ты здесь бог, а не я.
Пёс склонил голову набок. Из гниющего уха потекла струя червей. Они извивались в скользкой куче у ног Шилхары. Он не думал, что тварь способна улыбаться, но, как оказалось, ошибся. Массивные челюсти вытянулись, обнажая изогнутые клыки, сверкающие серебром в угасающем свете.
— Ещё как нужен, Повелитель воронов. Тебе не интересно, почему я называю тебя аватаром? — Призрачный голос изменился, стал маслянистым и уговаривающим. — Я знаю твой разум, колдун, и твой дух. Твоя ненависть к священникам — к мужчинам, которые плюют в отродье шлюхи — жжёт точно пламя. Сдайся мне, и я удостоверюсь, что их уничтожат во имя тебя.
Шилхара нажал на курок. Болт с глухим стуком врезался псу в глаз, и животное рухнуло о землю. Пепельная кожа и мех растаяли, обнажив груду костей и гнилых червей. Даже они вскоре растворились вместе с выпущенной стрелой, оставив лишь клуб маслянистого дыма на клочке испорченной травы. Маг нетерпеливо отмахнулся от дыма и обратился к сгущающимся теням рощи:
— Я ненавижу многое и многих, но никто не стоит того, чтобы подчинять тебе свою волю. Тебе придётся предложить мне что-нибудь получше горстки мёртвых священников. — Он сплюнул смесь крови и слюны. — А до тех пор, держись подальше от моих мыслей и моей рощи.
Звезда ответила ему, зловеще пульсируя за россыпью сланцевых облаков. Он повернулся к дому. В дверях стоял Гарн, вглядываясь в темноту.
— Разве я не сказал оставаться внутри?
Слуга указал на ноги, которые не переступали порога. Шилхара усмехнулся, несмотря на события вечера и усиливающуюся мигрень.
— Ты жалкий слуга, Гарн. Ты когда-нибудь запомнишь своё место?
Гарн безразлично пожал плечами и открыл дверь своему хозяину. Шилхара оглянулся.
— Сомневаюсь, что это поможет, но сегодня я укреплю защиту на стенах. — Он указал на потолок. — Она пыталась выйти из комнаты?
Гарн покачал головой и прислонил щеку к руке. Шилхара закатил глаза.
— Отопри ей дверь, иначе она подумает, что мы сделали её пленницей.
Заверив, что остался здоров и невредим после столкновения со Скверной, Шилхара отправил Гарна спать. Бросив последний взгляд на рощу, он закрыл за собой дверь и вернулся в покои.
Гарн погасил угли в жаровне и унёс хукка. Беспорядок, который учинил Шилхара, выбегая из комнаты, был убран. На столе стоял графин со сладким вином.
Он положил арбалет и стрелы на место и налил щедрую порцию вина в кубок, осушив его в два глотка. Это не помогло заглушить головную боль, поэтому он налил себе ещё и подошёл к окну. Его владения выглядели обманчиво мирными. Лишь шорох спящих ворон шептал ему в ответ. Он вспомнил слова Скверны.
Тебе не интересно, почему я называю тебя аватаром?
Конечно, ему было интересно, и подозрение посеяло в душе неизгладимый ужас. Шея болела так же сильно, как и голова, и он повёл плечами. Шпионы Конклава, собаки-демоны, боги–паразиты — как раз то, что нужно во время сбора урожая.
— Я устал от этой ноши, — пробормотал он.
Звезда мерцала. Шилхара поднял кубок к небесному лику бога в насмешливом тосте.
— За Шилхару, повелителя ничего.

Спасибо большое за новую главу!
Какой милый первый разговор между героями))) Ну хоть голосом Шилхару зацепил пока))
Интересно какой же дар у Мартисы. Нам долго этого ждать ?)
Сейчас бог был в образе демона? А то я сначала поняла что собака призрак и не сообразила чего это Шилхара на нее с арбалет.

Cerera пишет:

Не, про дар - одна из основных тайн, и все банальные версии тут не работают (в Конклаве тоже не дураки - все очевидное они перепробовали).
Бог в нашем мире вполне физический, так что да, демон. Можно палить оружием или магией. В ментальном, своем, плане он тоже не красавец - убивать надо магией.

Ну хоть в этой книге узнаем?)
Я что-то не смотрела какие там дальше книги и не знаю разные герои или про этих же?

В этой ))
А дальше в серии только небольшие рассказы и повесть. Первая книга - самая полновесная. Хотя, судя по последнему рассказу у автора там большие планы
Все истории про одних героев. Только один рассказ пришит к серии белыми нитками - история построена как рассказ в рассказе про других героев.

Да? Ну ничего) я и рассказы не против почитать))
Ещё раз спасибо

Огромные вонючие кучи окружали Мартису. Прогорклый запах заполнял ноздри с клубящимся дуновением воздуха и бил по лицу, пока она не подавилась. Запах и жар ударяли по голове и плечам, а затем холодная влага коснулась шеи. Прикосновение вырвало её из беспокойного сна. Она перевернулась и открыла глаза, чтобы увидеть морду, покрытую колючей серой шерстью и рваными шрамами, от одного вида которых могло вывернуть наизнанку. Каель, ищейка Шилхары, коснулся её мокрым чёрным носом и принюхался.
— Крылатый Берсен! — Она отшатнулась и натянула одеяло на голову. — Каель, от тебя несёт мертвечиной. Ты опять извалялся в свинарнике?
Пёс заскулил и уткнулся носом в одеяло. Мартиса выбралась из постели, желая оказаться как можно дальше от источника отвратительного запаха. Пёс последовал за ней, когда она поспешила к окну и распахнула ставни.
Бледный утренний свет раскрасил край окна, резко отбрасывая последние предрассветные тени. Спавшие в апельсиновой роще вороны проснулись, раскачивая поникшие ветви, перепрыгивая с насеста на насест и борясь за место в желанных верхушках.
Каель присоединился к ней. Он встал на задние лапы, опершись на подоконник. Мартиса посмотрела на него с опаской, когда он возвысился над ней. Очень крупная особь, больше любого кобеля, которого она видела в Конклаве. Беломордый, уже не в расцвете сил, он всё равно оставался грозным зверем. Она видела, как ищейка охотился в землях Нейта, с лёгкостью загоняя самую быструю добычу длинными размашистыми прыжками. Он убивал быстро и эффективно, отчего по рукам Мартисы несколько часов бегали мурашки. Когда-то, давным-давно, таким же образом ищейки магов охотились и убивали одарённых.
Её первое знакомство с магической ищейкой двумя неделями ранее отняло у неё добрый десяток лет жизни. В своё первое утро в Нейте она застыла как вкопанная посреди уютной кухни Гарна, пока Каель медленно описывал вокруг неё круги. Огромный, как пони, но с кошачьей грацией, он прокрался на кухню и направился прямо к ней, постукивая чёрными когтями по каменному полу. Тёмные глаза покраснели в ту же секунду, как он увидел её, и стали следить за каждым движением. Серая шерсть на изогнутой спине вздыбилась колючей дугой, похожий на хлыст хвост предупреждающе зашлёпал по рабочему столу слуги.
Мартиса молча взмолилась, чтобы Гарн оттащил от неё ищейку. Тот извинился и хлопнул в ладоши. Каель неохотно последовал за великаном к двери, ведущей во внутренний двор, но всё же несколько раз оглянулся на неё своими блестящими красными глазами.
Когда Гарн вернулся, Мартиса прислонилась к столу, чтобы не упасть.
— Вы держите ищейку магов, — произнесла она слабым голосом. Он кивнул. Она глубоко вздохнула и выпрямилась, чувствуя первые признаки гнева. — Это «домочадец», о котором говорил твой хозяин.
Гарн снова наклонил голову.
«Бессердечный ублюдок».
Она зарычала себе под нос, подражая Каелю. Мартиса не ожидала, что Шилхара поверит заверениям Камбрии. Вражда между ними слишком велика. Но существовало множество менее экстремальных способов проверить, является ли она одарённой. Не требующих, чтобы смертоносная ищейка магов обнюхивала её юбки.
Она предала лицу безмятежный вид.
— Теперь он удовлетворён?
Гарн пожал плечами, взгляд был ледяным. Мартиса чувствовала, что его недовольство направлено не на неё. Он жестом предложил ей сесть и подал завтрак.
С того дня она быстро привыкла к новой жизни. Каель, несмотря на первоначальную настороженность, принял её. Движимый любопытством, он преследовал её по всей усадьбе, пока она выполняла многочисленные поручения Гарна в течение дня, и Мартиса привыкла к его молчаливой, хоть и вонючей компании.
Она ни разу не видела Шилхару, хотя и чувствовала его присутствие в каждой щели и закутке. До сих пор она встречалась с ним только раз, но его образ горел в её мыслях. Он напоминал ей пойманный вихрь, яростно кружащийся на месте, но готовый вырваться в любой момент и опустошить близлежащие земли. Камбрия поручил ей нелёгкую задачу. За свободу придётся бороться изо всех сил.
Свежий ветерок пронёсся из открытого окна, рассеивая едкий душок Каеля. Пылинки затанцевали по спирали, прежде чем опуститься мерцающей сетью на шерсть пса. На рассвете, среди слегка окрашенных солнцем облаков, звезда Скверны потускнела. Она никогда не оставалась неподвижной. Вчера омыла своим мутным жёлтым светом южный горизонт. Сегодня утром воспарила на востоке, почти полностью скрывшись в огненном восходе солнца.
Каель тихо зарычал. Его глаза снова покраснели. Он тоже смотрел на звезду, и его мех встал дыбом. Никто не знал, что привлекало ищеек в магии, но они чуяли отблески чар так же, как обычная собака чует добычу. Первый раз Каель отреагировал на Мартису со сдержанной враждебностью, типичной для обученной ищейки, когда её впервые подводят к одному из одарённых. Но на Скверну он реагировал совершенно по-иному. Животное излучало ненависть и звериную враждебность. Губы оттянуты назад, обнажая клыки длиной с палец. Мартиса не сомневалась, что если бы бог принял более земную форму, то Каель выпрыгнул бы из окна в попытке выследить его и разорвать на части.
Если бы он был обычным псом, а не ищейкой магов, Мартиса, возможно, погладила бы его по спине, чтобы успокоить. Но ей не хотелось прикасаться к псу, опасаясь, что ей откусят руку за самонадеянность. А ещё, от него несло хуже, чем из нужника.
— Ну же, мальчик, — сказала она и отошла от окна. — Гарн, наверное, уже гадает, куда я запропастилась. — Её живот жалобно заурчал, и Мартиса поклялась, что густые брови Каеля подпрыгнули в предвкушении. — Я тоже не хочу остаться без овсянки.
Она быстро умылась и надела позаимствованное платье со шнуровкой, обноски от жены Камбрии, которая постоянно обновляла гардероб. Убрала волосы в тугой пучок и закрепила двумя деревянными заколками.
— Унылое и простое как картошка, — пробормотала Мартиса, разглаживая перед юбки. Она явилась не соблазнять, а предавать. Её красота или отсутствие оной не играли ни малейшей роли в этой игре. Но та может никогда не начаться, если она не будет чаще видеть Шилхару.
Гарн оставил для неё наполовину полную масляную лампу, столь необходимую для ориентирования в тёмных коридорах Нейта. Мартиса зажгла лампу и жестом показала Каелю на выход. Проходящий через второй этаж усадьбы коридор утром был столь же тёмен. Лампа давала единственный свет, и от её слабого свечения тени разбегались по потрескавшимся стенам и волнистому полу, накладываясь друг на друга.
Замечание Камбрии о том, что Нейт ничем не лучше крестьянской лачуги, было нетактично, но недалеко от истины. Это поистине бедный дом, несмотря на его размеры и ветхое величие. Мартиса перепрыгнула через дыру в полу и приподнялась на цыпочки, когда доски застонали под ногами. Пыль покрывала каждую поверхность. Остатки паутины рваными кружевами развевались из потолочных балок, лаская её голову, когда она проходила под ними. У Мартисы бежали мурашки по коже, и она старалась не зацикливаться на возможности, что у неё в волосах мог застрять паук.
Шилхара — аристократ, у которого из всего ценного остался лишь древний род? После того, как в детстве Мартисы далёкие земли охватили засуха и голод, многие знатные семьи были вынуждены просить милостыню и распродать свои владения, дабы прокормить себя. Неужели подобное несчастье привело семью Повелителя воронов к разорению?
Это единственное, чем она могла объяснить его надменность. Казалось, он рождён править — если не страной, то хотя бы вотчиной, долом. По отношению к Камбрии он вёл себя нагло, как будто считал себя ровней не только епископу, но и корифеям. По её опыту, только тот, кто родился в благородной семье и с огромным богатством, проявлял подобное поведение. Мартиса презирала таких людей.
Ей придётся умерить свою неприязнь к магу-ворону. Он ничем не отличался от любого другого землевладельца или высокопоставленного священнослужителя, и до сих пор не причинил ей никакого вреда, кроме нескольких ехидных замечаний. Тем не менее, в нём было что-то по своей сути опасное. Конклав не всегда движим паранойей; инстинкт предупреждал её вести себя осторожно, хотя ей чесалось надрать ему уши за высокомерие.
Он смущал её больше, чем кто-либо. Она привыкла к заносчивому поведению знати и не должна была испытывать ничего сильнее обычного презрения слуги к его господам. Но при первом же взгляде на него в её душе вспыхнуло пламя. Её лицо, без сомнения, горело от самого жаркого румянца, который когда-либо украшал женщину, лишённую невинности. Таким чувствам здесь не место. Она — рабыня, он — изгой. Она в Нейте, чтобы шпионить за ним, и если обещание в его взгляде на что-либо намекало, то он заставит её пожалеть, что она когда-либо пересекла порог его дома.
Его алые одеяния, яркие и приковывающие взгляд в доме, окрашенном в оттенки серого и выцветшего коричневого, дразнили её воспоминания. Совершеннейшая красота, неотразимая сила в скульптурном лице с выпирающими скулами и крючковатым носом. Как и Камбрия, он излучал власть своей осанкой, бросал вызов своими тёмными глазами. Даже Мартиса, не состоявшаяся одарённая, чувствовала это. Должно быть, ищейки взбесились, когда впервые почуяли его. Он был отступником и, возможно, еретиком. Если он столь же грозен, как верит каноник, и столь же слаб к искушению Скверны, как они подозревают, то клирики опасались не зря.
Вид шаткой деревянной лестницы, ведущей на первый этаж, заставил её позабыть о раздражении к хозяину Нейта. Мартиса остановилась и позавидовала мягкой поступи Каеля, когда он прошёл мимо неё и спустился по лестнице, перепрыгивая две ступеньки за раз. Провисшие и сломанные, они являли собой смертельную ловушкой. Но она не имела права жаловаться. Вместо этого, два раза в день Мартиса делала глубокий вдох, молилась от всего сердца и ступала на коварный путь.
Под ногами всё застонало и затрещало. Она успокоилась, зная, что гораздо более крупный Гарн поднимался по этой лестнице бесчисленное количество раз и ещё жив. Но, возможно, она не настолько удачлива. Перила чуть не раскололись от её хватки. Она представила себя, как спотыкается и летит головой вниз через сломанные перила. Она будет бесполезна Камбрии как соглядатай, если Шилхара обнаружит её мёртвой на полу большого зала. И она не думала, что он обрадуется. В зале её ждала сгнившая мебель, обугленные стены и холодный очаг. Заброшенный и жуткий, да, но не усеянный трупами как частью декора. Насколько ей известно. Она не хотела задумываться, какие странности таятся в этом месте.
Мартиса облегчённо вздохнула, добравшись до подножья лестницы. Каель ждал, неодобрительно рыча от её медлительности. Она пожала плечами.
— Я и вполовину не так проворна, как ты, Каель. — Она сморщила нос от запаха, исходящего от меха. — И в половину не так вонюча.
Он снова зарычал и повёл её на кухню.
Возможно, Гарн не особо интересовался уборкой остальной части поместья, но кухня была его гордостью. Незапятнанная и лаконичная, она практически сверкала. Никаких немытых кастрюль или засохших тарелок в раковине; никакого расхаживающего скота или растянувшихся у очага охотничьих собак.
В потёртых шкафах у дальней стены хранилось наборы поколотых тарелок и стопки горшков с чашами. С самой нижней балки возле деревянного умывальника рядом с цепочками чеснока свисали метёлочки сушёного шалфея и розмарина. На столе у единственного окна неглубокая чаша с уложенными в аккуратную башню апельсинами разделяла общее пространство с буханками охлаждающегося хлеба. Стол для готовки, щербатый и поцарапанный от усиленного использования, сиял мягким блеском, который достигается лишь честными усилиями.
За недели, проведённые в Нейте, восхищение Мартисы немым слугой росло как на дрожжах. Даже Бендевин, поварихе Ашеров, должно напомнить, как стоит ежедневно полировать стол для готовки. Никто ведь не обрадуется щепке в еде. В отличие от большей части усадьбы, здесь воздух не поседел от пятнышек пыли, и вся комната благоухала богатым ароматом каши, что кипела в железном котле, подвешенном над низким очагом. Рот Мартисы оросила слюна.
— Прекрасного утра, Гарн, — сказала она в знак приветствия. — Завтрак пахнет просто великолепно.
Он одарил её радостной улыбкой, помешивая кашу в кастрюле. Но улыбку сменило отвращение, стоило Каелю пробежать мимо него и занять привычное место под столом.
Мартиса не стала ждать указаний Гарна, а направилась в холодный подвал, расположенный в углу. Встроенный в кухонный пол и открываемый люком, глубокий подпол ломился от стеклянных банок с заготовками, плит солёного бекона и ветчины, мисок яиц и кувшинов масла, сливок и молока. Мартиса взяла масло и молоко и поднялась по ступенькам, радуясь, что хотя бы эти не скрипят.
Как только она поставила свою ношу на стол, Гарн принёс две тарелки каши. Мартиса вздохнула с облегчением, не увидев третьей порции. Но ведь она неизбежно будет встречаться с Шилхарой, и часто. Тем не менее, она предпочла отсрочить их встречу как можно дольше, и её не прельщала мысль, как эти пронзительные чёрные глаза будут наблюдать за ней, пока она завтракает.
Этим утром её удача иссякла. Как только Гарн поставил чашу с апельсинами и котелок с чаем, дверь открылась, и пожаловал сам Повелитель воронов. Застигнутая врасплох его внезапным появлением, Мартиса уставилась на него, замерев с ложкой на полпути ко рту. Взъерошенный и насупившийся он не пожаловал ей взгляда, а прошаркал к столу, где рухнул на скамейку напротив неё. Сложил руки и со стоном опустил лоб на раскрытые ладони.
Гордый, величественный маг, которого она встретила днями ранее, был превращён в человека, который, возможно, всю ночь напивался вином. От него не несло спиртным. На самом деле, его запах дразнил её ноздри: цитрусовые и дым табака. Длинные чёрные волосы, аккуратно заплетённые в косу, когда он впервые приветствовал её с Камбрией, раскинулись по плечам и по столу спутанным саваном. Он словно спал в своей одежде. Простые бриджи и белая рубашка представляли собой одни складки, а ступни были босы.
Мартиса бросила взгляд на Гарна. Не удивившись неожиданному появлению Шилхары в растрёпанном виде, слуга поставил перед ним чашку и дополнительный чайник и сел рядом.
«Это их обычный утренний ритуал, который был нарушен моим появлением?»
Она вернулась к трапезе и постаралась не смеяться, представляя себе верховного епископа вместо себя и всю глубину его оскорбления. Она подозревала, что маг-изгой не оказал бы особого приёма высочайшему клирику. Ему вместе с хозяином поместья и слугой подают трапезу на кухне.
— Чему ты так улыбаешься?
Вопрос Шилхары испугал Мартису, и она чуть не подавилась чаем. Она схватила салфетку, которую ей протянул Гарн, чтобы прикрыть рот и заглушить кашель. Чёрные глаза мага пронзали в ярком утреннем свете кухни. Лёгкая щетина затеняли щёки, подчеркивая волевой подбородок.
Она прокашлялась.
— Я думала о высшем епископе, господин. Ничего важного. Простите.
Чёрная бровь приподнялась, и её взгляд зачарованно упал на его рот, когда губы Шилхары изогнулись в слабой улыбке. Какое суровое лицо. Какие прекрасные губы. Предательский жар опалил уши Мартисы, и она потупила взгляд.
— Я представлю, как Камбрия возразил бы против твоего последнего замечания. Он ни за что бы ни счёл, что мысли о нём не важны.
Она не могла устоять перед искушением, снова взглянуть на мага. Открытая рубашка обнажала гладкую коричневую кожу и нечто, что она пропустила при их первой встрече, то, что было скрыто за официальными одеяниями. Верёвка белой сжатой плоти обвивала шею, пересекая впадину горла и исчезая за затылком. Шрам от гарроты. Мартиса потрясённо уставилась на него. Когда-то в своей жизни Шилхара из Нейта пережил попытку удушения.
Он упёр подбородок в руку. Веселье, что на короткое время смягчило его строгие черты, исчезло.
— Для молодой женщины, находящейся под защитой богатого домовладения, вы чрезмерно раскаиваетесь над различными пустяками.
Случайное подозрение с наводящими вопросами и замечаниями стало угрозой для её выдержки, ведь Мартиса не привыкла к столь пристальному вниманию. Камбрия либо слишком переоценил её способность преодолеть привычки рабыни, либо сильно недооценил наблюдательность Шилхары.
Острый ум блеснул в его тёмных глазах.
«Раскрыл ли он игру ещё до того, как они с епископом сели за стол переговоров? Неужели маг дожидается, когда я выдам себя, чтобы использовать мои слабости против меня?»
Она сжала ложку и медленно вздохнула. Нервно делить трапезу с леопардом.
— Моя семья высокого статуса, но бедна, — соврала она. — Когда я приехала жить в Ашер, то быстро научилась почтению. Я лишний рот и не хочу быть обузой, особенно епископу и его супруге.
Шилхара потянулся за апельсином, не торопясь с выбором.
— Ах, госпожа Ашер. Покаяние Камбрии за не исповеданные грехи. А то меня гложело, женат ли он до сих пор на той карге Дела-фе. — Его ухмылка подчёркивала небрежный тон. — Если бы он был более умён и менее скуп, то отыскал бы способ убить её. Богатство супруги привлекательно. Безумие — не особо.
Мартиса лишилась дара речи от столь хладнокровного, но правдивого заявления. Она уставилась, как Шилхара счищает апельсиновую кожуру своими длинными проворными пальцами. Это правда, жена Камбрии безумнее, чем заключённая в клетку фалина, но Мартису поразило, что кто-то признал сей факт вслух. Она хотела задушить эту женщину собственными руками, обычно после того, как Дела-фе приказывала выпороть её по несуществующему поводу.
Мартиса подняла взгляд на Гарна, который подмигнул и спокойно продолжил есть.
— Хочешь апельсин?
Она уставилась на протянутый Шилхарой плод, удивляясь, какой смертоносный обман возможен в невинном на вид апельсине. Шилхара же смотрел на Мартису с неугасающим пристальным вниманием.
«Крылатый Берсен, я становлюсь такой же подозрительной, как и Конклав».
Подавив вспышку паранойи, она выхватила апельсин из его руки, пробормотав «спасибо».
— Тебе не нравятся апельсины? — Его вопрос прозвучал больше с любопытством и забавой, чем с обидой. — В моей роще растут одни из самых сладких на свете.
— Вы не похожи на земледельца, — заметила она, не сумев удержать сомнения в голосе. Она всё ещё находила эту идею странной: печально известный маг, не присягнувший на верность Конклаву и балующийся тёмными искусствами, зарабатывал себе на существование столь приземлённым и тяжёлым трудом.
Его глаза расширились. Даже Гарн перестал пить чай.
— Так наши животы сыты, а потолки этого дома целы. — Сарказм сочился с его языка. — А что? Думали, я целыми днями валяюсь на диване, читая фолианты, и бормочу заклинания, пока Гарн кормит меня виноградом?
Она должна была понимать, что можно, а чего нельзя. Двадцать два года рабства должны были заткнуть ей рот и принести извинения за свою дерзость, но какой-то маленький демон заставил её ответить подобным образом, несмотря на воспитание и инстинкты.
— Это объяснило бы пыль.
Гарн захлебнулся чаем и дрожащей рукой поставил чашку на стол. Его лицо и лысина приобрели впечатляющий розовый оттенок, а глаза наполнились слезами. Мартиса не знала, это слёзы смеха или удушья, но была слишком уязвлена, чтобы её это заботило. Унижение выжгло себе путь от её груди до затылка. Она склонила голову, глядя на свою уже остывшую кашу, словно та могла раскрыть ей все тайны древних.
Визг воронов прервал тишину на кухне. Мартиса сидела неподвижно, ожидая за свою дерзость жалящей пощёчины или тумака, от которого у неё посыплются искры из глаз.
«Да что со мной такое?»
Стук сердца отдавался в ушах. Шилхара — опасная неизвестность. Он может вообще не прикасаться к ней, а просто превратить в жирного сочного червяка для ворон, гнездящихся на его деревьях. Он этого не сделал. Когда она всё же нашла в себе мужество поднять глаза, то обнаружила, что Шилхара разглядывает её задумчивым взглядом.
— Вы совершили неразумный поступок, Мартиса Ашеровская, — негромко произнёс он. — Вы меня заинтриговали.